11. (1/1)

Фрэнсис сидел рядом с Вакти на том же месте, откуда прибыли Дирк и его друзья. Он наблюдал за Пристом и Хьюго все это время, решая, как же все-таки будет разумнее поступить, но не мог прийти к каким-то выводам, потому что все мысли были довольно противоречивыми. В итоге он решил придерживаться первоначального решения и, увидев, что двое отходят друг от друга, махнул рукой в воздухе, отправляя одного из них назад, в обычный мир. Ощущение неправильности происходящего не покидало, но Фрэнсис не мог понять, почему. Он ведь все сделал верно, заботился о жизнях жителей его королевства.—?Ты сомневаешься,?— голос лесной ведьмы вырвал его из размышлений,?— в чем дело?—?Я не понимаю, Вакти… моя главная обязанность?— защищать то, что я создал, и такой выход должен был быть идеальным вариантом. Почему же теперь я не могу избавиться от чувства, что сделал неверный выбор? Ты мудра, и я прошу у тебя совета: как мне поступить?Она покачала головой, улыбаясь. Сомнения мальчика только укрепили в ней уверенность в том, что их миру суждено существовать под рукой чудесного правителя.—?Существует одна могущественная сила. Она держит наш мир на себе, делает его целостным, может подарить людям небывалое счастье, а может обречь на страдания. Я вижу, ты понял, о чем я говорю. Да, Фрэнсис, это любовь. Она приходит неожиданно, а иногда постепенно, и она способна на великие вещи, способна менять тех, кто попал под лучи ее силы. Некоторые встают на ее пути, и ни к чему хорошему это не приводит. Поэтому ты чувствуешь, что сделал неверный выбор. Но я верю,?— она заглянула ему в глаза, подтверждая свои слова,?— что еще не поздно все исправить…Он понял, к чему она вела, видел, какой из вариантов она считает правильным. Фрэнсис доверял Вакти, она помогала ему с того момента, как он вернулся в Вендимор, и теперь, мальчик понимал, ее слова единственные имели смысл.—?Но что если они причинят моему миру зло? —?он все еще был не уверен.—?Ты знаешь Приста. Ты видел, на что он способен. Он привык получать то, что хочет, и все же пришел сюда не с оружием. Он попросил помощи, зная, что ему с большой вероятностью могут отказать, и, я думаю, ты заметил, что они оба больше не считают действия того места, где держали тебя и других людей, правильными. —?она помолчала, давая время осмыслить свои слова. —?Люди помнят добро. Даже если иногда ты не ожидаешь этого от них.Мальчик посмотрел на полный мерцания омут, не замечая, как лесная ведьма поднялась и вышла из пещеры, оставляя его одного. Он вспомнил то, как два человека танцевали вне времени и пространства, их взгляды, то, как они держались друг за друга. Разумом он все еще боялся следовать совету Вакти, но сердцем понимал, что его первоначальное решение было неправильным. Фрэнсис улыбнулся?— благо у него была возможность исправить содеянное одним взмахом руки.***Хьюго показалось, что его пропустило через мясорубку. Сначала такое сравнение пришло ему в голову оттого, что сразу после наступления темноты он почувствовал, как его куда-то засасывает, кружит и почти кидает из стороны в сторону. Вокруг все еще было темно, когда он спикировал на что-то твердое, по ощущениям очень хорошо напоминавшее пол. Он с трудом открыл глаза и потянулся рукой к ушибленному локтю. Не понимая, где находится, Фридкин, покачиваясь, встал на ноги и осмотрелся вокруг. Квартира Приста?—?Что я тут делаю.?Он совершенно не понимал, что мальчик хотел сказать, отправляя его сюда. Может, чтобы показать, что в месте, где Осмунд по идее должен быть, его больше нет? Что ж, это была еще одна причина того, почему Хьюго чувствовал себя пережеванным мясорубкой. Он провел здесь не так уж много времени и, к тому же, будучи не в самом адекватном состоянии по вине мятного ликера, но отчего-то запомнил обстановку очень хорошо и теперь видел, что все было точно как раньше. Мачете, висящий на стене, черный письменный стол, на котором стояло полдюжины кружек с остатками крепкого ледяного кофе, сбитая в кучу постель.Хьюго присел на ее край, гипнотизируя взглядом место, на котором они лежали, казалось, так давно, совершенно не догадываясь о том, что последние дни Прист провел в точно таком же положении. Он вспомнил мачете, висящее там же на стене, где и раньше, вспомнил свою нелепую попытку побега. Казалось бы, так мало моментов и воспоминаний хранило это место, но какими же ценными они представлялись, особенно сейчас.Фридкин еще раз огляделся, суммируя все наблюдения, и почувствовал, как начало щипать в носу, ведь еще совсем недавно Осмунд был здесь, возможно, сидел там же, где он сейчас, а теперь пустота дома буквально засасывала его в свою бездну. И если бы только нашелся тот, кто мог сказать, как долго придется жить только за счет воспоминаний. Но Фрэнсис, видимо, не считал нужным устанавливать временные рамки, чтобы не упрощать им задачу, а Фридкин был согласен на все?— любой знак, который внесет хоть какую-то ясность в происходящее.Неожиданно, из комнаты, расположенной в другом конце квартиры, раздался грохот. Хьюго только сейчас подумал о том, что, возможно, был не один здесь, и он мог оправдать это тем, что список тех, кто мог находиться в доме Осмунда в тот момент, когда его самого там нет, был очень невелик. Кто это мог быть? Монстр-людоед, ведьма, рыцари, какой-нибудь проект Черного крыла… может, что-то пооригинальнее? А то, серьезно, всему этому Фридкин бы уже не удивился. Он подумал, что сейчас с удовольствием перерубил бы хоть целую армию. Кто знает, может, избавившись за счет этого от гнева и тоски, ему станет легче. Хьюго потянулся рукой к кобуре, но, обнаружив, что выронил где-то пистолет, совершенно не расстроился. Он начал мечтать использовать мачете в бою в тот самый момент, когда впервые увидел его на стене.Поднявшись с кровати и взяв в руки оружие, Фридкин начал продвигаться в сторону источника шума. Он сумеет защитить место, так прочно ассоциирующееся с Пристом, а значит, и его самого.***Осмунду показалось, что его пропустило через мясорубку. До этого с ним такого никогда не случалось, и даже шанса не предоставлялось, несмотря на богатый опыт работы в самых исключительных обстоятельствах, но он был уверен, что ощущения не должны были отличаться. Он огляделся, пытаясь понять, где находится, и с удивлением опознал в помещении свою собственную квартиру. Что произошло, почему мальчик передумал и передумал ли вообще?— все эти вопросы лихорадочно сменяли друг друга, врываясь в мыслительный процесс Приста.Из другого конца квартиры раздался шум, словно человек споткнулся обо что-то, незаметно лежащее на полу. Отлично, кто еще? Вариантов было куча, начиная от Кена, непонятно что тут забывшего, заканчивая Дирком Джентли. Обнаружив в кобуре красноречивую пустоту, Осмунд очень кстати вспомнил, что оставил все оружие, перед тем как отправиться в Вендимор, в машине.Шаги приближались. Подумав, что с вопросами, которые вполне могут подождать, он разберется позже, Прист начал подходить к двери, с целью встать за ней так, чтобы, войдя в комнату, человек, или кто бы там ни был, не смог его заметить, что дало бы несомненное преимущество.Ему должно было хватить времени, судя по звуку шагов, но тот, кто собирался зайти в комнату, видимо, решил воспользоваться эффектом неожиданности и в последний момент, когда до двери Осмунду оставалось дойти несколько шагов, она резко распахнулась, стукнувшись о стену.Оба человека, оказавшись на расстоянии метра друг от друга и увидев, кто перед ними стоит, заорали от неожиданности. Один из них?— потому что не ожидал увидеть вместо армии монстров того, чье имя собирался защищать, другой, который еще не успел отправиться от полета через измерения, и вообще не ожидавший увидеть кого бы то ни было, от вида человека, стремительно приближавшегося к нему с мачете наперевес.—?Осмунд, что ты тут делаешь?!—?Твою мать, Фридкин, ты чокнулся?! Я чуть нахрен не поседел! —?Прист уперся руками в колени, переводя дыхание. Давно он не кричал от страха, и кто бы мог подумать, что такой позор ему придется пережить по вине никак не подходящего на эту роль человека. —?Я понятия не имею, что я здесь делаю, а что насчет тебя?—?Я не знаю! —?Хьюго совершенно не понимал, что ему делать. С одной стороны, перед ним стоял тот, кого он не надеялся увидеть в ближайшее время. С другой… он резко поднял меч перед собой. —?Ты ведь не он, да? Это клон…Прист, думавший до этого момента, что ему всей жизни не хватит на то, чтобы удивиться сильнее, чем минутой ранее, поднял голову, неверяще уставившись на Хьюго.—?Ты издеваешься?—?Какая у него любимая книга?! —?Осмунд видел, как у того дрожат руки. Он действительно не мог поверить в его неожиданное возвращение и потому начинал выдумывать всякий абсурд, принимая этот вариант за самый адекватный.—?Опусти сраный мачете…—?О нет, ты не прав, это совсем не та книга, которую любит Осмунд!—?Прекрати напоминать мне о том, что я люблю ?Гарри Поттера?! —?не стерпел Прист, повышая голос.Он начинал понимать, что произошло. По какой-то причине Фрэнсис решил отпустить его и перенес их обоих в одно место. И теперь вместо того, чтобы с упоением целовать Фридкина, как полагается в такие моменты, он стоял под прицелом остро заточенного меча, доказывая, что его не клонировали! Эту комедию пора было заканчивать.—?Хьюго, я прошу тебя, успокойся. Это я. Точно так же, как и ты, я не представляю, что здесь делаю, но, учитывая, что мы оказались тут вместе, я предполагаю, что Фрэнсис изменил свое решение. Ты уже можешь перестать выглядеть так, словно собираешься меня зарезать.Тот не спешил опускать оружие, пытаясь сложить получившуюся картину в голове. После устроенного им допроса у Фридкина не должно было остаться сомнений в том, что человек перед ним?— Осмунд. Настоящий, не клонированный, откуда он вообще взял такую глупость?! Наверное, Хьюго просто не хотел верить в это, потому что, если Прист снова исчезнет, так будет проще?— все лучше, чем если он подумает, что все закончилось, и у них появился шанс на относительно спокойную жизнь, и все резко пойдет крахом.—?Он ведь не мог отпустить тебя просто так… —?Фридкин медленно опустил мачете, продолжая отказываться верить в счастливый конец,?— ты пообещал ему что-то? Скажи мне, Осмунд, чем еще тебе пришлось пожертвовать?!—?Хьюго, скорее всего, он просто передумал… —?Прист начал осторожно приближаться, поднимая руки перед собой, показывая, что все в порядке.Вдруг, воздух между ними вспыхнул на секунду, и, словно из ниоткуда, к их ногам упал кусочек пергамента. Они посмотрели друг на друга, мысленно приходя к соглашению в том, что происходящее напоминало нечто очень сюрреалистичное. Осмунд медленно наклонился за запиской и, подняв ее, поднес к глазам, вглядываясь в надпись, сделанную разноцветными восковыми мелками.?Я и правда просто передумал. Я не встречал в жизни чувства сильнее, чем то, что есть между вами. Будьте счастливы. Кретины?.Прист несколько раз пробежался по детскому почерку и громко рассмеялся, передавая записку Фридкину, смотрящему на такую реакцию с беспокойством, но, прочитав написанное, он повторил действия Осмунда.—?Так значит, мне не нужно ждать, что ты исчезнешь? —?спросил он, неуверенно улыбаясь. —?Все закончилось?—?Исчезать?— это больше по твоей части… и да, кажется, все действительно закончилось. Думаю, мы свободны.Прист даже думать не хотел о том, как выглядела со стороны вся любовь, плескавшаяся в его взгляде, когда он смотрел на Хьюго, пытавшегося осознать, что больше ничего не стоит у них на пути. Ему и правда было страшно, потому что чувство такой силы было просто ненормальным для него, но, очевидно, это было точно подстать всей длинной череде удивительных событий, произошедших с ними. Страх потери самого дорогого человека, ревность, смех, счастье от простого нахождения рядом, готовность на все ради этого?— все это становилось таким естественным для Приста каждый раз, когда он был с Фридкиным. И наконец, после всего, что случилось, у него есть надежда на то, что у них будет возможность испытывать подобное на постоянной основе. Хьюго, тем временем, окончательно выпустил мачете из рук, позволив ему упасть на пол, и улыбался, глядя на Осмунда такими же влюбленными глазами.—?В такие моменты в фильмах обычно целуются… —?произнес он словно невзначай, смотря на Приста из-под опущенных ресниц.—?Но мы уже целовались полчаса назад! Ты хочешь сказать, что это нужно будет делать так часто.? —?тот очень старался не засмеяться, пока строил разочарованное выражение лица.Хьюго совершенно не ожидал такого ответа и потому не знал, что сказать, не понимая, что происходит. Все ведь было хорошо, неужели Прист не хочет… ничего?—?Но мы же… я думал…Но тот, видя все мысли Фридкина у него в глазах, поспешил прекратить валять дурака.—?Прости, это очень плохая шутка,?— несмотря на свое заявление, Осмунд все же улыбнулся, но, скорее всего, оттого лишь, что тот факт, что они могут целоваться сколько угодно, просто не укладывался у него в голове. Такое случается, когда не можешь поверить, что нечто очень хорошее действительно происходит,?— иди сюда.Он запустил пальцы в волосы Хьюго, не спеша двигаться дальше. Ему просто хотелось бесконечно смотреть в эти глаза, которые словно никогда не переставали светиться изнутри и слегка блестеть.—?Неужели ты правда мой.?—?А как иначе?И больше Осмунд не стал оттягивать момент, которого, несмотря на все шутки касательно этого, ждал с той самой секунды, как они расстались в Вендиморе.Они целовались больше пяти минут, не переставая. Обоим показалось, что в комнате стало жарче. Хотя они допускали, что такое изменение температуры было следствием чужих рук, блуждающих по телу и заставляющих периодически рвано выдыхать. Поняв, что ситуация начинает располагать к более активным действиям, Прист оторвался от губ Хьюго, переходя поцелуями на шею. Боже, он гипнотизировал ее, наверное, с самой первой встречи, и как же здорово было наконец прикусить тонкую кожу и сразу же провести по ней языком. В ответ на такой маневр раздался тихий стон, заставивший Осмунда подумать, что еще пара таких звуков, и он сойдет с ума.—?Не против небольшой смены локации? —?он поднял голову, отрываясь от исследования шеи Фридкина, сознавая, что такими вещами лучше всего заниматься рядом с кроватью.—?Офигеть как не против… —?ответил Хьюго, стараясь не показывать, как тяжело ему даются обычные вздохи и выдохи без звукового сопровождения.Прист усмехнулся:—?Я так и думал.Он взял того за руку и повел за собой через всю квартиру. Тот послушно шел сзади, стараясь снова не споткнуться обо что-нибудь и не встретиться с полом в который раз за этот день. Когда они добрались до просторного участка рядом со входной дверью, Фридкин почувствовал, что не может удержаться, и, резко вырвав ладонь у Приста из руки, взял того за плечи и прижал к стене, точно так же как в тот день, когда убил человека, посмевшего дернуться в сторону Осмунда. Тот рвано выдохнул так же, как выдохнул бы каждый человек, переживший столкновение с твердой поверхностью, правда потом дыхание сбилось не совсем из-за этого, а потому, что Хьюго прижался губами к сонной артерии, где в ближайшее время, скорее всего, появится нихеровый засос. И он не собирался останавливаться на этом! Поцелуи продвинулись выше, прошлись по линии челюсти, и когда Прист почувствовал один из них за ухом, то не смог сдержать восхищенного:—?Ты просто дьявол, ты знаешь? Боже, Хьюго, ради всего святого, остановись, или мы не доберемся до горизонтальной поверхности.Тот поднял взгляд, в котором плескалось настоящее адское пламя, лишь подтверждающее слова Приста о сущности Фридкина.—?Я так и думал. —?прошептал тот хриплым голосом, заставив Осмунда выругаться и взять реванш, хватая Хьюго за плечи и прижимая к тому месту, где секунды назад стоял сам.Он взял его руки в свои и завел их над головой, сразу же прислоняясь к влажным губам и раздвигая их языком. Возбуждение становилось болезненным, и то, что над ухом раздавались такие несдержанные стоны, совершенно не помогало. Фридкин абсолютно не сдерживался, более того, он был просто неспособен на это, чувствуя, как крепко его держат за руки, и то, что с ним делал Прист. Однако, почувствовав, как рука Осмунда соскользнула ниже поясницы, он вздрогнул.—?Ты в порядке? —?Тот сразу же остановился и посмотрел с беспокойством в глаза Хьюго, пытаясь найти в них причину такой реакции на прикосновение.—?Д-да, конечно… —?тот не мог скрыть дрожь в голосе, точно так же как недавно не мог удерживать протяжные стоны. —?Просто… они делали так же…Поняв, о чем идет речь, Прист резко остановился и даже отошел на шаг назад. Неужели он настолько придурок, что забыл о том, что пережил Фридкин? За те несколько секунд, прошедших в молчании, он проклял себя, наверное, полсотни раз за то, что позволил разуму отключиться и действовал под властью сильнейших эмоций. Пришла очередь Хьюго с тревогой смотреть на человека напротив. Он примерно представлял, что сейчас творилось с Пристом, и ругал себя последними словами за такую реакцию на обычное прикосновение, убившую все то невероятное напряжение, кружившее в воздухе все время до этого.—?Осмунд, я в порядке! Прости, просто это воспоминание резко всплыло в голове, и все получилось само собой… ты не виноват, что так вышло, мы можем просто продолжить, как будто ничего не было!—?Нет! —?тот отошел еще на шаг назад, не желая ничего слышать. —?Об этом не может быть и речи, пока мы не будем знать, что ты готов. Сейчас это не так, прости меня, я, как последний кретин, не подумал о том, что тебе пришлось пережить.Хьюго испугался. Он не хотел, чтобы о нем так говорили. Не хотел до конца дней быть жертвой в глазах Приста, бояться того, о чем давно мечтал, портить то, что они строили так долго. Но как остановить то, что рушится прямо на его глазах? Он видел: переубедить Осмунда будет невозможно. И раз так, значит, он может говорить все, что думает, не боясь последствий.—?Осмунд, я хочу этого! Я хочу, чтобы ты помог мне забыть все, что случилось в том подвале, их грязные слова и прикосновения, тот страх, который парализовал меня, когда я подумал, что ничего не помешает им сделать то, что они хотели, ледяную воду, удары ботинок, ощущение безысходности и ужас от мысли, что ты не придешь! Я больше не могу возвращаться к этому, поэтому, прошу, помоги мне! Схвати меня за волосы, прижми к стене и сделай это, чтобы у меня не было и мысли о том, что я могу принадлежать кому-то, кроме тебя, что кто-то может так прикасаться ко мне, кроме тебя!Прист слушал эту разгневанную речь, полную боли и отчаяния от невозможности стереть из памяти нечто ужасное. Хьюго говорил все, что приходило в голову, совершенно не фильтруя слова, он не справлялся с тем, через что заставлял проходить себя. И Осмунд, безусловно, не понаслышке знал, как справляться с истерикой у людей, как заставить их фокусироваться на настоящем. Он резко схватил Хьюго за талию и, развернув спиной к себе, толкнул в стену, стараясь держать крепко, но не причиняя боли. Одной рукой он продолжал вжимать его в поверхность, другой держал руки так, чтобы ими нельзя было пошевелить. Его захлестывало волнами гнева. На тех двух мерзавцев, которые посмели испортить жизнь человеку, которого он так любил, на Фридкина за то, что продолжал мучать себя воспоминаниями, и, конечно, на самого себя. И он позволил себе не сдерживать этот гнев, понимая, что им обоим просто нужно это отпустить.—?Этого ты хочешь? Отвечай, ты хочешь от меня этого?! —?он с громким звуком опустил руку ему на задницу, отчего тот всхлипнул, пытаясь вырваться. —?Ты так обо мне думаешь, я прав? Знаешь, я, может, и похож на чокнутого ублюдка, но калечить тебя не стану ни за что. Я не сраный маньяк, Хьюго, я буду ждать, сколько нужно, и мне плевать, что от меня потребуется, не притворяйся, будто ты не знаешь, что я пойду на все, лишь бы ты был в порядке!Неожиданно, Фридкин дернулся, воспользовавшись тем, что Осмунд переводил дыхание, вырвал руки и, коротко замахнувшись, ударил его в солнечное сплетение. Прист схватился за грудь, отступая назад и пытаясь сделать хоть один жалкий вздох. Он не видел, как глаза Хьюго снова загорелись так же, как в том подвале, когда он прорывался к двери, ведущей на свободу. Не видел, как тот стремительно приблизился к нему, зато хорошо почувствовал прилетевший в челюсть кулак. Спустя, наверное, целую минуту, он выпрямился, все еще ощущая остаточную боль в груди, и сплюнул кровь, смешанную со слюной, прямо на пол. Фридкин стоял напротив, не разжимая кулаки и тяжело дыша. В глазах у него была густая решительность и немного раскаяния.—?Я не беспомощная жертва, Осмунд. —?произнес он твердым голосом, не опуская взгляда.Тот, тем временем, начал наступать, на ходу стирая с прокушенной губы капли крови.—?О, поверь, я знаю!Через секунду Хьюго уже держался за разбитую скулу, наблюдая за тем, как пальцы стремительно становятся красными. Место удара нещадно жгло, и это было почти так же приятно, как недавние поцелуи Приста.?Наконец-то?,?— подумал он, выпрямляясь и позволяя крови беспрепятственно стекать по щеке и подбородку.Теперь у него появилась настоящая надежда на то, что они смогут, если и не забыть это насовсем, то, по крайней мере, отпустить настолько, чтобы можно было спокойно существовать, не возвращаясь к этой теме. Двух ударов хватило, чтобы разобраться со своим отношением к произошедшему. Осмунд понял, что Хьюго может постоять за себя, Хьюго понял, что Осмунд готов на все, чтобы защитить его. Эмоции от пережитого, боль от горевшей скулы, нежность, разрывающая грудную клетку,?— все это было причиной того, почему глаза Фридкина стали влажными. Все навалилось на него разом, и, неожиданно, он понял, что не видит перед собой ничего. Только Приста. И все, в чем он был уверен, это то, что без этого человека он просто не сможет. Ни спокойно жить, ни элементарно дышать.Они стояли в паре метров друг от друга, и каждый думал о том, что будет предпринято дальше, чем закончится еще один бесценный момент в их истории. Хьюго видел по бездействию Приста, что тот оставляет ему право выбора, и не понимал, почему, но это был факт, который стал решающим в принятии решения о том, что делать дальше.Фридкин подошел вплотную к нему, отмечая, что даже будучи уверенным в том, что сейчас его могут ударить еще раз, Осмунд стоял на месте, давая полную свободу действий. Хьюго почувствовал, как влага, копившаяся в уголке глаза все это время, потекла по щеке и проникла в кровоточащую рану, чем вызвала довольно неприятные ощущения. Он не понимал, почему Прист не уходит, почему продолжает стоять и смотреть на него так, будто действительно готов на все.Ему в голову приходил только один исход, который казался правильным, потому Хьюго просто потянулся вперед и осторожно коснулся разбитой губы Осмунда своими, словно спрашивая, все ли в порядке. Тот так же осторожно поцеловал его, давая положительный ответ на заданный вопрос, после чего отстранился и прижал Фридкина к себе, чувствуя, как тот прячет лицо у него на плече.—?У меня все еще стоит,?— голос, прозвучавший почти обреченно, заставил Приста улыбнуться и прислониться щекой к мягким волосам.—?Это поправимо.Он хотел бы спросить, уверен ли Хьюго в том, что готов к этому, хотел бы просто отказать, принять решение за них двоих. Но не смог, потому что прокушенная губа напоминала ему о данном обещании. Фридкин знает, что Прист готов ради него на все. Он знает, и этого достаточно для того, чтобы, когда ему на самом деле будет нужна помощь, нужно будет чтобы его нашли, дали понять, что он сам нужен, что он не один, он скажет об этом. И Осмунд будет рядом.Поэтому он не дал себе времени на раздумья о том, правильно ли поступает, и опустил руку на ремень Фридкина. Быстро с ним справившись, рука проникла за пояс брюк. Хьюго, все еще упиравшийся лбом в его плечо, издал судорожный вздох, сильнее обхватывая Приста руками.—?Все хорошо, малыш,?— он начал двигать ладонью, стараясь не обращать внимания на собственное возбуждение и прилипший к небу язык,?— все хорошо.Сначала тот ограничивался короткими шумными выдохами, но, подходя к краю все ближе, то и дело срывался на длинные стоны. Он хотел бы сказать Осмунду все, что вертелось в голове, то, как он неистово благодарен за все, что тот для него делает, и, возможно, так и поступил бы, если бы его не трясло, как в лихорадке. Движения были то растянутыми и медленными, то срывались на рваный ритм, даря невероятные ощущения, от которых подгибались колени, и Хьюго был уверен, если бы он не держался за Приста обеими руками, как за последнее, что держало его в этом мире, он бы давно упал к его ногам, не в силах управлять мышцами.Когда все подошло к концу, он, кажется, закричал, но сказать точно было нельзя, потому что перед глазами резко потемнело, и все, на что он был способен, это буквально повиснуть на Осмунде, отдавая тому полный контроль над собой. Чтобы прийти в себя, Хьюго потребовалось несколько минут полного бездействия. Когда он, наконец, начал воспринимать происходящее вокруг с надлежащей трезвостью сознания, то обнаружил свои брюки застегнутыми и Приста, бездумно гладящего его по волосам. В голове было преимущественно пусто, за исключением одной мысли, которую, он был уверен, нельзя было вытравить ничем.—?Осмунд? —?Хьюго сглотнул, чувствуя, как пересохло в горле за последние несколько минут.—?Да?—?Я люблю тебя.Прист не успел ничего на это ответить, потому что ему показалось, что Хьюго сползает по нему на пол. Он хотел было спросить, все ли в порядке, подхватить, как делал всегда, но, когда понял, что он не падал, а опускался перед ним на колени, все, что он мог сделать, это откинуть голову назад и молиться, чтобы за следующие несколько минут у него не остановилось сердце. Хотя Осмунд и сам понимал, что минуты?— это довольно громкое слово, и, в общем-то, оказался прав. Однако оправдание этому было весьма убедительное: с влажными губами, испачканной кровью щекой, глазами, прожигающими Приста, руками и ртом, которые делали с ним определённо незаконные вещи.Поэтому буквально через минуту Осмунд уже приводил себя в порядок, старясь все еще трясущимися руками справиться с собственным ремнем. Закончив, он взял Хьюго за руку и потащил в комнату точно так же, как делал это совсем недавно, только теперь между ними было на одну недоговоренность меньше. Ну и на два оргазма больше.Он, все еще молча, усадил Фридкина на край кровати и достал из шкафчика над столом аптечку. Тот наблюдал за тем, как Прист достает из нее пластыри, вату и перекись, и поморщился, что не укрылось от ничего не упускающего взгляда.—?Ну надо было думать. Теперь придется терпеть.Хьюго, ожидаемо, воспринял это как вызов и сделал непробиваемое лицо. Осмунд, тем временем, стер с его лица всю кровь и приложил смоченную в растворе ватку к ране, большим пальцем второй руки поглаживая его по неповрежденной скуле, скрашивая неприятные ощущения.—?Ты грустишь,?— поделился своим наблюдением Прист, думая, что не так,?— это из-за..?—?Нет, что ты! Мне кажется, это были лучшие две минуты в моей жизни. —?он прикусил губу, мешая этим Осмунду. —?И к тому же, мне понравилось стоять перед тобой на коленях.—?Мне тоже импонирует смотреть на тебя в таком виде, но убери эту похабную улыбку, на сегодня с этим всё. —?он отнял ватку от его лица, чтобы заглянуть в глаза, добавляя веса своим словам. —?Я серьезно, Хьюго, начало определенно было хорошее, но с остальным мы будем разбираться постепенно.—?Сэр, есть, сэр… —?он постарался улыбнуться, насколько это было возможно в процессе обработки раны.Отбрасывая в сторону третий пропитавшийся кровью ватный тампон, Прист подумал, что это было им нужно. Не потому что у него или Хьюго чесались руки врезать кому-нибудь. Напротив, два этих точных удара словно вывели их на новый уровень доверия, подтверждая, что для каждого из них существовал только один человек, которому они были готовы открыться настолько, причинить боль, а затем заставить забыть о ней.—?Так ты скажешь мне, что случилось?—?Я просто устал. Согласись, день сегодня вышел напряжный… все то время без сна, что я провел в Вендиморе, теперь ощущается намного тяжелее. А о том, как ты забил на то, что ты живой человек, который может уставать, я вообще молчу.—?Да уж… —?пробормотал Прист, приклеивая пластырь и затем убирая аптечку туда, откуда достал.—?А ты? —?тут же спросил Фридкин, указывая на губу Осмунда.—?Да забей, само пройдет. Хотя удар у тебя поставлен отлично!Он сел рядом на кровать, и они оказались плечом к плечу друг с другом. День действительно был сложным и в физическом, и в эмоциональном плане. Прист начинал переосмысливать предложение Хьюго насчет суточного беспрерывного сна. Тот, тем временем, развернулся к нему лицом и выгнул бровь.—?Ты опять обращаешься со мной, как со стеклянным!Осмунд вздохнул. Что он мог ответить на подобное? В голове крутилось столько потенциальных ответов, что она начинала кружиться, но он все же собрал их в неаккуратную кучу и приготовился сказать то, чего еще никому не говорил.—?Скажи честно, тебе это так противно? Я обращаюсь с тобой так, как обращаюсь, не потому что считаю слабым или беспомощным, ты должен понимать, что это полная чушь. И вот тут мы возвращаемся к тому, как ты сказал мне кое-что в коридоре и отвлек меня от ответа своими… действиями. Я обращаюсь с тобой так, потому что я очень,?— он посмотрел на Хьюго внимательным взглядом, и тот понял, как непросто даются Присту слова, которые он еще никому не говорил,?— очень люблю тебя. И это страшно. Страшно, потому что я даже не знаю, нормально ли это, потому что не могу перестать думать о том, что когда-нибудь надоем тебе, потому что постоянно боюсь тебя потерять, потому что не хочу, чтобы ты чувствовал боль. Я хочу каждый день видеть твою улыбку, и я буду делать для этого все, что в моих силах. Все мои действия и слова… я не могу это контролировать. Наверное, я просто пытаюсь показать тебе, что мне не все равно на то, что с тобой происходит по уже озвученной причине.Он, честно, боялся смотреть на Хьюго, думая, не перегнул ли палку со своими признаниями. Осмунд совершенно не привык быть настолько искренним и потому не знал, какая реакция должна последовать за такими откровениями. Чувствуя, что молчание затягивается, он понял, что не остается ничего, кроме как повернуться лицом к Фридкину, иначе эта тишина просто сведет его с ума. Разумеется, Прист не думал, что столкнется с отвращением или презрением, слишком сильно это шло бы в разрез со всеми последними событиями, но от глупого липкого страха, заполнявшего голову и окислявшего рациональное мышление, избавиться не мог.Однако, увидев на лице Хьюго умиротворенную улыбку и эмоции, плескавшиеся в его взгляде, направленном на Осмунда, тот почувствовал, как тугой узел в груди развязывается. И вместо облегчения от внезапной свободы он ощутил, что снова не справляется. Ему просто не дано было понять, кому он перешел дорогу, кого так сильно обидел, что в наказание ему было послано то, о чем он совершенно не думал и не переживал раньше. Чувства, которых было слишком много. Как можно спокойно жить, когда тот, кого ты совершенно не заслуживаешь, так на тебя смотрит, когда каждый день ты боишься потерять его, потому что не знаешь, что с тобой будет, если это случится, когда каждый раз при взгляде на него перехватывает дыхание?—?Я боюсь, что я слишком плохой человек, чтобы получить прощение вселенной. Боюсь, что она подарила мне возможность быть с тобой только для того, чтобы, в конечном счете, забрать тебя и посмотреть, что со мной станет.Прист не заметил, что, пока он говорил, из глаз безостановочно текли слезы. Он не вытирал их, позволяя падать на постель. По идее, проговаривая суть своих страхов вслух, человек должен почувствовать, что они слабеют, становятся менее реальными, но Осмунд на собственном примере убедился, что это все полная чушь. Он все так же смотрел на Хьюго, боясь, что тот снова исчезнет.Фридкин, тем временем, пододвинулся ближе и, обняв Приста за плечи, устроил его голову у себя на груди.—?Я убью любого, кто попытается причинить вред тебе или мне, сделаю все, что угодно, но не позволю такому случиться. Посмотри на меня, Осмунд,?— он приподнял его подбородок, большим пальцем проводя по разбитой губе,?— я здесь и не собираюсь никуда исчезать. Ты просто очень сильно устал.Он откинулся спиной назад, принимая лежачее положение и утягивая Приста за собой. Так они оказались на том же месте, что и много дней назад. Хьюго гладил того по спине и тихо проговаривал слова песни, которая всегда помогала ему заснуть и забыть обо всех беспокоивших вещах.—?Когда гаснет свет, наши мысли превращаются в ангелов, парящих над нами,Когда спускается ночь, мечты начинают плыть по волнам.И Осмунд слушал тихий голос, раздающийся совсем близко, так же, как и биение чужого сердца, и чувствовал, что с каждым разом ему становится все тяжелее и тяжелее поднимать веки. В конце концов, он решил оставить глаза закрытыми и даже не заметил, как темнота унесла с собой все тревоги и пугающие мысли, оставив только спокойствие и постепенно затихающий голос.