Разговор. 3 часть - Нью-Йорк (1/1)

Локи с презрением взглянул на танцующую пару, совершающую дерганные движения на одном месте. Таких пар становилось всё больше?— очевидно, наступал вечер, час-пик этого заведения. Дребезжал свет, била по ушам громкая, грубая музыка, люди хохотали, пили, целовались?— и трое странных людей, одним из которых был скучающий ребёнок, сидели без движения и очень напряжённо, словно у них произошло какое-то горе, и они оказались лишними в веселом иветреном обществе.Они молчали, сосредоточенно вслушиваясь в состояние Алекса. Результаты не утешали: мужчине становилось всё хуже и хуже. Сказывался недавний приступ; ко всему прочему, Уолтер неспроста избегал человеческого общества: Камень ?одаривал? возможностью видеть чужие души, а ведь это такая мука!.. И много ли здесь светлых душ? Кроме Мэри и, пожалуй, Люси?— больше никого.—?Смотрите, они уходят… Всё, что ли? —?Люсиль указала на Мстителей. Те, действительно, поднялись, задвинули стулья. К ним порхнула одна из ?служанок?, как их мысленно назвал Локи. Когда женщина поравнялась с троицей, Мэри окликнула:—?Простите!..—?Да? Хотите что-то заказать?—?Нет-нет, благодарю… Простите, те господа, они уже уходят?—?О, нет, они только пожелали перейти на второй ярус, и кто-то попросил напитки.—?Спасибо,?— кивнула Мэри, а младшая Уолтер закатила глаза. —?Угомонись, Люсиль, тебя вообще сюда не приглашали.—?Тебя тоже!—?Я?— взрослый человек. И понимаю всю серьёзность ситуации. А ты ребёнок, для которого всё?— игры, да и здесь тебе явно не место.—?Нам всем здесь не место,?— проворчала Люсиль.Если Мстители, Фьюри и Алекс поднялись по правой лестнице, то Локи, Люсиль и Мэри?— по левой, да так и не дошли?— уселись на ступеньках; трикстер положил свою голову Мэри на колени, а к нему под бок подсела Люсиль. У последней слипались глазки, она терла их кулачками и иногда неприлично-широко зевала. Музыка немного утихла, но всё равно гремела, и Локи щелкнул пальцами, установив невидимый щит, приглушающий внешние шумы. Мэри благодарно поцеловала брата в затылок.***—?И…Где-то грянул гомерический хохот, разбилась посуда, громче ударили басы. Алекс повёл плечом и виновато улыбнулся, словно извиняясь за шумных посетителей.—?Вы не против, если мы переместимся наверх. Там немного тише, и потом, мы избегаем риска быть задавленными танцующими.—?Как вам будет угодно,?— кивнул Роудс.Наверху и правда было спокойнее, а Уолтер ещё поставил антизвуковой барьер. В полумраке, в затишье, в статичности фигуры была особенная интрига, загадка, и Мстители замерли, страясь не упустить ни одного слова.—?Я хорошо помню этот день,?— Алекс глядел в стол, но не опускал головы, и его лицо было хорошо видно. Он положил руки на стол, и о лакированную поверхность с тихим коротким звоном периодически ударялись бирюзово-зеленые бусинки. —?Я тогда был на работе. Сортировщик в мебельном магазине, уже не помню название… В какой-то момент люди с испуганными лицами начали бегать и бросаться к окнам. Окна у нас выходили прямо на центральные кварталы… Мы видели столб света и чёрно-синюю… воронку в голубом безоблачном небе, из которой, как мусор, вываливались какие-то предметы?— так мы сперва думали, но потом мы начали принимать их скорее за гигантский насекомых. Уже никакого порядка не было, мои коллеги в панике бросились на выход, оставив верхнюю одежду и даже документы. Я тоже позабыл одеться, в куртке у меня были деньги, я мог бы вызвать такси… В прочем, сомневаюсь, что тогда нашёлся бы хоть один смельчак, который рискнул бы поехать в эпицентр хаоса. Многие дороги были завалены обломками зданий, люди бежали мне навстречу, сбивали с ног. Я спешил домой. Там осталась моя семья. Телефон выпал из кармана, я остановился передохнуть у скверика… Рядом со мной лежал мужчина, весь в пыльной крошке, с разбитой головой. Когда я обыскивал его в поисках телефона, он застонал… К сожалению, на мобильном стоял пароль, а тот человек был не в состоянии говорить и думать… Я побежал дальше.Вскоре я увидел их… Монстров. Читаури. Они взрывали здания, стреляли в людей, во что попало, словно хотели сравнять город с землёй. Мне повезло добраться до моей улицы живым и относительно невредимым, меня не ранили, только остался небольшой ожог на плече. Но какая-то тварь увязалась за мной в погоню, и до дома я не дошёл… Успел только увидеть руины знакомого здания. Потом был сильный удар, читаури отшвырнул меня, я влетел в кирпичную стену и сразу отключился. Мне, впрочем, снова повезло, я отделался лишь сотрясением мозга. Все кости были целы, а преследователь не стал меня добивать… Почему-то. Может, его отвлёк кто-то из вас,?— серые глаза ненадолго задержались на Старке, Роджерсе, Торе, Наташе и Клинте. Потом Алекс посмотрел на Ванду, и взгляд снова сделался отстранённым, мутным, воспоминания дымкой заволокли зрение, ослепляя, выдергивая из реальности.—?Я очнулся на том же месте, где рухнул. Медики не успели меня забрать… Может, это и к лучшему, я бы вряд ли скоро вышел из больницы. Впрочем, я не знаю. Я тогда не думал о том, что было бы… Слишком уж реалистично сложились обстоятельства. Я стоял перед мертвым, изломанным домом. В квартире…в квартире остались моя сестра Кейт и мой друг, Тед Бартлетт. Кейт было всего 13 лет, совсем ребёнок, и она была слепой с рождения?— поэтому Тед сидел с ней. Они оба погибли, думаю, мгновенно. Разбились с высоты. Я нашёл их тела. Их увезли, а я сразу направился в больницу. Там работала моя… Моя мама. Фельдшером. Мне сказали, что всё их отделение направили в самую гущу сражения, помогать раненным, вытаскивать их из-под обстрелов. Тогда многие погибли. В том числе… Моя мать.—?Мне очень жаль,?— тихо сказал Стив. Алекс слабо дёрнул губами.—?Меня? Или мою семью?—?Вас?— в большей степени,?— опередил Роджерса агент Фьюри. —?Ведь вы остались живы.—?Да… —?выдохнул Уолтер. —?Я остался жив. Без дома, без близких любимых людей, совершенно один. Три дня я ночевал в морге, а после похорон пошёл в квартиру Тедди. Она осталась цела, совсем не пострадала. На работу я не вышел. Я вообще не выходил на улицу, лежал на кровати и смотрел в потолок. Забывал есть и пить. Это было не равнодушие, скорее, остановка, и ещё, пожалуй, нерешительность; я не чувствовал ни ненависти, ни желания отомстить, ни злости, ни боли… Самые обыкновенные вещи вызывали удивление… Да, меня очень много тогда удивляло, так, верно, смотрит на мир новорожденный. Стук сердца, шевеление пальцев, осязание поверхностей, случайный солнечный свет?— за всем этим я наблюдал завораженно, но при этом не видел надобности совершать что-либо кроме созерцания. Я потерял счёт времени, но точно помню, что когда вышел всё-таки из квартиры, чтобы хоть что-то сделать, быть может, кому-то помочь?— от меня все шарахались. Я не мог сперва понять, в чём дело. Но вот во дворе на меня налетела детвора, они стали бросать в меня камни, называя ?бомжом?. Тогда я только заметил, как ужасно выглядел: грязный, нечесанный, в лохмотьях, некрепко держащийся на ногах… А потом… Начались галлюцинации.Алекс замолчал, словно о чём-то задумался. Он в принципе казался довольно спокоен, голос был твёрд, тих и печален, без придушенных слёз, без театральной трагичности и надрыва. Остановки объяснялись поиском слов, и немногочисленная аудитория не торопила говорящего.Когда пауза затянулась, Сэм осторожно тронул плечо рассказчика. Тот не вздрогнул, но как очнулся.—?Простите. Так на чём я остановился?—?Галлюцинации.—?Ах, да. Да. Галлюцинации. В общем, они были не особо хаотичны, и соответствовали моему состоянию. Мне виделось, будто стены оплетает плющ; потом казалось, что это куст дикой розы, и я почему-то ужасно боялся уколоться о шипы. После растений наступила очередь птиц. Они были везде, хлопали крыльями и задевали лицо… Серые и бурые, с чёрными глазами-бусинами. Они мешали спать?— я всё-таки умудрился засыпать, хотя голод мучил нестерпимо. Сил не было никаких, но непонятная радость и здесь не оставляла меня.—?Радость?—?Да, радость. Светлая, кристально-чистая. Я был рад даже своим добрым видениям, а они, без сомнения, были добрыми, не жуткими. Не правда ли, могло быть и хуже?—?Верно,?— пробормотала Наташа, покосившись на Старка и Тора. Ванда опустила голову. Видения, посланные Алой Ведьмой, остались остро-свежими, ранящими. Это, конечно, были не галлюцинации, а магия, нацеленная на дезориентацию, но можно представить, что мог видеть этот человек, потерявший в один день и почти в один час все, что у него было… Даже себя самого. Тут никакая магия не нужна. Воспаленное воображение само подкинет образы. Да, что и говорить?— повезло. —?Подождите. Неужели вас никто не искал? Полиция, коллеги по работе?—?Думаю, они сочли меня мёртвым. Что ж, в этом была толика правды: я действительно умер, но мне… Меня попросили воскреснуть.—?Попросили?Алекс задумался, подбирая слова.—?Предложили. Но это была не корыстная торговля, не сделка?— немного не тот характер. В общем и целом, я считаю, что меня именно попросили.—?Кто? И зачем? —?Бартон не отрывал взгляда от противоположной лестницы, на ступеньках которых расположились Мэри, Локи и Люсиль. Но слушал он очень внимательно.—?Я плохо помню, как произошла наша встреча. Несколько придя в себя, я понял, что ужасно хочу пить. Жажда была нестерпимой, но руки-ноги не двигались, только голову удалось повернуть к столу, но там не было, естественно, никакой посуды. Зато я увидел… Его. Огромного льва. Разумеется, я принял Его за очередной глюк. Лев не нападал, не рычал, только смотрел с каким-то особенным человеческим сочувствием. Затем… Он заговорил. Губы двигались, я видел белоснежные клыки. Слушал. Адонай… сказал, что я могу выбрать. Либо смерть, либо жизнь. И у первой, и у второй перспектив были свои привлекательные стороны. Смерть предполагалась близкая и безболезненная, к тому же, она давала долгожданное спокойствие и мир. Адонай не стал вдаваться в подробности, не стал описывать загробное… странствие. Сказал только, что меня там ждут, но не настаивают на встрече. Жизнь, напротив, обещала быть неспокойной, полосатой, рельефной. Притом… Адонай сказал, что я слишком рано сдался, и не реализовал свои возможности до конца. Он дал мне выбор, но не принуждал ни к чему. И я выбрал жизнь. Не потому что сам хотел того?— но Адонай дал почувствовать, что Он очень на меня надеется. И… В общем, мне казалось, что мама хотела того же: чтобы я жил.—?Да, мамы… Они такие,?— хрипло поддакнул Старк, стараясь не выдать предательской дрожи в голосе. Алекс снова задумался, и снова очнулся от тычка в плечо.—?Простите… Простите. Вспомнилось. Итак, я решил?— как писал Блок, русский поэт?— символист, про Жизнь: ?…За мученья, за гибель?— я знаю?— // Всё равно: принимаю тебя!?, так и я… принял.