Глава 22 (1/2)
POV Бьякуя.Консерватизм.
Безусловно присущее качество такому человеку, как я, ненавидящему все новые моральные устои этого века, постоянно меняющиеся под растущим натиском человеческих пороков. Гниение души, распутство тела и неверие в самого себя в такое время не наказывается, а во многом даже поощряется. Я ненавижу подобное, но ничего не могу с этим поделать.Откинув одеяло в сторону, я поднялся с кровати и несколько раз потянулся, высоко подняв руки над головой. Переодев пижаму, я направился в ванную, минуя гостиную и длинный пустой коридор, стены которого быль сплошь заставлены рамками с фотографиями. Их были десятки, может, даже ближе к сотне – и везде радостные, улыбающиеся лица моих близких и дальних родственников, всех членов клана Кучики. В особенности две девушки, похожие друг на друга как две капли воды.
Я не хотел, чтобы об этом знал хоть кто-то, но проходить мимо тех жизнерадостных улыбок и теплых взглядов было слишком приятно, чтобы лишать себя подобного. Приятно до боли. Приятно до противного щемящего чувства пустоты в сердце. И все равно, слишком приятно.Я взглянул в зеркало и, проведя ладонью по шершавым щекам, схватился за бритву. Острое лезвие отражало синеватый свет ванной. Я протяжно вздохнул, стараясь не смотреть на старый рисунок Рукии, прикрепленный к углу зеркала, и провел бритвой по коже. Послышался звонок, и я надавил бритвой так сильно, что по подбородку потекла тонкая струйка крови. Я никогда не был пугливым, но что-то внутри подсказывало мне, что именно звонок этот будет не таким, как всегда. Голос в трубке не напоминал ни жесткий бас начальника, ни тоненькую нотку страха в голосах своих многочисленных подчиненных. Я знал этот голос. Я всегда боялся услышать его в трубке – с тех пор, как именно этот голос оповестил меня о смерти Хисаны.
POV Ренджи.Надежда.
Я любил повторять себе, что я сильный. Что выдержу абсолютно все, что преподнесет мне судьба. Не важно, что именно, и на чем, будь то золотое блюдечко с круглой каемочкой или же покрытое сетью трещин маленькой подобие тарелки. Я думал, что я сильный и надежный, пока не узнал о том, что мой лучший друг умирает. Пока не уехал от своего лучшего друга, когда он был уже на полпути к смерти. Не остановился. Не почувствовал. Не смог.Мое пробуждение началось в непривычное время – не утром, а поздней ночью, когда основная масса молодежи бежит в клубы, громко хлопая дверями в подъездах. Кусочки того ужасающего сна так глубоко впечатались в мою память, что лоб все еще был покрыт испариной, а руки дрожали, все еще чувствуя прикосновения холодного трупа.
- Рукия, – её имя машинально сорвалось с покусанных губ.
Взяв себя в руки, я вскочил на ноги и поплелся на кухню, желая обжигающего кофе либо полную бутылку джина. Но чтобы достать джин, нужно было бы идти в магазин, а для такого человека, как я, поход в магазин в это время – настоящая проблема. Стараясь отогнать ужасающее изображение Рукии с пустыми глазницами, я стукнулся об дверной косяк, оставивший после удара клеверообразный синяк на моем плече.Я сделал себе самый крепкий кофе, горькость которого граничила с противностью, и вышел на балкон, облокотившись на низкие перила. Весь город лежал у меня как на ладони. Маленькие точки автомобилей сновали в разные стороны, и с такого расстояния невозможно было определить, какая марка была у того автомобиля, что сейчас завернул к Макдональдсу или той машины, остановившейся у самого входа в это жилое, совсем новое здание.
Мне было интересно, так ли, как и я сейчас, Бог наблюдает за нашими жизнями? Точно так же он, не смотря на нашу нацию или расу, судит нас по поступкам и словам? Действительно ли он послал свою излюбленную игрушку Смерть к той, которая была её недостойна? Действительно ли Он, или это просто оплошность, ошибка судьбы? И почему же Бог дарует такое ?счастье? именно невинным людям, когда такого достойны тысячи, даже миллионы существ, чье существование должно быть прервано сейчас, пока не было поздно? Я видел множество подобных существ, когда из Китая меня отправили на месяц в Афганистан. Я читал о таких существах, которым нужно дать еще одну жизнь, чтобы еще раз уничтожить их более ужасным, болезненным способом.
Бога нет. Есть лишь мы, неразумные идиоты, в руки которым дали целый мир, который мы медленно разрушаем.
Я любил говорить Рукии, что я надежный. Но так же быстро, как и слова, вылетавшие из моего рта, я разбил эту иллюзию своим необдуманным поступком. Амбиции и возможные успехи ослепили меня до того, что они покрыли все, что могло покрыть своим толстым покрывалом, в центре которого была лишь пустота.
Веселая мелодия, совершенно не подходившая к моему состоянию прозвенела на все комнаты, эхом отражаясь от серых, безжизненных стен. Я вздрогнул и медленно повернулся к телефону, стараясь унять вновь начинающуюся дрожь в руках.
***POV Бьякуя.
Апатия.
Когда умерла Хисана, мной овладело это ощущение. Я совершенно ничего не хотел, совершенно ничего не желал. Я даже не желал самому себе смерти. Я только сидел в комнате и просто смотрел на фотографию Хисаны, на рисунки Рукии, чувствуя, как вместе со слезами из меня вытекает умение чувствовать. Умение хоть что-то ощущать. Хоть что-то...О болезни Рукии я узнал самым первым. Голос, сказавший мне о смерти одной из сестер, говорил о смерти другой, кромсая оставшуюся часть моей души на мелкие кусочки. Её голос был наполнен фальшивым сочувствием, и хотя мы знали друг друга очень давно, Унохана просто не могла показать свою скорбь достойно – так, чтобы я действительно поверил.Тогда я впервые почувствовал, как сердце забилось сильнее, а руки задрожали, боясь потерять еще одно дорогое мне чудо. Совершенно забытое чудо.
Я влетел в кабинет Уноханы Рецу, стараясь держать себя в руках.
- Где она? – спокойно спросил я, хотя внутри бушевал ураган волнения.
- Она в соседней палате, - ответила женщина, кинув мне сочувственный взгляд.
Я вышел из кабинета и прошел в палату. Знакомую своей белоснежной чистотой, своими ослепляюще белыми шторами и своими ужасными пикающими устройствами, от которых зависела жизнь одной из сестер. Устройствами, которые не справились со своим назначением. Бесполезные машины.Мой взгляд тут же заметил сгорбленную фигуру у кровати, стоящей в центре, и я, стараясь идти спокойно, направился к Рукии, голова которой была обвязана толстым слоем бинтов.
- Что случилось, Рукия? – спросил я и только сейчас заметил сидящего рядом парня, чья голова покоилась на коленях у моей сестры.
Он спокойно спал, пока рука девушки была зарыта в его густые, рыжие волосы.
- Прости, Нии-сама, - прошептала она и спрятала лицо в ладонях.
Страх в её голосе разбивал мое восстановленное сердце.- Что случилось, Рукия? – повторил я свой вопрос, пристально глядя на её опущенную голову.- Она упала в обморок, - ответил за неё мужской голос, и в палату вошел знакомый парень, с которым я недавно играл за одним столом в казино. – Не дави на нее.
- Я не давлю, - холодно произнес я и снова повернулся к младшей сестре.- Привет, Широсаки-сан, - слабо улыбнулась Рукия прибывшему гостю, и я крепко сцепил зубы, не позволяя чувствам отразится на моем лице. – Как дела?- Ты спрашиваешь, как у меня дела? – усмехнулся он и, подойдя к кровати, легко пнул спящего парня: - Эй, проснись, Ичи! Ты сюда дрыхнуть пришел?Я устало вздохнул и, повернувшись, вышел из палаты, негромко хлопнув дверью. Даже спиной я ощущал обиженный взгляд фиалковых глаз.
***POV Ренджи.
Стыд.Быть лучшим другом девчонки из богатой семьи – это не так легко, как может показаться с первого взгляда. Я был сиротой. Я жил в детдоме, где содержались в основном малолетние преступники. Мне было стыдно встречаться взглядом с Кучики Бьякуей, когда этот высокомерный подросток проходил рядом со мной к играющей Рукии, награждая меня своим фирменным смертельным взглядом.У меня совсем не было денег дарить достойные подарки моей лучшей подруге, когда у неё были дни рождения. У меня совсем не было денег водить её в кино или кафе. У меня не было ничего, что я мог бы дать Рукии, в то время как она дарила мне все самое лучшее.