Часть II (2/2)
Учиха, проходя мимо, даже не удосужился посмотреть на нее.А ведь зря – по выражению ее лица можно было догадаться о многом. Например о том, что заходить ему сейчас в кабинет не стоит- целее нервы будут.
О том, что он мчится вперед, не замечая ничего вокруг, он успел пожалеть до того, как по инерции рукой прикрыл дверь.Сюрприз сидел в его кресле и писал его ручкой.Саске зажмурился и глубоко вдохнул, осторожно прикрыл один глаз, но Итачи все еще сидел на его месте и чиркал по договорам его же росписью. О помешательстве на почве нервных переживаний он знал, знал и о том, что галлюцинации бывают до того правдивыми, что сводят людей с ума.Однако, Итачи галлюцинацией не был. Более того – он был живым.Первой мыслью было выбежать в приемную и оттаскать Карин за волосы за непредупреждение. Уволить ее и накатать такое рекомендательное письмо, после которого ее даже в дворники побоятся взять. Потом достать из сейфа пистолет и ввинтить в Итачи две обоймы – чтобы неповадно было возвращаться в этот город, рассиживать на его месте и писать ручкой, подаренной бывшей женой.- Доброе утро, - не отрываясь от документов, совершенно равнодушно поприветствовал его Итачи. Да так, будто поддерживал устоявшуюся многолетнюю традицию.
- А не пошел бы ты на хрен?
Итачи только сдержанно улыбнулся и пригвоздил Саске к месту леденящим душу мрачным взглядом, в котором можно было заблудиться и утонуть – без шанса на спасение. Но младший был слишком занят мыслями об убийстве и крайней степенью несправедливости мироздания, чтобы придавать значения столь маленьким деталям, составляющим всю опасную сущность брата. Наверное, на это ему было плевать.- Я не за этим прилетел, Саске, - мягко заметил Итачи, не прекращая чтение бумаг.
- Да можешь валить обратно, - зло проговорил Учиха, продолжая стоять в дверях. – Тебя тут никто не держит.
Проходить дальше ему не позволяла ненависть и одноименный с братом заряд. Его ведь отбросит назад.
- Практика доказывает обратное. Я не к тебе прилетел, а к бизнесу, который ты так яростно гробишь. Я не позволю тебе губить то, ради чего жил отец.Каждое слово Итачи хлестко било по лицу Саске, пощечины одна за другой сыпались на младшего Учиху, бетонными плитами ложась на плечи и придавливая его к земле.
Ублюдок. Этот Итачи настоящий мерзавец. Ярость краснотой легла на глаза и огромной лапищей сдавила глотку с ввернутыми в нее голосовыми связками. Бесполезные, обрывочные звуки дрожали на кончике языка и жгли, жгли. Саске всего скрючило, будто по венам резко потекла серная кислота.
Тревожную тишину вдребезги разбил звук резко захлопнувшейся двери, и Карин вздрогнула, вся сжалась и сделалась раза в два меньше. Нервно пряча взгляд в межстрочье черных слов присланного по факсу документа, она пережидала недолгое присутствие Саске в офисе.
Учиха-младший уже в приемной перевел дыхание и затылком прислонился к деревянной двери, жестко захлопнутой им мгновением ранее. Полуопущенные угольно-черные ресницы дрожали.Хуже только ураган Катрина, подумалось Карин.
Саске бледнел на глазах – от белоснежного до мертвецкого, дистоник с детства, он очень плохо переносил перепады температуры и стрессы.- Чтобы завтра этого ублюдка здесь не было. Если подойдет ближе ста метров к воротам – расстреляйте нахрен.
Гнев он выбросил на ветер. Дал тому шанс развести полы его плаща в стороны и прильнуть к себе, к самому сердцу, ознобом окатить с ног до головы, исчезнуть, наконец, вырывая с собой остатки ярости. Во вновь охватившей его тьме был только один выход, была только один шанс вернуться к маленькому огоньку света в самом конце прямой, до дрожи прямой и тонкой дороги.