Размолвка (1/1)

Стена… Скажи, любовь моя, с каких пор она выросла между нами, отрезав друг от друга?..—?Раду,?— надеясь, что все это нагромождение камней привиделось мне в дурном кошмаре, я не скрываясь беру тебя за руку, пока мои приближенные, не глядя в нашу сторону, спешно покидают зал Совета Дивана. Лишь Шихабеддин* на несколько мгновений задерживается в дверях и смотрит на нас с живым участием, но вскоре, покачав головой, он тоже уходит за остальными, больше не глядя и не оборачиваясь. —?Останься, прошу тебя. Нам нужно поговорить.Ты вежливо киваешь. Теперь я ясно вижу, как ты скрываешься за маской отчужденной вежливости, умудряясь даже глядя в глаза, не встречаться со мной взглядом. Это ранит. Наедине куда больней, чем я мог себе представить.—?Ты хотел что-то обсудить, мой Султан, Солнце мира? —?учтиво спрашиваешь ты, высвобождая свою руку из моей ладони.Я подмечаю твой жест. О, сколь многое я, недавний слепец, сейчас подмечаю! Искусанные губы, покрасневшие глаза в темных полукружьях теней, нездоровая бледность ланит?— будто ты, мой бесценный, совсем не спишь ночами. А может и правда не спишь, кусая угол подушки и молча страдая, а поутру прячешься в своей притворной учтивости, потому что узнал… Нет!—?Если ты не против, мой друг, я предпочел бы беседовать в своих покоях.Я отворачиваюсь и прохожу вперед, вынуждая следовать за собой через анфиладу приведенных в порядок залов дворца Влахерны** так поспешно, что ты не успеваешь возразить. От стремительной ходьбы кровь стучит в висках, но больше стучит и точно плачет сердце, понимая, что если ты узнал, то к прежнему уже никогда не будет возврата.—?Я не задержу тебя надолго,?— говорю я, пропуская тебя в свои слишком пышные покои. Сердце стучит. Бьется еще сильней, пытаясь найти дорогу к тебе, но лишь налетает на острые камни разделившей нас преграды. —?Мне нужна твоя помощь в греческом, Раду,?— собравшись с силами, я отвлекаюсь от созерцания раззолоченных стен и произношу свою просьбу как можно ровней. —?Если ты помнишь, завтра я встречаюсь со Святым отцом Геннадием***.—?Сделаешь его Архиепископом Константинова града?—?Да,?— как бы там ни было, ты все еще друг мне и от тебя я не скрываюсь. —?Мне нужен этот старый лис, готовый за некоторые блага привести к повиновению греческую общину.—?Тебе, Солнце мира, тоже придется ненадолго стать греком, чтобы с ним поладить,?— вздыхаешь ты, усаживаясь на один из диванов.—?Достаточно будет личной неприкосновенности, уважения его сана и освобождения его, а также всех подчинившихся ему епископов от обложения какими бы то ни было налогами и податями на вечные времена,?— переходя на греческий, отвечаю я. —?И, естественно, соответствующего султанского указа.Ты киваешь, потом терпеливо исправляешь мои ошибки в произношении. Я старательно повторяю, пытаясь добиться идеала, и так же старательно пытаюсь не смотреть за движением красивых губ напротив, которые снова притягивают меня.Когда тебе двадцать один год, и ты молод и удачлив, и к твоим ногам только что пал самый желанный на свете Город, и твое войско именует тебя не иначе как ?Фатих?****, тебе кажется, что на свете отныне нет ничего невозможного. Так думал я раньше, но так почему-то больше не думаю сейчас. Наверное, потому, что остро чувствую, что прекрасные губы и их обладателя, облекающего мои решения в высокопарные греческие фразы, мне не целовать?— я осознаю это с поразительной ясностью?— уже никогда.—?Он получит все это,?— с досадой, в причинах которой у меня недостает сил и твердости разобраться, говорю я, имея в виду плутоватого Геннадия. —?Даже больше. Только Айю Софию*****, мою прекрасную жемчужину, я ему не отдам!—?Ты Победитель и Солнце,?— ты поднимаешь голову и горько улыбаешься. —?И вправе украшать свою победу любыми драгоценностями, которых только пожелают твое тело и душа.Вот как… На секунду я замираю. И как давно ты узнал? Значит поэтому прячешь за вежливым отчуждением свое израненное сердце, боясь сорваться и прямым обвинением унизить меня.—?Раду,?— кляня себя последними словами, я оказываюсь рядом, готовый виниться и умолять о прощении.Но ты, испугавшись невольного признания, качаешь головой:?— Прости, Мехмед, вряд ли я смогу помочь тебе больше. Разреши мне уйти. Я очень устал. —?И жестом показываешь, что хочешь подняться.И я покорно отступаю. Смотрю, как ты, бледный и напряженный, молча уходишь, оставляя меня наедине с имперской роскошью, которая сейчас так гнетет и так беспощадно бросается в глаза. Жаль, что все здесь, весь этот дворец почти не пострадал от нашей артиллерии, когда было разгромлено множество более достойных зданий.—?Повелитель!—?Признаться, я ожидал, что найду здесь тебя.Я не пожелал бы того мальчика в строгой красоте и гармонии султанского дворца в Эдирне?— там я сам стремился к красоте и гармонии. Я бы с легкостью отослал его прочь в провинциальной Манисе, где только розы и наша с Раду дружеская близость служили единственным украшением парадных залов. Это все чуждая мне роскошь?— она ослепила и отравила меня.—?Ненавижу!Золотой кубок, усыпанный рубинами и жемчугами, летит в стену первым. За ним отправляются блюдо для фруктов и хрустальная с позолотой ваза.—?Прочь! —?холодно приказываю я ворвавшимся в комнаты встревоженным янычарам из моей личной гвардии, сдирая со стены золотой гобелен с гордыми имперскими орлами. И потом, в одиночестве, продолжаю с ожесточенным азартом громить покои, так и оставшиеся для меня чужими.А на рассвете ко мне, так и не прилегшему той страшной ночью и исчерпавшему все силы, является Шихабеддин-паша.—?Завтра, то есть уже сегодня распорядитесь поставить лагерь. Мы покинем дворец и будем жить там, пока не отыщем чего-то более подходящего,?— приказываю я, с омерзением отшвыривая от себя какую-то раззолоченную тряпку.—?Вам, мой Султан, не спится во всем этом душном великолепии,?— живо и с пониманием откликается евнух. —?И я вас понимаю. В этом вы не одиноки. Позвольте, Повелитель, дать вам совет. Заберите того, кто тоже не спит и вот уже несколько часов в одиночестве вздыхает в саду, и отправляйтесь на конную прогулку за город, где воздух свеж и не отравлен благовониями. А к вашему возвращению я успею отдать все необходимые распоряжения.?— Вы,?— не зная, что сказать, я поднимаюсь на ноги, чувствуя, как возвращаются силы. —?Вы…—?Всегда готов служить вам, мой Султан,?— евнух кланяется и с неизменной величавостью растворяется в рассветном тумане. Я слышу его голос за дверью, повелевающий седлать лошадей, и, переодевшись, спешу в сад, где почти сразу вижу любимый тонкий профиль в обрамлении белокурых волос на фоне постепенно светлеющего неба.—?Раду,?— я снова беру тебя за руку. Пускай ты снова ее отнимешь, но я должен хоть на минуту почувствовать в своей ладони горячее и желанное биение твоей жизни. —?Прошу тебя, составь мне компанию на конной прогулке.—?Хорошо,?— удивительно, но ты не отнимаешь руки и не отказываешься. Что это? Мне чудится, или это действительно шатается разделившая нас стена? —?Я буду готов через несколько минут, Солнце мира.*Хадым (евнух) Шихабеддин-паша?— османский военачальник, приближенный Мехмеда II** Влахерны?— дворец византийских императоров***Геннадий?— будущий Константинопольский патриарх, обласканный и всячески поддерживаемый молодым султаном****Фатих (тур.)?— завоеватель*****Айя София?— Собор Святой Софии. Бывший патриарший православный собор. Позднее?— мечеть Посмотреть: http://savepic.ru/13231784.jpg