Часть первая. (1/1)

Джи Минг поднял голову, слегка прищурившись, вгляделся в белый диск луны. Вздохнул.Более двух месяцев прошло с момента финальной схватки. Более двух месяцев, как он возвратился в обитель храма. Его семья была отмщена, и Джи думал, что теперь его сердце, рвущееся из груди в стремлении отплатить кровью за кровь, успокоится. Но по неясной причине сердце не желало повиноваться разуму и билось, переполненное плачем и болью, природу которой юноша никак не мог познать. Джи Минг умел унять эту боль, отдавая себя служению, тренировкам и будничным обязанностям. Однако ночью, когда все замирало, его сердечное недомогание распалялось с новой силой, отнимая сон, не давая телу отдыхать и бередя душу постоянными терзаниями.Джи сидел на своем излюбленном месте: на стене, ограждающей храм. Будучи укрыт от взглядов ветвями платана, он обозревал безлюдный двор, скат крыши пагоды, далекие холмы и луну. Внезапно слуха юноши достиг приглушенный голос, звавший его по имени. Джи Минг спрыгнул вниз и оказался стоящим лицом к лицу с наставником.- Учитель! – Джи покорно склонил голову в предвкушении жесткого выговора, но Си Урен не спешил со словами. Осторожно удерживая за подбородок, он приподнял голову послушника, словил виноватый взгляд:- Ты не спишь. Почему?Юноша не ответил, лишь отвел глаза.- Бодрствование ночью забирает силы, отведенные для дня.- Я не сумел заснуть, - пробормотал Джи Минг, пытаясь понять, отчего учитель изменил своей обычной строгости и не торопится его отчитывать.Си Урен кивнул. Обошел его, сделал рукой жест, веля следовать за собой.- Это не первая ночь, когда ты лишаешь себя отдыха, - молвил наставник, скорее соболезнуя, чем укоризненно, когда, пройдя аллею, они спускались по широким ступеням к воротам. - Что тебя тревожит, мой мальчик?- Я не знаю, - отозвался юноша. Он и вправду не мог объяснить, что его так сильно волновало.- Ты напряжен и расстроен. Во время тренировок я заметил: твои удары утратили мощь, а движения – точность. И я уверен: бессонница только частично повинна в этом. - Си Урен остановился, обернулся, посмотрел ученику в лицо. - Последнее время ты выглядишь как человек, потерявший жизненную опору. Что с тобой происходит?- Я и сам не прочь бы это понять, - юноша сокрушенно покачал головой, удивляясь в душе тому, насколько точно учитель сумел описать его состояние.- Тебе стало тесно в храме Шаолинь, - произнес вдруг наставник.Джи испуганно на него воззрился.- Не отрицай! Тебя тяготит жизнь в этих стенах, - Си Урен замолчал, будто раздумывая, и добавил спустя мгновение: - Сердце тянет тебя на юг. Это из-за той девушки, племянницы наставника Южного храма, не так ли?Юноша оторопел. Сказанная фраза в одно мгновение развеяла душевную слепоту. Да, его тянуло на юг. Но только не Си Ма Ян была тому причиной. Джи Минг вдруг с изумлением осознал, что редкие воспоминания о ней всегда тянулись хвостом от одного единственного образа, что всплывал в памяти чаще, чем можно было бы предположить. Чоу Вей.Си Урен улыбнулся, заметив замешательство ученика:- Я думаю, ты должен увидится с ней.- Но…- Не спорь со мной! Грусть сушит тебя, словно знойное солнце слабый ручей.- Но Си Ма Ян, вероятно, давно уже замужем, - проговорил Джи Минг, покраснев при мысли, что, если бы учитель знал истинную причину его грусти, тут не обошлось бы без храмовой темницы.- Твоему сердцу нужно убедиться в этом, - стоял на своем Си Урен. - Я приказываю тебе отправляться в путь, как только расцветет.- Но учитель!- Возьмешь с собой провизии ровно на три дня. А сейчас иди спать. Тебе понадобятся силы в дороге, - с этими словами наставник удалился, оставив юношу наедине со своими тревожными мыслями.Повинуясь воле учителя, Джи Минг поутру покинул храм Шаолинь. Шагая пустырем и рощей, полем и долиной, он думал о том странном откровении, которое поведало ему его собственное сознание. Юноша вспоминал приключения, через которые довелось пройти, сражаясь бок-о-бок с Чоу Вейем, и с опаской пытался предугадать, что принесет с собой их новая встреча. Время от времени внутренний голос утверждал, что затея эта сама по себе неудачная: что скажет Джи бывшему соратнику, как объяснит свое появление? Чоу, конечно, женился на Си Ма Ян, как и мечтал, зажил с нею счастливо и беззаботно.Стоит мне появиться поблизости, он тут же решит, что я надумал предпринять новую попытку покуситься на его любимую, подумал Джи Минг не без горечи, чувствуя сильное желание вернуться обратно в храм. Но он все-таки нашел силы переубедить себя и продолжать путь, ведь повелению учителя нужно повиноваться во что бы то ни стало.Закат застал Джи посреди эвкалиптовой рощи. Расчистив небольшое пространство от сухих листьев и веток, юноша разжег костер, уселся рядом, достал из котомки рисовых лепешек и тыквенную бутыль с водой в надежде утолить голод. Вдруг странный звук привлек его внимание. Джи Минг насторожился и, отложив еду, огляделся. Ему показалось, что меж деревьев мелькнул неясный силуэт. Еще один шорох выдал неосторожный шаг незваного гостя. Рука юноши потянулась к походной бамбуковой трости. Мгновения не прошло, как шест Джи с треском столкнулся с мечом незнакомца. Юноша прищурился, чтобы в полутьме разглядеть лицо противника и обомлел:- Чоу Вей! – его сопротивление ослабло, Джи Минг опустил шест.- Ты!? – Чоу был, по всей видимости, также поражен встрече.Они рассмеялись, обнялись.- Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть! – говорил молодой человек, принимая приглашение и устраиваясь возле костра рядом с Джи.- Да уж! Твое появление удивительно, но я очень рад, что мы встретились, – юноша протянул другу половину рисовой лепешки. Тот, однако, отказался, достав из походной сумы принесенную с собой еду.Они разговорились, расспросили друг друга о цели похода. Чоу Вей ответил уклончиво, ссылаясь на некие неотложные дела неподалеку от Северного Шаолиня, а Джи Минг объяснил, что отправился в путь, повинуясь воле учителя.- Я-то думал, - сказал Джи, отпивая из бутылки, - ты сидишь сейчас преспокойно в своем семейном гнёздышке в обществе очаровательной Си Ма Ян.Чоу сконфужено улыбнулся, ответил не сразу:- Нет у меня никакого семейного гнездышка, и Си Ма Ян я не встречал уже больше месяца.- Как это? – изумился Джи Минг. - Разве ты не женился на ней?- Нет, - молодой человек потупил взгляд, вороша палкой поленья костра.- Но почему? Ты ведь так мечтал об этом!- Потому, что она суждена не мне.- Я ведь отдал тебе те бубенцы, которыми в детстве нас с ней обручили родители!- Я рассказал ей правду.Джи Минг открыл было рот, чтобы возмутиться, но Чоу остановил этот порыв, поспешив объяснить:- Я не смог бы обманывать ее, не смог бы жить с этой ложью.Он замолчал. Вдруг порывисто поднялся, не глядя на друга, обошел костер:- Но это не единственная причина. Мне нужно тебе кое в чем признаться. - Чоу неуверенно взглянул на собеседника.Джи встал на ноги, показывая, что готов выслушать, но Чоу Вей не спешил. Хмурился, собираясь с мыслями и силясь побороть смущение.- Понимаешь, все то время, когда я думал, что женюсь на Си Ма Ян, я чувствовал, будто стою в преддверии совершения самой серьезной ошибки в жизни. Я полагал, что люблю ее. Я был уверен, но тут… - Чоу осекся, взглянул на собеседника, - но тут тебе в голову пришла идея спасти всех нас, переодевшись пастушкой, - он перевел дыхание. - Ты выглядел так смешно, закатывая истерику стражникам, нелепо манерничал. Я еле сдерживался, чтобы не захохотать под своей овечьей шкурой. Тогда ты пару раз взглянул в нашу с Си Ма сторону, сбрасывая на мгновение маску легкомысленной девицы, я перехватил твой взгляд и вдруг осознал, что никогда не встречал никого прелестней. В девичьем наряде ты был необыкновенно красивым. Я с трудом заставил себя опустить голову и не смотреть на тебя.После того случая я понял, что не смогу любить ни одну женщину потому, что ни одна из женщин не сравнится с тобой умом и красотой. Не говори ни слова! Прошу, дай мне закончить, - он сделал глубокий вздох и продолжал: - Я знаю, что не достоин даже презрения из-за своих искаженных стремлений, но я не волен ничего с собой поделать. Все это время я засыпал, вспоминая тебя, и пробуждался с мыслями о тебе. Наконец, когда я почувствовал, что схожу с ума, я решился найти тебя, все рассказать и просить, чтобы ты отправил меня к праотцам, потому что я не в силах больше так жить, - Чоу Вей резко высвободил меч из висевшего на ремне чехла, бросил его Джи Мингу. Тот ловко поймал оружие за рукоять.- Первую часть своего плана я выполнил, - сказал молодой человек спокойно. - Теперь дело за тобой. Убей меня. Убей и отпусти.Чувствуя стеснение в груди, Джи посмотрел на калёный клинок: отблески почти истлевшего костра отражались в заточенном лезвии. Он с размаху откинул оружие прочь, подошел к другу, тронул кончиками пальцев скулу, легко коснулся дрожащими от волнения губами его губ и отпрянул.- А я отдал тебе бубенцы. Думал, это сделает тебя счастливым, - пробормотал юноша, на миг взглянув товарищу в лицо, и, сгорая от смущения, отвел глаза.До глубины души пораженный Чоу Вей почувствовал вдруг, что любые слова будут сейчас лишними. Помедлив немного, он приблизился, неуверенно заключил запястья Джи Минга в свои ладони, приподнял и поцеловал его пальцы.Опустившись на колени перед Джи, что снова сел около тлеющих поленьев, Чоу, не веря, вглядывался в столь желанные черты лица, гладил руками шею друга. Осторожно сняв рубаху, обнял трепещущего юношу за плечи. "Такой сильный, такой покорный, такой невероятно красивый..." Чоу Вей полагал сначала, что успокоится, если еще раз увидит этот знакомый взгляд. Однако, когда свершился поцелуй, оказалось, что одним взглядом душу не насытишь: руки требовали снова почувствовать тепло тела. Но стоило ладоням получить возможность касаться гладкой кожи, появилось непреодолимое желание стать с этим телом одним целым.В глубине души ужасаясь собственным действиям, Чоу Вей побудил Джи улечься на наспех расстеленную рубаху. Неумело, поддаваясь лишь внутреннему инстинкту, молодой человек трогал губами плечи и грудь, гладил ладонями тонкие пальцы, стараясь превозмочь внутреннюю дрожь, бережно освобождал от оставшейся одежды.Джи Минг никогда еще не испытывал такого незабываемого чувства: невероятная смесь столь сильного волнения и восторга сделала его податливым словно разогретый воск. Юношу сотряс бы озноб, если бы не жаркое дыхание и нежные прикосновения друга, которых он подсознательно так желал.С самого детства его учили превозмогать болезненные чувства, главенствовать над ними, подчинять их себе. Но теперь, когда Чоу, сковав в тиски собственные порывы, чтобы не ранить, накрыл его своим телом, Джи Минг почувствовал, что не способен справиться с собой, объятым неведомыми ранее ощущениями. Он рывком повернул голову в сторону, зажмурился, плотно сжав губы, чтобы не позволить себе ни вскрикнуть, ни застонать. Чоу Вей видел это, но, понимая, что приносит юноше страдание, не мог себя сдержать, хотя меньше всего на свете желал причинить Джи боль.Развязка случилась довольно быстро, накрывая обоих, окунув в мир никогда доселе не испытанных эмоций, заставив прижаться друг к другу столь сильно, что оба бешено стучащих сердца грозились разорваться.- Прости меня, - отпуская юношу, шептал Чоу ему на ухо. - Я люблю тебя. Я так тебя люблю.Опустившись на сбившуюся одежду рядом с Джи, молодой человек крепко его обнял. А тот прильнул к груди друга, будто ища убежища от одиночества и тоски. Склонил голову, сложил руки так, как если бы вручал ему свою жизнь в обладание, и вскоре уснул.Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь густые кроны деревьев, разбудили Джи Минга. Зевая и потирая глаза, он приподнялся на локтях и тут заметил, что укрыт походным плащом Чоу Вея. Юноша огляделся в поисках последнего. Чоу стоял неподалеку, спиной к другу. Почувствовав на себе взгляд, он обернулся, улыбнулся и, подойдя, опустившись рядом с Джи на колени, осторожно коснулся губами его лба:- Мне нужно идти, - произнес он еле слышно, а когда заметил мелькнувшее в глазах юноши разочарование, пояснил: - Я уйду в Южный Шаолинь, чтобы скорее вновь покинуть его и вернуться к тебе.Джи Минг промолчал, понимающе кивнул, сняв с себя плащ, протянул его товарищу. Тот, беря вещь, пальцами обеих рук сжал ладонь друга, а когда отпустил, Джи обнаружил в руке свернутый трубочкой кусок бересты.- Пообещай мне, что откроешь это только когда вернешься в свой храм.Юноша снова кивнул.- Береги себя, - Чоу встал, - береги для меня.Он развернулся, чтобы уйти.- Чоу Вей! – Джи Минг вскочил на ноги.Молодой человек оглянулся, повременив мгновение, подбежал к нему, прижался в поцелуе к губам.- Люблю... - проговорил он бесшумно, когда уста готовы были разомкнуться. Порывисто отпрянул.Юноша следил за удаляющейся фигурой, пока та не скрылась за деревьями.Джи Минг сидел на своем излюбленном месте: на стене, ограждающей храм, там, откуда виден безлюдный двор, скат крыши пагоды, далекие холмы и луна. Его пальцы разворачивали тугую бересту, пока мягкие лунные лучи не осветили начертанные на ней углем слова:"Когда бутон чайной розы откроется навстречу восходящему солнцу, и я увижу на лепестках блестящие капельки росы, я вспомню твои глаза, искрящиеся счастьем. Когда я выйду к реке, взгляну, как гладят ее воды песчаный берег, я вспомню твои руки, дарящие нежность. Когда я закрою глаза, я увижу пламенное сердце дракона, которое подарила мне твоя улыбка, чтобы оберегать и любить до конца времен".Джи Минг поднес послание к лицу, дотронулся до него губами, закрыл глаза.