глава 4 (часть 6, глава 31) (1/1)

Ликвидатор быстро прошёл в гараж, рукой скользнул по сенсорным кнопкам на стене, и на полу образовал огромный проём. Сасори в него неспешно сошел. Внутри открытого помещения стаял длинный ряд разнообразных средств передвижений, киборг остановил свой взгляд на огромном обтекаемой формы объекте. Он подошёл к мотоциклу, сиденье которого находилось над землёй более чем на два метра и доходило Акасуне едва ли не до груди. Рулевая часть была намного выше и шире, состояла из противоударной брони. На самом верху корпуса вспыхнул ослепительный свет фонаря. Мотоцикл издал тихое жужжание и следом за первым фонарем, разбивая темноту помещения, вспыхнул следующий, чуть меньше, который находился под первым. Далее яркие светлячки стали собираться вокруг третьего, и секундой позже он присоединился к свету предыдущих. Акасуна быстро запрыгнул на сидение. Мотоцикл включил сканер, определяя его ли это хозяин и, сверив все данные, выпустил защитный купол, равномерно распространившийся над Сасори. Далее машина стала набирать обороты, усилился шум, после которого с тихим треском вырвалось голубое пламя из отверстий внизу корпуса. Оно становилось всё больше, и по мере его увеличения мотоцикл плавно приподнялся над железной поверхностью и, как только пламя достигло своего максимума, треск и шум исчез. Акасуна, наведя на карте главное здание мегаполиса, резко сорвался с места, крепко держась за руль.Скорость была невообразимой, и ликвидатор был вынужден нагибаться как можно сильнее над сиденьем, глаза уже заволокла защитная пленка, и ветер не мешал, но всё равно — подобная скорость вынуждала тело прижиматься к мотоциклу. Кровавые волосы красными языками развивались на ветру, приятно было ощущать морозную прохладу, бьющую в лицо — казалось, она вымораживает все нервные окончания.Как обычно голова ликвидатора была налита свинцовой тяжестью, мысли в невыносимой агонии тонули в вязком омуте головной боли, сопровождавшей Сасори уже много лет ежедневно. Утренняя мигрень стала привычной спутницей. Существование без неё уже казалось Акасуне чем-то райским, неземным, заоблачным, мечтательным и просто неправдоподобным. Он уже настолько свыкся с ежедневной пыткой, с которой ничего нельзя было сделать, что уже нормально воспринимал свои ночные бесконечные невыносимо-мучительные кошмары. Казалось, что жизни без двух этих факторов просто не существует.С огромным упоением каждое утро ликвидатор думал о смерти, ибо другого спасения он не видел.Красноволосый парень восемнадцати лет с огромными вишнёвыми глазами налитыми безумным страхом и паникой сидел на коленях перед чёрноволосым юношей.Длинноволосый иссиня-чёрный брюнет холодным взглядом смотрел на любимого, после чего в комнатной тишине раздался звонкий звук пощёчины и красноволосый удивлённо схватился за опухшую щёку. Итачи не рассчитал силу удара и вспорол ему кожу, по которой сразу же потекла чёрная кровь.— Итачи?!Тот к кому обращались, сам упал на колени перед любовником.— Сасори! — он схватил киборга за ворот плаща, — ни за что! — отчеканил каждое слово Учиха.— Застрели меня…— Акасуна уже безнадежно повторил свою просьбу, и в его взгляде была мольба лишь о скорейшем покое, — прошу… — тихий хриплый голос с лёгким надрывом снова раздался в помещении и снова звонкий звук удара…— Ты не Сасори! – рыкнул парень,— ты — мелкая трусливая мразь! Ты не тот с кем я связал свою жизнь! — парень с силой вцепился в кровавые волосы и рванул на себя, шипя разозлённым шёпотом прямо в губы юноше, — верни мне его! Верни мне того, кого я люблю… Сасори! — уже не смог сдерживаться парень, который не мог мириться с этой навязчивой мыслю избранника. А тот уже не думал ни о чем, кроме как подставиться под пулю. Но миссии всегда вынуждали действовать киборга с привычкой солдата и холодностью наёмника, поэтому Сасори ни разу не смог заставить своё тело беспрепятственно позволить убить себя. Блоки, контролирующие сознания сразу же отключались, и тело контролировал лишь инстинкт выживания.— Пусть так, возможно я не тот… — Акасуна вновь вложил в руку любовника серебристый кусок металла, который светился на конце и с нетерпением пищал, желая скорее испустить ядовитую иглу в тело своей жертвы.Учиха со злостью откинул оружие на пол резко встал и направился к двери.— Хочешь смерти — сам себе её и устраивай! Я не буду тебе мешать, делай что хочешь…— Итачи… — снова прозвучал сдавленный измученный голос.Брюнет уже собирался выйти сквозь открывшийся проём в стене, пытаясь вести себя как обычно.?Высшая раса не смеет уподобляться низам, не имеющим ни рода, ни права на существование. Киборги, носящие звание ?высших? не должны испытывать чувства предназначенные низам…? — всплыл фрагмент обучения, и Итачи остановился, — я не должен любить тебя, я вообще ничего не должен испытывать к тебе, ты всего лишь моя пара…Он с силой сжал кулак и резко обернулся, желая сказать последнюю фразу, желая вывести Сасори из этого двухлетнего затмения, желая показать как тот низко пал, но, как только он обернулся, вся его решительность увяла.Красноволосый киборг всё также сидел на полу, и с чёрных густых ресниц сорвалась крупная слеза. Падая на белоснежную кожу, она смешалась со смольного цвета жидкостью и чёрным разводом стекла по подбородку. Учиха не смог стерпеть этого и почти бегом вернулся к любовнику, буквально сходу падая перед тем на колени. Он резко прижал Акасуну к себе, обняв, носом уткнулся в кровавые волосы, чувствуя, что нервы здесь сдают не только у Сасори, но и у него самого.— Это глупо! Глупо, Сасори, неужели ты не понимаешь? — сорванным хрипом вскрикнул парень, — это всего лишь кошмары, только фобия! Я обещал тебе, я клянусь, что избавлю тебя от этого… Я разберусь в сути возникновения страха, я смогу тебе помочь. Ты мне веришь? — вопрос был с явным вызовом, и отрицательного ответа нельзя было на него дать.— Верю… — Сасори, поддаваясь на провокационный тон, измучено закрыл глаза и уткнулся в плечо неизменного друга, пожизненного товарища и теперь законного мужа.— Клянись, что больше не посмеешь повторять подобного!Сасори молчал и Учиха чувствовал, как холодные слезы сквозь тонкую сетчатую ткань его одежды попадают на кожу. И это казалось ещё более невыносимым, чем ощущение полной беспомощности перед единственным существом, ради которого ещё есть смысл жить.Итачи никогда не видел парня столь убитым — ни одна пытка не могла заставить Сасори издать лишний звук, и уж тем более мольбы о смерти. А про слёзы парень даже задумываться не смел — он впервые их видел на лице Акасуны. И всё началось в тот треклятый день взрыва: никогда Итачи не забудет предательство клана… Даже полное его истребление не смогло задушить злость, таящуюся в глубинах сознания. Даже смерть любимого брата уже не трогала сердце, но Сасори, по его мнению, оказался слабее, намного слабее, хотя внешне почти ничего не выражал. Полное вырезание ?скорпионов? собственной рукой сломало его психику. Хотя нет… Итачи был уверен, что это подорвать парня не могло. Было что-то иное, что-то такое, чего он не знает, чего не знает даже сам Акасуна… и это нечто случилось ещё на базе.— Клянись! — холодно произнёс Итачи.— Клянусь… — тихо прошептал Акасуна и сел напротив брюнета, бездушно посмотрев в чёрные глаза.