Деталь первая (1/1)

Больше всего Огрен боялся однажды продрать глаза в напрочь незнакомом месте. Не в убогой съемной комнатушке, не на грязных задворках ?Висельника? или на топчане в почти родных и знакомых казематах городской стражи. Нет, мир вокруг будет неизвестным и пугающим, а отупевший от ежевечерней выпивки рассудок не сможет подсказать ничего толкового.Он будет беспомощно моргать, рыгать и сыпать ругательствами, когда распахнутся двери и ввалятся очень серьезные парни с дубинками, залитыми свинцом. Хрустнет первый сломанный палец — и пойдет веселье.— Арркх, — дверг сплюнул затекшую в рот горькую пенистую слюну и потянулся протереть грязными кулаками заплывшие, налитые кровью глаза. — Арркх?Кошмар сбылся. Он валялся в полуподвале с опорными колоннами мелкого кирпича, посреди сломанной мебели, разбитых ящиков и груд невнятной рухляди. По стенам тускло мерцали зарешеченные масляные фонари. Дальний угол вспучивался уходящим под потолок округлым боком то ли здоровенной печи для обжига, то ли закутом для хранения зерна. Когда-то печь оштукатурили и побелили, но сейчас покраска висела лохмотьями. В округлой стене темнела небольшая дверца. Вокруг было устрашающе тихо, пыльно и очень пусто. Под полом еле слышно пищали крысы.Никто не встречал его отборной бранью, каленым железом и настойчивыми расспросами о возврате долгов и пропавших золотых гульдерах.Захлопни пасть, шепнул пробудившийся разум. Не привлекай излишнего внимания.— Ага, — согласно кивнул Огрен. С трудом воздвигся сперва на четвереньки, потом на подгибающиеся ноги, сделал шаг и споткнулся о составленные шаткой пирамидкой ящики. Качнувшись, те рухнули. Лавиной звонкой меди грохнула сваленная внутри кухонная утварь. Огрен аж присел, еле слышно заныв от приступа головной боли.Ничего не изменилось. Он доковылял до пузатой стены и разочарованно ругнулся. Вделанная заподлицо дверца была наглухо обшита полосами железа и для верности прихвачена тяжелым засовом с навесным замком. Ривейнская работа, щурясь, опознал Огрен. Без толкового набора по медвежатному делу здесь делать нечего. На всякий случай он потряс засов и несколько раз пнул дверь каблуком. Та не шелохнулась.Ясно-понятно, здесь не пройти. Настало время мыслить стратегически. Он вроде как пленник. Рано или поздно за ним придут. Вряд ли он может рассчитывать на кружечку доброго эля, так что время смазывать пятки.Огрен побрел вдоль стены, отшвыривая загромождавшие путь предметы. Разумное намерение хранить тишину напрочь вылетело у него из головы. Огрен был напуган, зол, растерян и раздираем желаниями выпить и набить кому-нибудь морду.От молодецкого пинка ногой резной шифоньер, сработанный еще в предыдущем Благословенном веке, распался на груду прогнивших и щерящихся острыми щепками филенок. За поверженным шкафом мутному взору дверга явилась еще одна дверь. Криво висящая на петлях, с призывно сочившимся сквозь тонкие трещины оранжевыми отсветами. Чуть приоткрыв створку, Огрен опасливо сунулся внутрь. Пустая пыльная комнатушка без окон, одиноко торчащая на полу свеча в медном блюдце. В торце призывно белели уводящая невесть куда арка и вроде как лестничные ступеньки.— Эй! — приглушенно донеслось сзади. Огрен аж подпрыгнул, облившись горячим липким потом. — Эй, кто-нибудь! Помогите!Железная дверца загудела под частым градом ударов руками и ногами.— На помощь! — истошно блажил человек, запертый в огромной печи. — Есть тут кто? На помощь! — надрывный крик внезапно оборвался, заглушенный шелестящим, дробно рассыпающимся звуком.?Щаз, — Огрен перевел дух. — Разбежался. Торчишь там, ну и торчи дальше. Небось, за дело посадили. Тут Киркволл, приятель. Каждый сам по себе, каждый сам за себя. Когда мне позарез требовалась рука помощи, хоть одна ленивая задница шелохнулась? Нет. Вот то-то же?.На третьем осторожном шажке прогнившая половица сухо треснула и раскололась, выбросив фонтанчик грязной пыли. Потеряв равновесие, Огрен с воплем впечатался физиономией в столетие не метеный пол с россыпью вонючего крысиного помета. Левая нога до половины бедра нырнула в рваную дыру и застряла.Ничего, постарался убедить себя Огрен, ерунда. Сейчас он освободится и на карачках поползет дальше, прислушиваясь к малейшему треску.Поерзав, дверг устроился поудобнее. Напряг мускулы и, помогая себе руками, потянул ногу вверх. Холщовая материя широченных штанов зацепилась за гвоздь и угрожающе затрещала. Под коленом пронзило острой судорогой. Испугавшись, Огрен рванул изо всех сил. Теперь стрельнуло в лодыжке. Нога увязла в паутине, мягкой, обманчиво податливой и намертво окутавшей жертву.— Помогите! — второй пленник упрямо продолжал лупить кулаками в намертво замкнутую дверь.Над головой щелкнуло. Из темного провала между облупившимися квадратами дранки выпал некий предмет и полетел вниз, царапнув дверга по носу.Подвешенный на цепочке шар из переплетенных серебряных листьев, размерами с мужской кулак. Внутри в сплетении лириумных нитей покоился граненый камень темно-лиловых оттенков, светящийся изнутри. Распознав магическую вещицу, Огрен отшатнулся назад, страшась получить молнией по зубам.Вместо этого кристалл заговорил. Низким, раскатистым и порой словно оплывающим по краям голосом мужчины неопределенных лет.— Огрен Кондрат, — обратился к нему бестелесный голос. — Некогда твое имя гремело в залах Орзаммара. Нынче даже враги брезгуют ходить с тобой по одной улице. Судьба не раз давала тебе возможность изменить свою жизнь к лучшему, но ты упрямо отвергал ее дары. Утопил былую славу в пивной кружке, утратил любовь, стал вором и убийцей. Однако любой заслуживает последнего шанса, и сегодня настала твоя очередь. Слышишь крики? Это кричит капитан городской стражи Авелин. Та самая, что неоднократно швыряла тебя за решетку и равнодушно проходила мимо, когда ее подчиненные выбивали тебе зубы. Та, что обещала сгноить тебя в каменоломнях, если не прекратишь буянить. Она в беде, Огрен, ей грозит скорая гибель. Под отмеченной крестом доской слева от тебя спрятан рычаг. Потяни за него — и спасешь ей жизнь. Правда, для этого придется кое-чем пожертвовать — как твои друзья когда-то жертвовали ради тебя. Выбирай, Огрен, но поспеши. С каждым мгновением у Авелин остается все меньше времени.Шарик взвился к потолку и исчез.— Чего? — туповато потряс головой Огрен. — Чего выбирать? Какая, нахрен, помощь? Да пусть хоть все демоны тьмы отжарят эту злобную суку в задницу. Пальцем ради нее не пошевельну, слышишь, ублюдок?Авелин Валлен перестала ломиться в дверь и безответно звать на помощь. До Огрена долетали ее короткие, мучительно сдавленные выкрики без слов — невнятные вопли человека, огребающего свои десять плетей. Их похититель наверняка полоумный на всю голову, раз покусился на капитана стражи. Блюстители немедля ринутся на поиски, перевернут весь город и развесят кишки самоуверенного идиота на заборе.А может быть, и нет.Кружившие вместе с холодным ветром слухи уверяли: капитан Валлен стремительно теряет былую хватку и заслуженный авторитет, ища забвения и утешения на дне бутылки. С должности ее не выгнали ссаной тряпкой лишь из-за заступничества наместника, чьим другом и соратником она была во времена Пятого Мора и Киркволльской резни.Извернувшись, Огрен глянул в просвет между застрявшей ногой и прогнившими досками. Увидел в тусклом мерцании свечи множество тонких, поблескивающих металлом нитей, спрятанных под полом комнатушки. Они тянулись на разных уровнях, перекрещиваясь и уходя в темноту. Его нога угодила в самый центр металлического кружева — случайно или согласно чьему-то замыслу?Подвывая, Огрен ухватился за торчащий край соседней половицы, поднатужился и дернул. Ржавые гвозди прошили трухлявое дерево насквозь, доска осталась у него в руках. В углублении, как и обещал голос, покоился длинный, слегка изогнутый рычаг. Испуганная мышь шмыгнула по его железному ребру и скрылась в норе.Всякий гном по природе своей немного механикус. Огрену хватило несколько ударов сердца, чтобы совместить воедино стальную паутину, рычаг, запертую дверь и собственную участь.— Не-не-не, — забормотал он, раскачиваясь и с нарастающим ужасом пялясь на грязный, в комьях свалявшейся пыли пол. — Не, мы так не договаривались. Если б там заперли кого из нашего былого отряда, я б завсегда да. Но ради этой стервы? Да ни за что в жизни!Он задергался, пытаясь отклонить ногу так, чтобы она протиснулась между скрещениями проволочных тросов. Добился того, что парочка нитей намертво зацепились за пряжки на сапогах, а вся конструкция зловеще зазвенела и натянулась. В бессильной ярости Огрен беспорядочно замолотил руками и оставшейся на свободе ногой по доскам, хрипло ругаясь и подвывая. Вся его жизнь, так много сулившая поначалу, обернулась непрерывным водопадом из дерьма. Как тупой наг, он торчит в ловушке, и никто, ни одна живая душа не спешит к нему на помощь!Авелин, робко шепнул цепенеющий разум. Если заносчивая сука еще не сдохла, она ему поможет. Обязана помочь. Он ее шкуру спасает, между прочим!Опасаясь струхнуть и передумать, Огрен сгреб горстью давно немытые и нечесанные косицы бороды. Давясь, затолкал их глубоко в рот. Стиснул зубы, услышав, как хрустнула и раскололась вплетенная в пряди янтарная бусина. Обеими руками вцепился в рычаг и, сдавленно хрипя, всем телом рванул его на себя, откидываясь назад.Где-то в разных концах комнаты подпрыгнули и выскочили из зажимов крючья, державшие в неподвижности круглые поворотные столбы. Закачались тяжелые маховики, сцепились зубчатые колеса, натянулись упругие пружины, вынуждая столбы вращаться все быстрее, виток за витком наматывая тонкие стальные нити.Четыре из них скрестились вокруг ноги Огрена, с легкостью бритвенно заточенной пилы взрезав пронизанную венами кожу, упругий жировой слой и мускулы с сухожилиями. Толстые, ребристые выступы берцовой и бедренной костей на мгновение задержали продвижение нитей, но, проскрежетав по хрящам, те продолжили неумолимое движение.Огрен ничего не почувствовал, кроме охватившего ногу ниже колена мертвенного холода. На одно долгое мгновение он увидел косо срезанную и ноздреватую изнутри желтую кость, лохмотья кожи и багрово-красное мясо, прежде чем отсеченная нога упала вниз.Боль пришла — ослепительная и всепоглощающая. Огрен заорал сквозь кляп из бороды, катаясь в растекающейся луже собственной крови.Он не видел того, как со щелчком выдвинулась из пазов дужка ривейнского замка. Железная дверца распахнулась, ударившись о стену под напором зерна, перемешанного с мелкими камешками. Вместе с растекшимся лавиной зерном и галькой в захламленный подвал вынесло слабо барахтавшуюся и надрывно втягивавшую в легкие затхлый воздух женщину.Обретя опору под ногами, она неловко вскочила, шатаясь и затравленно озираясь по сторонам. Из наискось рассеченной брови Авелин Валлен текла кровь, в плечо глубоко воткнулись два длинных гвоздя. Закусив губу и скривившись, капитан городской стражи выдернула их и отшвырнула в сторону. Развернулась в сторону истошных воплей, мгновение поколебалась и кинулась к источнику звука. Зацепилась за старую тачку без колес, неуклюже упала, треснувшись коленом, но продолжила упрямо продираться туда, где заходился воем лишившийся ноги Огрен.Она сделала все, что могла — содрала с дверга засаленный кожаный жилет, обмотала окровавленную культю и накрепко перетянула собственным поясом. Подгорные жители куда выносливее людей. Там, где человек мучительно отдаст концы, гном поскрипит зубами, помается лихорадкой и выживет.В груде хлама Авелин отыскала толстую палку и всунула ее в трясущийся кулак дверга. Ростом Огрен доставал ей чуть выше пояса, но зато был намного шире в плечах и тяжелей едва ли не вдвое. Авелин самоуверенно попыталась взвалить его себе на спину, грохнулась сама и уронила мучительно замычавшего Огрена. В конце концов, дверг мертвой хваткой облапил ее за талию и, опираясь на палку, тяжеловесно запрыгал, преодолевая шаг за шагом.Оставляя след из размазанных капель крови и пугая крыс, они пересекли комнату с ловушкой, вскарабкались по лестнице и угодили в коридор с ободранными стенами. Авелин заметила окно и потянулась к нему. Бесполезно. Толстые стены, слишком узкий проем, решетка и темнота снаружи. Кричи хоть до сорванного голоса, никто не услышит.Огрен надрывно пыхтел и терял равновесие, ударяясь о стены. Авелин вцепилась в него, обреченно сознавая: если дверг рухнет, она не сумеет его поднять.— Как... ты... сюда... попала? — на судорожных выдохах между прыжками выговорил Огрен. — Помнишь что-нибудь?— Открыла дверь, вошла домой... кто-то треснул меня по затылку, — кончиками пальцев Авелин дотронулась до вспухшей и кровоточащей шишки под слипшимися волосами. — Очнулась на дне колодца. Когда закричала, на меня посыпалось зерно пополам с камнями, а потом железные предметы. Лопата, ржавый топор, лезвие косы, пригоршня гвоздей... А что случилось с тобой?— Меня выпнули из ?Висельника?, — Огрен сморщился в попытках вспомнить минувший вечер. — Я побрел в ?Хромого осла?. Кажется, сбился с пути около Поддонных проулков. Очухался тут. Ты случаем не опознаешь дом?— В Верхнем и Нижнем городе после войны полно заброшенных особняков, — дернула плечом капитан стражи. — А если нам подсунули сонного порошка или наложили чары, то вполне могли уволочь далеко за пределы Киркволла.— Вот же срань! — такая мысль Огрену в голову не приходила. — Но почему мы, почему именно мы? Я в Киркволле вообще никто и звать никак. Эй, капитан, ты в последнее время не перебегала дорогу чьей-нибудь высокородной и обидчивой заднице?— Нет, — отрезала Авелин. Они доковыляли до конца коридора, освещенного парой тусклых ламп, и остановились. Капитан выругалась — заковыристо, яростно и беспомощно. Коридор завершался тупиком.Огрен забарахтался, навалился спиной на стену и сполз вниз. Даже в полусумраке он казался выцветшим и осунувшимся. Наложенная Авелин повязка хлюпала при каждом движении и сочилась медленно текущей кровью. В спертом, неподвижном воздухе пахло тухлым мясом и отчаянием. Из дыры в плинтусе вылезла тощая облезлая крыса, уставившись яркими бусинками глаз на капитана стражи и дверга.Огрен перехватил палку и неловко метнул ее в Авелин.— Ломай стену, — хрипло каркнул он. — Вон там. Свежая кладка. Наверняка фальшак.Авелин с размаху от души вмазала по кирпичной кладке. Стена с хрустом проломилась, открыв деревянное филенчатое нутро, искусно расписанное под камень. Выбив каблуком остатки фальшивой стены, Авелин присела на корточки и заглянула внутрь. Узкий квадратный лаз, едва протиснуться. Весь, от стены до стены, как паутиной, густо оплетенный рыбацкими сетями и толстыми проволочными нитями, перехваченными острейшими колючками. Вдалеке, дразня голубыми переливами, призывно сиял лириумный светильник. Над устьем лаза покачивался дорогой сафьяновый тубус для писем, подвешенный на тонкой ниточке.Протянув руку, Авелин сорвала его и откинула крышку. Изнутри выскользнул скрученный в узкую трубочку лист бумаги.— Читай, — хрипло потребовал дверг. В чернила щедро плеснули лириума, так что Авелин не пришлось щуриться, разбирая в полутьме отчетливый, крупный почерк.— ?Монна Авелин и почтенный Огрен, — гласило письмо. — Если вы читаете эти строки, значит, вы успешно преодолели первое из испытаний и добрались до второго. Чтобы стать на шаг ближе к свободе, вам потребуется заглянуть внутрь себя, обнажив горькую истину — иногда мы не в силах уберечь тех, кто рядом с нами. Мы оставляем их позади и уходим прочь. Итак, что выбрать — жизнь под гнетом вечных сожалений или рывок навстречу новой жизни??— Су-уки, — провыл Огрен, сжимая ладони в кулаки. — Суки драные, ебать вас всех конем. Это все из-за нее. Все ради нее.Он закачался, впечатываясь затылком в стену и шмыгая носом.— Авелин. Авелин, слушай сюда и ради каменного неба, не перебивай. Смотри, проволока скручена и уложена спиралями. Их пять штук. Они закреплены растяжками там, там и вот там, — дверг указал корявым трясущимся пальцем с обкусанным ногтем. — Если я или ты сунемся внутрь, то мгновенно запутаемся и сдохнем. Но если ты толкнешь меня посильней, я в падении сдерну пару растяжек. Откроется лазейка, ты протиснешься. Не перебивай, кому сказано! Ты меня не выволочешь, а мне жизнь опостылела. Этот засранец верно написал, всех не спасти. Я это заслужил. Знаешь, почему? Что ты вообще знаешь обо мне, капитан Валлен?— Ты заявился в Киркволл минувшей зимой и остался здесь, — Авелин опустилась на грязный пол рядом с двергом. При каждом вздохе внутри широченной грудной клетки Огрена влажно клекотало и булькало. — Болтали, якобы ты был соратником Героини Ферелдена. Верится с трудом.— Был, а как же, — физиономию Огрена перекосило щербатой ухмылкой. — Пока не выставили пинком под зад. Еще я был лучшим в Испытаниях силы и законным мужем Бранки Совершенной, первой в Орзаммаре за минувшие триста лет. Только я оказался для нее навроде коровьей лепехи, прилипшей к сапожку. Моя жена ушла в глубины искать наследие гномских мастеров и свихнулась, но я про другое. Жила в Орзаммаре такая девушка, Фельзи. Мы могли бы быть вместе, будь я малость умнее и чуток решительнее. Но я сделал глупость, и она ушла, — дверг закашлялся. В старом доме было промозгло и сыро, но по лицу Огрена стекали крупные капли пота. — Слушаешь, капитан?— Да. От тебя ушла девушка.— Не просто от меня. Она бросила все, ушла жить на поверхность. Я искал ее и, когда закончился Пятый мор, наконец нашел. У нее... — Огрен с силой втянул воздух. — У нее был сын. Мой сын. Наш общий сын. Веришь или нет, я прикипел к этому бутузу с первого взгляда. Захотел обычной жизни. Чтобы только я, малыш и Фельзи. Мы поселились вместе. Сначала все шло хорошо, а потом я все испортил, — он размазал по бороде потекшие из носа сопли. — Все испортил, понимаешь ты? Не мог усидеть на месте. Не мог бросить пить. Уходил и возвращался, привозил им деньжата и подарки и снова уезжал. Так сложилось, они на целую зиму остались одни. Когда я приехал, Фельзи была... была высушенной. Погасшей изнутри. Малыш заболел, дороги занесло снегом, помощи не было. Он умер, мой бутуз, а Фельзи сказала, что больше так не может. Мол, я разбил ей сердце, она не желает меня видеть. Никогда в жизни. Убирайся прочь, меня от тебя тошнит, кричала она, и у меня в башке помутилось. Я схватил ее за горло и тряс, пока она не заткнулась. Да, я был выпимши, но всего пару кружек! А она умерла. Я любил ее больше жизни и свернул ей шею. Столкнул тело в овраг на закатном берегу Каленхада и сбежал. Она снится мне каждую ночь. Приходит и смотрит. Раньше помогал эль, я засыпал мертвым сном. Теперь не помогает. Она смотрит на меня и молчит. Обещай, когда выберешься из этой дыры, ты съездишь туда и найдешь ее. Похоронишь, как следует хоронить нас, двергов. Ты обещаешь? Обещаешь?Пальцы на руке Авелин сомкнулись, как железные клещи.— Обещай, будь ты проклята!— Обещаю, — наконец выговорила капитан. — Но ты все равно сволочь.— Вот удивила, — дверг вцепился обеими руками в плечи Авелин и, кряхтя, утвердился на единственной уцелевшей ноге. — Я сдохну, а ты проживешь еще немного. Помни, ты обещала. Толкай.Авелин вложила в толчок все силы. Спиной вперед Огрен полетел в сплетения металлических колючек. Падая, с глухим воплем выбросил руки в стороны, сгребя в ладони и увлекая за собой пучки ощерившихся остриями нитей. Колючки вонзились ему в спину и бока, проткнули мякоть пальцев. Дверг умудрился проползти несколько шагов вперед, превращаясь в жуткий, скрипуче надрывающий глотку кокон, из которого могло вылупиться лишь чудовище. Авелин уткнулась лбом в холодную, влажную стену, комкая в руке послание от неизвестного. Монотонно твердя снова и снова: ?Каленхад. Закатный берег. Фельзи?.