Тени в раю G (Рей/Бен Соло), флафф (1/1)

Каждый раз, когда это происходит, Бен долго смотрит на нее с легкой, практически неуловимой, насмешкой.Каждый чертов раз.Вот и теперь. Он поигрывает своим синим мечом, делает вид, что скучающе разглядывает стену камней (в ней нет ничего примечательного, Рей прицельно ходила смотреть и простукивала подозрительные. И проверяла анализатором. Но Бен разглядывает стену так, будто это вход в алмазные копи).А Рей хрипит, упав на одно колено, дышит тяжело и злобно. Золотистое свечение меча дергается — у нее от напряжения дрожат руки.Добро бы он ее укатал.Так ведь все сама.Сценарий, на самом деле, ужасно одинаковый.Рей все время кажется, что он ее щадит: и от этого она каждый раз свирепеет. Нападает отчаянно, наносит серию оглушающих ударов, но Бен всегда к этому готов, он легко уворачивается. Рей приходит в себя, стоит и тяжело дышит — со смешанным чувством недавнего гнева и ощущения, что она, поддавшись эмоциям, опять проиграла.Может быть, он нарочно делает вид, что щадит?Чтобы она проигрывала?Чтобы она что-то поняла?Рей готова учится. Этого у нее не отнять.Но Бен не Люк (тот заставлял вывести суть урока) и даже не Лея (та, хвала Силе, сама проговаривала словами).Бен по-другому к ней относится (Каждый раз, когда мысль Рей заходит в эту сторону, ей становится почему-то жарко).Ей и обидно проигрывать ему, и в том же время почему-то лестно. Как будто это каждый раз подтверждение: он владеет собой даже лучше нее. Он джедай. Все закончилось. Все закончилось и больше никогда не повторится. Их ничего не разделяет.Рей на этой мысли тоже почему-то всегда тормозит.— Все на сегодня? — спрашивает Бен.Рей очень хочется отыграться, и именно поэтому она смиряет себя и говорит:— С мечами все.Бен пожимает одним плечом. Это его дар — двигать только одним плечом. Выключает меч, садится в медитативную позу, и Рей вторит его примеру.Огромный мужчина и худенькая девушка.Но в Силе они очень похожи.Как близнецы.Рей весь день ждет медитации, и никогда в жизни ему в этом не признается.Бен каждый раз выныривает первым, ровно отмерив время. Рей хочет выйти первой, чтобы посмотреть, какие у него глаза: как его остекленелые, незрячие, нездешние глаза вдруг становятся живыми и теплыми.Насмешливыми.Но всегда хочется продлить этот момент слияния, единения острой чувствительности к миру — ей часто хочется плакать, таким прекрасным все становится вокруг. Самые обычные вещи вдруг приобретают почти болезненную красоту: и птичий крик — вдруг становится предвестником чего-то важного, чего-то хорошего. Зеленая крона, пропуская солнечный свет, вдруг становится совсем золотой. Земля тепла под ногами, и притоптанные ими травы испускают свежий аромат.Все дышит покоем и счастьем.Рей думает, что не забудет этого никогда. Будет умирать и вспомнит.Каково во второй раз умирать?Но Рей бросает и эту мысль.В этом раю не хочется думать о смерти.В их хрупком раю. Раю, который еще не знал падения. Познания. В котором они счастливо живут детьми.Рей кажется, что все это не продлится долго.Рей просыпается ночами в слезах.Он спит за перегородкой. Она замирает, а потом заставляет себя дышать, чтобы он не услышал. Не беспокоился.Не пришел ее утешать.Не пришел к ней ночью.Она не боится его, она боится себя. Что она будет делать, если он встанет однажды и скажет:— А ну-ка, милая. Я ради тебя бросил Тьму, и Первый Орден. Все, чем я был. Все, чем я стал. Все. Все. Все. А что ты сделала ради меня?Чем она отдариваться будет?Ничего у нее нет.В один день Бен на тренировке неловко поворачивается и рычит. Они продолжают тренировку, но вскоре становится понятно: Бен потянул спину.— Давай я разомну? — спрашивает его Рей. Видишь — я и это могу, и то тоже могу, дай сделаю для тебя.Он думает — расходится. Но на следующее утро все болит. Это нелепо. Бен злится.Рей повторяет (быть настойчивой она умеет также хорошо, как учиться).— Хочешь, я помогу?— Давай.Он легко, без стеснения, сбрасывает рубашку, комкает ее, бросает в угол. Смотреть на его обнаженную спину неприятно. Мыщцы и нагота — все это пугает, но каким-то образом притягивает.Рей отводит взгляд. Ей хочется его прикрыть. Если ты обнажен в пустыне — тебя ждет смерть.Бен поворачивает голову, внимательно и цепко вглядываясь в ее лицо. Говорит:— Если не хочешь, скажи прямо. Все нормально.— Нет-нет, — поспешно отвечает Рей, — Я просто задумалась.Никогда она не признается. Вот еще. Она берет масло для приготовления еды, втирает его в руки — лучше, чем ничего. Потом протягивает ладонь и осторожно касается его плеча:— У тебя столько шрамов…— Как у любого воина, полагаю.— Что это за шрам? — спрашивает она, указывая пальцем на длинную тонкую линию на пояснице.— Сноук, — коротко отвечает Бен.Рей отдергивает руку, потом злится на себя, и проводит пальцем по белой линии, словно стирая ее.— А это?— Это? — он ухмыляется, — От джав убегали с батей. Мы было одиннадцать. Они вообще ребята не агрессивные, но что-то пошло не так. Обидел он их, технику неисправную подсунул. Не со зла, по безалаберности.— А этот? — спрашивает беспечно она. Бен не вздрагивает, но дыхание его на мгновение замирает, и Рей понимает. Вспоминает.Срочно придумай, срочно. Переведи тему, немедленно. Взгляд Рей испугано мечется по палатке, придумывая миллион нелепых, жалких отвлеканий.— А это след арбалетного болта вуки, — говорит Бен хрипло и твердо. — Чуи никогда не промахивался. Ему двести лет, арбалет — продолжение его руки. Он никогда не промахивался, но в тот день промахнулся. В тот день, когда я убил своего отца.Рей зла на себя.Тот, у кого убили любимого одет в алый плащ праведного гнева, в черное облако скорби, перед которым склоняются сильные и бессильные.Тот, кто убил никогда до конца не отмоет своих липких рук.Чьей матерью страшнее быть?Чьей женою?Убитого или убийцы? Жертвы или палача?Бен смотрит на нее холодно, не ждет ее суда или приговора.Сам себя судил. Сам себя приговорил.Рей отводит взгляд.Потом думает — лишь тому, кого убили, все равно. Сквозь него растут травы, он утыкается лицом в землю и сам становится землей… Ничто не тревожит его покой, ни гнев, ни раскаяние.Рей вспоминает, как лежала мертвая на холодной и пыльной земле.Окровавленная.Спокойная.Если бы не он… Рей смотрит на него прямо, но он превратно истолковывает ее взгляд.— Вот что, — говорит твердо он, — Ничего сегодня не выйдет.Он хватает скомканную рубашку, сердито и быстро натягивает ее через голову, выходит прочь.Рей остается одна. Берет бездумно тряпку и вытирает свои руки от масла, медленно, глядя в стену, один палец за другим, по кругу, а когда заканчивает — начинает сначала.Потом бросает резко тряпку и идет (бежит) за ним.Она идет по его следу легко, как идет гончая за раненным зверем.Бен далеко не ушел.Он сидит в медитативной позе возле озера. Поверхность отливает холодным дрожащим серебром. Маленькие волны наползают на прибрежный песок и отбегают прочь. Вечное движение. До тошноты.Рей не любит воды, а даже если бы и любила: ей не до этого.Рей очень хочется узнать, что он думает, но Узы молчат, как назло, а касаться его Силой она не решается.Касается вместо этого телом — тела.Садится рядом, справа, чуть сзади, обвивает руками, прижимается тесно. Бен раздраженно выдыхает, выходя из медитации.Замер.Рей протягивает холодные пальцы и касается тонкого шрама на его лице.Не спрашивает: откуда.Говорит тихо:— Сколько линий… Сколько боли…Мы не дети, — думает Рей.И рай наш куплен страшной, высокой, непомерной ценой.Хватит обманывать себя.Это недостойно джедайки.Бен перехватывает ее ладонь в свою, подносит к губам, говорит:— Ну что ты, что ты.Замирают.Рука Бена чуть дрожит.Дикая, пустынная кошка. Вчерашний подросток. Девица.Надо осторожно, очень осторожно.На один шаг ближе. Каждый день, но на один шаг.Ничего, жизнь сделала его терпеливым.Ничего, времени у него достаточно.Он оборачивается, и Рей почти улыбается ему, но потом снова суровеет:— Мне жаль, Бен. Так жаль всего.— А мне — нет, — говорит, как в холодную воду прыгает. Рей гладит пальцами его лицо.Бен твердит себе, как заклинание.Один шаг.Один шаг, не больше.Не пугать. Не давить.— Мне не жаль, — хрипло повторяет он, — Я должен быть полон сожалений. Что я творил? Возможно ли это искупить? Я раскаиваюсь, Рей, но не жалею. Потому что то, что я сотворил, в конечном счете привело тебя ко мне.И Рей тянется к нему, глядя на него сквозь радугу слез.И целует его упрямые губы.