Глава 13 (1/1)

Телефон всё вибрировал, а Чанбин изо всех сил старался не думать о взгляде Феликса, сидевшего напротив него за столом, вместо этого переключившись на написанные в ежедневнике Рюджин строки. Разговаривать не хотелось, особенно с тем, кто звонил уже третий раз подряд?— Чанбин понимал, что Чан не про хорошую погоду решил так настойчиво поговорить.Парень вновь отключил звонок и отложил телефон, делая вид, что просто не слышит его, подпёр подборок рукой и снова вернулся к тексту. И правда, на что он рассчитывал, когда заявил об этом ?свидании? на кухне? Стоило догадаться, что эта информация разлетится по общежитию со скоростью света. Сложно было объяснить даже самому себе, зачем он так сказал, ведь на самом деле Рюджин никуда его не звала. Он её?— тем более. Чанбин устал от раскаяния и стыда за свои тошнотворно неуместные чувства, а все попытки найти решение проваливались, даже не начавшись?— поэтому он, как оголённый нерв, резко и жадно реагировал на любые идеи и предположения извне. Ему было запрещено любить Феликса, а значит, хуже уже не будет?— почему бы не поэкспериментировать?Чанбин уже около часа сидел с Рюджин в студии. Накануне она написала ему и предложила вместе посмотреть текст, чем немало удивила?— до этого момента девушка старалась избегать разговоров о тексте и всё время говорила, что результат ей не нравится и она покажет позже. Стоило признать, что ожидание себя оправдало. У Рюджин действительно был талант писать проникновенные строки и умещать огромный смысл всего в нескольких словах. Чанбин даже озвучил это вслух, однако рука сама потянулась к карандашу, взяла его и зависла над листом бумаги. Парень открыл было рот, но телефон вновь завибрировал?— уже не звонок, а сообщения. Старший очень хотел обсудить этот скромный утренний казус:?КАКАЯ??НАХЕР??СВИДАНКА?Или не скромный. Сердце билось в груди так гулко и часто, будто сам Чан сжал его в руке и, встряхивая, пытался добиться ответа.?Чанбин выключил экран, прочистил горло и посмотрел в небольшой ежедневник:—?Я думаю, что эту часть можно немного скорректировать,?— парень заточенным стержнем указал на четверостишье. —?Звучит красиво, но…Чанбин замялся, пытаясь подобрать правильные слова, а Рюджин наклонилась ближе и перечитала собственные строки:Обещание своё никогда не нарушу?—Посмотри, я всё так же здесь, рядом с тобой.Загляни в мое сердце, услышь мою душу:Там, где ты?— буду я, тишина и покой.—?Честно говоря, я считала, что это одна из лучших частей. Я много… —?Девушка замолчала и, натянув на кисти рук рукава свитера, продолжила:?— Я много вложила в них от себя. У тебя есть другой вариант?Чанбин молча придвинулся к столу, загораживая от Рюджин ежедневник, и начал писать. Ставшее дежурным за последние недели положение тела ощущалось иначе из-за присутствия рядом другого человека?— он привык в одиночестве вымещать свои мысли на бумаге. Отчего-то написанные Рюджин слова казались ему неправильными и чужеродными. Их хотелось перекроить и наполнить чем-то, отдаленно похожим на боль, ведь рядом с особенными для нас людьми, о которых девушка хотела написать в своей песне, покой чувствовать невозможно. Чанбин точно это знал.Он поставил точку и, не поворачивая головы, вернул ежедневник хозяйке. Девушка бережно взяла его в руки и начала изучать правки, пока Чанбин нервно поглядывал на телефон?— парень знал, что на другом конце всё ещё ждут ответ.Обещание своё никогда не нарушу?—Я тебя не смогу на других променять.Забери мое сердце, мой голос и душу,Но взамен разреши о тебе вспоминать.Рюджин подняла взгляд и посмотрела на Чанбина. Он продолжал сидеть в том же положении, как мраморная скульптура?— абсолютно недвижимый, будто и вовсе неживой.—?Случалось чувствовать невероятную тоску, да? —?даже приправленный лёгким смешком, голос Рюджин звучал блекло. —?Ты будто каждое слово прочувствовал. Так проникновенно. Но так грустно.Чанбин лишь пожал плечами и произнёс, как ему казалось, нечто очевидное:—?Просто мы не всегда бываем рядом.—?Это строки про расставание?—?Не думаю,?— парень устало провёл рукой по подбородку, ощущая проклюнувшуюся колючую щетину, и невольно задумался, мог ли он запустить себя ещё больше. Чанбин повернул голову, продолжая подпирать её ладонью, и посмотрел девушке в глаза:?— Особенные люди остаются с нами навсегда, хотим мы того или нет.Рюджин опустила ежедневник на колени и откинулась на спинку кресла. Парень сомневался, что она понимала, во что ввязывается, когда из раза в раз возвращалась в эту студию. Почти разложившийся труп его таланта всё ещё валялся в углу комнаты, и Чанбин недоумевал, почему девушка в упор не чувствует этот смердящий запах и жужжание мерзких мух.—?Кажется, я выбрала в свои учителя по-настоящему одаренного человека. Хотя в этом я никогда не сомневалась,?— Рюджин задумчиво опустила взгляд на строки и осторожно спросила:?— Что должно случиться, чтобы человек, чей смысл в жизни?— петь, сказал ?забери мой голос??Чанбину на секунду показалось, что вопрос не был риторическим, будто прозвучал именно для него. Он знал ответ, но вслух его не произнес. Парень просто сильнее сжал зубы и продолжил смотреть на девушку. Она, будто почувствовав взгляд, подняла задумчивые глаза, помедлила секунду, потом чуть улыбнулась:—?У меня для тебя кое-что есть,?— девушка потянулась к рюкзаку и достала из него маленький белый свёрток. —?Ты ведь у нас ?бродячий ребенок?, верно?Чанбин слегка опешил от резкой смены темы. Он внимательно следил, как её пальцы аккуратно разворачивают полупрозрачную бумагу и достают тонкий серебряный браслет. Рюджин взяла Чанбина за руку и притянула к себе, отчего парень непроизвольно вздрогнул. Она сцепила под запястьем замочек и повернула браслет так, чтобы была видна миниатюрная пластина с отпечатанной на ней короткой надписью.—?Так продолжай идти.Парень пригляделся?— всего два слова: ?Keep going?. Чанбин перевёл взгляд на девушку, встречаясь с её яркой и открытой улыбкой. Рюджин подняла рукав и показала тонкое белое запястье, на котором был надет точно такой же браслет.—?По себе знаю, каково это, когда приходится нелегко, когда один против всего мира. Однажды мне хотелось всё оставить, прям серьёзно, с концами, и тогда ко мне пришла Йеджи. Крепко обняла меня, как никогда раньше, и сказала, что поддержит любое моё решение, только бы я чувствовала себя хорошо и продолжала идти вперёд. Она так сильно плакала… —?и семи пядей во лбу не требовалось, чтобы понять, насколько тяжело давались Рюджин эти воспоминания. —?Оказалось, что и близким очень сложно, когда они чувствуют нашу боль. Поэтому, когда я увидела этот браслет, то сразу купила его как напоминание. О том, что рядом с нами всегда кто-то есть, даже если мы не сразу замечаем. О том, что нас любят, даже если мы чувствуем, что не заслуживаем этого. О том, что ни при каких обстоятельствах нельзя опускать руки,?— девушка аккуратно погладила тонкую серебряную цепочку, подняла глаза и тихо произнесла:?— Когда ты провожал меня, на секунду мне показалось, что ты готов всё бросить. Пообещай мне, что не будешь останавливаться.Рюджин выглядела как и любой другой человек, но, Чанбин был уверен, буквально вся её кожа была покрыта огнеупорным составом. Как она могла, такая хрупкая, спокойно находиться рядом с тем огнём, что сжигал его изнутри? Более того, девушка так искренне и бесстрашно помогала этот огонь укротить, чтобы он не пылал, а тихо согревал.В этом мире всего одна вещь могла успокоить его демонов?— возможность наблюдать за Феликсом. Смотреть на его спокойное и сосредоточенное лицо, когда он учится. Мягко, не касаясь, водить рукой рядом с ним, пока он в студии спит под пледом. И всегда надеяться, что Феликс на него не посмотрит, потому что от его взгляда демоны внутри проснутся и окончательно сорвутся со своих цепей. По-настоящему адская пытка собственного самообладания. В отличие от Феликса, Рюджин часто смотрела прямо в глаза?— прямо как сейчас. Она всё ещё ждала ответ, пока Чанбин пытался понять, чувствует ли он от её взгляда хотя бы тень этих ураганных чувств.Парень вздохнул, просто кивнул?— ещё немного, и он превратится в обычного болванчика, который только и умеет, что трясти головой вместо нормальной человеческой речи, но подбирать нужные слова становилось всё сложнее. Рюджин просияла и, выпрямив спину, села на край кресла:—?Что же… как там обычно скрепляют обещания? —?В попытках развеять неловкость, девушка подняла ладонь и начала складывать пальцы вместе:?— На мизинчиках или вроде того?Ожоги, казалось, совсем её не страшили, и парень протянул руку, чтобы убедиться. Он мягко коснулся бархатистой щеки, но девушка даже не шелохнулась. Её губы так и застыли в полуулыбке, а глаза смотрели не моргая, пока рука Чанбина, окунаясь в мягкие тёмные волосы, продвигалась дальше к затылку. Мучительное воспоминание… Парень сглотнул горькую и вязкую слюну: Феликса он держал так же. Чанбин ничего не чувствовал ни от взгляда девушки, ни от этих касаний?— может, нужно было попробовать что-нибудь посильнее?Рюджин ошарашено смотрела, как парень придвигается ближе. Чанбин медленно остановился в паре сантиметрах от её губ, чертыхаясь про себя: он перешёл уже столько граней, почему именно эта даётся ему так сложно? Обдумать всё как следует не получилось?— Рюджин подняла подбородок и завершила действие за него. Её губы были мягкими, целовали нежно, на пробу. Между ними не происходило ничего безудержного или страстного, но поцелуй всё равно получился очень интимным и будто бы тихим на вкус, как отражение их почти тайных встреч в офисной студии. Сказать, что ему не нравилось?— означало соврать. Голод от отсутствия физического контакта, щедро приправленный собственными фантазиями, которые не находили выхода, заставлял брать больше, и Чанбин, не встречая преграды, углубил поцелуй. Движение чужих податливых губ вместе с его собственными заставляло чувствовать нечто первобытное?— оно сгущало воздух, перехватывало дыхание.Рюджин отстранилась первой, когда на столе раздалась очередная громкая вибрация. Чанбин медленно отпустил затылок девушки и потянул руку обратно к себе, ненароком задевая несколько заправленных за ухо тёмных прядей, отчего те выбились из причёски и обрамили красивое девичье лицо. Парень замер на секунду, запоминая её, такую не похожую на него - юную и живую, взял со стола телефон и включил экран:?Если ты не потрудишься вернуться в общежитие сейчас же, клянусь, я сам приведу к тебе менеджера.?Воображение радостно, будто того и ждало, подкинуло сощуренные глаза Хёнджина и его презрительно-высокомерное ?а я говорил!?. И ведь действительно предупреждал. Чанбин тяжело вздохнул, набрал ответное сообщение и вновь перевёл взгляд на девушку?— та выглядела обворожительно с румянцем на щеках и поднимающимися уголками влажных губ.?Не обожглась.?Не ушла и не разозлилась, не задала никакого вопроса?— и, по всей видимости, Чанбину придётся за это ответить. Хёнджин всё продолжал высказывать свое мнение, пригвождая слова на голые стены черепной коробки: ?А за Феликса кто будет отвечать??Чанбин хотел закричать во весь голос, но вместо этого набрал в грудь побольше воздуха и тихо произнёс:—?Мне пора. Я закажу тебе такси.В то время, как миллионы парней мечтали оказаться на его месте, его собственную голову занимали совсем иные мысли. Рюджин, задумчивая больше, чем обычно, уехала, пообещав написать, когда доберётся до места, а Чанбин остался ждать свой автомобиль. Парень опустил взгляд на маленькую серебряную пластинку с парой слов. Он всего за несколько шагов влип в невероятных размеров дерьмо?— как он мог куда-то двигаться? Или стоило продолжать барахтаться, чтобы эта трясина поскорее затянула его с головой?Но, по крайней мере, он всё-таки смог удержаться и не скрестить за спиной пальцы в безнадёжной попытке загадать другие губы - сухие и чуть более пухлые. Может, его новый эксперимент был не таким уж и провальным.***Феликс лежал и невидящим взглядом смотрел в потолок: ему казалось, что он уже вырыдал в душевой все слёзы, но тяжёлые горячие капли всё равно продолжали безвольно скатываться вниз по вискам. Он по ниточке собирал любые возможности быть рядом с Чанбином, сплетал их вместе, завязывал узелки, а сегодня впервые взял в руки ножницы. Холодный металл лезвий разрезал одно из плетений вместе с кожей, когда Феликс попросил Минхо изменить хореографию: сказал, что чувствует себя неуверенно из-за того, что слишком часто и долго стоит в центре?— этого хватило для убеждения, но правдой было лишь отчасти. Феликс не хотел пристального внимания, но ещё больше он не хотел танцевать плечом к плечу с Чанбином.Не касаться его рук, не стоять рядом, не выстраивать по чёрным черточкам на полу его движения, потому что даже воспоминания об этом тугим чугунным кольцом сжимали внутренности: лёгкие, потому что грудная клетка дрожала с каждым вдохом; желудок, потому что его подташнивало. Феликс сильнее сжал губы, чтобы с них не сорвался предательский скулёж, но из темноты на него продолжали смотреть волчьи глаза Чанбина, так сухо отвечающего ?да? на вопрос Минхо о свидании.?Феликс еле успел закрыть рукой рот, прежде чем из него вырвался жалобный всхлип, но одновременно с ним в коридоре раздался громкий хлопок входной двери, отчего парень вздрогнул, и сразу за ним?— срывающийся голос Чана:—?Где тебя, блять, носило?! Какого чёрта ты сказал парням, что я в курсе твоих похождений, когда я ни хрена не в курсе?!Старший был в ярости. Феликс никогда не слышал, чтобы он так с кем-то разговаривал. В гостиной что-то упало, и парень нервно сел, всё ещё держа руку около рта и продолжая чутко вслушиваться в разговор:—?Откуда ты взялся такой самонадеянный?! Я хотел прикрыть твою задницу, на что ты попросил поверить тебе?— и я поверил, а ты в это время готовил всем нам тотальный пиздец! —?Казалось, что от его голоса дрожали даже стены. —?Объяснись, наконец! Что между вами происходит?!Феликс мог поклясться, что в звенящей тишине, оставшейся после вопроса Чана, было слышно тик стрелки, которая отсчитывала время до точки невозврата?— ответа, что прозвучал голосом Чанбина:—?Какая разница?Даже сквозь закрытую дверь и длинный коридор тихая фраза прозвучала как выстрел, заставила согнуться пополам. Слёзы с новой силой хлынули из глаз: Феликс сильнее прижал руки к губам и повернулся набок к стене, вжимая лицо в простыни. Чанбин не волновался. Не отрицал. Не оправдывался.—?Ты что, блять, издеваешься над нами?.. —?Чан сказал это мягко и ласково, но в его голосе отчётливо слышалась опасность. Старший выдержал паузу, сделал несколько шагов по гостиной и прогремел:?— Выйдете все из своих комнат и идите сюда! Живо!Новая волна тошноты подкатила к горлу, заставляя Феликса дёрнуться. Все внутренности выворачивало от мысли, что ему нужно разделить с Чанбином одно пространство, даже если кроме них там будет ещё шесть человек. Парень старался дышать настолько тихо, насколько это возможно при бесконечном потоке слез, всхлипах и забитом носе?— в надежде, что его отсутствие всё же не заметят. Он ведь не имел к этой истории никакого отношения, так зачем ему вообще там быть?В коридоре раздались шаги, и Феликс крепко зажмурился, когда после тихого стука в комнату проникла тонкая полоска света, а вместе с ней?— осторожный и напряжённый голос Чонина:—?Ликс, там Чан всех собирает… —?Не дождавшись ответа, парень открыл дверь чуть шире и заглянул внутрь. —?Ты в порядке?По его интонации Феликс понял, что Чонин сам прекрасно знал ответ на свой вопрос. Увидел его подрагивающие плечи, услышал тихие всхлипы.—?Пожалуйста, уйди.Голос был настолько болезненный и жалостливый, что Феликсу стало противно от себя самого, но младший не стал переспрашивать, просто осторожно вышел, тихо закрыл за собой дверь, и уже из коридора Феликс услышал его приглушённый голос:—?Чан… —?неуверенно, напуганно, будто в страхе, что и на него перепадёт гнев за дурные вести, начал Чонин. —?Феликс неважно себя чувствует, давайте без него.В гостиной раздалось короткое ругательство, и вновь звук приближающихся шагов?— тяжёлый и ровный, заранее не оставляющий выбора. Дверь открылась почти нараспашку, и слёзы хлынули с новой силой, когда Чан раздражённо произнёс:—?Ну, а с тобой-то что? Ликс, давай только не сейчас. Быстрей, поднимайся, это не ждёт.И снова он?— проблема. Феликс чувствовал себя как зубочистка, которую вытащили из её защитной пленки и переломили пальцами надвое. Потом каждую отломанную половинку?— ещё раз. И так каждый час этого бесконечного дня, пока от него не осталась только кучка мелкого мусора. Им даже не воспользовались по назначению?— сломали просто так, от скуки, потому что попался под руку, которую надо было чем-то занять. Чанбин крутил его в своих пальцах как хотел, и это всегда казалось правильным, но Феликс ничем не заслужил такого обращения.?Парень делал недостаточно?— может быть, но он никому не делал ничего плохого, и от этого было особенно больно.—?Феликс, давай уже.Хотелось психануть, натянуть одеяло повыше и послать к чёрту даже Чана, только бы его оставили в покое. Но парень молча перевернулся на другой бок, попутно вытирая лицо о подушку, встал и начал искать в темноте комнаты толстовку, пока старший раздражённо продолжал стоять в дверях и буравить его взглядом. Плевать. Феликс просто выйдет, посидит и уйдет обратно, если это поможет как можно скорее остаться с собой наедине?— ему просто хотелось вдоволь поплакать или, наконец, проблеваться, только чтобы выплеснуть из себя хотя бы часть той горечи, что наполнила его до краев.Он подошёл к стоящему в проходе Чану и сощурился, когда из коридора на лицо упал яркий, бьющий по глазам свет. Увидев товарища, Чан за пару секунд несколько раз поменялся в лице?— прошёл путь от раздражения и злости до беспокойства и паники. То, что Феликс выглядел отвратительно, было ясно по его реакции и без всяких слов.—?А что вообще с тобой?.. —?тот же вопрос, но уже растерянно и без грубости.Феликсу срочно требовалась помощь, и умная голова лидера чувствовала себя беспросветно тупой в попытках понять, на что конкретно направить сейчас своё внимание?— на хамское поведение самого талантливого или на пограничное состояние самого усердного. Как наседка, которая не может выбрать между спасением гнезда от хищника и сохранением собственной жизни, он просто стоял в ступоре, ожидая знака свыше.—?Крис, пропусти. Все ждут.А вот и знак. Чан перестал подпирать дверной косяк, позволяя парню, больше похожему на тень самого себя, выйти в коридор, и пошёл следом, практически сразу цепляясь взглядом за Чанбина?— отчего на секунду потухшая ярость разгорелась с новой силой. В то же время Феликс, не поднимая глаз, в полной тишине дошёл до гостиной и сел на диван. Толку от капюшона было немного, и в ярком свете комнаты остальные стали удивлённо рассматривать его искажённые черты. Феликс чувствовал на себе пристальные взгляды, а потому пошёл на опережение. Он согнул колени и поставил пятки на диван, превращаясь в один маленький, но напряжённый комок усталости, быстрым движением потёр лицо и, надавив пальцами на глаза, сиплым голосом произнёс:—?Давайте закончим это поскорее, мне нужно лечь спать.Нужного эффекта это не вызвало. Все просто молчали и пытались понять, как справиться с нарастающей внутри паникой?— такого Феликса они ещё не видели и, что самое ужасное, у них совсем не было домыслов, какая из жизненных неурядиц так его измотала. Неужели во всем виноваты ранние подъемы? Едва ли.Парень повысил голос, приводя всех в чувство:?—?Чан, прошу, начинай.Столько отчаянной мольбы в одной фразе. Чанбин почти взвыл, когда свет с потолка упал на лицо вышедшего из коридора Феликса: опухшие веки, засохшие солёные дорожки на бледных щеках, искусанные в кровь губы. Темнота под глазами и внутри них. Феликс не смотрел в его сторону, но даже без этого было очевидно: он погас. Пока ещё тёплый, но уже не светит.Белый карлик, которого скоро поглотит бесконечный мрак вселенной.Чанбин не видел перед собой ничего, кроме заплаканного, искажённого лица. Он готов был убить любого за каждую слезу, что проронили эти чайного цвета глаза. Парень напрягся и почти сделал шаг вперёд, но, оцепенев, остановился. Он не повернул голову, но знал, что если посмотрит сейчас на Хёнджина, тот положит ногу на ногу, наклонится вперёд и одними губами произнесёт самую страшную фразу.?Чётко, медленно, чтобы её смысл навсегда остался в памяти.?Это твоя вина, тупой ты придурок.?—?Напоминаю всем,?— Чан в последний раз бросил обеспокоенный взгляд на Феликса, сел на край дивана и обвёл всех взглядом. —?Отношения для нас под запретом. Если у вас есть какие-то мыслишки на этот счёт, то можете сейчас же о них забыть. Мы пиздец как далеко не в том положении, чтобы лажать. Не думайте, что вы, блять, самые умные и сможете всех переиграть, выставив идиотами агентство, фанатов и каждого из нас. Мне казалось, что последствия очевидны, но я повторю, если не доходит: кого-нибудь из нас попрут. Забыли уже, как это бывает? Или всех нас вместе просто тихонько сольют в отстойник. Можете забыть про годы стажировок и собственные планы на будущее. Про нашу дружбу тоже, потому что настоящие друзья не поступают так эгоистично, как это по отношению к нам сделал ты, Бин.Все продолжали сидеть молча и без движения, как будто от любого шороха всё могло посыпаться окончательно. Единственный, кто решил вмешаться, был Минхо. Он спокойно, но уверенно произнёс:—?Чан, давайте обсудим. Многие встречаются и находят выходы даже из более серьёзных ситуаций. Мы не можем просто взять и устроить Бинни бойкот.—?Конечно, нет,?— старший перевёл взгляд на Минхо, продолжая говорить все так же строго. —?Наша внутренняя кухня все ещё на нашей совести. Но это?— прекрасный пример, что мы не умеем регулировать вопросы, которые влияют на всю группу. Поэтому завтра утром у нас с Чанбином будет встреча с боссами.Никто не удивился?— исход был более чем логичным. Агентству было необходимо подготовиться к заявлению, если вдруг поползут слухи. Но сама ситуация заставила каждого задуматься?— как они докатились до этого и почему никто ничего не заметил раньше.Чан поднялся, сухо объявил, что встреча окончена, и пошёл в сторону своей комнаты, чтобы остыть, по пути почти задевая плечом Чанбина. Тот, в свою очередь, следил за Феликсом, который, как сломанная кукла, встал с дивана и, снова опуская взгляд в пол, направился к себе.Он постоянно доставлял Феликсу одни неприятности. Убрать себя из его жизни?— единственно правильное, что Чанбин мог для него сделать.Джисон подошёл, потрепав на макушке тёмные волосы, и положил руку парню на плечо:—?Мы со всем справимся. Если захочешь, можем забаррикадироваться в студии: у меня в нижнем ящике припаркована бутылка соджу для отключения мозгов и виски для экстренной эвакуации души. Ты только маякни.Чанбин ничего не ответил. Он просто развернулся и, как был в куртке, пошел к себе. Благодаря его потрясающим экспериментам под ударом оказался ещё один невиновный человек. Нужно было предупредить Рюджин. Закрыв за собой дверь, парень достал из кармана телефон и набрал сообщение:?Вся группа думает, что мы встречаемся. Завтра будет разговор с начальством.?Ответ пришёл спустя минуты три, которые для самого Чанбина показались вечностью.?А мы встречаемся??От вопроса Рюджин захотелось завыть белугой. Парень посмотрел на запястье?— ответ на вопрос был пропечатан маленькими буквами на серебряной пластинке. Нужно было двигаться вперёд.?Подальше от Феликса, чтобы больше никогда не видеть слёз на его лице.?Я бы хотел, чтобы так и было.?Чанбин опёрся на дверь спиной и съехал вниз. Он сжал телефон в ожидании ответа?— того, что смог бы его спасти. Тот коротко завибрировал, оповещая о новом сообщении.?Тогда мне тоже нужно придумать, что сказать менеджеру, потому что наше желание взаимно. В какой-то момент подумала, что это уже никогда не случится :)?***Феликс шёл до своей комнаты, чувствуя, как с каждым шагом его накрывает неконтролируемая волна срыва. Парень дрожащими руками схватился за ручку двери и с силой закрыл её за собой, дыша так часто, будто только что пробежал марафон. Феликс чувствовал, как по горлу поднимается очередной всхлип, с силой сжал губы и из последних сил дошёл до кровати. Повалился на неё, скрючился в узел, вновь уткнулся в подушку и дал волю слезам, которым не было конца и края. Они текли от каждого мелькавшего в голове воспоминания, в особенности от хороших, где Феликс чувствовал себя нужным и впервые за долгое время?— не одиноким. С каждым новым всхлипом цветные картинки в голове окрашивались в черный, покрывались чем-то вязким и липким?— ложью.Очередная судорога сотрясла все тело, и Феликс дернул ногой, задевая в углу кровати плотный комок. Парень протянул руку и подцепил его: им оказалась толстовка Чанбина, которая была для Феликса как броня от всего мира. Он надевал её и знал, что под присмотром. О нём думают, заботятся. Он важен.Аккуратный, будто смущенный стук в дверь вырвал Феликса из мыслей. Он вздрогнул и повернул голову, когда Чонин произнёс:—?Ликс, ты как?..Примерно так же, как толстовка хёна в руках?— давно не стиранная, помятая и безликая, как сотня таких же её собратьев на складе в офисе.—?Мы можем поговорить?Феликсу было больно держать глаза открытыми?— в них будто насыпали песка, они опухли и болели от нескончаемого потока слёз. Он сомкнул веки и тихонько зашипел от жжения под ними. Чонин ни в чём не виноват и не заслужил молчания, но Феликс не мог заставить себя произнести хоть слово. Раздался еще один несмелый стук, будто наудачу, а после всё стихло, снова погружая комнату в тишину.Через несколько минут рядом с головой завибрировал телефон, на который почти одновременно пришли сообщения от Чонина и Чана. Оба одинаковые?— с предложением выслушать, если он захочет поговорить.Беда была в том, что тут и говорить не о чем. Феликс вновь сжал толстовку, но не поднес её к носу, как обычно, в попытках уловить тот самых запах. Он больше ему не принадлежит.?Феликс поправил себя: вернее будет сказать, ?он принадлежит, но уже не ему?. И вряд ли когда-то было иначе.***Парни встали с дивана и, украдкой переглядываясь, потянулись на кухню. Минхо обернулся, убедился, что главный скандалист этого вечера и сама причина скандала покинули помещение, опёрся руками на спинку кухонного стула и заговорщически произнёс:—?Самое время раскрыть карты, кто на кого подрачивает, чтобы у Чана не случилось сердечного приступа. Сынмин, начинай. В прошлый раз, когда мы играли, в тебе оказалось больше всего сюрпризов.Никто не засмеялся: все были под впечатлением от произошедшей сцены и новостей. Казалось, что Хёнджин был единственным, кто не удивился. Он с будничным выражением лица налил себе чай и, по пути цепляя из миски мандарин, сел за стол.?Сынмин потёр лоб и после тяжёло вздохнул:—?Да я бы с удовольствием признался, но у меня к вечеру настолько нет сил, что я просто валюсь на кровать и сплю без задних ног. Куда уж заниматься чем-то ещё.?—?Вот и я о том же,?— к столу подошел Джисон, чьё щедрое предложение Чанбин оставил без ответа. —?А этот изворотливый гадёныш умудряется всё совмещать. Когда только успевает?!Хан на эмоциях повысил голос?— Сынмин подскочил с места и потянул к нему руки, чтобы прикрыть этот громкоговоритель, заглушив хотя бы конец фразы. Минхо отодвинул стул, сел и задумчиво произнёс:—?Кажется, она неплохой человек. Терпит Бинни с его закидонами, особенно в последнее время. Может, у них действительно всё серьёзно.?Хёнджин искоса посмотрел на парня и вздернул бровь, но ничего не сказал. Поджал губы, надорвал у мандарина корочку и начал его чистить.?Из-за угла показался Чонин, непривычно дёрганный, без тени улыбки, и все повернулись к нему в ожидании ответа: Феликс сегодня напугал их не меньше, чем крики Чана. Младший сел за стол, тревожно посмотрел сначала на Сынмина, потом на Минхо и, напряжённо цепляясь пальцами за край столешницы, произнёс:—?Слушайте, тут, кажется, уже не до шуток. Не знаю, что там происходит у Чанбин-хёна, но вот Феликсу совсем плохо. ?—?Судя по тому, что ты вернулся через пару секунд, наш ангел был не очень разговорчив,?— Минхо подпёр ладонями подбородок, облокотился на стол и, глядя на расстроенное лицо Чонина, ухмыльнулся:?— Не переживай, ребенок, в этом твоей вины уж точно нет.На кухне повисло молчание, изредка нарушаемое тихим чавканьем Хёнджина, который закидывал в себя оранжевые дольки одну за одной. Джисон, кивнув на немую просьбу Сынмина вещать потише, повернулся к нему всем телом:—?Джи, а ты что думаешь насчёт случившегося?Хёнджин неторопливо дожевал последнюю дольку, запил остатками чая и, цокнув языком, бросил:—?Цирк.***Чанбин так и не пошёл с Ханом в студию. Всё, что он мог?— завалиться на пол и лежать, затравленно смотреть в темноту под своей кроватью. В голове?— ни одной мысли. Он так сильно устал.Чанбин не знал, сколько прошло времени. Он без труда мог посмотреть на экран телефона, но прикасаться к нему не хотелось, будто тот был раскалённым. Парень просто встал, скинул куртку на пол?— туда же, где только что лежал сам?— и вышел в коридор, где его встретили темнота и тишина. Чанбин, медленно переставляя ноги, пошёл вперёд, завернул за угол и направился в конец коридора, пока не остановился напротив двери в комнату Феликса. Парень поднял руку, бережно прислонил к гладкой поверхности ладонь. От единственного важного человека его отделяла всего пара сантиметров, но по факту?— миллионы световых лет. Возможно, где-то в другой, параллельной вселенной они могли быть даже счастливы. Быть самыми обычными людьми, ходить на работу и покупать на ужин морепродукты. Попасть на сеанс в тот дурацкий кинотеатр. Но единственный сеанс, на который мог расчитывать Чанбин, был сеансом психотерапии, потому что?— он был уверен?— даже в другой вселенной он всё равно безнадёжно в него влюбился бы. Но там он никогда не оставил бы Феликса, никогда не поцеловал бы его без понимания, что это взаимно. Никогда не заставил бы его из-за этого плакать.Чанбин провёл рукой по двери и пошёл обратно. Закрыл на замок дверь в свою комнату, перешагнул через куртку, залез на кровать. Напоследок отодвинул рукой занавеску и посмотрел в окно.?Издалека доносился глухой шум автострад: Сеул, в отличие от него самого, продолжал жить прежней жизнью. Это злило, заставляло крепче сжимать зубы. Чанбин очень хотел населить город своими снами, где Феликс был рядом с ним, был счастлив?— и увидеть, как каждый житель корчится в пытках, пропуская через себя эти невообразимые муки. Услышать их вопль отчаяния и сравнить со своим?— будет ли им от этих картинок в голове так же больно?На небе краткой вспышкой упала звезда. Чанбин всегда считал эту традицию наивной и глупой: он знал, что звёзды, конечно же, не могут падать?— это всего лишь сгорающие в атмосфере метеоры.?Но сейчас парень зажмурился так крепко, как только мог, загадывая лишь одно и надеясь, что его услышат. Кто угодно?— небо, Господь, высшие силы,?— только бы они могли исполнить это единственное желание.Пусть никто и никогда не предаст Феликса так, как это сделал он.