Pain (1/1)

.Никогда не любил перемены. Знаешь, Катя, что значит для выращенного в лаборатории любое изменение? Замена вводимого препарата и повышение уровня сложности при обучении, перевод в другое помещение, смена статуса... Первое - рвущиеся, перемалываемые в муку органы, собирающиеся заново... по крайней мере, мне так казалось; второе - мышцы, после тренировок заходящиеся в судорогах; третье - новые условия, затекающее от всегда неудобной позы тело, которое еще нужно распрямить; последнее - вечный шрам на затылке, после того, как тебе выжгли номер. Знаешь, как это будет одним словом? Боль. Ты думаешь, что знаешь значение этого слова, и я не стану развенчивать твои иллюзии, хотя и мог бы. Но поверь, то обучение, которое ты прошла - является весьма мягким. Знаю, что ты так не считаешь, вовсе не обязательно так яростно сверкать глазами. Ты знаешь, сколько мне лет, Катя? А знаешь ли ты, какое воспоминание жжет меня до сих пор больнее прочих? Тогда произошли перемены. Слишком серьезные, чтобы не затронуть 89 созданных агентов. Твой отец бежал. Он взял тебя, твою мать, чего в машину... У меня была тренировка, утренний кросс, с трех до восьми. Знаешь, я могу точно назвать время, когда я услышал шум мотора. Ты играла со мной, Катя, ты помнишь? Я вечно был для тебя чем-то вроде большой куклы, почему-то именно я, а отказать в чем-то тебе было равносильно смертному приговору. Даже если ты все поймешь и не обидишься... а ты была умным ребенком... то твой отец не поймет. Но дело было даже не в этом: видишь ли, просто удалить все чувства мало, надо дать машине стимул работать - и профессор выбрал виртуозный и логичный вариант. У нас очень развито чувство соперничества. А ты меня выделяла. И это было единственным поощрением, которое я знал. Поверишь ли ты, что тот, кто сейчас является легендой, в детстве был слабейшим?Я побежал. Сменил привычный, и оттого не вызывающий трудностей маршрут, и выбежал в запретную зону, на дорогу. Знаешь, я на миг правда поверил, что меня заберут с собой, но вы неслись мимо, разве что ты смотрела на меня, будто просила защиты. И тогда я стоял, глядя вслед уезжающей машине, и точно знал, что меня ждет. Маленький, вечно брошенный мальчишка. Потерянный. Совершенно один.