2 (1/1)

Первое сентября. День знаний. Это словосочетание никогда не вызывало бурной реакции или, например, какого-то счастья. Ей было совершенно плевать когда одноклассница, встретившая ее перед самым первым сентябрем говорило мол “Ой, класс, совсем скоро первое сентября!”. В этот день та просто лежала дома, смотрела сериалы, которые за лето все уже посмотрели, а Настя за лето всего лишь смогла помочь дописать одной девочке фанфик и набрала пять килограмм. Ещё иногда в этот день она могла выйти в ближайшую кафешку вместе с Дашей, заказывая там мороженое, но чаще всего это было когда Даша тоже не шла в школу. А такое случалось только один раз когда им перенесли первое сентября на третье сентября, на которое, как и следовало ожидать, Настя тоже не пошла. С ней всегда, ровно с пятого класса когда В и Г класс соединили, был согласен её одноклассник Игорь, который болел синестезией. Хотя это и болезнью назвать нельзя — дар. Для него даже само словосочетание день знаний пахло резкими духами, мятной пастой, потом и запахом полусгнивших цветов, которые школьники целый час под палящим солнцем держат в руках. И цвет у него был соответствующий — болотно-желтый, цвета рвоты. Этот год никак не отличался от других — на часах пробивало уже почти девять часов утра, а Настя за это время встала только в четыре часа ночи в туалет, почти заснувши прямо там, а после придя и повалившись на Дашу обратно, которая всю ночь возмущалась тому, что надо открыть окно, потому что ей жарко, а ещё Настя ее вечно обнимает и они обе потные как свиньи. Но когда она все таки открывала окно, то ей вдруг становилось холодно. — Эх, женщины… - сказал бы Игорь, если бы был в тот момент рядом. Всё лето Настя никак не поддерживала общение с одноклассниками, только один раз встретила Толю и Юлю в продуктовом магазине, где первый покупал энергетик и пачку сигарет, а вторая фрукты. Они были загорелые, Юля даже обгорелая, сразу с моря наверное, на их фоне Настя выглядела как сырая сосиска барбекю среди своих собратьев, но уже пожаренных. Это была их первая и последняя встреча за лето, которой Настя была как раз не рада. Как по иронии судьбы в тот момент она пришла за тампонами с немытой головой, домашних грязных трениках с пятном от кетчупа и большими кругами под глазами. Так еще и опухшая от воды, которую выпила на ночь. И встретились они как раз на кассе. Нет, конечно Настя понимала, что Толе, а тем более Юле, будет все равно на внешний вид Насти, а так-же на? её покупку, но где-то внутри сердечко забилось чуть быстрее – Юля была намного красивее Насти, у нее была, хотя бы для начала, чистая голова, зубы, а одета она была уж точно не в старую домашнюю одежду, которую носит уже пятый год. — Здесь нечего бояться, им плевать как ты выглядишь, Юля вообще твоя подруга, Настя, успокойся, - повторяла она у себя в голове, смотря вниз, пока Юля мило беседовала со своим парнем, но стыд за свой внешний вид пробирался до горла. После Настя со стыдом, который прятался у нее в глубине души, сбежала обратно домой, в свою комнату, заваленную грязными вещами и пустыми пачками от сигарет и чипсов. Сама Настя не курила, а Даша, которая появлялась за все лето у Насти дома чаще, чем у себя, — да. Она падала в подушку, которую было довольно сложно отыскать во всем этом бардаке, и плакала. Плакала от своей безвыходности, от того, что вся эта игра с волосами слишком сильно затянулась, но остановить ее она не может. — Ой, Настя, что это? – спросила однажды Юля, когда заплетала брюнетке косу, ибо учительница вновь пристала к ней за то, что та ходит с распущенными волосами. Она случайно зацепила ту самую большую рану, от чего Настя поморщилась, чего делать ей не надо было – Юля заметила это и посмотрев на то задетое место, увидела ранки. — Да так, однажды случайно обожглась когда волосы выпрямляла, - увернулась она, получая урок жалостей от Юли, а потом еще и поучительную историю и историю из жизни. Прям как мама. Юля правда относилась ко всем как мама: в её рюкзаке, хоть и маленьком-миленьком, всегда была целая аптечка. Тут тебе и перекись водоворота, и прокладки, и тампоны, и но-шпа, и вода, и от кашля, и от насморка, и капли в глаза, и ромашковый чай, и горький шоколад. — Ромашковый чай помогает пережить сильную боль внизу живота, это происходит потому… — Похуй, просто дай мне свой хуев чай и но-шпу, пока мой живот на сделал ъеъ, - чаще всего говорила Даша, перед этим умоляя на коленях позвать Юлю со всеми её прибамбасами. Красноволосая всегда следила за девочками из своего класса, обожала отдавать своим лучшим подружкам, или просто милым тихим девочкам, свой обед и чай, любила заплетать косички и давать резинки, иногда даже помогала девочкам деньгами, даже не спрашивая на что они уйдут – на пачку бонда или правда на еду. А ещё она закатывала ахуенные вечеринки в честь предстоящего дня знаний, что было похоже на типичные американские вечеринки с бассейном из Эйфории. Там всегда было море выпивки, громкая музыка, удобные диваны и множество комнат для уединения. А ещё наркотики. Сначала было довольно сложно понимать что, хоть и 18 летний, школьник продает наркотики, но со временем к этой информации все привыкли. И с того времени жизнь Насти начала превращаться в клише-фанфик. В плохой фанфик. Богатая подруга, закатывающая вписки, друг, продающий наркотики, подруга, к которой та чувствует необъяснимые чувства. Черт, она же вылитая Ру из Эйфории, которая, правда, не употребляет наркотики. И это было к лучшему – гробить свою и так убогую жизнь таблетками уж никак не входило в её планы. Вместо этого она в слезах и пыли лежала у себя в комнате, вжимаясь красным лицом в подушку, пока её подруга успокаивала её. С Дашей всегда было легко, с ней всегда было уютно и приятно, с ней хотелось просыпаться и засыпать, с ней хотелось проводить дни и ночи, смотря глупые видео, фильмы или сериалы. Поэтому Настя всегда разрешала Даше оставаться у неё дома. Ей нравилось лежать рядом с ней в обнимку, смотреть сериалы, вдыхать запах её ванильного шампуня, вдыхать сигаретный запах с её одежды. Она ей просто нравилась. Наверное даже больше чем подруга. Намного больше чем подруга, если она разрешает Даше в восемь часов утра будить её видео с ютуба ?мега басс имперского марша 10 часов?. И как было не сложно догадаться – на всей громкости.? Брюнетка натягивала одеяло до ушей, утыкаясь в подушку, пока Даша только и делала, что кричала просыпаться Насте. Она прекрасно знала чем занимается Настя в этот день, поэтому смысл её действий брюнетке был плохо понятен. Насте даже нравилось всё это – она тихо посмеивалась в подушку от криков Даши, от того, как она матерится на весь дом от того, что обожглась пока жарила яичницу, от того, что та опять идет в её (уже, походу, их общую) комнату своей слоновой походкой чтобы проверить, спит ли Настя. Каждый раз, видя, что та уже не спит, та тоже смеялась и уходила на кухню приговаривая, чтобы та быстрее вставала. Вскоре злая соседка сверху пожаловалась на громкую музыку, из-за чего Даше пришлось её выключить и окончательно пойти будить Настю. — Эй, заюш, вставай, - крикнула Даша, с ноги открывая дверь. Выглядело это смешно и слегка нелепо (от чего ещё смешнее). По комнате валялись банки от энергетиков, которые обоим помогли для бессонной ночи плохо, вещи, которые те снимали с себя всю ночь из-за того, что для обоих комната всю ночь казалась слишком душной и жаркой. И обе были слишком горячими. Только на утро Даша узнала, что у неё температура. Лучше бы она была горячей по совсем другой причине. Лучше бы бессонная ночь была не из-за просмотра глупых, но смешных видео из тиктока и ютуба. Лучше бы комната казалась душной не из-за того, что мать запрещает выключать обогреватель в коридоре. Обогреватель. Летом. Серьезно? И лучше бы вещи обеих валялись на полу не из-за температуры и не из-за матери. И так было бы только для Насти. — Даша, отстань, - промычала в подушку Настя, устраиваясь в кровати поудобнее. Спать в одной кровати с другим человеком сложно – чаще всего именно из-за него кровать бывает похожа на место в доме, куда никак не доходят руки убирать. — Ну Настенька, вставай, сегодня же первое сентября, - Настя перевернулась на спину, ?эпично? смотря Даше в глаза. Они как обычно прекрасны. С большими зрачками, зелёным цветом вокруг зрачка, покрасневшими белками и большими мешками под глазами. Все признаки наркомана. Настя же была как обычно ужасна. — Ты же знаешь что я в этот день не иду в школу, зачем стараешься? – Даша сама не знала ответ на этот вопрос. Ей просто хотелось чтобы её единственная подруга была рядом с ней, поддержала, сидела за одной партой, смеялась вместе с ней над шутками одноклассников, пошла вместе с ней в библиотеку. Так бы ей было комфортнее, легче и спокойнее. Даша тоже нуждалась в Насте. В её Насте. — Пожалуйста, Настенька, - она знала, что такое на Настю не подействует, Настя не та, которую можно уговорить на что-либо грустными словами и просьбами на коленях. За это она и любила Настю. Любила как подругу, — Ради меня. Последние слова эхом раздались в голове Насти. Ради неё. Ради Даши. — Ты нужна мне, - это был внутренний голос, придуманный, но настолько реальный, что Настя чуть-ли не согласилась, чуть-ли не подорвалась с кровати и не пошла одеваться на этот гребанный ?праздник?. И она сделала это. Ради Даши. Потому что она нуждается в ней. Потому что они обе нуждаются в друг друге. А у Даши в голове пролетело лишь понимание того, что сегодня судьба улыбается ей, а Настя повелась на грустные глаза. И за это Даша тоже любила Настю — за то что Настя любит её, так-же, как и любит брюнетку Даша *** Солнце, которое почти с самого утра не жаловало жителей Петербурга, стояло уже почти в центре неба, когда две девушки всё же вышли из подъезда. - А мы могли ещё позже выйти? – буркнула Настя, поправляя рюкзак за спиной. Надеть его было уж точно плохой идеей, так как материал рюкзака прилипал к оголенной спине брюнетки, тем самым делая дорогу в школу ещё отвратительнее. И ещё отвратительнее эту дорогу делает воспоминание и понимание того, что девушка впервые за 10 лет идет на первое сентября. - Ну не бурчи, заюш, - пошутила Даша, перепрыгивая первые? три ступеньки, совершенно позабыв, как три года назад таким способом сломала ногу. А зная Дашу, которая из кожи вон лезла чтобы сделать себе ровные стрелки и подобрать платье специально под цвет туфель, перерыв весь шкаф Насти и оставив все вещи валяться по комнате, она даже со сломанной ногой пойдет на день знаний, чего Настя совершенно не понимала. А в чем так то был смысл? Прийти на первый звонок, как его еще называли, покрасоваться перед одноклассниками, узнать расписание и забрать книжки в библиотеке. Ску-ко-та. Для неё было совершенно скучным делом ходить в школьную библиотеку, вставать в очередь, ждать, пока подойдет её очередь, пока найдут книги одиннадцатого класса специально прономерованные для 11 В, пока де библиотекарши обсудят между собой погоду на улице, жалуясь на отсутствие кондиционера в помещении, которое Настя бы уже успела проклясть пятьдесят раз, пока стоит в этом потном и душном кабинете, и только потом, когда перед ее глазами начнут летать звездлчки, а свое состояние та будет сравнивать с солнечным ударом, ей выдадут книги и отпустят. Отпустят дальше по коридору, чтобы та нашла расписание одиннадцатых классов, расположение которого ей только снилось – и то координаты были не точными. Обычно когда надо было найти кабинет Настя просто шла за Юлей или Дашей, а если их не было рядом или прогуливала урок, или спрашивала у каких-то учителей где сейчас проходит урок у ее класса. Те, конечно, крутили пальцем у виска и говорили про расписание, которое висит где-то в волшебном и неизвестном месте, но все таки шли в учительскую, а после говорили кабинет. И красоваться новой одеждой Насте никогда не нравилось. Потому что у неё почти не было новой одежды. Её мать перестала покупать ей форму в школу после восьмого класса, когда поняла, что её дочь перестала расти. Из канцелярии Насте покупались только оптовые тетради с рынка и, в редких случаях, рюкзак раз в пять лет. *** Девушки уже почти дошли до школьного двора. За это время Даша успела покурить и теперь у неё изо рта воняло сигаретами, что точно не одобрит их классная, учуяв запах сигарет. Злая Елена Викторовна всегда негативно относилась к сигаретам и спиртному. Но Дашу это никогда не беспокоило – даже после того, как та покурила прямо перед уроком с Викторовной, она даже не брала предложенную жвачку. Настя понимала, что всё это она делает только чтобы позлить учительницу. И всегда беспокоилась за Дашу. Ей совершенно не нравилось, ей было больно и неприятно когда на Дашу ругались, каждое оскорбительное слово её ранило до глубины души. Потому что она любила Дашу. Или нет. Если чувство привязанности, теплоты, легкость рядом с человеком можно назвать любовью – то да, она любила Дашу. Даже очень сильно. Она чувствовала это всё и раньше, но осознание любви к ней пришло только вчера. Когда те стояли рядом с друг другом, буквально в нескольких сантиметрах. Настя была уверена, что Даша чувствовала тоже самое что и она. Она надеялась на это. Мечтала. Когда две девушки зашли в ворота школы, те быстро растворились в толпе школьников. Теперь надо будет искать класс самостоятельно. Это Настя не любила больше всего. Но к сожалению никакого другого выхода у неё не было. Только один. Уйти. Но так она подставит Дашу и класс, для которого готовила презентацию. А в прочем… на класс плевать. На Дашу нет. Ну, если только немножко. И из-за этого немножко Настя развернулась, уходя в сторону гаражей – для начала надо покурить и подумать. Хотя скорее всего она даже не притронется к сигарете, а просто будет сидеть там и реветь от того, что не знает, что ей делать. Она хочет уйти, её душит вся эта суета, люди. Но она любит Дашу и не хочет её подставлять. А Даша только и смотрела в спину уходящей Насти, пытаясь сдерживать слезы. Человек, в котором она нуждается, от которого просит поддержки, ее единственная лучшая подруга, да и вообще подруга, просто уходит, когда пару минут назад изображала полу искреннюю радость от того, что Даша идёт с ней на этот, сука, праздник. И Даша тоже в тот момент была рада тому, что её подруга идет рядом, что есть тот, кто поможет тебе, если начнётся паническая атака. Были ещё Юля, Толик и Игорь, но кто они по сравнению с Настей? А сейчас она просто уходит. Какого чёрта…