глава1 (1/1)
***— Любви не существует, — ты всегда с завидным упрямством это утверждаешь, даже не подозревая, каккаждый раз по кусочку рушится мое сердце, заливая кровью печали мою душу.
— То, что ты не любил ни разу, не значит, что любви нет! — из раза в раз отвечаю я, надевая на лицо ласковую улыбку, скрывая ухмылку, полную горести.
— Ок. Я перефразирую. Для меня любви не существует.— А что же тогда происходит между нами, позволь узнать? — уже в который раз интересуюсь я, все еще глупо надеясь на другой ответ.— Секс, детка. Просто секс. И он охренителен…***Интересно, ты когда-нибудь задумывался о том, как прочно привязал меня к себе?Такому жестокому, эгоистичному ублюдку с холодными серыми глазами и огромным самомнением. Ты приручил меня, растоптал мою волю, парализовал разум, уничтожил гордость.И теперь любая попытка вырваться на свободу из клетки, насквозь пропитанной твоим запахом, твоим желанием, твоими прикосновениями, оставляет незаживающие раны на сердце.Интересно, ты будешь скучать, если меня не будет?Такого одинокого, даже если рядом толпа, кричащего от безответности переполняющих чувств, забытого всеми когда-то близкими людьми, и оживающего только, когда ты целуешь меня.Я несчетное количество раз хотел уйти, но всегда возвращался, наступая на горло собственной гордости, видя, как победная ухмылка появляется в уголках твоих губ. Но однажды, ты устанешь от меня. Устанешь от моего влюбленного взгляда, моих настойчивых звонков, моих признаний в любви. И тогда я уйду, переступая через пепелище собственной души, на котором больше никогда не построить нового, столь всепоглощающего чувства…***В этот вечер погода выдалась на удивление холодная. Упрямые капли дождя стекали по моим и так уже измученным непогодой волосам, лицу, одежде. Я промок насквозь. Я был один. Я был опустошен. Думаю, нам часто в жизни приходится сталкиваться с непониманием окружающих. И это, конечно, очень неприятно. Но не смертельно. Однако иногда настолько веришь любимым людям, что даже и мысли о непонимании не допускаешь. И когда ошибаешься, становится нестерпимо больно… Мне больно. И именно поэтому я сижу на скамейке в парке с синей спортивной сумкой рядом и думаю, что в семье можно здорово ошибиться, натолкнуться на стену, разбиться в лепешку об их принципы и мировоззрение, и останется просто уйти. Уйти, и подумать, как жить дальше….Прохожие — беззаботные люди. Спешат по делам, домой, или же просто гуляют под холодными каплями дождя.Они все такие разные. Но такие одинаковые. По крайней мере, мне так кажется.В моей утомленной отчаянием и размышлениями голове они все сливаются в одну серую грязную массу, которой не хочется касаться, боясь запачкаться. Я еще не готов стать их частью…— Эй, парень, жить надоело? — я вздрогнул, оглядываясь на звук грубого хрипловатого голоса.— Ну, чего вылупил зенки?— Чего надо!? — слишком грубо ответил я для человека, промокшего насквозь и без места жительства на неопределенный срок.— Ох, какойгрубый, — в голосе незнакомца сквозила насмешка. — Чего расселся-то? Тебе есть куда пойти?
— А тебе какое дело? — так органично на ?ты? с тем, чьего имени даже не знаю, я не переходил никогда.
— Да вот, жалко стало. Я за тобой уже второй час наблюдаю, — у меня была отличная возможность разглядеть незнакомца: высокий и широкоплечий, не худой, но жилистый, облаченный в темно-серое пальто, с творческим беспорядком длинных, темных, чуть вьющихся волос на голове, и на удивление непроницаемыми стальными глазами. Слишком ухоженный. Слишком загадочный. Слишком подозрительный. — Могу предложить помощь.— С чего ты взял, что мне она нужна? — в моих зеленых глазах вызов. В словах — желчь. Я слишком много ошибался, чтобы довериться снова.
— С того, что ты через полчасика воспаление легких схватишь и откинешь свои стройные копыта, — продолжает ухмыляться. Красивый.— Стройные копыта?? Ты вообще понял, что сказал? — странным образом, мои инстинкты самосохранения отключаются, и я признаюсь сам себе, что пошел бы с ним сейчас. — И я не замерз.— Пф, оно и видно. Пошли. Я тут живу недалеко, — натыкаясь на мой недоверчивый взгляд, добавляет:— Не переживай, приставать не буду. Ты не в моем вкусе…. Дом, в котором находится квартира незнакомца — элитная десятиэтажка, в не самом престижном районе города. Квартира просторная, большая, пропитанная чуть уловимым запустением, словно хозяин появляется здесь наездами. Я не могу четко описать, что чувствую в этом полужилом пространстве, разглядывая огромную спальню, гостевую комнату, и кухню, где сотню лет никто не готовил. Во мне плещется целый спектр эмоций, противоречивых и непонятных: страх, любопытство, подозрение, покой, интерес, радость.— Проходи, раздевайся, я пойду, чайник поставлю, — мужчина уходит, оборачиваясь и бросая небрежно:— Меня зовут Клим.
— А меня Ярослав….— Ярослав, ты умеешь готовить? — вдруг спрашиваешь ты, и получая мой утвердительный ответ, бубнишь:— Отлично. Будешь моим домработником. Я слишком устал, чтобы возмущаться, и был слишком благодарен, чтобы проявлять недовольство своей новой микросоциальной ролью. Клим разглядывал меня настолько пристально и внимательно, что кончики моих ушей необратимо краснели, а взгляд старался не сталкиваться с его глазами. Он оказался красивым мужчиной. Именно мужчиной, являющим собой отличный контраст мне — недомальчику-недомужчине, прячущему глаза за длинной челкой пшеничного цвета, непокорному обстоятельствам и гордому, чтобы принять просто так чью-то помощь.— Эм, с чего вдруг такое человеколюбие по отношению к незнакомому человеку?— С чего вдруг такая доверчивость в отношении абсолютно незнакомого человека? — переспрашивает он, а я не знаю, что ответить. Слишком замерз? Слишком любопытен? Слишком растерялся? Всего понемногу. — Просто считай меня самаритянином, которому слишком скучно в этом бренном мире, и хочется попробовать проявить гуманизм. К тому же, я знаю, что ты гей.А вот на этих словах моя челюсть мирно покатилась под стол.— Откуда?— Ну, все-таки?гей-радар? — это не миф, и мой работает отлично, — Клим улыбается только уголками губ, а я поеживаюсь от неконтролируемого предвкушения необратимости перемен в моей жизни. — Дай угадаю…Родители выгнали из дома, узнав о твоей ориентации?— Да. Только перед этим не преминули вылить на меня ушат словесной грязи. Самое страшное, что я теперь не смогу видеться с моей сестренкой. Ей всего пять, — я говорил и думал, что такое случается часто. Ведь не всегда родители с пониманием относятся к детям ?извращенцам?. И это не так страшно, если только твое существование не является важным еще для одного человека, без которого тебе будет грустно и одиноко.— Хм, ну знаешь, такое происходит часто. Со мной тоже так было.— И что произошло потом?— Я сижу здесь. Я довольно богат. И я делаю, что хочу. Даже привожу вот таких вот красивых мальчиков к себе домой, — он подмигнул мне, шутя, но я напрягся. Клим был человеком загадочным. Необычным. И я лишний раз порадовался, что не так влюбчив и чувствителен, иначе давно бы уже заинтересовался им. — Считай, что я даю тебе работу. Согласен? Я посмотрел на этого непонятного еще, замкнутого внешне, запутанного человека, и мне оставалось только кивнуть, поддавшись любопытству, смешанному с глухим отчаянием неизвестности в случае своего отказа:— Согласен….