Стоянка на ферме (1/1)

ТимурВетер шелестел полевыми травами, гудел в обесточенных проводах и со скрипом двигал распахнутые ворота. Воздушные потоки несли мелкий мусор, завихривали у меня под ногами песок, и приносили отдаленный запах мертвечины. Сжатый в руках дробовик давал чувство приятной тяжести, но вот настоящая тяжесть царила у меня внутри.Внутри всё как-то перевернулось после разговора с Сайори. С одной стороны она в кои-то веки права, я практически собственной тени шугаюсь. Но с другой, жизненный опыт даёт о себе знать, а совершать старые ошибки не особо хочется. И теперь я окончательно запутался, не поимая кто из нас прав, а кто нет.Я продолжал идти прочь от найденной нами фермы, не останавливаясь, пытаясь остыть и сосредоточиться на осмотре окрестности. Но мысли упорно не хотели покидать мою голову, отчего я снова уставился себе под ноги, не глядя на то, что творится у меня на пути.И только когда я услышал множество знакомых и далёких хрипов, я тут же перехватил дробовик поудобнее и замедлил шаг, всматриваясь вдаль сквозь яркие лучи нещадно палящего солнца.Их было много. Десяток, может больше. Мне с ними не справиться. Ситуацию ухудшало то, что они меня уже заметили.Один подобрался слишком близко. Шел, хрипя и покачиваясь, на ходу протягивая ко мне свои ручищи. Тело сработало автоматически подчинившийся воле палец потянул спуск, грохнул выстрел и заряд крупной картечи в упор в миг превратил голову твари в мелкодисперсную бурую массу.Это было тотальной ошибкой. Теперь они все двигались на меня. А может и не ошибка? Они ведь могут добраться до фермы. К нашим… Точно, наши!Я развернулся и рванул прочь, доставая на ходу рацию из заднего кармана.—?Эй… Эй, приём! Приём, мать твою!!!—?Чего там у тебя? —?Послышался спокойный голос майора. —?Бежишь куда-то?—?Я тут это… Немножко в дерьмо вляпался, всего-лишь по шею! Их тут с десяток!—?Дай! Дай сюда! —?На той стороне послышалось копошение, а затем прозвучал голос моего друга. —?Тимох, что там у тебя?!—?Их много, они прямо по пятам идут! Я… Я уведу их в амбар! Спрячусь там и продержусь сколько смогу!—?Я буду через минуту! Конец связи!Рация затихла. Он будет. Непременно будет. Я знаю.***Здание выглядело старым и очень ветхим. Почти приросшие к земле подгнившие двери были заперты. Не долго думая, я шарахнул с дробовика по пассивному навесному замку, попросту вырвав выстрелом кусок доски, на котором тот висел и влетел внутрь, выбив дверь с ноги. Быстро осмотрелся, заметив у дальней стены деревянную лестницу, ведущую наверх. А оглянувшись назад понял, они уже рядом.Я прицелился и выстрелил в ближайшего мертвеца, отступив назад.—?В очередь, суки!Снова выстрел, лязг помпы, и очередной дымящийся цилиндрик летит под ноги. А они всё ближе. Выстрелив в третий из от бедра, я полез наверх. Здесь они меня хотя бы не достанут. Они смотрели на меня, хрипели, клацали зубами, тянули ко мне свои руки, а я смотрел на них снизу вверх, желая, чтобы они передохли все в эту же минуту.Один уже даже взобрался на лестницу. Но я тут же лёгким движением ноги оттолкнул её, и она, вместе с ходячим, рухнула на пол.Внезапно рация снова зашипела:—?Тимоха, если ты там, пригнись!А затем послышались злобное рычание мотора подъехавшего пикапа. Услышав данное сообщение, я тут же рванул в самый дальний угол здания. По пути, чуть не навернувшись вниз, я, как назло, наступил на прогнившую доску, пробив её насквозь, отчего одна нога провалилась и застряла. Выбраться никак не получалось. А сверху послышался какой-то треск. Я только успел поднять голову вверх, как тут же заметил стремительно падающую деревянную балку… Прямо мне в лицо…***ДаниилХлопнув водительской дверью, я злобно рванул рычажок затвора, тут жк пустив первую очередь по головам мертвецов. Рядом загрохотали прерывистые одиночные?— Рик поддерживал меня беглым огнем из дробовика. Пальба сливалась в единый гул, под который во все стороны разлетались фрагменты черепных коробок казавшихся бесконечными тварей.Грохнув ходячих снаружи, я вошел амбар, держа винтовку наготове. Обычный халабуда, на подгнивших брусьях, отдавала внутри необычайно концентрированным спертым воздухом, прибавившим к себе и вонь мертвечины.На меня уставились несколько пар мутных, жидко-желтых глаз, одни из которых тут же лопнули, от автоматных пуль. К экзекуции подключился и вошедший следом за мной Рик, который в один момент вдруг прервался, оставшись без патронов.—?Тимур, мать твою! —?Гаркнул я, но в ответ мне раздался лишь сдавленный стон и только тогда я заметил силуэт, распластавшийся на верхнем ярусе.—?Сука! —?Рявкнул я, торопливо поднимая лестницу?— Янки, держи вход.Деревянная конструкция наконец поднялась и я взобрался на ярус. Между рядов из запыленных бочек, мешков и другого хлама, лежал наш горе разведчик. С рассеченным лбом и кровью текущею оттуда.Я подхватил обмякшее тело товарища, вместе с его дробовиком и, аккуратно стал спускаться вниз, стараясь не завалить лестницу, покуда стрельба у входа медленно утихала. Быть может отступили…***?Аптечка, аптечка! Должно же тут что то быть!??— Мысленно кричал я, подбегая к внедорожнику. Весь медкомплект мы оставили в моем внедорожнике, так что в данный момент подлатать товарища было нечем. Едва я откинул борт и заприметил заветный чемоданчик с красным крестом в углу, мое внимание привлек вертикальный кронштейн, выходивший из пола кузова. Подняв взгляд, я безошибочно узнал на вершине всей конструкции тело пулемета ?Браунинг М-2?. Запрыгнув на борт, я резко откинул тент. Выудив из коробки с патронами ленту, я зарядил ее в пулемет, после чего, лязгнув затвором, рявкнул:—?Рик, за пулемет! Я этого залатаю!Американец сначала недолго думая рванулся к авто, но в один момент, обернувшись, спросил:—?А как с него стрелять?У меня внутри все в момент вскипело и я огрызнулся:—?Да зажми ебаную гашетку и вали их, пока нас всех тут не сожрали к чертовой матери.Парень кивнул, и с грохотом вскочив на рампу внедорожника, развернул тяжелое орудие в сторону подступающих мертвых.Перевязочный пакет с хрустом порвался, я судорожно вытащил материал и стал повязывать его вокруг головы. Разбавленная водкой кровь малиновыми струйками стекала по лицу Тимура, сама повязка впитывала все больше и больше крови.Рик, похоже разобрался как пользоваться пулеметом, ибо через несколько секунд на полем стали грохотать короткие очереди. Пикап все продолжал сотрясаться от выстрелов, кровь Тимохи продолжала пропитывать перевязочный материал, напирали мертвецы.Но чувство настоящего облегчения пришло ко мне, когда вдалеке, за оградой фермы мелькнул силуэт второго в нашей группе внедорожника.?Долетели, черти. Все таки долетели…?***ТимурГолова нещадно болела, а в глазах всё плыло, как только я очнулся. В ушах стоял нечеткий гул и я ясно слышал, как стучит мое собственное сердце, пока пытался собрать глаза в кучу. Белый потолок говорил о том, что я явно в каком-то помещении. Спасли меня или нет? Ответом на этот вопрос был громкий мат на чистейшем русском от моего товарища. Я повернул голову застал такую картину: Даниэль, сидя за столом пытается открыть пачку японской лапши, затем не выдерживает, достаёт нож, замахивается, и без лишних слов разрезает упаковку.Когда пачка лапши была зверским способом открыта, я скептически произнёс:—?Я эту хрень жрать не буду. Ты этим ножом ходячих мочишь.Даниил поднял взгляд и увидев, что я в относительно нормальном состоянии, показал самую ехидную и нахальную улыбку, которую я у него видел.—?Братан, этот был самый тупой способ прикончить себя. —?Сказал он, не выдержав, и хрюкнув со смеху.—?Я-то чего? —?запротестовал я. —?Твари амбар так расшатали, что тот распадаться начал…—?Нафиг ты вообще туда сам попёрся? —?Уже более серьёзно спросил товарищ.—?Думал, справлюсь сам.—?Думал он… Скажи спасибо Рику. Пока я тебя латал, он нас от толпы ходячих прикрывал.—?Почему ты именно его с собой взял? —?Искренне не понимал я.—?Потому что я ему доверяю. И тебе уже стоит,?— Прямо ответил Даниэль.В дверном проёме замаячила Сайори. Мой товарищ это заметил и снова улыбнулся:—?Пойду отолью. Воркуйте, голубки.Подруга тихо вошла внутрь, а Даниил, с той же улыбкой, покинул помещение.Сайори подошла к кровати и опустилась на стоящий рядом стул. Я не знал, с чего начать разговор. По-хорошему бы было попросить у неё прощения. Я ей нагрубил и, кажется, здоровски обидел. Но пришла-то ко мне она, а не наоборот. По этому инициативу вести разговор я предоставил ей.—?Как ты? —?Спросила она тихо.—?Да норм. —?Буркнул я, поморщившись от накатившей головной боли.—?Голова болит?—?Норм же, я сказал,?— Чуть повысил голос я, затем добавил, совсем тихо, чуть отвернувшись. —?Прости.—?Ничего. Ты ни в чём не виноват.—?Ага. Я пиздец как облажался и всех подставил,?— Я уже совсем не стеснялся привычных выражений. —?Вон, америкос даже ради меня рисковал.—?Эта толпа могла завтра дойти сюда, или даже раньше. Ночью, например, когда мы не готовы. Зачем ты ходил туда?—?Окрестности проверить, мало ли.—?Вот, видишь? Проверил. Угрозы больше нет. А рисковать нам приходится всегда.Я только слабо закивал, потому что накатившая головня боль отбила всякое желание что-либо говорить. Сайори протянула руку, коснулась моих волос, затем осторожно погладила, боясь сделать мне больно.—?Слушай, ты это… прости. —?Начал я неумело. —?Я там нагрубил тебе… Я и так был на грани, не хотел тебя как-нибудь обидеть.—?Может расскажешь?Я только фыркнул в ответ, давая понять, что тут и рассказывать-то нечего.—?За прощение. —?Добавила она.Вот ведь… шантажистка, блин…—?Просто готовлюсь к самому худшему. На тот случай, если всё пойдёт по п… наклонной.—?Думаешь, впереди нас не ждёт ничего хорошего?—?Ага… Только… Я нихрена не понимаю, какого хрена не готовитесь вы. Даниэль слепо верит этому майору, а майор… Сотку ставлю, что майор и сам-то не особо верит в успех. Он вроде бы как лидер у нас по старшинству, не опускает руки и нам не даёт. Это правильно, но… Я же всё понимаю.Подруга только пожала плечами в ответ:—?Может, ты и прав. Но мы же не можем знать наверняка, верно?Тут она была несомненно права.—?Жратва готова! —?Послышался голос моего товарища из гостиной. —?Тимоха, потерпи, щас твоя пассия тебе сама всё в постельку принесёт!—?Чертяка… —?Я не смог сдержать улыбки.—?Это он о ком? —?Не понимала Сайори. Я только пожал плечами в ответ, мол, догадайся сама, и отвернулся к стенке.Девушка поднялась со стула, затем наклонился надо мной. Я вздрогнул и слегка отдёрнулся, почувствовав лёгкое прикосновение губ на своей скуле. Нет, мне не было неприятно. Просто… Любое движение в мою сторону я привык обозначать, как опасность. Боялся, будто меня ударят, пнут, покусают… И всё это вошло в какую-то привычку, если не переросло в полноценную фобию на прикосновения.Я резко выдохнул, и открыл зажмуренные глаза, когда услышал, что Сайори покинула комнату. Я один. Опять…***ДаниилВполне хорошо сработавшая импровизированная анестезия из пары уколов новокаина и стакана водки работала, и Тимур, распластавшийся на диване происходящего у него на лбу, судя по всему, не ощущал. Пот бежал по моему лицу узкими дорожками, так, что я отрывался от непосредственно зашития раны почти после каждого стежка. Небольшая иголочка в моих руках формировала ровный и аккуратный шов на лбу моего товарища. Рану удалось продержать в нормальном состоянии до самого момента операции, так что риска занести туда заразу теперь и вовсе не было, так как я хорошо подготовился. За дверью я явно ощущал чье-то присутствие, но настоятельно попросил никого не входить.За жизнь пришлось научиться всякому. Стрелять из всего, управлять всем, или же как сейчас, оказывать медицинскую помощь в полевых условиях. Невольно вспомнился Афган и полковая медсестра Ирина, с некоторой периодичностью посещавшая нашу заставу.На нее смотрели все. Кто с удивлением, кто с восхищением, кто с откровенной похотью, но равнодушных никогда не было.Вся наша дегенеративная рота, державшая верхушку горы под кишлаком Дальхани, блокировавшая дорогу на Ташкурган. Зачуханные солдаты, буквально жившие на огневых точках, там же питавшиеся, и спавшие вповалку на камнях под навесом. И я, будучи исполняющим обязанности командира этой роты, и стрелком АГС-17 в тогдашнем нашем ?путешествии?, от своих солдат не особо то и отличался.Со своим равнодушно-виноватым выражением на заросшем щетиной лице, мол, простите генералы меня, жабу болотную, что мне ленинский уголок оформить нечем. Что у Тулеева подворотничок грязный простите, у него перед лицом Кудрявцева застрелили. Простите меня, чухана поганого, что мне задницу подтереть нечем, почта раз в месяц приходит…Мой пациент служил там-же, наводчиком БМП на заставе, и раз даже подписал сверхсрок, чтобы остаться вместе со мной до самой замены.Но и до нее мы не дожили, когда озверевшие, обдолбанные духи июньским вечером атаковали высоту…***14 июня 1985Окно штабной постройки разлетелось фонтанчиком стеклянных осколков, а выбившая его пуля уткнулась в пол, выстеленный досками из снарядных ящиков. На огневых точках уже разгоралась стрельба, короткими очередями стрекотали автоматы, где-то недалеко сухо щелкала плетка, и привычно грохотала огнем автопушки сидевшая в обложенном камнями капонире ?коробочка?. Поспешно взяв автомат, я пулей вылетел из штаба, и, пригибаясь, рванул к позиции снайпера под аккомпанемент подбадривавших меня щелкающий пуль.Кузнецов сидел на одном колене, укрываясь за позицией из выложенных ?подковой? валунов и наполненных песком и галькой пустых цинков из-под патронов. Винтовка снайпера щелкнула снова, когда я упал на песок рядом с ним, но ясно успел заметить, что после этого в низине впереди погас огонек стреляющего пулемета.—?Кузнецов, сколько их?! —?Попытался доораться я до снайпера через грохот стрельбы.Сползя за валун, и вытерев лицо от пота, снайпер повернулся ко мне, ответив:—?Дохуя, тарщ старший Лейтенант. Там Курбан только крикнул, что они идут, его тут же очередью.Я выглянул из-за валуна, оценивая обстановку через бинокль. Моджахеды шли разрозненным строем, выдавая на лицах жуткие гримасы, и стреляя от бедра. Какие-то укрывались за камнями, какие-то падали, но, казалось, ?бабаи? в этот раз вообще никогда не кончатся.Когда я повернулся, Кузнецов уже вернулся к стрельбе. Снайпер явно поймал цель, так как весь сконцентрировался, соотносил риски на прицеле с целью, готовился к выстрелу. Казалось, затих даже ветер, до того трепавший клочки почти в труху стертого бинта на среднем пальце, недавно придавленном валуном. Вспотевшие русые волосы, торчащие из-под панамы приклеились к его намокшему лбу, с которого по его, облепленному песком лицу стекали струйки пота.Я вроде-бы даже поймал момент, когда сержант начал плавно тянуть на себя спусковой крючок, готовясь стрелять, когда… В его угловатое, со впалыми щеками лицо с резким шлепком ударила пуля крупнокалиберного пулемета. Солдата откинуло назад и немного, отчего его согнутые ноги сложились так, будто боец практиковался в беге, лежа на земле.—?Леха…Едва успел сказать я, поймав выпавшую из его рук винтовку, я посмотрел на его лицо. Но… Нет, это не может быть лицом. Это просроченная томатная паста, изрубленный холодец, осколки костей, да черт подери, остатки с праздничного стола! Но человеческим лицом это быть никак не могло.Под головой солдата медленно расползалась бурая лужа вялотекущей крови, смешавшейся с мозговым веществом и песком. Отойдя от секундного шока, я, дотянувшись до головы сержанта, снял с него заляпанную кровью панаму и накрыл ей его обезображенное лицо. Его война была навеки окончена.Отвернувшись, я подхватил винтовку и, вытерев несколько капель крови, попавших на щеку приклада, прицелился. Горевшую ?сварку? работавшего ДШК я поймал по крупным вспышкам почти сразу. Стоявший на треноге пулемет под управлением рослого ?духа? плевал короткими, отчетливо грохотавшими на фоне остальной пальбы очередями. Наконец, выдохнув, я прицелился в пулеметчика, сдерживая себя, чтобы еще раз не оглянуться на снайпера.Палец, подчиняясь воле, плавно потянул спуск. В движение пришли шептало, боевая пружина, ударник. И вот он, словно маленький ювелирный молоточек, стукнул по бойку, от чего тут плюнул искру.Казалось, порох ухнул, выделяя зеленоватый дымок и, будто бы со всей силы дал под зад пуле и та, проснувшись, стала быстро-быстро раскручиваться в стволе, несясь вперед со всей энергией.Свинцовая дура покинула ствол с яркой вспышкой, а после себя оставила совпавший с ударом моего сердца хлопок. Раскаленный боем воздух разразил короткий свист. Казалось, сама пуля неистово визжала от такой скорости, но затем она, пролетев в момент еще десяток метров, вдруг на миг оказалась в темноте. Она не знала, что забурилась в черную чалму на голове пулеметчика, но потом, наконец, с легкостью пробила череп. Захлебываясь в вязкой жиже, она продолжала лететь вперед, утягивая за собой вязкий мозг, которой и брызнул фонтаном из головы ?духа?, когда пуля пробила себе путь наружу, а после скрылась, улетев дальше к долине.Неловко схватившись за тело пулемета, моджахед медленно осел, закатив невидящие глаза, после чего, наконец упал наземь, опрокинув злосчастное орудие, которое упало прямо на него, сломав неудачливому стрелку горбатый нос.Скрывшись за валунами от защелкавших по ним пуль, я отложил винтовку в сторону, снова взявшись за автомат. Надо было вернуться к ?пламени? и прикрыть парней. Может АГС исход боя и не решит, но вот лишним никак не будет.В один рывок я оказался в окопе, ведущем к огневой позиции, по которому и рванул. Я буквально пропахал пузом песок, когда споткнулся об упавший с кладки валун и, матерясь на чем свет стоит, все-таки добрался до него. АГС-17 ?Пламя?, совершенный, великолепный. Страх и ужас духов, тридцатимиллиметровый автоматический гранатомет. Сама мощь, воплощенная в стали, мой дитятя, моя кровь. Его тренога, словно широко расставивший лапы паук была обложена валунами, что защищали меня от случайных осколков и пуль, которые могли бы пролететь под гранатометом.Поскорее стряхнув пыль со своего орудия, я сразу же навел его на ряды наступающий, после чего, уперевшись ногой в треногу, нажал на спуск. Проснувшийся зверь задорно выдал из себя короткую очередь, вздымая песок на камнях у дульного среза, и плюясь небольшими шайбочками гильз. Шелестящий металлом язык пустой пулеметной ленты выбрался из нутра гранатомета и дергался каждый раз, как я пускал новую очередь.Застава, осознав то, что я их поддерживаю, усилила огонь в момент замешательства духов, когда по их рядам прокатились серии взрывов. Шумно загрохотала автопушка БМП, а вместе с ней стрекотал и спаренный пулемет. Застава приняла этот бой. Она злобно мстила за каждого раненного и убитого, за каждую пролитую каплю крови и пота.Но такой торжествующий настрой вмиг пропал, когда на мгновение, словно второе солнце склон осветил летящий ?карандаш? РПГ, который через секунду соприкоснулся с броней ?коробочки?.Вместе с оглушительным грохотом, в вечернее небо взвилась сначала, будто бы ставшая невесомой башня, а после из боевого отделения вырвался столб пламени с летящими во все стороны искрами от сдетонировавшего боекомплекта.Тимуру оторвало голову. Ослабевшей взрывной волной, грузное тело старшего сержанта выбросило из превратившегося в ад боевого отделения, и оно повисло на борту. Из рваной шеи толчками хлестала кровь, что, попадая на раскаленную броню тут же вскипала и заваривалась. Со стороны казалось, что утомленного боем наводчика укачало и его рвет. Горевший внутри огонь уже занялся его одеждой. Желто красное пламя лизало открытые участки загоревшей кожи, вздымавшейся волдырями и кипевшей.И едва оторвав взгляд от этого зрелища, я взглянул в низину, тут же краем глаза заметил за камнем знакомый отблеск оптики.?Снайпер??— Едва успел подумать я, как в ту-же секунду последним, что я увидел стала яркая вспышка у дульного среза. Показавшаяся мне даже ярче, чем огонь обиды за смерть товарища…