Часть I (2/2)
Последние две недели оказались самыми страшными, потому что Саске перестал страдать и снова начал бриться, умываться, даже как-то умудрился открыть окно и впустить мерзкого морозного воздуха недозимы и переосени в квартиру, но каждое его действие дышало комой.Будто каждый его шаг сокращал дистанцию до гротескно-прекрасного черного гроба с белоснежными лилиями в самом его сердце. Земля под его ногами протяжно шуршала и звала к себе: скорее сюда, ведь всю свою жизнь ты только и делаешь, что отдаешь мне все самое дорогое. Пора самому.Итачи как-то совсем тоскливо посмотрел на улицу через влажное окно, на котором иссыхали следы недавнего дождя, и когда Ино закончила свой рассказ, он грустно вздохнул. К тому моменту ресторан уже полуопустел и превратился в кладезь тайн и недомолвок. Яманака, конечно, не могла похвастаться полной ориентировкой в черной и непроглядной душе Учихи Итачи, но сейчас его волнение было раз в тридцать сильнее той сдержанной тревоги, блестевшей в глазах, которую он себе позволял.- Ты только сейчас не тревожь его, - уже добавила девушка, грея холодные пальцы о горячее пузо белоснежной чашки со свежим чаем, - просто он не готов к твоему приезду…- Предлагаешь ждать? – с толикой иронии в голосе спросил Учиха. В общем, ответа конкретного он и не требовал.
- Нет, Итачи, - чуть раздраженно бросила Яманака, плохо скрывая обиду за сарказм над ее словами, - просто его трясет от одного твоего имени, а ты хочешь заявиться к нему и якобы вернуть к жизни!.. Да он просто давится своей болью, а ты хочешь ему еще и сюрприз в виде вернувшегося себя сделать?!Возмущению Ино не было предела: в самое сердце тупой иглой кольнула обида за Саске и за то, как грубо хочет поступить с ним всегда внимательный и толерантный Итачи. Равнодушие старшего Учихи по отношению к ее горячему желанию оградить его младшего брата от внешних раздражающих факторов сводила с ума.Хотелось кулаком въехать по этому надменному и слишком правильному лицу.
- Делай, как знаешь, - сдалась Ино. – Мне все равно.И, прочитав в его глазах насмешливое: ?А точно все равно?? - она поднялась с места, предварительно оставив деньги на столе за чай.Итачи проводил ее рассеянным взглядом и попросил у официанта номер справочной, чтобы на эту ночь подыскать себе отель. На завтра у него были большие планы, а пока – во внезапно нагрянувшей за рассказами Яманака ночи он почувствовал себя по-настоящему чужим в этом городе – в этом странном переплетении судеб людей, бывших ему когда-то родными.
Слишком долго его не было, чтобы он мог рассчитывать на прощение, и слишком резко он менял жизни тех, кого любил.Ночной галогеновый город мелко искрился за стеклами пойманного такси. Маленькие огни размазывались и сплошной световой волной мчались назад и бросали свои яркие тени на окна желтого автомобиля. Асфальт под колесами тихо шипел от налипшей воды. Лондон не пустовал, он продолжал дышать – этим вязким, тяжелым воздухом, пополам поделенным между кислородом и выхлопными газами, а Итачи не мог – не мог даже вздохнуть, что уж там – жить.Таксист молчал, а радио – пело. Какую-то совсем немодную песню совсем неизвестного исполнителя. Играла простая гитара.
?… мы, наверное, слишком устали, раз из глаз исчезли нотки стали…Пора прекращать отдавать все судьбе, быть может, стоило оставить чуток себе –
Тебя и кусок белоснежной зимы, чтобы не свалиться от бессмысленной борьбы…… с самим собой…?
На миг Итачи показалось, будто слова эти крутились внутри него уже очень-очень давно, и тут по случайному обстоятельству вырвалисьчужих губ, обнажив самое сокровенное.
***Утро поразило Итачи, прежде всего, низким и опасным небом цвета потухшего почерневшего серебра. Дождь мелко моросил и холодными поцелуями остывал на коже – незаметно кусал и издевался. Несмотря на ранний час, протиснуться через плотную толпу, чтобы банально перейти дорогу, задачей оказалась сложной. Как будто эти люди не спали, будто всю ночь так и шныряли по улицам, безжизненные, как зомби, шли из стороны в сторону, от одного края города до другого, и все это только для того, чтобы показать – Лондон не спит, он дышит.
Первым делом Итачи нужно было явиться в офис, оставленный Саске на произвол судьбы. Конечно, все исправить за один день было невозможно, но попытаться хоть как-то улучшить ситуацию, было вполне в его силах.Карин так и ахнула, увидев в дверном проеме его высокую фигуру в черном пальто. Темно-карие глаза ее расширились от удивления, зрачки нервно дрогнули и затопили вмиг радужку почти полностью, оставив только узенькую кайму вокруг на два-три тона светлее. Взгляд ее растерянно метался из угла в угол, пока старший Учиха по-хозяйски обходил приемную и все рассматривал с такой точностью, что она была уверена – умудрился даже заметить тонкий слой насевшей за два часа пыли на спрятанные за шторами подоконники. Его глухое молчание не предвещало ничего хорошо – это она уже чувствовала на уровне первобытных инстинктов, и хотя во всей его фигуре не было ничего угрожающего, вокруг него будто полыхала черная энергия, в разы превышающая злобную ауру Саске. В ней было что-то уничтожающее.
?Проклятые Учихи, - на миг подумалось Карин, - мнят о себе Бог знает что. Можно подумать, свет клином на них сошелся?.Итачи перевел внимательный взгляд на нее, и девушка, будто прогнувшись под его тяжестью, осела на стул.
- Мне нужны отчеты о проделанной работе: о всех подписанных и расторгнутых договорах и контрактах, о всех покупках, о всех расходах – все. Надеюсь, когда я приеду в шесть вечера, все документы будут лежать у меня на столе.Какого-либо ответа от Карин не ожидалось, поэтому он развернулся и направился к кабинету брата, мягко открыл дверь и достаточно жестко ее закрыл. Теперь территория принадлежала ему одному. Девушка нервно прикусила внутреннюю сторону щеки и уставилась в компьютер, на мониторе которого горело уведомление о новом сообщении в icq от подруги, спрятавшейся под незамысловатым и довольно примитивным логином DarkPrincess.Оказавшись в кабинете Саске, Итачи первым делом задернул плотные шторы и впустил разбитые рамами окон кусочки стального неба и влажного, вязкого воздуха. Запах отлежавшейся пыли начал распадаться. Серебристый глухой свет рвано залез в комнату и смел остатки темноты с тех мест, до которых смог дотянуться. Тьма, быстро юркнув в залитый тенью угол, нервно хихикнула: это ведь ненадолго, стоит только Учихе уйти, как придет Карин, снова замурует кабинет и оставит все в ее полной власти.Маленькая красная точка раздражающе мигала с завидной частотой и слишком ярко, чтобы можно было ее проигнорировать. Оставленные голосовые сообщения так и остались забытыми и не услышанными тем, кому предназначались. Вытащив из самого нижнего ящика письменного стола маленький бархатный кусок ткани, которым, видимо, стирали грязь с запачканных осенней грязью ботинок, Итачи легко провел им по столу и смел скопившийся толстый пласт пыли. Маленькие чешуйки бешено взметнули вверх и закружились в сквозном луче света, прободающем окно.Часы щелкнули, похоронив одиннадцатый час утра, и поплелись дальше тремя разными стрелками. Учихе казалось, что времени прошло меньше, чем оказалось на самом деле, может, это из-за отрыва в шестьчасов между Лондоном и Чикаго, может, потому что каждая мелочь в этом кабинете, оставленная еще со времен, когда компанией заправлял его отец,врезалась в сердце?..Когда Учиха вышел в приемную и тихо, бесшумно прикрыл за собой дверь, Карин вскочила с места, но осталась без внимания с его стороны. И эта убийственное спокойствие внушало страха гораздо больше, чем яростные выпадки со стороны Саске, потому что младшего еще можно было прочитать, предугадать, а этот… похож на спрятанный клинок где-то в недрах снежных барханов – флегматично раскинувшихся на полконтинента, но хранивших в своем сердце смертельную опасность, и каждый шаг – будто последний, резалнервы.