Глава 21 (1/2)

POV Ичиго.

Мне двадцать пять лет, но как обычно говорит Карин, я уже чокнутый старик, который ни черта не смыслит в молодежи. Может, это и так, но я знаю, что когда-нибудь в действительности стану старым щуплым старичком. Мои рыжие волосы поседеют, а вместо сотового телефона буду носить с собой парочку вставных челюстей и трость, которой можно легко огреть легкомысленного подростка, который вздумал не уступить мне место в автобусе. Гладкая кожа моего лица покроется сеткой глубоких морщин, так же и как все тело, словно я слишком много времени провел в ванной комнате. Но я уверен, что став таким, никогда не забуду один момент, который связан с моей семьей. С той семьей, которую еще можно было так назвать.

Мы поехали на прогулку в ясный осенний вечер на папиной машине, купленной у соседа всего за несколько десятков тысяч йен. Папа не знал, куда ехать, поэтому предложил мне и брату выбирать направление. Я и Хич, постоянно хохоча, указывали на случайные повороты, прося папу повернуть к тому магазинчику с забавным клоуном или лавке с игрушечными пистолетами, которые в конце концов перекочевали к нам с братом в карманы. Карин и Юзу тогда еще не было. Мы сами не заметили как вышли в чистое зеленое поле, которое словно разрезали на две части угольно черные рельсы, по которым мчался длинный поезд. Я видел как азарт загорелся в глазах у папы, и даже мама поддержала эту сумасшедшую идею – папа ударил по газам, и наш легковой автомобиль резво поехал за поездом, пытаясь перегнать его. Но поезд скрылся в темном туннеле, а мы еще долго кружили на этом поле. Мама тогда много смеялась, и, казалось, её улыбка соединяла все нашу семью в одно целое.Меня рвало. Я давно заметил за собой довольно дурацкую привычку – когда часами сижу у холодного унитаза, прижавшись щекой к рядом расположенной ванне, всегда вспоминаю те моменты, когда мама еще была этаким склеивающим веществом нашей семьи, когда у меня не было этой болезни, и когда у отца был идиотский, а то и придурковатый характер. Сейчас же мама покоится в гробу, меня рвет на части от этого рака, а отец – один из самых лучших врачей Японии. Один из самых твердых и жестких.

В онкологическом отделении государственной больницы Токио существует примета, которой верят, но особо не полагаются – если ты испытаешь немыслимую боль от всех тех лекарств, которую ты принимаешь через капельницу в кровь или же таблетки, вызывающие лишь мимолетное облегчение, то возможно у тебя есть шанс на выздоровление. Но если же ты ощущаешь лишь легкую тошноту и усталость – это не хорошо, и не плохо – твой организм не реагируют на лекарства. Ни организм и ни рак – и вот это как раз очень плохо.

Я лечусь уже много лет, и конечно, за эти дни у меня случались ремиссии, в течении которого мои рыжие волосы снова отрастали. Сейчас же как раз такой период, и согласно словам Уноханы-сан, я на пути к выздоровлению.

Я вздохнул и рухнул на холодный пол, после того как из меня вышла очередная порция моего ужина. Было двенадцать часов ночи, но брат все еще не пришел с работы. Это он обычно относил меня в кровать после очередной посиделки с унитазом и помогал переодеться в пижаму, но сейчас у меня просто не было сил подняться с пола и пройтись самостоятельно до своей спальни. Но я знал, что если сегодня мне так хреново, то завтра будет намного лучше.

***Я бы с нескрываемым удовольствием описал свое утро подобно театральным утрам в книжках, где главные герои слышали щебет птиц, от чего их глаза тут же распахивались, а тело само вставало с кровати, танцуя и радуюсь очередному прекрасному времени дня. Мое же утро началось того, что мое тело резко вскочило на пол, не чтобы поскакать в комнате, где по всему полу разбросаны грязные вещи, а чтобы рвануть в ванную комнату, где стоял мой давний друг. Я склонился над унитазом и меня в очередной раз стошнило. Через минуту я уже вытирал губы, стоя у раковины, и чистил зубы, глядя на участок головы, где совсем не было волос. Я взглянул на пол, и только заметил, что волосы, что выпали вчера уже кто-то убрал.

- Эй, в порядке, Ичи? – Я обернулся и помахал вошедшему брату, который схватил расческу и принялся зачесывать залысину. Он нахмурился. – Снова начинается, да?

Я кивнул и выплюнул пасту в раковину.

- Значит, действует, - пожал я плечами и сполоснул рот. – И нет. - Мой взгляд тут же заметил его сосредоточенное выражение лица. – Не нужно бриться на лысо, если я вдруг полысею, Хич. Твоя голова яйцевидной формы, и когда на ней нет волос, это видно все больше. Выглядит пугающе.Я хихикнул, и брат рассмеялся вместе со мной.- Красавчик, ага. – Он все улыбался, и эта улыбка была невероятно схожа с маминой.

- Сегодня я исполню последнее желание Рукии, - признался я.

- Полетите на луну, Куросаки-тайчо? – заинтересованно спросил он, глянув на моё отражение.

- Так точно, Куросаки-тайчо, - ответил я, как отвечал своему брату уже много-много лет. И изменение его фамилии ни на что не повлияло.***Когда-то в детстве я часто просыпался посреди ночи от волшебных снов, в которых я был белым принцем, спасающим свою принцессу или же смелым рыцарем, сражающимся со своим противником. Снов, где я случайно забредал на небоскреб, летал по небу, касаясь кончиками пальцев весомых солнечных лучей, гонялся за зайчиками и устраивал себе экстремальный полет на какой-нибудь птице. Я просыпался, все еще чувствуя в руках жесткие поводья или холодное прикосновение металла, когда я крепко сжимал свой меч, чтобы атаковать своего врага, или же с кусочком облачка в рукаве, когда орел, на котором я летал, проносился сквозь тучи. Теперь мои ночи совершенно другие. Я просыпаюсь, только когда моя голова склонилась над унитазом, и память никогда не могла запечатлеть тот момент, когда я оказался в ванной комнате. Иногда я мечтаю вернуться в детство. Иногда я снова хочу видеть те сны и быть рыцарем хотя бы в другой несуществующей реальности.Сегодня я одолжил машину у брата, которую он всегда берег как зеницу ока. Хич редко давал мне покататься на ней, но сегодня он прекрасно знал, что этот день – особенный. Для Рукии, для меня и даже для него, лучшего брата, который всегда заботился обо мне все те годы, когда мы уехали от отца.

Я остановился у дома Рукии и позвонил ей. Конечно же, я предупредил её, но мне не хотелось делать этого – хотел сюрприза, но могло случится и такое, что она не окажется дома. А другого шанса не будет – завтра у неё операция, и я просто не могу позволить себе не выполнить это невыполнимое желание. Проверив все необходимое в багажнике, я облокотился на капот, страшно волнуясь. Не смотря на то, что мы много времени проводили с Рукией, я все равно вспотел как подросток, впервые ведущий свою девушку на романтическую комедию в кино.Через несколько минут двери подъезда отворились, и оттуда легкой походкой вышла Рукия. Наблюдая за её фигуркой все это время, я просто не мог оторвать от неё своего взгляда. Тяжело поверить, что я снова ввязался в какие-то отношения, в то время, пока смерть следует за мной по пятам, дожидаясь нужного момента. И надо же мне полюбить ту, тенью которой являлась смерть как и в моем случае.

Рукия вплотную подошла ко мне и смущенно улыбнулась. Маленькая женщина. Ей всего лишь двадцать, но сейчас её с легкостью можно так назвать. Многие люди, узнав о своей болезни, просто сдавались, ожидая своего конца, когда рак сожрет их с головой, когда тело иссохнет под напором тяжелой болезни, когда все родственники так же сдадутся и встанут в очередь на кремирование болеющего человека.

Кучики Рукия же не сдалась. Она живет и наслаждается жизнью. Она так отличается от меня и, наверное, именно эта черта её характера так привлекла меня. Как и невероятная улыбка. Как и красивые глаза.

- Привет, пьянчужка, - с улыбкой поприветствовал я её и подошел ближе, чтобы поцеловать.Я не видел девушку с тех пор, как она ушла из нашей квартиры, проворчав про свалку, которую мы с братом устроили у неё дома. Это было правдой, и отчасти мне даже стыдно за ту вереницу из её нижнего белья, которую я устроил на её люстре.

- Привет, алкоголик. – Она тут же встала на носочки и коснулась своими губами моих, вкладывая в поцелуй те же чувства, что ощущал и я – нежность, страсть и возбуждение.

Когда она отстранилась, я заметилкапельку сожаления, промелькнувшему в один миг на её лице. Но его быстро сменили улыбка, когда Рукия обхватила мою шею руками.

- Я скучала, - прошептала она, поцеловав меня в щеку.

- Мы идем, ты готова? – спросил я со смехом, когда она покачала головой, не желая отцепляться от меня. – Ладно, тогда пойдем так.

Не обращая внимания на довольно укоризненные взгляды входящих и выходящих из подъездов пожилых людей, Рукия обхватила ногами мою талию, и таким образом я пошел к машине, нежно поглаживая девушку по спине.

- Хм, и как же мне сесть? – озадаченно спросил я, и Рукия, горько вздохнув, слезла с меня и забралась на водительское сидение. – Эй, ты случайно не ошиблась дверью, детка? – пафосно спросил я, облокотившись о дверцу автомобиля.

Мне не хватало только крутых полицейских очков и револьвера, покоящемуся в кобуре в ожидании плохих ребят.

- Я поведу, - решительно сказала она, и её глаза засверкали.

- Ты ведь не знаешь, куда ехать, - рассмеялся я и вынул ключ из кармана. – И у тебя нет вот этого.

- Ну, Ичиго! – Рукия сложила руки в молитве и жалостливо взглянула на меня, пытаясь уговорить.

Я издал длинный вздох и устало прикрыл глаза.

- Вот. – Я кинул ключи, которые она с легкостью поймала, и сел на пассажирское сидение: - До ближайшего перекрестка.

Рукия победно захлопала руками, не зная, что этот ближайший перекресток находится за следующим же поворотом.

***Эта машина не знала меня как хозяина. Её настоящим хозяином был только Хич, который частенько в свободное время катался на ней с красивыми девушками, найденными неизвестно где. Эта машина не была крутой, у неё не было сверкающего покрытия, охрененных дверей или умопомрачительной скорости. У неё просто был Хич. Он часто выделывался перед своими девушками, чтобы восполнить все недостатки, и оставлял о себе впечатление экстремального водителя. Мне тоже хотелось покрасоваться перед Рукией, показать всю силу своей крутизны, но чтобы научиться такому - нужно время. У меня же его не было, потому что все свое свободное время я проводил в больнице.

- Ты готова, Рукия? – спросил я, усмехнувшись положению, в котором она сидела – руки сложены на груди, а губы обиженно надуты.

После перекрестка за поворотом я насильно подвинул её к пассажирскому сидению.

- К чему? – Девушка тут же отвернулась, но в её голосе я отчетливо различил любопытство.

- К полету, - Я старался сделать свою улыбку более загадочной. – Мы приехали.

- Что? – Глаза Рукии удивленно расширились, и она прижалась лицом к стеклу.

- Наверное, выглядит пугающе, - не сдержался я, от чего девушка повернулась и рассмеялась.

Я улыбнулся и вышел из машины, направляясь к багажнику. Достать их было действительно нелегко, но Хич способен на многое.

Я вытащил из багажника большую сумку и показал уже стоящей рядом Рукии идти за мной.

- Куда мы идем?

- Просто идем. – Я пожал плечами и прошел вперед к высокому зданию, у которого остановился.

Я шел молча, сгорая от нетерпения – мне так хотелось увидеть реакцию Рукии, когда я исполню все, что планировал все эти дни. Я покрепче схватил её маленькую ладонь и прошел внутрь здания, прямо в женский туалет, стараясь игнорировать удивленные женские взгляды, когда мы с Рукией молча протиснулись одну из кабинок.

- Почему мы тут? – спросила Рукия, тихо хихикнув.

Я не выдержал, и смешок сорвался с моих губ.

- Потому что нам больше негде переодеться, - ответил я и вытащил из сумки два больших скафандра.