Со стороны Рудольфа (1/1)

Время пролетело незаметно. Только недавно Тони ходил в школу, а тут уже поступил в университет. Для вампира, живущего столетия, проведенное с его другом время было столь же мимолётно, как проплывающее по небу облачко, которое, казалось, секунду назад было над головой, а в следующее мгновение уже скрылось за горизонтом. Абсолютно неуловимо.Но кое-что Рудольф всё же заметить успел, на свою беду, пожалуй. Томпсон изменился, не только вытянулся, обойдя вампира на полголовы в росте, и приобрёл более зрелые черты лица, но и его характер стал… более устойчивым, что ли? Люди поразительно быстро меняются. Вампир начал всё более отчётливо ощущать разницу между ним и смертным. И, честно говоря, это его пугало, до безумия, до дрожи.Они всё также были друзьями, проводили время вместе, но Сэквилбек всё острее понимал, что у Тони есть другая жизнь, другие друзья, другая сторона, которая неизвестна его вампирскому другу. Рудольф чувствовал себя лишь интересным дополнением к итак яркой жизни Томпсона, но для него Тони был, фактически, единственным лучиком света в долгом и тёмном, во всех смыслах, существовании.В тайне, Рудольф до одури боялся однажды стать полностью ненужным, лишним балластом в жизни его смертного друга. Но он скрывал эти свои мысли и непонятные чувства за семью замками, в самом потайном местечке своего сердца (вряд ли у вампиров, конечно, есть сердце или душа, но что-то же болит) и даже сам порой забывал об их существовании. Или не хотел помнить.Но, всё же, этот день таки настал. Тони уезжает учиться в какое-то далёкое место, о котором Рудольф впервые слышит, и которое, кажется, как-то связано с лисами… Честно говоря, Сэквилбек не хочет отпускать своего смертного никуда. Ему кажется, что он больше не вернётся, что это их последний день вместе и они больше не увидятся, поэтому всё внутри вампира кричит от отчаяния, совершенно не желая мириться с расставанием. Но Рудольфа тошнит от своих же мыслей (и чувств), поэтому он продолжает их игнорировать, подавлять и запирать. Вампир уважает желания своего смертного, и также уважает его свободу, поэтому он не посмеет что-то сказать Тони.Но прощаться всё же не хотелось, поэтому Рудольф был очень мрачен, молчалив и подавлен в течении всей ночи, последней перед отъездом Тони.?— Ну чего ты, Руди? Я вернусь сюда на каникулы, а если не получится, то после учёбы. Наша дружба на этом не заканчивается, бро! —?в конце своей речи Тони ударил в грудь вампира кулаком, широко улыбаясь. А в глазах Рудольфа снова мелькнула печаль. И удар кулаком в грудь, и ?бро?, появились в поведении Томпсона около года назад, когда от его смертного стало вонять другим, чужим, запахом. Кажется, тогда Тони подружился с кем-то из баскетбольной команды… Ещё одна деталь жизни его смертного друга, о которой Сэквилбек имеет лишь смутное представление.?— Ну не будь таким кислым! Мы можем обмениваться письмами, хорошо? —?беззаботно добавил Тони, приобняв вампира. Тот, наконец, избавился от своих мрачных мыслей и слабо улыбнулся, обнимая друга в ответ.?— Я буду скучать… —?на прощание тихо сказал Рудольф, впервые выразив свои чувства со всей искренностью, ничего не утаивая.?— Ага, я тоже?— небрежно махнув рукой, обронил Томпсон. Вампир тоже помахал ему рукой, только не так энергично и абсолютно неохотно.Он уехал. Его смертный уехал. Нет, если быть точнее, не его смертный, Тони Томпсон, уехал, чтобы двигаться дальше, строить свою жизнь, создавать непостоянное счастье смертного…А он, вампир, которому никогда не жить человеческой жизнью, остался. Остался здесь. Позади. Как прекрасное воспоминание прошлого.?— Эх, он уехал… —?вырвал Рудольфа из мыслей голос Анны.?— Это к лучшему. Людям не место среди вампиров, также, как вампирам не место среди людей. —?равнодушно обронил Грегори, отворачиваясь.?— Не говори так! Тони другой, он особенный, ему всегда будет место в нашем доме! —?вспылив, начала возражать маленькая вампирша.?— Нет, Анна, он прав. Людям не место среди вампиров. —?глухо добавил Рудольф с нечитаемым выражением лица. А затем просто ушёл, не слушая слов младшей сестры и не видя ошеломлённого выражения лица Грегори, поднялся на второй этаж и закрылся в комнате Тони, бывшей комнате Тони с этого момента.И хлопок двери, как тогда подумал Рудольф, словно делил его жизнь на ?до? и ?после?.Не желая никого видеть, вампир выходил оттуда столь редко, что иногда забывал поесть, а потом страдал от голода, то находясь в полуобморочном состоянии, то сворачиваясь клубочком из-за спазмов. Его родители сначала думали, что это из-за прощания с другом, а через месяц-другой пройдёт, но вот уже минуло полгода, а Рудольф с каждым днём выглядел всё хуже, заставляя их волноваться.Рудольф сначала цеплялся за призрачную надежду, что писем будет достаточно для поддержания их близкой дружбы, но уже через год эта надежда потухла, как медленно гаснут последние огоньки костра, скрывающиеся в трещинах догорающих поленьев. И он перестал цепляться, перестал писать…Словно подтверждая то, что именно Сэквилбек навязывал своё общество, письма ?с далекой стороны? тут же прекратили приходить.В тёмной комнате, покрытой тонким слоем пыли и паутины оттого, что её хозяину было глубоко всё равно на уборку, Рудольф сидел на подоконнике и смотрел на луну, погруженный в свои мысли, о которых никто, даже он сам, не имел ни малейшего понятия. Вампир, оставшийся наедине с собой, нашёл только пустоту внутри. Он неожиданно начал понимать, в чём ужас его вечной жизни. Но, на самом деле, он отчаянно хотел не понимать этого. Вот только, обманывать самого себя у него всегда получалось плохо, хотя и изредка он добивался успеха…Вампир и человек живут в разных мирах. И будет лучше этим мирам не пересекаться.Иначе результат… Рудольф горько усмехнулся, с ненавистью смотря на своё тело. Иначе результатом станет его состояние.Он выглядел, как скелет, обтянутый кожей какого-то синего нечеловеческого цвета, губы его утончились и высохли, больше не в состоянии скрывать острые клыки. Теперь он действительно напоминал настоящего вампира из страшилок, которых так боятся люди.Так прошло около 5 лет, в течение которых состояние Рудольфа стремительно ухудшалось. Тони всё это время не приезжал и даже не отправлял писем, так что Сэквилбек полностью потерял счёт времени в своих однообразных днях. Ему казалось, что смертный уехал только недавно, буквально вчера или позавчера, и что это было так давно, вечность назад. Так давно, сколько смертные уже не живут. И эти мысли пугали. Он мгновенно желал убедиться, что это не так, что ему всё кажется, выйти из комнаты и как полоумный бегать, спрашивая всех подряд, в порядке ли его друг. Но узнать ответ также было страшно, поэтому он просто продолжал неподвижно сидеть в комнате, глядя на луну.Он существовал. Не жил и даже не выживал. Просто существовал.Вечная жизнь вампира… Он начинает понимать, почему люди иногда называют это проклятием. Пару раз ему хотелось выйти под солнце и… Впрочем, так бы он не поступил. Не может он ни с того, ни с сего взять и бросить родственников, семью…Утром, с первыми лучами солнца, вампир слез с подоконника, привычным и оттого безразличным жестом задёрнул шторы, не до конца, позволяя парочке лучей проникать внутрь, и упал на кровать, ту самую, на которой когда-то давно спал Тони. Спать не хотелось от слова совсем (кто бы мог подумать, что у вампиров бывает бессонница), так что Рудольф просто уставился пустым взглядом в потолок, под которым когда-то он, держа за руку Тони, летал. Сейчас у него не было сил, чтобы сделать что-нибудь подобное. Он истощен. Истощил сам себя, если точнее.Вновь думая о чем-то своём и одновременно не думая вообще, Сэквилбек не заметил, как провалился в сон.Он проснулся и понял, что заснул, когда сквозь сон услышал, что его зовут по имени. С удивлением, он обнаружил, что перед ним кто-то стоит. С удивлением, потому что обычно к нему никто не заходит (иначе родители никогда бы не допустили, чтобы их сын так себя запустил). Рудольф общался со всеми через дверь, а перед выходом приводил себя ?в порядок? (насколько это вообще было возможно).?— Рудольф? —?неуверенно позвал мужской голос.Вампир может видеть в темноте, но отчего-то сейчас не видит, кто перед ним. Вампир всегда был смышлёным, но сейчас мозг соображал мучительно медленно.Спустя три секунды появилась первая, переполненная удивлением, мысль: ?Не мёртв??Сразу за ней вторая: ?А, у меня уже начались галлюцинации…?И лишь спустя долгих полминуты, под нервным и терпеливо ждущим взглядом парня напротив, Сэквилбек смог сообразить: ?Не иллюзия.?Чтобы подтвердить свою мысль, вампир медленно поднял руку и очень осторожно, боясь, что в следующую секунду человек перед ним превратиться в пыль и исчезнет с дуновением ветра, коснулся щеки юноши. Тёплая, живая.?— Тони… —?невольно вырвалось у вампира, который всё ещё плохо соображал, что происходит.?— Это я… —?с нервным смешком ответил стоящий перед ним юноша, а затем подавлено добавил:?— Я изменился, да?Только тут Рудольф заметил, что, и правда, Тони вновь изменился. Стал уже вполне зрелым юношей, очень красивым, ещё больше вытянулся (что с прямой осанкой было особенно заметно), а также… Покрасил волосы. В чёрный.?Очень необычно, но ему совершенно не идёт??— мимолётно замечает Рудольф.?— Волосы покрасил,?— глухо отвечает Сэквилбек, ещё не до конца понимающий, что всё реально. В голове слабо проносится самонаблюдение о том, что совершенно другой цвет волос он подметил в последнюю очередь.?— Ну, да… Захотелось измениться… —?невнятно отвечает Тони, переминаясь с ноги на ногу.В воздухе повисла неловкая пауза, в течение которой Рудольф, наконец, принимает реальность, хоть и не до конца.?— Как ты провёл эти дни? —?разрушает повисшую в воздухе неловкость слегка охрипший голос вампира. Это в мгновение рассеивает всю напряженность, и они, наконец, начинают спокойно разговаривать, как в старые добрые времена, обсуждая всё на свете, что только могут вспомнить. Конечно, о прошедших в разлуке годах рассказывает только Тони?— вампир не может и не хочет ничего говорить.?— Кстати, ты сам как? —?как бы между прочим спрашивает Тони, а вампир только в этот момент вспоминает, как он выглядит.Мгновенно придя в смятение, он неловко поправляет свою одежду, прическу, неловко улыбается и отвечает словно бы безразлично:?— А, да так, кое-что случилось… Но сейчас всё хорошо, тебе не о чем переживать! —?только сказав первую фразу, Рудольф замечает скрытое беспокойство во взгляде Томпсона и тут же поспешно старается убедить друга, что всё хорошо… Ну, в данную секунду ему действительно лучше, чем все эти годы, даже несмотря на то, что внутри всё дрожит от трепета перед его смертным. Это неважно. Возможность видеть улыбку Тони?— уже величайший дар.Тони, разочарованный от того, что друг не хочет ему довериться, пожимает плечами и сменяет тему.Когда пришло время Тони ложиться спать, он, как в детстве, просто расправил постель и начал раздеваться. Рудольф, судорожно отворачиваясь и сглатывая, неловко и приглушённо спрашивает:?— Ты не боишься обнажаться перед вампиром??— Ты же не пьёшь человеческую кровь? —?недоумённо спрашивает Томпсон после секундной паузы, попутно стягивая футболку.?— Не пью… —?непонятно, то ли подтверждая, то ли, словно эхо, повторяя фразу Тони, отвечает Рудольф. А у самого кадык бешено бегает туда-сюда и глаза слегка покраснели.?— Тогда проблемы нет. —?уверенно заявляет Тони, а затем, закончив переодеваться и заметив, что его друг всё же отвернулся, со смехом добавляет:?— Можешь поворачиваться обратно.Вампир на удивление послушен и тут же оборачивается на Тони, словно и не вампир вовсе, а какая-то собака.Тони привычным движением залезает на кровать (практически единственный предмет в комнате, не покрытый пылью, потому что Рудольф всегда спал на ней вместо сна в шкафу, после того, как его друг уехал). Затем отодвигается к краю и хлопает по месту рядом с собой, подзывая Рудольфа, на что тот лишь недоумённо смотрит на Тони. Парень неловко кашляет и объясняет:?— Ну, это же твоя комната… А кровать тут одна… Я не собираюсь оставлять тебя без места для сна.?— Шкаф… —?слабо пытается отнекаться вампир, но Тони его перебивает:?— Судя по толстому слою пыли на шкафу, ты отвык в нём спать.Рудольф понимает, что не может лечь с Томпсоном, но отказываться слишком сильно?— подозрительно, поэтому, помолчав немного, и так и не придумав причины для отказа, он медленно лёг рядом, поворачиваясь к парню спиной, стараясь быть как можно дальше от него на этой узкой для двоих кровати.Друг засыпает довольно быстро, всего пару минут спустя, видимо, сказалась усталость после изнурительной поездки. Рудольф, полагаясь на свои вампирские силы, пусть и ослабшие, но всё ещё работающие с горем пополам, внимательно прислушивается к сердцебиению и дыханию смертного. Убедившись, что тот действительно спит, вампир осторожно повернулся к своему другу.Он тихо изучал черты изменившегося лица своего друга, от лба, бровей, глаз и до ямочек на щёчках от частых ярких и широких улыбок… Пару раз взгляд скользил по слегка приоткрытым губам, замирая, и чуть дрожал, а потом Рудольф поспешно переводил его на что-то другое.Тони спал беспокойно, то сводя вместе брови, хмурясь, то ворочаясь с боку на бок, то сбрасывая с себя одеяло, но Рудольф был бесконечно терпелив, постоянно нежно укрывая своего друга одеялом, боязненно гладя по волосам, стараясь успокоить его и, отчаянно желая прижать смертного к себе, чтобы защитить от всего, что он впоследствии и сделал, уже засыпая, крайне осторожно обнимая своими руками его плечи.Когда он проснулся, он заметил, что Томпсон свернулся калачиком на другой стороне кровати, поворачиваясь к нему спиной. Внутри стало горько, и вампир невесело беззвучно усмехнулся, понимая, что даже во сне его друг подсознательно от него отстраняется.И всё же, по мнению Рудольфа, это утро и пробуждение определённо были одними из самых лучших в его жизни. Хотя, это неожиданно счастливое время, проведённое с непонятно откуда взявшимся другом детства, напоминает ?последний ужин перед казнью?, Рудольф определённо не имеет ничего против.Пусть маленькое, но это воспоминание, без сомнений, одно из самых сокровенных и любимых. Вампир будет дорожить им, даже если умрёт завтра.