Последний приют. Часть II.Маниса. Февраль 1451 года (1/1)

Песня к главе: Aimer?— Romeo et JulietteНаверное, они целовались уже целую вечность, задыхаясь от долгожданной близости друг друга, наслаждаясь каждым прикосновением смыкающихся губ и обнимающих рук. Объятия их все длились и длились, с каждым мгновением становясь все теснее и ближе, пока силы вдруг не оставили Мехмеда. Прижав Раду к себе, он опустился вместе с ним на пестрый шерстяной ковер, расстеленный прямо у очага заботливым Хуршидом.—?Почему ты плачешь, мое Солнце? —?тихо спросил Раду, бережно прикасаясь подушечками пальцев к его внезапно повлажневшим глазам.—?Прости мне эти слезы, мой хороший. Но мне слишком долго пришлось носить маску спокойствия и делать то, что должно,?— Мехмед не пытался скрыть охватившую его слабость. Какое-то особое чувство подсказало ему, что Раду, его бесценный и прекрасный возлюбленный, все понимает и не осуждает. Разговаривать с ним было тем же самым, что разговаривать со своей собственной душой. —?Я счастлив, я безмерно счастлив. Но сейчас у меня совершенно нет сил даже дотронуться до тебя!—?Это ничего,?— Раду мягко привлек к себе его голову и устроил ее на своем плече. —?Как долго ты не спал, мое Солнце? —?прибавил он с тревогой.—?Очень долго, мой Серебряный принц. Впрочем, не помню,?— Мехмед вдохнул упоительный и свежий аромат юности, окутывающий возлюбленного, и закрыл усталые глаза. —?Знаешь,?— прибавил он, улыбаясь,?— я купил тебе подарок, достойный твоей красоты.—?Поспи, Солнце мира,?— сказал Раду, согревая его в своих объятиях. —?Это и будет лучшим подарком для меня.—?Тогда рассказывай, не молчи,?— попросил Мехмед, зарываясь лицом в длинные белокурые пряди, вольно рассыпавшиеся по изящным плечам. —?Ведь я так давно был лишен радости слышать твой голос!И Раду рассказывал: о своей поездке, о большом столичном доме Заганоса-паши со множеством построек во дворе и пышно разросшимся садом. О его супруге, сводной сестре Мехмеда. Об обширной библиотеке, полной редких и старинных франкских книг.—?У франков великолепные и занимательные книги, и потому читают их многие люди, что бы Заганос-паша ни говорил о гяурах. Если и у нас появится много книг на родном языке о любви, путешествиях и страстях, и книги эти будут читаемы многими, мы навсегда одолеем франков, и будущее будет принадлежать нам. Когда я стану султаном, непременно позабочусь об этом,?— пробормотал Мехмед, засыпая прямо на ковре.Но совсем скоро в безмятежном царстве сновидений он снова услышал милый сердцу голос, дающий негромкие указания Хуршиду, и сразу очнулся ото сна. Снаружи стрекотали ранние птахи, хотя рассвет только-только забрезжил.—?Ты выспался, любимый? —?заботливо спросил Раду, в рассветном мареве снова устраиваясь рядом.—?Как ни странно, да,?— не совсем проснувшись, вздрагивая от зародившегося желания, Мехмед притянул его к себе.Сон вернул силы; теперь можно было позволить себе все то, о чем они оба несколько месяцев тайно мечтали в разлуке: пьяняще-нежные прикосновения?— к лицу, к приоткрытым губам; долгие объятия; почти невесомые, но очень чувственные поцелуи. И снова прикосновения?— несдержанные, жаркие, откровенные, заставляющие трепетать в предвкушении большей близости.—?Лишь Всевышнему и мне ведомо, сколь ты совершенен,?— шептал Мехмед, приникая губами к постепенно обнажающемуся телу возлюбленного. Четырнадцатилетний Раду по-прежнему был строен и изящен в кости, но тонкие мускулы его были сильны, как у всех тех, чьи обычные занятия включают в себя не только мирное чтение книг; с младых ногтей приученный к воинскому делу, он и в поездке не забывал о ежедневных тренировках с оружием.—?Бог покарает меня за любовь к тебе, мое Солнце. Но мне все равно,?— Раду приподнялся, чтобы помочь Мехмеду снять одежды.Его легкие руки были точны и безошибочны в движениях и ласках; время ненужного смущения и порожденной им неуверенности если и было когда, то давно миновало. Ничуть не скрываясь, он любовался обнаженным телом Мехмеда, к которому вскоре припал поцелуем.—?Нет, ты не прав, мой хороший. Он не будет столь жестоким. Ведь наша любовь?— это и его дар тоже, а не только чудесная гармония душ и тел,?— ответил Мехмед, полностью отдаваясь нежнейшей из ласк, которая с каждым новым поцелуем спускались все ниже и ниже.Возможно, юный возлюбленный был не слишком искусен в телесной любви. Но он с искренним пылом желал делать то, что делал: касания губ и языка к набухшей плоти заставляли Мехмеда срываться на безудержные стоны от доставляемого ему удовольствия и наслаждаться каждым мгновением близости, что обретала ценность настоящего сокровища.—?Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя! Но когда ты так меня ласкаешь, я боюсь не сдержаться. Тем более после долгой разлуки,?— вдруг решительно остановив Раду, Мехмед снова привлек его к себе.На миг поток сверкающих белокурых волос рассыпался по смуглой мускулистой груди; послышался тихий шепот ответного признания, а потом Раду поднялся, опираясь руками на плечи Мехмеда.—?Пускай мы не всегда вольны в своих поступках,?— произнес тот, устраивая ладони поверх широко разведенных трепещущих бедер. —?Но сегодня я счастлив.—?Я тоже,?— с готовностью приподнимаясь, а затем раскрываясь навстречу, Раду наклонился вперед и прижался разгоряченными губами к его не менее горячим губам.Мехмед всей душой откликнулся на поцелуй, даже в момент сладостного и желанного единения не давая себе забыть о нежности. Его ладони безостановочно гладили тонкие бедра, точно из мрамора выточенные ягодицы, рельеф изящной спины?— все волнующие и сводящие с ума изгибы,?— пока Раду не застонал и не замер в его руках.—?Я много раз видел, как твое тело исторгает сок страсти, но до сих пор смотрю на это, как на чудо,?— Мехмед поцеловал бессильно опустившегося ему на грудь возлюбленного и осторожно перевернул его на спину.Пришла пора позаботиться о собственном удовольствии. После долгих месяцев воздержания здесь, в Последнем Приюте, среди стужи и ледяного дыхания зимы, оно было столь полным и пронзительным, что Мехмед едва не лишился сознания. Только придя в себя, он прошептал, прижимаясь к возлюбленному, целуя его и лаская:?— Я люблю тебя, Раду. Я тебя обожаю. Но я умру, если ты снова покинешь меня.—?Я больше никогда не покину тебя, обещаю,?— отвечал Раду, отдаваясь во власть ласкающих рук, несущих тепло и неожиданно пробуждающих волну нового желания. —?Но не пора ли нам возвращаться, любимый?—?Нет,?— ответил Мехмед, целуя крохотную родинку в уголке счастливо улыбающихся губ. —?К чему торопиться? Давай воспользуемся гостеприимством Кючук-бея и останемся здесь хотя бы до утра.