За любовью, м!Хоук/Андерс (для Valkirija Free, с Днем рождения) (1/1)

Андерс сразу понял, что это была плохая идея.Авось не помер бы, посидев пару часов на кухне или на той скамеечке на заднем дворе, куда шлюхи ?Цветущей Розы? бегали курить сладкосонник. Однако мадам Лусина была неумолима: сегодня у неё гуляли Кровавые Клинки, и раз уж мессир целитель великодушно согласился позаботиться о том, чтобы пьяные клиенты не причинили её девочкам какого-нибудь совсем уж непоправимого вреда, то ему будет гораздо удобнее отслеживать ситуацию в реальном времени. И пока Андерс пытался сообразить, откуда же бордель-маман, на которой был написан весь её жизненный путь от первого минета в каком-нибудь портовом тупичке до собственного заведения, знает подобные выражения, его уже усадили за угловой столик в главном зале ?Розы? и поставили перед ним кружку вина и тарелку с какой-то мелко нарезанной закуской. Андерс обреченно вздохнул и, выцепив с тарелки тоненькую, наперченную до почти лириумной горечи колбаску, принялся осматриваться.Столик ему выбрали верно: с этого места было видно все помещение, включая даже самые укромные уголки вроде неглубокой ниши за лестницей, так что в каком-то смысле мадам Лусина была права. Гуляющие наемники, впрочем, пока только пили вино, гоготали над какими-то своими байками и, примериваясь, хлопали разносивших кувшины девушек по задницам, а ссутулившегося на стуле Андерса, кажется, принимали не за работника заведения, а за стесняющегося клиента.Андерс был совершенно уверен, что долго это не продлится.– Ты теплый, – уверенно констатировали слева, обхватив его поперек туловища. Задумавшийся Андерс чуть не подпрыгнул от неожиданности и неловко попытался вывернуться, но не преуспел: обнимавшие его руки только сомкнулись крепче, а на плечо ему плюхнулась чья-то голова, щекотнув ухо растрепанными волосами. – И пушистый.– Я не работник этого… заведения, – закатив глаза, терпеливо сообщил Андерс. Лапать его пока не пытались, да и обнимали скорее как любимую тряпичную игрушку, а не как гулящую девку, так что надежда объяснить все по-человечески ещё оставалась. Он снова попытался отцепить от себя чужие конечности, однако свалившееся на него несчастье только недовольно заурчало и, посильнее вкогтившись пальцами в мантию, потерлось щекой о перья на его накидке, а потом убежденно сказало:– Похуй.Андерс скрипнул зубами. Похоже, он ошибся – с тем, что удастся договориться по-хорошему. Обилие шрамов на обнимавших его руках – старых, истончившихся до белесых ниточек, и багрово-розовых, посвежее – тоже не внушало оптимизма. А вот посмотреть несчастью в глаза он не мог: оно упиралось лбом ему в скулу, мешая повернуть голову, и, кажется, намеревалось оставаться в подобном положении и дальше– Я к тебе вообще не за этим, – поразмыслив, уточнило несчастье.Андерс на мгновение опешил, а потом возмущенно переспросил, с удивлением услышав в собственном голосе почти обиженные нотки:– Так чего полез тогда?– У тебя глаза добрые, – застенчиво поделилось несчастье. Андерс наконец сумел вывернуть голову и озадаченно посмотрел на него: это оказался совсем ещё молодой черноволосый парень со щетинистой, слегка осунувшейся физиономией и явно не раз ломанным носом. И глаза у него самого были хмельные, честные и грустные, как у помоечного котенка, так что Андерсу вдруг стало стыдно за уже почти оформившееся намерение послать его в Черный Город.– Мне так неудобно, – вместо этого мягко проговорил он и даже почти не удивился, когда парень немедленно ослабил хватку и, поерзав на скамейке, обнял его снова – куда ласковей и бережней. Андерс машинально откинулся на подставленное для опоры плечо, поежился, когда тот снова устроил подбородок на прежнем месте, и, вздохнув, на всякий случай повторил: – Я не из ?девочек? Лусины, так что тебе лучше поискать себе развлечений где-нибудь в другом месте.– Не хочу, – пьяно заупрямилось его несчастье и снова стиснуло обвивавшие его талию руки, явно не собираясь отпускать, а потом вдруг совсем другим, очень серьезным и спокойным тоном сказало: – В бордель же не за развлечениями ходят.– А за чем ещё? – поразился Андерс. Попыток залезть ему под мантию парень по-прежнему не предпринимал, иных попыток ?очаровать?, как то: покусать за ухо, облизать шею, притереться пахом к заднице – тоже, и Андерс совершенно перестал понимать, что же ему было нужно.– За любовью, – печально объяснил парень. – За пониманием, теплом и лаской. Чтобы в ответ улыбались, восхищались и не пилили про всякое. – Он надолго замолк, глядя на собственные пальцы, сцепленные в замок у Андерса на животе, и совсем тихо добавил: – А всё остальное – оно так, для убедительности…– Ну прямо, – усомнился Андерс. Те же Кровавые Клинки нисколько не походили на жаждавших понимания и тепла, их явно терзали желания куда более прозаические – облапать побольше сисек да присунуть какой-нибудь бабенке посмазливее.– ?Шикуют?, мракобесы, – проследив его взгляд, почти свирепо прошипело его… да какое из него несчастье. Андерс опасливо погладил крупную, по-мужски красивую кисть с длинными пальцами и невольно улыбнулся, почувствовав, как его помоечный котеныш сразу расслабился и доверчиво прижался к нему всем телом. Какой малости ему хватило… – Лусина же не за секс деньги дерет, а за то, чтобы её девочки качественно врали клиенту про то, как он невъебенно крут и великолепен.Андерс хмыкнул, едва ли не против воли признавая его правоту, и, помедлив, осторожно поинтересовался:– А ты не хочешь, чтобы врали?Парень молчал так долго, что он уже перестал дожидаться ответа, но затем все-таки заговорил, тихим и напряженно-безразличным голосом, в котором, вопреки всем его стараниям, снова слышалась хмельная обида:– Мама думает – это я виноват, что мелкий помер. И мне напоминает. Каждый день. А что я мог сделать? – Андерс покосился на него и, заметив, как побелели сжатые губы, неожиданно для себя самого поднял руку и бережно провел пальцами по его виску, приглаживая растрепанные пряди. ?Котеныш? – так и не назвавший своего имени, кстати – тут же подался навстречу, ласкаясь, потерся щекой о ладонь, чуть приоткрыл губы… Андерс задержал дыхание, ожидая поцелуя – пусть бы хоть намеком, едва ощутимым касанием – и почувствовал укол иррационального разочарования, когда тот только замер на мгновение, прижавшись к его пальцам, а потом снова уткнулся носом в топорщившиеся у него на плече перья. И глухо сказал: – А куда деваться, если она права? Я же старший, я же должен был что-то сделать… Какая разница, мог, не мог, и куда бы я попер на огра в одной куртке да с короткими кинжалами…Вертевшееся на языке ?Ты не виноват? отчего-то показалось Андерсу настолько глупым и неуместным, что он счел за лучшее промолчать и только глубже запустил пальцы в смоляную гриву собеседника. В одиночку с огром и впрямь не сладить, будь ты хоть трижды героем – но парень и сам это понимал, ни к чему было озвучивать очевидное. Замотанная суетой мадам Лусина только сейчас заметила, что приглашенного ею целителя нагло клеят – а как ещё это могло выглядеть со стороны? – и гневно нахмурилась, но Андерс торопливо заулыбался и жестами объяснил ей, что все в порядке и её вмешательство не требуется. Он уже как-то… пригрелся, и совсем не хотелось скандала; к тому же его ?котеныш?, сейчас по-пьяному покладистый, доверчивый и тихий, на деле был парнем крепким и жилистым, и рисунок мозолей на его широких ладонях говорил о том, что оставлены они рукоятью клинка. Да и вообще чувствовалось в нем что-то до странности знакомое – и опасное.– Сестренка тоже так думает, – постепенно расслабляясь под ласкавшими его затылок пальцами, тихо добавил он. – Улыбается, кивает, соглашается, как правильная маленькая женщина, в лицо и за глаза – ?у меня самый замечательный старший брат? – а во взгляде все то же самое. Они близнецами были, а я… не уберег. – Он глубоко вздохнул и, подняв голову, посмотрел Андерсу в глаза – так, что тот, опять не придумав подходящих слов, чуть не ответил на тоскливый, ищущий взгляд поцелуем. Кто поверит банальному ?я понимаю? от случайного знакомца? Прикосновение в этом смысле надежнее… а ему отчего-то очень хотелось, чтобы ?котеныш? действительно ему поверил. И уже очень хотелось просто его поцеловать.– Ай, гляньте-ка, кого себе Птичка нашел! – вдруг громогласно заржали у них над головами. – А помнишь, Птичка, что с товарищами делиться надо?.. Даже такой вороной драной. Ворона, надысь думать, умением берет!Андерс вздрогнул и повернул голову: похоже, наемники уже напились и теперь жаждали ?культурной программы?, в которую, судя по всему, должны были входить издевательства над безответными, драка и только после этого секс. У его столика обнаружилась весьма внушительная троица: заводила, обозвавший его нового знакомого Птичкой, не уступал в росте какому-нибудь кунари, а его приятели все, что не добрали по высоте, с лихвой компенсировали шириной плеч. Андерс глубоко вздохнул и через силу растянул губы в вежливой улыбке: применять здесь магию не стоило, слишком часто в ?Розу? забредали храмовники, а пьяный, сонно жмурившийся Птичка, успевший наползти на него всем телом, вряд ли смог бы сейчас что-то сделать…– Пррррочь отсюда, пока цел! – От раздавшегося прямо над ухом звериного рыка Андерс подскочил и машинально шарахнулся в сторону, чуть не свалившись со скамьи – и замер в изумлении, потому что его ?котеныш?, ещё секунду назад висевший на нем томной медузкой, выметнулся вперед со стремительностью атакующего дракона и, не став даже дожидаться реакции, всадил кулак в живот рослому говоруну. Ещё несколько ударов, которые Андерс едва сумел разглядеть – и парень, успокоившись почти так же быстро, как взъярился, вернулся обратно, оставив за спиной три бессознательных тела.– Птичка?.. – покосившись на устроившего голову у него на плече ?котеныша?, снова совсем мирного и уютного, с усмешкой поинтересовался Андерс – и, не удержавшись, снова запустил руку ему в волосы, легонько потягивая скользкие пряди и ласково царапая затылок.– Хоук, – отозвавшись на ласку тихим, откровенно сладострастным взрыком, пояснил тот и, уже почти собственническим жестом прижав его к себе, тут же поправился: – А лучше – Гаррет.– А я Андерс, – улыбнулся в ответ целитель и все-таки поцеловал его. Для начала – в нос. – Вот и познакомились.