Боги (1/1)
Нужно следить за тем, куда они ступают. Очень внимательно следить. Так, словно нет дела важнее. Впрочем, его и так нет – дыхание в этот раз получается само собой. Оно голубоватыми струйками тает в темноте, через которую идёшь к свету.Дороги всегда коварны. И более коварны даже не те, что увиваются змеёй во тьму, под раскидистые ветви деревьев, так похожие на лапы чудовищ, а те, что утопают в божественном свете. Почему-то свет, нестерпимо слепящий глаза, принято называть ?божественным?. Знающие добавляют: это от того, что бога нельзя увидеть. Мол, он – или она - слишком невообразим и прекрасен для обычного взгляда. Большого мнения о себе эти ?знающие?.
Бывший обладатель чёрных крыльев, за которые пришлось служить мостом и проводником одновременно, смотрел в глаза многим богам – многие отворачивались. Не все выдерживали взгляд того, кто лицезрел само время. Однако, собеседник той, что носила на белых латах спицы, никогда не считал себя необычным. И, следовательно, не имел права играть с богами в гляделки.Боги разочаровывали. Конечно, он мало что о них знал: по большей части руководствовался слухами, разговорами за запертыми дверьми, шёпотом только что родившегося младенца или старика на пороге смерти. Они, несомненно, были могущественными, эти воплощения людских желаний и надежд – но не идеальными. Творения рано или поздно перенимают черты своего создателя. И потому боги казались слишком мелочными. Слишком гордыми. Слишком… приземлёнными. Они не видели грань. Они не ловили отблесков чужого светила. Они никогда не хотели пересечь невидимую черту.Это подводило к другому вопросу: если дело обстоит именно так, кто создал их, бредущих сейчас, как светлячки, на огоньки выросшего из земли городка? Похожи ли они на него? Или на неё? Сидит ли он на вершине Дерева, или он под корой? Может, он – это само мировое Древо?
Он никогда не спрашивал свою спутницу, думает ли она так же. Но он гулял по её редким, до невероятия красивым и цельным снам, и знал, на что она надеется. На то, что они были когда-то частью того, что видят через мембрану грани. Что жили однажды там, может быть, даже знали друг друга. А после выбрались за пределы восприятия мира. Неважно как – главное, что выбрались. И теперь научились не терять друг друга на пороге очередного конца света.
Богов творили жители миров по обе стороны от временного водопада – те, что ходили под разными светилами и слушали разные песни. Значит, боги не могли посадить семечко, из которого вытянулось Дерево, чья тень холоднее любого предательства. Значит, боги не могли нарисовать ему заслуженные крылья, а ей – лезвие, выкованное из избавления.
Значит ли это, что они – тоже боги? Может, какого-то другого рода. Вышедшие из дыхания левой ноздри космоса или вроде того.
Он смеётся, и она вопросительно наклоняет голову, отчего волосы её рассыпаются по плечам. Они красивые – красивее даже, чем прежде. Наверное, и мягче тоже…К пальцам он почти привык – но к ощущениям чужой кожи на своей, к россыпи волос цвета закатного огня, к колючей траве, цепляющейся за ноги, привыкнуть было куда сложнее.
- Что смешного?Тон требовательный, какой может быть у любого существа в сотнях отличимых лишь составом асфальта миров.- Думаю, уж не боги ли мы.Она ткнула его под рёбра – локтем, шутливо, но он всё равно на миг испугался, что потеряет дыхание навсегда. Раз его приобретя, потом уже не захочешь расстаться.- Конечно, боги. Боги, которые тащатся в темноте по полю, чтобы уже, наконец, рассмотреть друг друга при лучшем освещении. Боги, которые немного запутались в расчетах и понятия не имеют, что натворили. Да-да. Боги, которые сейчас выпили бы как минимум бочку чего-нибудь звёздного.?Хотя бы не горючего?, - думает он и ощущает, как дорога поднимается вверх.
Холм. Дошли.
Он приобнимает её за талию – на этот раз она лёгкая, он без труда поднимает её над дорожной пылью. Потом они идут дальше – цепляясь за поросшие иглами камни, за шестерёнки несмазанных механизмов, наступая на пружины и чугунные цепи. Когда они видят перед собой источник спасительного света, он вдруг вспоминает светлячков. И бросается на скрипящие челюсти раньше, чем успевает понять, что он, собственно, делает.Она стирает из воздуха свой крик и смыкает слабые ручонки на искрящем молниями блоке питания. Ржавые зубы замирают, раскрываются, как табакерка с сюрпризом, и выплёвывают его. Вместе с грудой болтов и жидкостью, от которой поднимается пар. Неприятно пахнет войной и прогрессом.
Ей некого поминать – последний ?господи?, которого она встречала, назвал её бесполезной шлюхой – и потому она молча поворачивает опущенную голову к безопасному теперь источнику света.
Его правый глаз превратился в разноцветное месиво. Она обнимает его – так крепко, как только может – и нашаривает руками выступающие за лопатками остовы растущих крыльев.Их всегда нужно было заслуживать.Они точно не боги. Боги не попадают в металлические пасти без тайного умысла, не рискуют своей астральной шкуркой и не теряют только что созданные части тела.