С добрым (нет) утром (1/1)

Интересно, как ощущала себя Спящая Красавица из знаменитой сказки, когда заклятие злой колдуньи потеряло силу? Сон отступил легко, организм, никуда не спеша и не причиняя себе вред лишним стрессом, вернулся к нормальной жизни? Или всё произошло резко, ритм сердца подскочил, мозг опьянел от обилия кислорода, поначалу стало трудно дышать, получалось лишь судорожно хватать ртом воздух?К Малкольму многовековой сон был милостив и ослаблял свою хватку постепенно. Позволял раскачаться, разогнать застывшую кровь, вдыхать медленно и осторожно, подготовиться к полноценному пробуждению, растормошить разум и тело.Глубокий вдох. Веки оставались тяжелыми, несмотря на щадящую процедуру. Пошевелиться, поднять руку и почесать нос или протереть глаза мужчине тоже оказалось не под силу.Не поддаваясь тревоге, Малкольм продолжал размеренно дышать и старался вспомнить, что произошло. Цеплялся за любые фрагменты, за случайные матрицы заклинаний, за запах лесов, за книжную пыль и чтение при свете свечи в родовом поместье, когда он был ещё мальчишкой.Он чародей. Один из лучших среди эльфов. Великий. Он отчетливо помнил, как кровь дракона обжигала горло, какой долгой и изнурительной была подготовка…Обретенная сила определенно того стоила.Он вспомнил своих друзей. Учеников. Максиму – внимательную белокурую подругу, потрясающую ученую. Тонкие губы волшебника, всё ещё бледные, тронула улыбка……которая сошла на нет, как только на ум пришли светлая грусть по несостоявшимся романтическим отношениям, но бесценным дружеским. Следом явился кусочек о великом алхимическом эксперименте.В буквальном смысле великом: Макс желала создать вполне гуманное, однако действенное оружие против таких, как они, против Великих Магов. Газ или жидкость, идеально отмеренное сочетание реагентов и чар, позволяющих убрать чародея (или кого бы то ни было, но в особенности – чародея) с дороги путём его ввода в сон и блокировкой магических способностей.Малкольм вызвался добровольцем – так учёные привлекли бы меньше нежелательного внимания, нежели отловом иного равного им по силе: почти все Великие друг о друге знали.Ранее они проводили испытания на слабых колдунах, на подвернувшихся под руку не слишком значительных. Теперь настало время двинуться дальше.Окрыленный, наконец, возможно, вернувшейся памятью, эльф зажмурился и открыл глаза. Ясные, пронзительно-синие, с голубыми переливами.Полумрак скрадывал детали и часть комнаты, однако беглый взгляд по сторонам уже дал понять – что-то не так.Сжимая и разжимая кулаки, разрабатывая суставы, мужчина старался припомнить больше этапов и условий эксперимента.Уговор звучал следующим образом: он засыпает, наблюдения проводятся в течение полугода-года, а затем подопытного будят посредством введения антидота.Рядом никто не охал, не спешил ассистировать страждущему, не было и подходящих сосудов или оборудования. Значит, действие прекратилось само.Малкольм сумел сесть. Позвоночник практически оглушительно прохрустел в тишине, звук чуть ли не эхом отразился от стен.Итак. Он проснулся без посторонней помощи. Зелье до сих пор мешало сосредоточиться и не давало прощупать пространство на предмет своих учеников, коллег и защитных заклинаний. Эльф отказывался принять очевидное. Отказывался дать фактам сложиться в единый вывод, отказывался нырять в омут отчаяния.Шутка ли, естественно, никому не хочется думать, что тебя предали, бросили или, хуже того, с твоими друзьями что-нибудь случилось.Мужчина встал, прошел туда-сюда, продолжая разминаться. Для удобства, чтобы не отвлекаться и не раздражаться, маг скрутил густые, длинные темные волосы в жгут и заправил под легкую робу. Пытливый взор цеплял толстый слой пыли на всех горизонтальных поверхностях.Обход здания показал то же самое: пыль, пустоту, немного хаоса. Сквозь дыры от выпавших из витражей фрагментов проглядывались зеленые лужайки и деревья, что примерно соответствовало воспоминаниям, исключая небо с немного фиолетовым оттенком.Следующие несколько часов окрасились довольно-таки обширным спектром эмоций. Как тут не сойти с ума хотя бы чуток? Просыпаешься – а твой замок (между прочим, выполненный мастерами, со сводчатыми потолками, лепниной и окнами в человеческий рост) обветшал, плитка на полу потрескалась от времени, штукатурка осыпалась – вздохнуть страшно, кусок земли вообще висит в пустоте, бесконечно переливающейся и вихрящейся, а никого из знакомых нет и в помине.Маг ругался в голос, распугивал редких зверей и насекомых, рвал, метал, скорее разгонял потоки энергии, дабы привести в порядок ауру и найти хоть какое-нибудь опровержение страшной вероятности того, что он остался один во всём мире.Отвесив себе добротную оплеуху (мысленную, хоть и очень хотелось реальную – авось до сих пор спит), хозяин острова заставил себя остановиться, подумать и поработать. Великий он или не Великий, в конце концов?! В их ряды безвольный и слабоумный сброд не принимают, вот и следует соответствовать.Концентрация требовала недюжинных усилий, но и принесла свои плоды. Выяснилось, что заклинания, которые он лично накладывал на замок и землю, до определенного времени обновлялись неоднократно. Послабее, да, однако отчетливо выделялась рука учеников – каждый плел чары по-своему. Эльфийские маги, обучая молодежь, уделяли больше всего внимания, конечно, самоконтролю, подготавливая таким образом к дуэлям словесным и магическим, и выработке собственного стиля колдовства, что делало волшебников их расы ещё более смертоносными и непредсказуемыми, и, соответственно, лучшими.Малкольм, с одной стороны на мгновение успокоившись (всё-таки не бросили!), а затем встревожившись с новой силой (тогда почему матрицы заклятий не подпитывали уже много лет?), отвлекся, обращаясь к Астралу. Изменчивая природа субстанции манила сесть на край аллода с десятком-другим чистых пергаментных свитков, созерцать и изучать сутки напролет, написать здоровенный трактат, защититься перед конкурентами и утереть нос самым противным и высокомерным. Или, за неимением последних, просто разобраться, что это за бесовщина такая.Бесовщина оказалась весьма богатой на чистую силу – бери, тяни да колдуй себе. Впрочем, осторожно. Как она закусывает драгоценной сушей, стоит ослабить сдерживающую хватку ауры, так с удовольствием и удвоенным энтузиазмом закусит незадачливым чародеем.Отметив в уме простор для научной работы, эльф вернулся в будто чужой дом и спустился в подвальные хранилища, в коих осталась уйма полезного: сокровища, артефакты, вина, даже что-то съедобное, а главное – Великий нашел дневники учеников.Сложно сказать, к добру или худу. Вскоре после его сна и начала эксперимента Максима попыталась усовершенствовать антидот, ибо первая версия не подействовала, что-то в лаборатории пошло не так и она погибла вместе со всеми последовательницами.Он едва не сжег треклятую книжицу в приступе ярости. Пришлось резко себя остановить, чтобы та сама не обуглилась в пальцах.Маг поскорее выскочил на улицу, пронесшись по комнатам подобно урагану и брезгливо паля плотную паутину в углах, вымещая злость. Ему очень хотелось обвинить себя. Это проще.Это не так страшно.Зачем? Зачем они затеяли столь дурацкую авантюру? Ну попотели бы в паре-тройке дуэлей, всё равно мало кто был им ровней. Помахали бы мечом и рапирой в сияющих доспехах, эффектно выбрасывая свободную руку в очередном пассе, шептали или проговаривали хорошо поставленными голосами формулы, подумаешь.Мужчина запустил пальцы в волосы, прогоняя соблазн выдрать половину шевелюры (залысины ему бы категорически не пошли, чего доброго придется полностью весь набор головных украшений обновлять), и нервно усмехнулся. За власть и стремление к её укреплению приходится платить. Иногда непомерную цену. Знай они тогда, чем всё обернется, отказались бы от задумки?Нет. Изыскали бы другой способ, но не отказались бы ни за какие коврижки.Справившись с горем (по крайней мере поборов комок в горле и перестав безумно глядеть в одну точку), Малкольм прочел об изменении эльфов, о Катаклизме, об аллодах, слухи об астралоплавании. Примерно на этом месте дневники обрывались – вероятно, последние ученики умерли от старости.Пара строк почерком Армана, младшего ученика, которого волшебник взял под крыло совсем мальчишкой, вогнали его в уныние и того глубже, хотя казалось бы, уже некуда:?Наше время подошло к концу, Учитель. Мы все: и Карлос, и Натан, и Рианнон и я – сожалеем, что подвели тебя. После гибели госпожи Максимы и её протеже практически не осталось записей об антидоте. Мы предприняли попытку по воссозданию оного, поскольку алхимический сон не в состоянии было разрушить ни одно наше заклятье. Последствием явился куда более слабый взрыв, коего, впрочем, хватило, чтобы унести их жизни и покалечить меня. Я остался один, однако спустя много лет прихожу к тому же результату – неумолимо угасаю. Рядом с моей запиской ты найдешь все наши дневники, в том числе задокументированные наблюдения – наследие и жертва наших коллег останется в этом мире. Когда ты пробудишься – мы верим, что твоё сердце однажды забьется вновь – не отдавайся горю без остатка. Ты дал нам всё. Совершенное нами – меньшее, чем мы могли отплатить, и сделали бы это снова не раздумывая.Благодарю и прощай.Твой верный ученик,Арман?.Рядом с подписью упала и расплылась по зачарованной бумаге соленая капля. Мужчина удивленно поднес руку к глазам и сморгнул ещё одну. Кристально чистая слеза блеснула круглым боком на белой коже в свете холодного голубоватого пульсара-светляка.Смотреть на витиеватые аккуратные буквы, выведенные с редким усердием, как и всё, что Арман делал в принципе, было невыносимо.Малкольм отложил последнее письмо серьезного, жаждущего знаний эльфа с растрепанными пепельными кудрями и доброй душой, спрятал искаженное болью лицо в ладонь, словно огораживаясь от отчаянно несправедливого мира, и перестал сдерживаться.Могущественный, ранее непобедимый маг ныне остался наедине с рваной раной вместо сердца. Он почти выл. Славные, одаренные… глупые ученики! Лучше бы они действительно его предали. Перестали защищать замок от любопытствующих представителей других семей. Не стали бы пытаться сотворить заведомо невозможное. Не сложили бы головы с фантастически острым разумом. Прожили бы более счастливые жизни.А Максима? Зачем она оставила расчет и уступила чувствам, когда уже получила, что хотела – безотказное средство против своих врагов? Никто бы не помог им, чародейка могла бы забирать сферы влияния одну за одной. Лучше бы она тоже предала их дружбу. Продолжила бы их дело, посещала приемы за них двоих, выводила бы новых магесс в светское общество. Лучше бы…Простить чужое предательство было бы проще, чем собственное бессилие.Постепенно он восстановил шаткое эмоциональное равновесие, старясь не считать и не думать о жертвах, которые принесли его близкие. Они бы хотели, чтобы он мыслил и пользовался логикой, а не оплакивал их дольше положенного.Великий внимательнее пролистал самые поздние страницы. Собранные на них слухи и заметки указывали на наличие иных земель, а, следовательно, надежду. Здесь, в подвальных помещениях, как показал контрольный осмотр, лежали и ждали своего часа резервы, артефакты, одежда, книги. Приложив должные усилия, можно собрать что-то, способное удержать аллод, пока хозяин будет проводить вылазки во внешний мир и познавать его заново.***Оптимизм по поводу предстоящих путешествий по новому миру, увы, никак не упрощал работу, необходимую к выполнению до их реализации. Стоило позаботиться о комфорте, худо-бедно залатать дыры в кровле и окнах, чтобы ветер не гулял как к себе домой, подробнее изучить природу Астрала, понять его энергетическую сущность, научиться им манипулировать, обеспечить себя едой… Часть нехитрых поручений маг спихнул на элементалей-прислужников, не отличавшихся особым умом, однако способных делать то, что в них заложит создатель.Поразмыслив, он остановил выбор на ледяных (каменные больше сорят осыпающимся с них песком, чем убирают, воздушные наведут хаос в библиотеке, а об огненных и говорить нечего), налепил с десяток из нетающего волшебного льда, и вкладывал программу действий в их пустые головы добрых пару часов. Зато потом не отвлекался на стройку, мытье полов и прочие недостойные аристократии занятия.Еда частенько уходила на второй план, как и сон: жажда знаний, свободы и сэкономленные за столетия пребывания под заклятием силы оставляли мало времени и желания на плотские радости.По прошествии по меньшей мере нескольких недель, а то и месяца-полутора, Малкольму удалось лишь привести информацию и мысли в порядок. Столько же он потратил на расчеты и конструирование механизма, способного сдерживать жадную пустоту от поглощения аллода.Корректировка и стабилизация показателей тоже заняла некоторое время. Время. Интересно, какой сейчас год?..Душевные терзания всё ещё не оставляли эльфа долгими вечерами, однако он злобно гнал хандру и горечь прочь, глубже закапываясь в чертежи да заметки. Работа успокаивала.Будучи занятым, маг имел меньше сил тосковать.***Прекрасный новый мир мало походил на то, к чему он привык, начиная от значительно уменьшившейся площади суши как таковой и наличия Астрала в порядке самого очевидного, до, разумеется, эльфов. Малкольм буквально хватался за голову, осознавая, сколько пропустил: смерть и воскрешение одной расы, изменение своей собственной, войны и альянсы, большую и малую политику… Частично развитие, частично деградацию магии.Мужчина не знал, куда броситься в первую очередь, испытывая знатную смесь фрустрации пополам с недоумением, восторгом и тоской по причине нерадостного факта отсутствия всяких живых знакомых, с коими можно этим поделиться. Вот чисто завалиться вечерком, принести бутылочку-другую крепкого изысканного вина с букетом редких специй, и воскликнуть: ?Представляешь, чего выдумали?!?.Город выглядел грубовато, но свежо и ново, к тому же, явно сочетал в себе культурные и архитектурные особенности почти всех проживающих в нем народов: простые, крепкие человечестве здания, изящные эльфские, колоритные сооружения существ, похожих на разумных зверей (подобный союз поначалу вызвал у колдуна массу вопросов). Туда-сюда постоянно сновали занятые своими делами герои, деловые деятели, государственные служащие, нищие и шарлатаны. Лавировали в стороне от толпы причудливые транспортники, часть увита знакомыми золотыми узорами, а работали они, видимо, на магии, что не могло не вселить гордость за изобретателей несомненно лучшей расы.В изобилии и кипении жизни легко потеряться – как-никак Малкольм провел долгое время в одиночестве, не принимая в расчет элементалей и диких животных, да и древние эльфийские города никогда не походили на бурлящие муравейники.Хоть и короткая, но насыщенная прогулка по Новограду вскружила голову, и подстроиться под мыслительные потоки окружающих было тяжело, однако Великий разузнал, где здесь ближайшая библиотека, вознес хвалу книгам, имеющим вполне реальную возможность стать его спасительницами от невежества, позаимствовал несколько увесистых томов и был таков – обратно к себе на остров.К счастью, за несколько часов с ним ничего не случилось – оборудование работало стабильно, потраченные ресурсы не прошли даром, но всё же… Вряд ли стоит оставлять своё единственное пристанище с ценнейшей литературой, артефактами и банальным золотом без присмотра надолго.Ответственно подходя к вопросу, чтобы не сгинуть в чтении с концами, а еще кроме этого есть и гулять, Малкольм составил и зачаровал расписание, и лишь потом принялся изучать труды Историков. Он не переживал о знании языка (неприлично примитивного по сравнению с родным наречием) – хватило почерпнутого из чужих разумов, а там к базе всё остальное подтянется.Войны, дележ земель, войны, астралоплавание, прочая, прочая… подробно мужчина остановился на истории эльфийских Домов, Большой игры, и нет-нет, а совершал вылазки в библиотеки, заимствуя всё больше книг: от генеалогических до художественных. Удалось проследить своих дальних родственников и обнаружить, что он является никем иным как предком основоположников династии Дусер. Это было приятно, однако куда как меньшее удовольствием ему доставил тот факт, что благодаря действиям последнего правителя, Арманда, Дом овампирился, вышел из эльфского общества и вовсе практически исчез, осталось лишь несколько семей, чудом уцелевших сначала в ритуалах, затем в гонениях. Малкольм поставил галочку: узнать о них побольше. Может, знакомство наладят, чем-нибудь друг другу помогут, чем черт не шутит?Мелькнувшей о главенстве мысли он лишь усмехнулся – какое там. Пусть Великого Мага у них наверняка не осталось, ни к какой власти пока не тянуло. Освоиться бы сначала.***За несколько месяцев големы-элементали чародея отстроили часть замка, синеглазый заново обжил крыло со своими покоями, рационально распределил деньги, усовершенствовал систему по сдерживанию Астрала… Занят был круглосуточно, словом.Пытался активировать портал между своим домом и изящным строением Максимы – они магически закодировали коридор в пространстве, чтобы не тратить время на дорогу лошадьми, и энергию, если та была на вес золота. Пентаграмма на другом конце, по всей видимости, потрескалась и плюнула в стороны заколдованные каменья, поэтому задействование не представилось возможным, и мана, вложенная в заклинание, ухнула в пустоту, едва не продавив вмятину в противоположной стене, но эльф вовремя оную поглотил. Столетия такое сотворить неспособны – его собственная пентаграмма пребывала в порядке. Следовательно, повреждения возникли в результате злополучного взрыва.Рой тоскливых, унылых и виноватых дум заполонил разум Великого, и тот дрогнул, но устоял, дабы не разворотить переплетение волшебных символов.По сути, он косвенно убил свою самую близкую подругу, пустил под откос десятки лет товарищества. Не помог тысячный раз проверить и перепроверить компоненты, колбы, да что угодно, лишь бы не произошло инцидента в лаборатории.Остаток дня и недели разбитый хозяин слонялся по аллоду в серой меланхолии, напевая лесу их любимые песни. Тогда же посетила идея вернуться к музыке и написать историю о волшебнике, погнавшимся за могуществом и лишившимся всего — в назидание.***Двумя годами ранее, плюс-минус, нервно заламывала руки и цокала туфлями по полу высокая тонкая кудрявая блондинка.В детстве она бы уже с воплями разнесла от злости что-нибудь хрупкое. Например, вышедший из моды старый мамин сервиз или набор ваз. Из окна бы пошвыряла. Непременно потом получила бы порцию воспитательных нотаций, углов и дополнительных занятий с родителей и наставницы по волшебным искусствам, но эмоции выплеснула.В подростковом возрасте, проникнувшись важностью профессиональной подготовки и статусом будущей магессы знатных кровей, постеснялась бы, вместо этого заперлась бы в своей комнате, обработала стены заклятием от подслушивания, и ругалась бы почерпнутыми у слуг конструкциями.Сейчас эльфийка в сердцах пнула невысоким каблуком с трудом восстановленную пентаграмму телепорта, обреченно зарычала и сжала кулаки, борясь со рвущейся на свободу силой.– Ничего не выходит! – Воскликнула Максима, резко разворачиваясь к опирающейся на косяк двери Небетсет. Легкое голубое платье взвилось от движения, казалось, идеальная прическа растрепалась, в глазах плескалось отчаяние, щедро сдобренное слезами. Девушка покосилась обратно на плитки, складывающиеся в узор и руны. – Не знаю… Некоторые камни рассыпались от взрыва в пыль. Замена отказывается резонировать со старыми, а тем более с теми, что на другом конце. Я же теперь его ни за что не найду…Последний вывод, с одной стороны вполне научный, с другой – отвратительно пессимистичный, Великая прошептала. Она выглядела одновременно растерянной и испуганной, и такой несчастной, что вместо слов бывшая богиня Зэм подошла к белокурой и обняла её, прижимая к груди и поглаживая по спине.Максима судорожно стиснула в длинных пальцах, сбитых до ссадин от работы с разлетевшейся пентаграммой, край рукава на плече девушки.– Я его, можно сказать, убила! Неб, я убила своего лучшего друга!На ткань часто закапала соль. Звенящую тишину комнаты, будто тоже ужаснувшейся, точно ножом взрезали всхлипы.В последний раз чародейка плакала добрую сотню лет назад, делая скидку на время, которое она была мертва. А так плакала уже и сама не помнит когда.