Вдали от праздника. Глава 2 (2/2)
Саске промолчал. Было немного стыдно, но… в конце концов, это же Наруто! Он точно никому не расскажет. С ним… хорошо. Можно ничего не скрывать. Почти как с самим собой. Только намного лучше. Ведь с Наруто он – не один.
– С чего ты вообще взял? – все же спросил Учиха.
– Когда темно, у тебя выражение глаз меняется, – ответил Наруто и куснул пирожное.
?Усуратонкачи, – подумал Саске. – И чего он там смог разглядеть??
Некоторое время они молча жевали пирожные. Вскоре Наруто потянулся еще за одним.
– Эй! – возмутился он с замершей над тарелкой рукой. – А где пирожные со взбитыми сливками?
Саске вздрогнул.
– О, черт! – выругался он.
Наруто обиженно поджал губы.
– Нару… Прости… Я не заметил, как я их…
– Ни одного не оставил! – Узумаки посмотрел на Саске с выражением вселенской обиды на лице и вдруг рассмеялся, – Ты весь в креме!
И только Саске потянул руку, чтобы вытереть губы, как вдруг почувствовал на них горячий гибкий язык.
– Жадина, – пробурчал Наруто, отстранившись. – Даже крем не хотел мне оставлять…
– Я… – Саске сглотнул. ?Что за странное ощущение?..?
– Ты и руку испачкал? – обрадовался Наруто и схватил Учиху за запястье.
– Наруто… – пытался возразить Саске, но Узумаки уже поднес его руку к губами и быстро провел кончиком языка по ладони.
Саске вздрогнул. Ощущение было каким-то… острым. Острым казался язык Наруто, а в тело словно вонзались тысячи острых иголочек…
Узумаки продолжал усердно вылизывать его ладонь, не пропуская ни сантиметра.
– Наруто… Щекотно! – возмутился Саске и попытался отнять руку. Но Узумаки только сильнее сжал пальцы.
– Сожрал все пирожные – теперь терпи! – заявил он. Саске понял, что возражения не принимаются, и стал терпеть.
Терпеть старательное облизывание своих пальцев. Каждого…
– Мммм, – довольно протянул Наруто закончив облизывать крем. – Ну, вот. Хоть что-то! Саске… ты… ты чего?
Саске и сам не знал, чего он. Это… Это было так… И у Саске возникла идея.
– Сейчас покажу, – Учиха схватил заварное пирожное, разломил и обмазал кремом губы Узумаки.
– Эй… – начал возмущаться Наруто, но вдруг почувствовал губы Саске. Он неторопливо слизал весь крем, не обращая внимания на широко раскрытые голубые глаза. Когда Учиха закончил и отодвинулся, Наруто вдруг понял, что весь дрожит.
– Ну, как? – настороженно спросил Саске, чувствуя странную смесь ликования и волнения.
– Не… – в горле пересохло, и Наруто пришлось сглотнуть, чтобы продолжить. – Не знаю… Как-то странно…
Помолчали. Темы для разговоров резко закончились. Есть пирожные больше не хотелось.
– Эттоо… – неуверенно протянул Наруто. – Может, сходим на улицу? Там вроде уже должны были зажечь праздничные костры.
– Иди, – отмахнулся Саске. – Я тут останусь.
– Все нормально? – спросил Наруто, чувствуя, что ему самому не по себе.
– Да. Только голова что-то болит. Наверное… ээм… - задумался Саске, гадая, что придумать, - от сладкого! Иди уже...
– Ладно, – буркнул Наруто, выходя из комнаты Учихи, и поплелся на праздник.
Честно говоря, идти туда ему совершенно не хотелось. Но внутри было такое чувство… такое странное ощущение, из-за которого хотелось что-то непременно сделать... Что именно, Наруто и сам не понимал, вот и ляпнул первое, что пришло в голову.
В коридоре Наруто столкнулся с Микото. Та несла в руках большое блюдо с тушеными овощами и мясом.
– О, Наруто! – воскликнула Микото. – Как твоя нога?
– Нормально, – Узумаки смущенно почесал затылок. Ему всегда становилось неудобно, когда кто-то интересовался его самочувствием. – Я уже почти наступать на нее могу!
– Правда? – удивилась Микото. – Это так удивительно…
Наруто понял, что сейчас зайдет долгая речь о чудодейственной силе чакры Девятихвостого, и поспешил перебить Микото.
– А… эттооо… Микото-сан! Давайте я вам помогу!
– Ты что? У тебя же нога…
Не слушая ее, Наруто ловко выхватил блюдо и заковылял дальше по коридору в сторону дверей в сад.
– Что за неугомонный мальчишка! – всплеснула руками Микото и умиленно улыбнулась ему вслед. Потом направилась на кухню прихватить еще какое-нибудь угощение.
Узумаки поставил блюдо на пол и раздвинул створчатые двери. Прохладный ночной ветерок тут же заиграл с его светлыми волосами. Наруто с наслаждением вдохнул свежий воздух, взял блюдо и направился к столу. По всему чайному саду Учих пылали огненные чаши. Наруто свесил ноги с деревянного настила и надел сандалии. Между деревьями тянулись праздничные флажки с изображениями эмблем Конохи, страны Водоворота и иероглифами ?огонь?. Слышался смех и радостные возгласы празднующих. Наруто взял блюдо и заковылял по каменной дорожке к столу.***Микото вздохнула и щелкнула выключателем. Итачи вздрогнул. Отвернулся от окна, рассеянным взглядом посмотрел на мать.
– Ах, зачем ты снова выключил свет, Итачи? – укоризненно протянула Микото и, подойдя к сыну, положила руку ему на лоб. – Ты не болен, мой хороший?
– Нет, мама, – бесцветным голосом ответил Итачи.
Микото хмыкнула и пожала плечами.
– Вы с Саске совершенно не переносите праздники. Все люди, как люди: веселятся, шутят, а вы вечно запираетесь где-нибудь, словно бурю пережидаете.
– Точно, – прошептал Итачи. – Как ураган. Или… молнию…
?Желую Молнию…?
– Что ты там бормочешь? Я ничего не слышу, – Микото заглянула в холодильник. – Отлично! А я боялась, что желе не успеет застынуть. Кстати… как-то его стало меньше… и пирожных тоже… Кошки что ли пробрались в дом и съели?
– Ах, это… – безразлично бросил Итачи. – Саске с Наруто, кажется, играли в ниндзя и…
– Все ясно! – рассмеялась Микото. – Вот озорники!
– Они были так увлечены игрой, что даже не обратили внимания на мое присутствие, – заметил Итачи.
– Это неудивительно, – покачала головой Микото. – Ты сидишь совершенно неподвижно уже несколько часов. Ой! – Микото вздрогнула и прикрыла рот рукой. – Итачи, прости меня.
– В чем дело? – нахмурился Учиха.
– Я совсем забыла сказать… Отец сказал, чтобы ты сыграл для гостей на кото.
Сердце Итачи пропустило один удар. Играть? Перед всеми?.. Перед Ним?
– Мама… извини, но я…
Итачи замолчал, не зная, что сказать матери.
Нежные женские руки мягко и заботливо обняли его сзади. На голову опустился хрупкий подбородок. По щеке Учихи скользнула прядь вороново-черных прохладных волос.
– Все будет хорошо, Итачи, – голос Микото звучал тихо и ласково.
Итачи на мгновение замер, а потом облегченно вздохнул и скользнул руками вверх по плечам матери. Самой лучшей матери на свете.
Родное тепло и знакомый с детства цветочный запах вернули Итачи уверенность и веру в лучшее.
– Я сыграю, мама, – мягко улыбнулся он.
– Вот и хорошо, – прошептала Микото. – Что ж, мне пора возвращаться к гостям. Приходи к нам.
– Хорошо.