Глава 2 (1/1)

Феликс лежал в своей кровати, уставившись в потолок. Тело ломило как после встречи с товарным поездом. Спина затекла и ощущалась будто один большой синяк - было сложно даже повернуться на бок. Проснуться уставшим - наименьшее, что ему хотелось этим утром. Он ворочался всю ночь и уснул только под утро, хоть и был полностью вымотан - вчерашняя съёмка забрала у него все силы - как физические, так и моральные: Феликс никогда не мог полностью расслабиться перед камерой, и прошедший день не был исключением.Сегодня по плану была репетиция и съемка лайва. Отдельно у Феликса - еще тренажерный зал и два новых урока корейского. Язык все еще давался ему не так легко, как того хотелось - с разговорным стало гораздо легче, даже на интервью он чувствовал себя немного уверенней, потому что научился различать гораздо больше слов, да и сочувствующих взглядов от ребят стало меньше. Но читать и писать все еще было сложно, о чём менеджер никогда не забывал ему напомнить:?Ты ведь понимаешь, что подводишь ребят, когда выглядишь на их фоне так глупо? В твоих же интересах поскорее избавиться от этого недостатка?.Слова всплыли в голове непроизвольно, и Феликс зажмурился. Он не хотел быть палкой в колесе для всей группы, и эта неловкость за то, что он постоянно не дотягивает до общего уровня, везде шла за ним по пятам и лизала своим шершавым языком пятки. Феликс старался двигаться быстрее изо всех сил, но он не мог от неё убежать, как бы сильно ни старался. Всегда находился повод мысленно поставить себе ?минус?, да пожирнее.Феликс потёр глаза. Вчера он был без линз, но за веки все равно будто песка насыпали, настолько тяжело и неприятно они двигались. Страшно хотелось умыться: Ли медленно сел на кровати и выгнулся в спине, ощущая, как растягиваются мышцы вдоль позвоночника. Тренировки, которые он сам себе увеличил в количестве, всегда отзывались наутро так, что он чувствовал себя проржавевшим насквозь механизмом. Потерев глаза ещё раз, он осмотрел комнату: Минхо и Чонина уже не было. Он знал, что его соседи стараются не вставать рано, если на первую половину дня у них ничего не запланировано - такой шанс они бы точно использовали по полной. Сколько сейчас времени? Нашарив под подушкой телефон, он увидел кучу уведомлений в общем чате в Kakao, смысл которых сводился к тому, что Минхо скидывал фотографии кулинарных изысканий Хана, а Хёнджин говорил, что они должны запечатлеть навечно эти шедевры, и расписывал их настолько хвалебно, что сразу становилось понятно - это точно выверенный, концентрированный сарказм. Джисон в свою очередь просто высылал страдающие эмодзи, не в силах остановить этот поток. Феликс, улыбаясь, пролистал весь диалог до конца, после чего заблокировал телефон и встал с кровати - он и так пробыл в ней слишком долго. За пределами одеяла кожа мгновенно покрылась мурашками, всеми силами уговаривая залезть обратно и не вылезать из-под него никогда, но парень приложил ладони к плечам и активно их растер, будто смахивая с себя гусиную кожу, потом надел любимую домашнюю толстовку. Остывшая за ночь ткань неприятно касалась кожи, заставляя в очередной раз вздрогнуть. Феликс знал, что страшна только первая минута: сейчас он начнёт двигаться, и станет гораздо теплее. Ноги сами понесли его в ванную. Напор ледяной струи с шипением ударился в раковину, и парень подставил под нее руки, чтобы набрать немного воды и умыть лицо. Его ладони всегда называли ?маленькими?, а пальцы ?короткими?. Даже его учитель фортепиано говорил: ?У тебя отлично получается, но вот твои пальцы… Хоть и ловкие, но не доведут тебя до большого успеха?. Феликс смотрел, как прозрачные, обжигающие своим холодом струи вытекают из маленькой лодочки, в которую он сложил свои ладони. Горькое презрение к собственным рукам застряло где-то в районе носа, заставляя его на секунду поморщиться: может, у него действительно всё сложилось бы гораздо лучше, будь его пальцы немного длиннее? Он поднял руки и ополоснул лицо водой, так, что в сторону полетели десятки маленьких брызг. Повторив это действие дважды, парень достал зубную щётку и выдавил на нее немного пасты: отлично, теперь у него есть около двух минут, которые по своему обычаю тянутся в тишине ванной комнаты как вечность. Размеренно двигая щеткой, он начал рассматривать себя в зеркало: синяки под глазами и косичка за ухом, которую он не расплёл вчера вечером. Кожа под ней начала болеть и чесаться. Он слегка повернул голову, чтобы рассмотреть ее: он всю ночь ворочался по подушке, и сейчас косичка смотрелась совсем неопрятно. Феликсу казалось, что она выглядит на нем очень странно и неуместно. Стилисты всегда работали с ним дольше, чем с остальными: делали сложными укладки, клеили на глаза стразы и накладывали цветные тени, вставляли линзы, закрашивали веснушки, накладывали на губы тинт. В то же время других парней они отпускали гораздо раньше, не делая и половины из того, что обычно проворачивали с ним. Его внешность кругом не дотягивала. Как его пальцы, как его корейский язык. Он включил воду и выплюнул зубную пасту. Нужно больше стараться, чтобы не подвести парней. И если допустимо соответствовать всей группе только в таком виде - пусть: Феликс достал с полки тональное средство, нанеся его подушечками пальцев на синяки и на веснушки. Он часто подглядывал за визажистами в зеркало, когда они делали ему макияж, и подцепил пару приемов, которые теперь использовал постоянно. Когда на лице не осталось ни одного пятнышка, Феликс, наконец, удовлетворенно кивнул отражению, стараясь не думать о том, что эти веснушки вообще у него есть. Осталось что-то сделать с косичкой. Он потянул за резинку, которая держала пряди. Она сидела очень плотно и неприятно тянула волосы при движении. Но косичка осталась на месте, даже когда парень её освободил. Феликс удивленно поднял брови и прикоснулся к волосам: они были жёсткие из-за лака, как тоненькие пластмасски. Феликс запустил пальцы в пряди, расплетая их между собой и касаясь кожи, мягко её массируя, непроизвольно шипя и морщась от этого ощущения: одновременно больно и чертовски приятно. Спустя полминуты стало гораздо легче, и парень убрал руку от головы. На месте растрепанной косички теперь остались волнообразные пряди. Разочарованный стон дошёл до каждого угла ванной комнаты: всё стало ещё хуже, чем было. Он пытался уложить их как мог, но волосы не слушались. Не помогла даже вода - они всё равно не становились прямыми. Феликс с усилием сжал край раковины; даже прилагая существенные усилия, он все равно выглядел хуже, чем остальные ребята, которые просто вставали с кровати и начинали заниматься своими делами. Кажется, что всё, что оставалось ему этим утром - смириться с безысходным положением. Феликс, насколько у него вышло, заправил волосы за ухо, бросил последний, полный досады взгляд в зеркало, и вышел из ванной, направляясь в сторону кухни.***На кухню он зашёл под общий гогот - Хан всё ещё пытался оправдать свои кулинарные способности, вызывая этим лишь новые приступы смеха, а Минхо незаметно снимал его на телефон с наложенными на лицо странными фильтрами. Едва ли эти видео так и останутся у него на телефоне - скорее всего, они случайно утекут в Интернет.Непроизвольно улыбаясь от одного лишь смеха парней, Феликс сел за стол, желая всем доброго утра. Оглядев кухню, он с удивлением обнаружил, что пришёл не последний: Чанбина за столом всё ещё не было. Он немного забеспокоился: мало того, что хён никогда не опаздывал без уважительной причины, он ещё и никогда не просыпался последним. Феликс всегда много наблюдал за парнями, и эта черта Чанбина тоже не укрылась от его глаз. Он дал себе десять минут, прежде чем пойти и проверить, всё ли в порядке. В конце концов, Чанбин мог просто вымотаться, график в последние дни у них был не из лёгких. Феликс на всякий случай включил подсветку на телефоне, чтобы посмотреть время и засечь минуты. Внезапно его плеча коснулись мягкие пальцы, и от неожиданности он резко повернул голову. Чужая рука среагировала молниеносно, перелетев с плеча на лоб Феликса, спасая того от катастрофы. - Осторожно! Я чай тебе принес, Ликс, но он довольно горячий. - Сынмин, улыбаясь, продолжил аккуратно держать лоб Феликса, второй рукой пронося мимо его лица огромную ёмкость. - Налил тебе в суповую чашку - это единственное съедобное из того, что приготовил Джисон, поэтому сразу двойная порция, чтобы ты наелся.Все снова разразились хохотом, заглушая проклятия Хана, которые он усиленно посылал Сынмину. Тот, в свою очередь, совсем не испытывал чувство стыда, от души веселясь с остальными, даже когда горе-кулинар скрутил полотенце и погнался за ним через всю кухню. С парнями как всегда становилось спокойнее, и утренняя тревожность начала отпускать Феликса. Он с удовольствием вдохнул аромат чая, лениво наблюдая за красиво поднимающимся паром, после чего перевел взгляд на часы. Прошло 4 минуты. ??Дверь позади Феликса открылась, невольно заставив его обернуться. На кухню зашел Чанбин, расслабленно потирая ладонью тыльную сторону шеи, наклонив голову вниз. Феликс облегчённо выдохнул - с хёном все в порядке. Видимо, он зря волновался.- Йо! - приближаясь к столу, Чанбин вытащил руку из-за ворота футболки и помахал всем парням. Под приветствия остальных он потянулся к единственному свободному стулу и поднял голову. Взгляд непроизвольно зацепился за знакомого цвета толстовку, заставив Чанбина на мгновение замешкаться. Он перевел глаза и встретился с лучистым карим взглядом. На его лице не дернулся ни один мускул.?- Доброго! - расслабленный голос Феликса с утра был особенно низким и хриплым, перебирая позвонки Чанбина по одному, начиная от шеи и заканчивая где-то в районе поясницы, уходя по ногам в пятки. Он сидел, мягкий и уютный в своей огромной толстовке, подпирая ладонью подбородок и смотрел прямо на него. Чанбин в ответ лишь кивнул.- Бинни, садись, я сейчас принесу тебе чай. - Сынмин, получивший свою долю ударов полотенцем, направился в сторону кухонного гарнитура, но внезапный и резкий ответ старшего заставил его остановиться.- Нет! Я сам. - Чанбин задвинул стул обратно и пошёл на другой край кухни, сопровождаемый растерянным взглядом Феликса. Сынмин пожал плечами и вернулся к своему занятию - ухаживанию за остальными. Он всегда был особенно заботлив по утрам, помогая заспанным товарищам прийти в себя. Феликс был ему за это очень благодарен. Чанбин тоже всегда был внимателен ко всем, но отдельно к Феликсу - нет. Особенно сильно эта мысль не давала покоя сейчас, когда Феликс наблюдал за слегка сгорбленной спиной хёна, который наливал себе чай. Чанбин взял чашку, развернулся, и вместо того, чтобы вернуться к единственному свободному стулу, остался на другом краю с Хёнджином, поставив кружку рядом и повиснув на его плечах, жалуясь на то, что сегодня он почти не выспался. С Феликсом он так никогда не делал. Парень опустил взгляд, набрал в грудь побольше воздуха и медленно выпустил его сквозь сжатые губы, пытаясь остудить чай и заодно отвлечь себя от странных мыслей.Чанбин не хотел поднимать глаза выше собственной чашки, но взгляд против воли устремился вперед: наблюдать с другого конца стола было удобнее всего, и он внутренне выругался, кляня себя за то, что выбрал именно это место. Сахар не кладет, но чайную ложку всё равно вертит в пальцах. Держит её тремя: большим, указательным и средним. Дует два раза, прежде чем сделать глоток. Замазал все свои веснушки. Интересно, сколько их у него? На самом деле нет, не интересно. Это всё врожденная любовь Чанбина к цифрам, не более. Он уже почти отвёл взгляд, но Феликс повернул голову, что-то отвечая Чонину, и волнистые волосы за его ухом резанули глаза. Ночной кошмар Чанбина тут же восстал из забытья, как и почти настоящее касание пальцами этих светлых волос. Во рту пересохло, и он поспешно уткнулся в чашку, делая большой глоток. Вода обожгла язык и нёбо, Чанбин дёрнулся и чудом не пролил чай на Хёнджина, который в панике пытался встать со стула.Все подорвались с места. Хан побежал за стаканом холодной воды, но его опередил Чонин, причитая, чтобы тот вообще ни к чему не прикасался, потому что у Джисона даже чай оказался абсолютно нежизнеспособным. Сынмин взял в руки стопку салфеток, чтобы протереть стол. Минхо и Феликс подошли к закашлявшемуся Чанбину.- Бинни, ты второй день с водой не в ладах. Я не советовал бы тебе ходить сегодня в душ, по крайней мере, одному. - Минхо погладил парня по голове, но тот зашёлся кашлем еще сильнее, услышав конец предложения.Феликс протянул руку, чтобы постучать Чанбина по спине и помочь откашляться, но замер на полпути. Мысль о том, что он дёрнется, если почувствует его прикосновение, появилась внезапно, но въелась в голову как липовая почка, упавшая на одежду: мелкая, но такая обидная, липкая, вязкая, без возможности отстирать. Она же и заставила Феликса медленно опустить руку и сделать шаг назад.