1984. Эпизод первый. (1/1)

1984Сентябрьское солнце заливало лекционный зал рыжим светом; Олег Павлович бросил короткий взгляд в окно и вернулся к студентам:- Думается мне, наши юные актеры с нетерпением ждут возможности выйти на солнышко, - он глянул на часы, - лекция окончена, товарищи.

Курс засуетился, собирая вещи. Олег Павлович сел в преподавательское кресло и снял с носа очки.- Олег Павлович!Табакову не понадобилось поднимать взгляд. Миша Ефремов, конечно же. Баловень судьбы. Ни строгое отношение к нему отца, ни армия, из которой он вернулся пару месяцев назад, не умеряли его спесь. Олег не видел в нем особого таланта, и несколько раз говорил об этом его отцу. Ефремов-старший понимающе кивал: "Я разделяю твои сомнения и опасения; сам его одно время отговаривал. Но, видишь ли, горит он "пламенным желанием продолжать моё дело", и всё тут."И несмотря на то, что Отец не поощрял особого отношения к сыну, вызванного его собственным положением в театре, обаятельный и легкий на подъем Миша всё равно был любимчиком большинства. Олег, так же, как и его старший тёзка, презирал всякое подобострастие; на Мишу внимания обращал ровно столько, сколько было необходимо на обыкновенного, временами зазнающегося студента.- Я вас слушаю.- Мама спрашивает, не желаете ли вы зайти сегодня к нам...на чай, - Миша наклонил голову, в точности так же, как это делал его отец.Табаков поднял на Мишу глаза:- А что, Олег...Олег Николаевич уже сегодня возвращается? Насколько мне известно, он только через три дня приедет.- Так и есть...Мама вас просто приглашает, без повода; ей приятно с вами говорить.- Поговорить со мной она может и здесь. Разве по четвергам у нас с ней не в одно время лекции заканчиваются?- Дома чай попить можно, хороший чай...зачем вам здесь сидеть, Олег Павлович.Олег хмыкнул и вернулся к бумагам.- Так вы придёте?- Скажите матери, пусть она ждет меня к пяти.- Я передам, Олег Павлович."Дядей Олегом" Миша не называл его лет с двенадцати, а на занятиях Школы-Студии, казалось, находил особое удовольствие в подчеркнуто официальном обращении, не позволяя себе даже сокращать отчество педагога до более привычного слуху "Палыч".Олег юнца разочаровывать не собирался; это было второй причиной его холодной строгости. Пару раз ему даже удалось заставить обыкновенно заносчивого Мишу краснеть, неловко топтаться на месте и опускать глаза. Олег считал это собственным достижением в воспитании юнца, которым его отец заниматься никогда особо не мог.Было заметно временами, как тихо злится Миша, понимая, что друг отца независимо от его, Миши, желаний умудряется воспитывать его; но, должно быть, было в этом нечто привлекательное, рассуждал Олег, иначе Миша не продолжал бы своим поведением настаивать на подобном обращении, не позволял бы себе краснеть перед учителем и нарываться на поучительные тирады.Олег взглядом проводил робко улыбающегося Мишу из аудитории. То был один из немногих разов, когда мастеру лицедейства Табакову не удалось понять, фальшивой была робость или нет.*Три дня, только три дня...Ефремов уехал меньше недели назад, а у Олега щемило сердце от краткой разлуки. Ему было стыдно за мальчишеское чувство, которого он не испытывал в полной мере со времен размолвки в 1970-м, и которого стыдился уже тогда, а сейчас ещё больше.

Пылкой страстью ни один из них, конечно, не страдал уже давно, они не проводили вместе жарких ночей и не целовались в театральных коридорах. "Смех ли", - говаривал иногда Ефремов, - "одному под шестьдесят, другому— к полтиннику, а будут как юные голубки ворковать и лапать друг дружку в кулуарах".Это не ознаменовало ослабления чувств; наоборот, в них появилась та особая, крепкая и нежная привязанность, которая бывает только между людьми зрелыми, умеющими тщательно взвесить долю холодной рассудительности и юношеского пыла.Но когда Ефремова рядом не было, Табаков замечал в себе, что теряет это умение, и в сердце, помимо сдерживаемой тоски, рождалось желание иной близости, той, в которой он давно не испытывал потребность.Олег помассировал ноющие виски, окинул пустую аудиторию бесцветным взглядом, посмотрел на часы. Решил, что если он придет к Ефремовым на полчаса раньше, особых неудобств быть не должно.