Часть I (1/2)
I tell my love to wreck it allCut out all the ropes and let me fallСерый неприветливый Лондон встретил Итачи резким порывом ветра, подхватившим полы незастегнутого черного плаща, явно не годившегося для такой погоды.
Пустая площадка аэропорта блестела ровным мокрым асфальтом, бледное низкое небо, казалось, лежало на крышах высоток. Мелкий моросящий дождь понемногу погружал город в состояние полудремы и флегматичного покоя, в свете ярких многочисленных фонарей просвечивались капельки воды. Всего лишь половина восьмого, а солнце уже успело спрятаться за большие тела тучных дождевых облаков, которым предстояло еще изливаться до самой ночи опасным сильным ливнем.
Пустой для него зал ожидания проплыл мимо всего лишь пестрой толпой туристов и вернувшихся домой путешественников, перевернутое отражение следовало за ним бесстыжей тенью, пока сам Итачи забирал маленькую дорожную сумку, которую успел прихватить с собой, прилетая в Лондон.
Оставшиеся незавершенные дела он поручил Кисаме, который обещался выполнить их к приезду напарника. Квартира осталась пустовать до пятого числа следующего месяца – меньше четырех недель он предполагал провести в чужой стране, в компании чужого брата, которому так внезапно потребовались его помощь и обязательное присутствие. Правый карман пальто завибрировал в такт зазвонившему телефону, на дисплее высветилось ?ЯманакоИно. Лондон?.Оказалось, что она его ждала и очень давно, что долбанный ветер ее достал, и что уже восемь вечера, а его все нет. Из всего пустого разговора, который Итачи аккуратно пропустил мимо ушей, ключевым оказалось только название улицы, где и стояла Яманака в одном тонком пальто, в открытых туфлях и без шапки.
Телефон сухо щелкнул и снова погрузился в широкий глубокий карман, и не успел Учиха поднять руку, стоя у обочины дороги, как мгновенно, визгнув тормозами, около него остановилось ярко-желтое такси.
***Ино нетерпеливо ерзала на месте, то и дело вглядываясь в широкую автостраду, крутым поворотом выглядывающую из-за угла бизнес-центра компании по производству флеш-карт. Восьмой час изливал свои последние крупинки редкими дождевыми капельками, беззвучно разбивающимися о стекла домов. Намокшее пальто холодило тело, в туфлях хлюпала вода, хотя с самого утра метеорологи клялись, что солнце щадить никого не будет…
Уже второй час она ругала Учиху на чем свет стоит и мечтала его самого вот так извозить в грязной воде, которой ее окатил проезжавший автомобиль.
Спокойный голос Итачи из телефонной трубки взбесил ее еще больше: ему все равно, а ей потом недели три лечиться от простуды, ведь каждая мелочь отражалась на ее здоровье просто губительно. Голосовые связки будто окутало игольчатым коконом, который нещадно царапал гортань при каждой попытке заговорить или просто открыть рот; поднявшаяся всего на градус температура тела жаром обдавала щеки и лоб.
Да, определенно этот Учиха приносил ей одни лишь неудобства – вот с работы сорвалась, бросила все на секретаршу, оставила без присмотра порученные ей дела и два часа бесполезно простояла под дождем, потому что сломавшаяся машина ждала ее в авто-сервисе, безжалостный таксист умчался, а чернильно-синие тучи быстро смахнули с небес яркую синеву и укрыли ясное солнце сплошным белым налетом тяжелых облаков.
Но стоило только Итачи грациозно выйти из резко затормозившего такси и сдержанно улыбнуться – не формально, но и не по-дружески, как вся злость унеслась к самому краю сознания. Яманака поприветствовала его простым холодным рукопожатием и прокляла тот день, когда встретила этого человека в магазине антиквариата.Молодой человек галантно приоткрыл дверь ресторана, учтиво пропуская Ино вперед. Хотя и весь ее внешний вид никак не гармонировал с занимаемой ею должностью личного ассистента гениального адвоката Акасуна но Сасори, не проигравшего ни одно дело, Учиха промолчал, потому что ее растерянный взгляд сам говорил о том, что ей неловко выглядеть промокшей кошкой.Оставив пальто в гардеробе, молодые люди прошли в зал и примостились за самым дальним столиком, зажатом острым углом меж двумя стенами. И пока Ино нервно собирала влажные волосы в низкий хвост, Учиха цепким взглядом улавливал то, что было по его определению чуждо ее натуре: какая-то беспричинность всего, что она делает; медлительные движения и вообще – усталость в каждом вдохе и жесте.- … В общем-то сейчас он более или менее стабилен, вроде как начал нормально есть и спать. Даже на работу явился на прошлой неделе, правда, быстро забросил это хлопотное дело и снова заперся в квартире. Насколько знаю, окон не открывает, наверное, вонища там стоит…За прошедшие два месяца рядом с ним один лишь Наруто, - она отпила немного горячего чая и продолжила, пока Итачи внимательно ловил каждое ее слово, - пока компанией управляет Шикамару, но, сам понимаешь, он хоть и гений, но жуткий лентяй. Опасаюсь, как бы не разворотили все в ближайшие недели, кредиторы же приходили, клиентов новых нет, а старые – разбрелись.
Недавно заходила к нему, так даже на кухню не впустил, ублюдок, просто выставил за дверь. Благо, успела оставить в прихожей пакет с фруктами и едой. Знаешь… он даже на человека перестал походить, будто дышит чисто по инерции, жить нет никакого желания…- А где он сейчас?- А то не знаешь – у Наруто, наверное. Тот его еще давно к себе приглашал, а тут такой повод – отключили воду на целую неделю. Не знаю, что бы с ним стало, если бы он и мыться перестал.Около двух месяцев назад Саске потерял беременную жену, ставшую жертвой пьяного водителя за рулем огромного и быстрого Лексуса, мчащегося на важное свидание. Все сложилось так, как складывается самая большая в жизни ошибка двух людей: опоздал, поторопилась, да плюс ко всему увеличивший тормозной путь свежий дождик молодого и незрелого сентября.
Еле выбравшееся из вечной ненависти и агрессии сознание, поскользнувшись, сноварухнуло в эту огромную бездонную дыру, в которой горел Учиха с восьми лет – с того дня, как под землю в больших и ужасающе-прекрасных гробах ушли его родители.Всеми правдами и неправдами его одноклассница Харуно Сакура все же смогла притупить его ненависть к брату, невольно ставшему объектом все бед, случившихся с семьей, а потом и вовсе почти исцелила его…Но не продержалась и года в роли его жены. Пока долгие и несчастные пятнадцать лет возвращала его к жизни, в один миг ушла из жизни сама, храня под сердцем его ребенка.И там и начался персональный ад для Саске – отчаянная боль и пьянки, пьянки и отчаянная боль по утрам у самых ребер, где тоскливо сжималось сердце. Вся его жизнь съежилась до размера одной квартиры, свернулась кругом около колючего чувства полного одиночества.Компания, здоровье и даже Наруто – все резко отодвинулось на седьмой план и затушевалось за запотевшим стеклом толстой боли.