Прекрасное далёко (1/1)

– Мама, а что вы сегодня обсуждали с Грегори? – маленький Рудольф беззаботно и шустро перелетал с одного предмета мебели на другой, чуть задевая стоящие свечи, которые освещали добрую половину небольшой комнаты вампира, – вы что-то говорили про цветы и какую-то опасную болезнь, – вампир уже перестал прыгать и сделал чуть задумчивое лицо, медленно спускаясь к матери, сидящей на закрытом гробу. В комнату проник лёгкий поток холодного ветра, который вместе с ночной атмосферой и сумерками занёс медленно нарастающую тревожностью, которую, казалось, ощутила только вампирша. Рудольф вспомнил чётко выраженную грусть вперемешку со страхом на лице матушки и активную жестикуляцию Грегори, котрый в обычных разговорах предпочитал оставаться спокойным, во время того самого разговора, часть которого услышал младший.После заданного в упор вопроса, который словно пуля поразил самую уязвимую часть тела, Фрида заметно напряглась и поджала красные губы. Пара глаз, наполненных любопытством и детским желанием узнавать больше обо всём в нашем огромном мире, вцепилась прямо в напряжённую вампиршу. Она считала, что ему ещё рано знать о подобных вещах, так как он ещё совсем мал, чтобы рассуждать на тему любви, боли и смерти. Враньё в этом случае было бы очень даже уместно, только если бы у Рудольфа не было очень хорошее чутье на враньё, тем более от близких родственников. Именно поэтому любую информацию, истоки которой он мог услышать в разговорах других, вампир пытался выведать от взрослых, которые просуществовали не первое столетие и могли поделиться, своим за годы нажитым, опытом. Сам по себе Рудольф был очень любознательным и старался узнать как можно больше всего, вне зависимости от того, было ли это запретным или открытым. Складывалось ощущение, что для него, в принципе, не существует неинтересных тем. И самой тайной, интригующей, запретной и загадочной для него была тема жизни людей – их традиции, правила, пища, законы и тому подобное. Однако, узнать подробности было сложно, ибо в клане считалось, что люди – пища и никому особо не было дела до их жизни и уж тем более – их обыденной рутине. Фрида ответным взглядом посмотрела на вампирёныша, расположившегося возле нее и легонько болтая ногами.Что же, придется все рассказать, все равно попытается узнать у других, которые, зная его навязчивость, выдадут все без промедления, совсем не думая о последствиях.– Послушай, дорогой, твоя старшая сестрёнка немного приболела, – тихий бархатный голос вампирши раздался в комнате, развивая до этого стоявшую напряжённую атмосферу. Посторонние звуки были уже не слышны – ни сверчков, ни громыхание, доносившееся из-за пределов комнаты, ни шуршание шустрых мышей. Возможно, это были последствия морока, которое Фрида все чаще стала использовать в последнее время, – это очень страшная болезнь, которая полностью захватила ее, и выбраться из ее хватки очень сложно, – с каждым словом, лицо Фриды все больше заполняла горькая грусть. Она понимала, что есть лишь один способ лечения этой гладкой заразы. К сожалению, он был исчерпан. Девушка обречена на мучительную смерть, которую не в силах никто остановить.– И поэтому она перестала играть со мной? Она скоро поправится? Она ведь справится с этим? –Рудольф за секунду встал на ноги и с глазами полными сильной надежды и жуткого страха, посмотрел на маму, которая мучительно долго оттягивала ответ. В ее полузакрытых глазах мелькнули еле заметные соленые слезинки. Фрида закинула голову назад, чтобы их скрыть и глубоко вздохнула, пытаясь унять разошедшиеся эмоции с безысходностью и печалью на лице.Ей ещё не приходилось объяснять о смерти близких детям. Да, смерть живых существ в жизни вампиров – это настолько же обыденная рутина, как для людей, например, смерть обычного домашнего скота. Это делается для питания, хотя в некоторых редких исключительниях – для развлечения. Вампиры сами по себе существа бессмертные, однако, не не убиваемые. Есть несколько вариантов, способных их убить. И одним из них является именно ханахаки. Эта болезнь не щадит никого. Хоть человек ты, хоть вампир.– Послушай, Рудольф, это серьезная тема, которую ты должен воспринимать серьезно. Тебе известно то, что вампиров могут убить только осиновый кол и солнечный свет? – голос стал серьёзным, но не лишённым обыденной мягкости, что заставляло чувствовать себя спокойнее (насколько это можно было). Фрида легонько обвила лицо вампира нежными руками, заставляя обратить все внимание полностью на себя. В ответ Рудольф кивнул несколько раз, – есть ещё один способ убить вампира – это болезнь, которая носит название ханахаки. Она выражается в том, что в груди заболевшего появляются семена любимого цветка вампира или человека, в которого ты безответно влюблен. И есть лишь один способ вылечиться – взаимность партнёра. Вся болезнь проходит очень мучительно и невыносимо. Сначала цветы будут прсото выходить через рот вместе с кровью, чуть позже – прорываться через тонкую кожу. Фрида закончила рассказ и почувствовала, что основная сложность пройдена. Дальше он сам должен всё понять.– Тоесть, ты хочешь сказать, что… она… она…– вампир пытался быстро сказать, дабы опередить поток резко нахлынувших слез, но не успел и уже через секунду вытирал их краем чёрного плаща. Фрида обняла сына, кладя его голову к себе на грудь, дабы успакоить. Именно в этот день Рудольф узнал об этой страшной болезни, которая на следующий день забрала его двоюродную сестру.*** Ночная аура полностью охватила, кишащий вампирами, отель и полностью покрыла его светом мерцающих звёзд и полной луны, которая в эту спокойную ночь особенно ярко светила. Белая ночь спокойно опустилась как облако, вводя словно в новый мир, полный загадочности и освобождая от всей дневной суматошной жизни. Ночь – время, над которым господствуют вампиры. И сейчас старые стены отеля впитывали в себя внутренние звуки, доносящиеся из-за всех сторон. Тони закончил собирать чемодан и принял решение последний час провести только наедине с Рудольфом, который парил в воздухе, с тоской наблюдая за тем, как его друг спешно ищет что-то в старой тумбе возле кровати. Пришло то самое время злостной разлуки, которую парни половину лета словно пытались игнорировать, прекрасно зная, что этого не избежать. Они выжимали максимум удовольствия из каждой проведенной вместе минуты, тем самым, привязываясь друг у другу ещё больше. Незабываемые полеты, ощущения которых крепко въелись в воспоминания обоих: для Рудольфа полет никак не отличался от обычной человеческой ходьбы, которая является лишь одним из стандартных средств передвижения, но с Тони все ощущалось намного лиричнее и чувствительнее. Теплые руки смертного, крепко сжимающие холодные руки вампира (сжимал ли он он их так крепко из-за боязни упасть или причина была совсем в другом?); весёлый голос, повествующий о чем-то самом обыденном, произошедшим пока вампир отсыпался в своем гробу; еле заметный страх Томпсона при неосознанном ослаблении хватки, – когда Рудольф о чем-то глубоко задумывался, он, сам того, не зная, слегка разжимал руку, – при которой вампир в долю секунды сжимал пальцы смертного даже сильнее, чем прежде, и оба старались игнорировать эту дурную привычку. Без этого не обходился, практически, ни один совместный полет. И обоим это нравилось. В Сан-Диего бурная городская жизнь, наполненная одинаковыми буднями без вампиров и его нового друга. Да, у него есть школьные друзья, с которыми он дружит половину жизни, в отличие от Рудольфа, с которым он познакомился только этим летом. Привязанность с обоих сторон была слишком уж ярко выраженна, и это замечали все вокруг. Встретить таких друзей в жизни достаточно редкое явление и терять связь с ним он точно не собирается.– Так, ты говорил, что мы не потеряем связь?– Точно! Я ведь не рассказал тебе о том, как мы будем общаться! – Тони резко развернулся к заинтересованному вампиру с видом, словно он собирается рассказывать что-то очень интригующее и интересное, – я узнал от Эммы, что сдесь, как ни странно, можно без всяких затруднений отправлять обычные почтовые письма! – смертный с широкой улыбкой эмоционально раскинул руки в воздухе, всем видом показывая всю удобность ситуации. Со стороны Рудольфа послышалось тихое мычание, означавшее то ли радость, то ли озадаченность. До этого вампир много раз наблюдал за тем, как вампиры из клана отправляют кому-то письма – для него это было не в новизну. Но также он помнил то, как долго они ждали ответа. Но ведь современная почта должна работать быстрее, так?– Я знаю принцип работы почтовых писем. Но как долго я буду ждать ответа? – Честно, Рудольф, этого мне неизвестно. Я до этого ни с кем так не переписывался. Но это единственный доступный вариант. Мы со временем привыкнем.Сэквилбек не успел ничего ответить, ведь его перебила открывающаяся со скрипом дверь. Это была Дотти, сообщившая о том, что Тони через час должен быть внизу. Томпсон кивнул и далее они продолжили разговор. Оба сели на кровать напротив друг друга, чуть касаясь колен. – Вы, вампиры, празднуете Рождество? – Рудольф с недоумением взглянул в сторону друга, приподнимая густую бровь. Что за глупый вопрос? Тони стало неловко от направленного на него взгляда и он спокойно продолжил, – я просто читал, что вы ненавидите этот праздник из-за ненависти к церкви, верованиям и тому подобному. Вампир скревил лицо, от столь глупых предположений, которые ещё и записаны в каких-то книгах. Рудольф далеко не первый раз узнает от смертного то, какими выставляют вампиров люди. Слишком уж много несостыковок, романтизации и пафоса. Нужно попросить Тони больше не читать подобный бред. – Любите вы, смертные, все выдумывать и выставлять вампиров полными идиотами, коверкая настоящую информацию. Да, пятисот лет назад церковь впервые начала истреблять таких существ, как мы, но позже вампиры остались обычными выдуманными ночными монстрами, которыми пугали на ночь детей. Но для нас церковь никогда не была местом, где люди по-настоящему верят в Бога, – Томпсон внимательно слушал, изредка кивая и наблюдая за жестами и мимикой вампира – ему бы явно были рады где-нибудь в теотральном кружке. Смертному было интересно узнать о своих любимых существах из точных источников. Сколько же он недостоверной информации узнал? У него ещё будет время, чтобы обо всем расспросить Рудольфа. Вампир сомкнул руки в замок и прикрыл глаза, формулируя новую мысль, – большинством церквей управляли алчные люди, которые манипулировали другими, говоря им лживую информацию. Именно таким образом люди и начали боятся вампиров. До этого смертные и вампиры могли найти общий компромисс по типу: вы даёте нам пищу, а вы нас не убиваете и охраняете от диких животных. Но управляющие церквей, начали выдумывать собственные заветы, говорящие о том, что мы "порождения дьявола", пришедшие на землю, дабы уничтожить всех людей. И многие на это, к сожалению, велись. Они начали подстраивать ловушки, кидаться чесноком. Вампирам не оставалось ничего делать, кроме как сопротивляться и давать отпор. Тогда и началась вражда между вампирами и людьми, – к концу рассказа, голос становился все тише и менее эмоциональным. В нем слышались хрипицы грусти и непонимания. Для Тони все это было открытием. Он нигде не читал ничего подобного. Стало стыдно за тех людей. Появилось ощущение, будто он был один из них. После пяти секунд молчания, когда Томпсон уже собирался задать пару вопросов, вампир решил поделиться своими взглядами, – есть Бог или нет – никому неизвестно. Однако, смертные, которые действительно верят в него, знают все заветы, не станут доверять коварным мужикам с огромным животом и самомнением. – Ну так, вы все же празднуете Рождество, да? И ненависть к церкви всё-таки есть, но это никак не влияет на ваши взгляды в сторону веры? Я правильно все понимаю? – мозг Томпсона только-только переварил все вышесказанное и осознание всей информации не оставит мысли ещё долгое время, заставляя все больше переосмыслять. – Все совершенно верно, смертный. Теперь ты узнал больше о нашем мире, – уголок губ оскалился в ухмылке. Родители Рудольфа не очень бы обрадовались тому, что он вот так вот просто высыпает всю информацию смертному, но он все равно ощущал некую гордость. Пусть он рассказал просто про рождество в жизни вампиров, но что будет дальше? Он доверял Тони и даже не допускал мысли о том, что когда-нибудь этот смертный может внезапно сойти с ума, предать его, стать охотником на вампиров и использовать все, что ему наговорил Рудольф против него же. Возможно, именно поэтому так мало достоверных сведений о жизни ночных существ – вампиры вот так просто не доверяют никому свои секреты. Сэквилбек даже начал замечать, что рядом с Тони его поведение меняется. Это было похоже на эффект от чар Анны, только вот смертный оказывал этот эффект без магии. Ничего подобного за свою долгую жизнь вампир ещё не испытывал. Это чувство приносило необъяснимое доверие и нежелание расставаться. Обычно такие чувства возникают при привязанности, которая влечёт за собой влюбленность. А вот влюбленность приносит ещё больше проблем, чем радости. Тем более, для вампиров, у которых есть неплохой шанс словить свою судьбу, либо же ханахаки. Тут как повезет. В ту ночь им пришлось попрощаться, но, слава богу, не навсегда. Они обязательно ещё встретятся, скорее всего именно на рождество.