Глава 5 (1/1)

Теодор проснулся и несколько секунд моргал, глядя в потолок, прежде чем снова смежить веки. А потом проснулся снова. Он поднялся, чувствуя себя препаршиво. Будто тень нависла над ним, и тучи сгущались всё сильнее. Он подошёл к окну — погода тоже не баловала, небо пролилось мелким дождём. Кое-где облачную пелену яркими вспышками прорывали молнии. Под грозу Теодору всегда плохо и нервно спалось. Видимо, пора вставать. Теодор подошёл к ноутбуку и проверил почту. Два сообщения от научного руководителя… да, он действительно затягивает сроки, но что поделать? Одно сообщение от родителей. И ниже то самое, с нулями в виде полукруга. Теперь уже ясно, что это не студенты развлекаются. Это они, наблюдатели. Боги, которые следят за ним и чего-то от него хотят. Пнув ножку стула в бессильной злости, Теодор попал ногой по чему-то гулкому и даже успел удивиться, пока не вспомнил, что под стулом стоит найденный ящик. Теодор достал его и покрутил перед собой. А потом вскрикнул, хлопнув себя ладонью по лбу. Символы! Символы, идущие по кругу! Вот что за таинственные знаки слали ему боги! Он сел на пол, возбуждённо дрожа, и начал вспоминать последовательность. ?Первый — разумеется круг из сна. Потом — полукруг в письме. После была треугольная голова мужчины на фото… — Теодор невольно бросил взгляд на стену. — И наконец квадрат в последнем сне!? Каждый символ на вращающемся круге Теодор по очереди помещал под рогатую голову. Когда туда встал квадрат, ящик щёлкнул — и открылся. Теодор с трепетом заглянул туда, ожидая увидеть бог знает что. Что-то необычное? Мифическое?.. Древнее в конце-то концов?! Но в ящике ничего не было. Теодор не смог сдержать разочарованный выдох. И ради этого он столько мучился? Ради пустого ящика?.. Нет, здесь крылся какой-то намёк. *** Солнце поднималось всё выше, но едва ли становилось светлее: плотная облачная завеса скрывала небо и почти не пропускала солнечный свет. Тучи были готовы разразиться то ли дождём, то ли снегом. На улицах стали появляться люди. Джон, остановившись, смотрел, как они медленно выходят из домов и шагают куда-то, похожие на призраков. Жизнь вокруг Джона замедлилась, утягивая его в этот черепаший ход, и стоило большого труда сопротивляться неведомой магии. Джон даже не мог сказать, сколько улиц оставил позади. Казалось, он идёт уже на одном чистом упрямстве, стремясь к цели, эфемерной, как сон, ради разговора с неизвестными последствиями. Следующего шведского бога по-прежнему не было видно. Люди вокруг Джона заполняли улицы, медленно спеша на работу. Накануне сочельника магазины переливались огнями, манили яркими надписями, но даже этот свет пробивался к Джону уже потускневшим. Бледно-красный и бледно-зелёный вокруг. Выцветшие Санты махали механическими руками, и Джону казалось, что Санты провожают его в последний путь. Тут-то, на Лайт-стрит, ему и встретилось неведомое создание, похожее на дерево. Мифические существа всё это время были рядом, но ни одно из них, как и люди, не замечало Джона. Они все просто обходили его как препятствие на пути, за что Джон был почти благодарен странной, сопровождающей его магии. Джон даже не знал, чей сегодня день, и ощущать это было до крайности непривычно. Ночью, значит, все его видели, а утром — нет? Когда он размышлял об этом, чтобы облегчить себе путь, перед ним и оказалось то существо, предрекшее смерть. Джон не мог перестать думать о его словах. Знает ли это создание то, чего не знает он?.. Джон обернулся, провожая взглядом исчезающие за поворотом ветви. И ведь не спросишь! Он остановился, чтобы перевести дух, и посмотрел наверх, туда, откуда сыпался холодный снег. Снежинка — это капля воды. Так хотелось поймать на язык… Глаз зацепил эмблему в виде гигантского наутилуса на крыше, и пока Джон вспоминал, не то ли это здание, о котором говорила Рут, рядом с наутилусом появилась чёрная точка, стремительно увеличивающаяся в размере. Ночной ворон? Джон присмотрелся: так оно и было. Сначала у него возникло впечатление, что тот стремится ударить его сверху, и Джон даже достал пистолет, но вскоре понял, что Ворон падает, беспорядочно взмахивая крыльями. Джон поймал его и тут же получил крылом по лицу. — Отпусти! — закричал Ворон девчачьим голосом, голосом Клэр Махоуни. ?Да я и не держу?, — хотелось сказать Джону, но вместо этого он попросту разжал руки. Ворон упал на асфальт беспорядочным комком перьев. — Что, в этот раз сам, без хульдры? — спросила Клэр, с трудом вставая на лапки и подволакивая одно крыло. — Теперь сам будешь меня пытать? Ну, давай! Я тебя не боюсь! Не боюсь никого из вас! Джон нахмурился. Он знал, что Рут силой выбивала сведения из Клэр, но знать и видеть — это разные вещи. Клэр смотрела на него чёрным вороньим глазом, и в её взгляде Джону виделись испуг и осуждение. — Сражаетесь за добро, как же. Спасаете людей! Да что вы знаете! — вдруг она без перехода снизила тон, и теперь в её голосе слышалась лишь усталость: — Ублюдки. Ваше спасение мало стоит, если из-за него врагами становятся существа из одного народа. Будто войны между нами и людьми мало. Всё время, что вы пытались получить номер, никто из агентов Самаритянина вас и когтем не тронул. А вы... Она была права, и Джон сразу почувствовал себя мерзко. Он присел рядом с Клэр на корточки, не имея возможности сказать ни слова в их оправдание. Да и чем он мог бы оправдаться. Быть может, молчание — это как раз то, что было необходимо ему. Им. Молчание взамен на возможность выслушать и, может быть, понять. Хотя до последних событий Самаритянин и его агенты вовсе не были так мягкосердечны по отношению к ним, опускаться до их уровня — последнее дело. Особенно в отношении тех существ, которые действительно не причинили им никакого вреда. — Не нужна мне твоя жалость, — сказала она с вызовом, явно читая по лицу Джона все его мысли. Джон покачал головой и протянул руку. Он не мог оставить это существо без помощи, особенно теперь, когда он прозрел. Ворон покосился на руку, явно пребывая в задумчивости. Видимо, Клэр, несмотря на гнев, всё же прекрасно понимала своё плачевное положение. Без помощи она никак не могла обойтись. — Так и быть, — сказала она, ступая на тыльную сторону ладони Джона. — Вот твоё испытание — испытание совестью. Будем считать, что ты его прошёл, но на деле… — в её голосе зазвучали упрямые нотки, — …на деле я вас прощать не собираюсь. Джон подождал, пока Ночной ворон перебирался на его плечо, а потом встал. Теперь впереди только Грим. — Иди сначала прямо до Вестри-стрит, а потом налево, — сказала Клэр. И Джон последовал её совету. Заворачивая на соседнюю улицу, он наконец-то увидел конец своего пути — лютеранскую церковь. Её высокий шпиль, казалось, возносился к самым тучам, которые, как заметил Джон, над церковью были гораздо темнее, чем над городом. Последняя сотня шагов была самой тяжёлой. Воздух вокруг сгустился до немыслимой степени, не пуская Джона за ворота. Небо приобрело зловещий красноватый оттенок, или же это Джону мерещится?.. Он потряс головой и схватился за ворота, отозвавшиеся железным лязгом. И в это мгновение воздух стал прежним. Ворота стали медленно распахиваться, и Джон, не давая себе времени на раздумья, быстро вошёл на территорию церкви. — Здравствуй, Джон. Рад, что ты прошёл Арсганг. Впрочем, я в тебе не сомневался. Грим стоял наверху лестничного пролёта, перед дверью, ведущей в здание церкви. Это совершенно точно был Грир, но его внешность… Джон прищурился, пытаясь рассмотреть. Голову Грира украшали длинные козлиные рога, а от шеи до ног его тело плотно закрывала чёрная мантия. Это выглядело странно, но Грим — Джон был вынужден это признать — внушал ужас. Не внешностью, но самой своей сутью. Откуда-то выскочил мальчик и щёлкнул затвором видеографа, видимо, запечатлевая момент встречи. Джон даже не успел удивиться. — Это, пожалуй, действительно было лишним, — сказал Грир. — Но я не смог отказать себе в удовольствии, — он внимательно посмотрел на Джона. Глаза его, в отличие от всего остального, были совершенно человеческими. — Ты уже можешь говорить. Джон откашлялся. Горло, отвыкшее от речи и измученное жаждой, никак не желало повиноваться. — Прими Чёрного ворона, — сказал Джон хрипло, подставляя руку Клэр. А потом тихо добавил, глядя прямо в её чёрные глаза-бусины: — И прости нас, если сможешь. Мальчик с видеографом осторожно помог Клэр перебраться на его собственную руку. Когда он ушёл, Джон остро почувствовал своё одиночество.— И ещё, — начал он, — у меня сообщение для твоего мюлинга, с которым я вёл несколько дней назад переговоры. Где он? Грир трижды постучал в дверь церкви, и из неё вышел тот самый мальчишка. Интерфейс Самаритянина, как же. Высшая степень трусости — использовать во взрослой борьбе детей. Пусть и мёртвых. — Благодаря Арсгангу сегодня он может почувствовать себя человеком из плоти и крови ещё до заката, — сказал Грир. — Так что ты хотел ему сказать?Джон попытался перебороть свою неприязнь, оставшуюся с той встречи. Увидеть в мюлинге не жуткое создание, заманивающее путников в болота блуждающими огнями, а ребёнка. Ведь как бы там ни было, маленький мальчик остаётся маленьким мальчиком. — Речной конь очень хочет, чтобы ты вернулся, — без обиняков сказал Джон. — Я не думаю, что он бы стал этого от тебя требовать, раз попросил меня передать тебе его просьбу. Наверное, боялся, что ты сразу откажешься. Но когда Конь говорил со мной, он выглядел очень печальным. В глазах мальчика что-то блеснуло, и он склонил голову. Джон не мог увидеть выражение его лица. Не сказав ни слова, мальчик зашёл обратно в церковь, сопровождаемый испытующим взглядом Грира. — Уводишь у меня сотрудников, значит, — сказал Грир, но в его голосе слышалось скорее не осуждение, а интерес. — Нехорошо. Джон неопределённо пожал плечами. Он обещал Коню и не мог нарушить это негласное обещание. — Теперь я жду от тебя вопроса. Ну, что повелели спросить у меня твои приятели? Джон собрался с духом, пытаясь получше сформулировать. Он поднял взгляд на Грира-Грима, и слова, уже собранные в нужной последовательности, разлетелись, трансформируясь во что-то другое, более простое. Более страшное. — Как тебя убить? — спросил Джон и сам оторопел от неожиданности. — А-а-а, — удовлетворённо протянул Грир. — Так вот кто захотел лишить меня жизни. Как быстро разрешилась загадка. Джон ничего не понимал. Он не собирался задавать этого вопроса и точно был в этом уверен. Так почему же… — Откуда Машина могла знать? — хмуро спросил Джон. — Я хотел спросить совершенно другое. Грир растянул губы в улыбке. — Не ты, так другой. Меня многие желают убить, вот только тебе удалось подобраться ближе всего. Магия всё видит, Джон, все потаённые желания. Смотри же. Он распахнул мантию на груди, и Джон невольно отшатнулся. Под ней была абсолютная темнота, и в самой сердцевине её, окружённое неярким свечением, мерно билось сердце Грима. Оно существовало словно бы само по себе, подвешенное на невидимой нити. — Вырвешь моё сердце — убьёшь, — сказал Грир, снова запахивая мантию. — Желаешь попробовать? — Нет, — твёрдо сказал Джон. — Я пришёл поговорить — и мы поговорим. — Как пожелаешь. Джон подошёл ближе. — В действительности я собирался спросить, как победить Самаритянина и вас, его агентов. Но сначала я хочу знать, Грим, зачем вы всё это делаете? Почему вы, мифические существа, выступили против нас, вооружённые искусственным интеллектом? Грир спустился ниже по лестнице, и теперь Джон находился практически на одном уровне с ним. Чтобы не смотреть снизу вверх, он поднялся, встав рядом с Гриром. Находиться так близко было сложно: от этого существа исходили почти осязаемые волны магии, внушающей страх. Джону показалось, или Грир посмотрел на него с уважением?.. — Ты и твой напарник, Финч, видите только одну сторону медали. Для своего ума Финч удивительно недальновиден. Вас четверо — ну, или пятеро, считая того полицейского — и сколько жизней вы можете спасти за сутки? Две-три максимум. И ведь ваши возможности простираются не дальше Нью-Йорка. На Земле бесчисленное множество городов, в каждом из которых умирают люди. Ваши спасённые даже при оптимистичных подсчётах укладываются в один процент от всех этих людей. Грир прервался, чтобы кинуть на Джона оценивающий взгляд. — Ты хорошо натренирован и имеешь большой опыт сражений, но однажды тебя убьют. И твоих союзников — тоже. Что будет делать Машина без своего админа, без необходимых для помощи людям человеческих ресурсов? Она слишком очеловечилась, глядя на вас. Привязанность — лишняя эмоция для искусственного интеллекта. Самаритянин не допустит ошибок Машины, к тому же он может установить на всей планете идеальный порядок, предотвращая убийства и теракты не только в Нью-Йорке, но и в других городах и странах. — Вы убиваете всех, кто вам мешает, — ответил Джон. — И чего стоит порядок, установленный благодаря пролитой крови? — Многого, ведь крови будет мало, — сказал Грир. — Я здесь в том числе и потому, что на моей родине начались волнения, перешедшие в войну, на которой будет столько крови, сколько мы с Самаритянином никогда не проливали. Вы, люди, думаете только о себе, а потому мы — существа из мифов, боги и полубоги — подумаем о себе сами. — Если дать нам больше людей, — начал Джон, — дать возможность действовать открыто, мы… — Вы ничего существенного не сможете добиться без убийств, пора это признать. — Вы не предоставляете людям возможность выбора. Убиваете даже тех, кто просто подобрался слишком близко к Самаритянину. — Сопутствующий ущерб, — Грир пожал плечами. — Увы, без него не обойтись. А выбор… люди, Джон при всех равных вариантах выбирают войну. Год за годом, эпоха за эпохой — ничего не меняется. — Вы все не верите в людей, — безнадёжно признал Джон. — Нет, не верю, ведь внутри меня сердце преступника. Кажется, наш разговор зашёл в тупик, как полагаешь? — Я могу в чём-то тебя понять, — сказал Джон. — И твоя извращённая логика говорит мне, что с твоей смертью ложный порядок будет нарушен. И люди будут спасены, — прорычал он, с силой просовывая руку во тьму за Гримовой мантией и касаясь влажного бьющегося сердца. ?Это не я, — думал Джон в отчаянии. — Что я делаю?? Но рука, не повинующаяся его разуму, уже пыталась вытащить наружу горячее сердце Грима. *** Теодор успел изучить достаточно документов, чтобы составить собственное мнение, и в какой-то момент он нашёл себя сопереживающим агентам Машины. Их действия были несовершенны, но то, что они пытались сделать, их цели, их идеалы — это подкупало. Продолжая бороться с накатывающим, словно волны, сном, Теодор открыл последнюю папку, чувствуя себя болельщиком на футбольном стадионе. Из папки ему на колени выпало несколько газетных заметок, все сплошь о детективе Райли, чья фамилия карандашом была надписана над каждой заметкой. Теодор уже знал, что под этой фамилией Риз работал в полиции. Когда он прочитал их, то решил, что он таки уснул и этот текст ему снится. *** Спускаясь к заброшенной станции метро, Джон вдруг остановился и всмотрелся в темноту. В проходе никогда не было никаких подозрительных предметов, кроме строительного мусора и старых газет, но теперь между осколков плитки стоял небольшой квадратный ящик, которого там раньше определённо не было. Джон прислушался: никакого тиканья. И на бомбу ящик не походил, если уж начистоту. Он осторожно поднял его, рассматривая идущие по кругу геометрические символы чёрного цвета. Над кругом была закреплена грубо выкованная из металла голова какого-то рогатого существа. Поначалу Джон решил, что больше ящик ничем не интересен, но тут заметил грубо вырезанные на одной из стенок символы: круг, полукруг, треугольник и квадрат. На круге они присутствовали, и Джон, немного подумав, стал вращать его, помещая символы в нужной последовательности под рогатую голову. И ящик открылся. — Что здесь делает мой нож? — пробормотал Джон, осматривая лезвие. Вне всяких сомнений, нож действительно принадлежал ему: на нём была метка. Пошарив по дну, Джон нащупал какие-то бумаги. Пришлось вернуться к свету, чтобы прочесть их.*** Всего этого не могло случиться! Теодор судорожно начал пересматривать содержимое предыдущих папок. Вот о Гриме, о покушении на него со стороны Риза… потом Самаритянин резко свернул свою деятельность, и большинство его агентов вернулись в Швецию (что, кстати, объясняло присутствие документов о нём в этой глубинке, а не в нью-йоркских архивах), но как всё это связано… Стоп. В голове Теодора забрезжила догадка, и он, оскальзываясь на разбросанных повсюду папках, быстро подошёл к ноутбуку. Открыв старые сайты с описанием мифических существ, он нашёл статьи о Киркгриме. Пробегая их взглядом, он наконец-то наткнулся на искомое. Ага! Как хорошо, что у него неплохая память. ?…некоторые считают, что дух того, кто умрет последним в году, еще год будет служить Церковному Гриму?. Самаритянин, пожалуй, мог бы устроить, чтобы смерть Джона Риза стала в году последней. Ведь события Арсганга разворачивались, судя по записям, в самом конце декабря. Кажется, это был заговор. *** Внутри оказалось много бумаг: газетные заметки, какие-то документы, письмо… Джон решил начать с заметок: они выглядели странно. Даты относились к недалёкому будущему, но бумага успела пожелтеть, будто заметки пылились на чьих-то полках не менее пары десятков лет. Прочитав первую, Джон не знал, что и думать. Кажется, он нервно засмеялся. ?Во вторник 15 января детектив Лайонел Фаско был застрелен своим напарником, детективом Джоном Райли, быстро скрывшимся с места преступления. Ведётся расследование?. Джон почувствовал: так и будет. Голову пронзило острой болью, и перед ним предстал обрывок несуществующего воспоминания, будто кто-то только что поместил его в память. Джон видел себя со стороны: он стоит перед Лайонелом с мутным, ничего не выражающим взглядом и стреляет в него — Лайонел вскрикивает от неожиданности и что-то говорит, но что — уже не разобрать. Руки с трудом слушались Джона, но он взял вторую заметку. И снова то же ощущение, те же ирреальные воспоминания, но уже гораздо, гораздо больнее. ?Сегодня, 21 января, на заброшенной станции метро ?Сити-холл? был найден неизвестный мужчина. Вскоре он был опознан как профессор Уистлер, преподаватель…? Перед тем, как Джон выстрелил, Гарольд закрыл глаза. Он стоял перед Джоном, совершенно беззащитный, и рядом с ним лежал на полу пистолет. Гарольд даже не хотел защищаться. ?Планету охватила серия преступлений, связанных с разрывом Договоров. Напомним, что первое преступление такого рода было совершено 30 января в Вашингтоне…? ?…уже месяц скрывающийся от полиции детектив Райли был найден мёртвым рядом с телом молодой женщины, которую опознать пока не удалось. Свидетели утверждают, что с места преступления скрылась брюнетка, у которой очевидцы заметили хвост. Была ли это месть, или же…? Теперь больше всего на свете Джон хотел забыть только что увиденное. Не выдержав, он вскрыл письмо. Если всему этому есть объяснение, то оно должно быть здесь. *** Теодор схватился за голову. Выходит, что шведские божки создали себе Грима с целью заставить кого-то из агентов Машины пройти Арсганг. А если спорная информация на старых сайтах верна, то Грим мог с помощью сложной магии этого обряда подчинить себе ходока, мотивы и цели которого Гриму известны и понятны. Надо думать, ловушку готовили как раз для такого человека, каким, по-видимому, являлся Джон Риз — для солдата, не сомневающегося в своих целях и своих идеалах. Они даже сумели не навлечь на себя подозрений. Только Машина знала, что Грира-Грима собираются убить, но как она могла предсказать последствия, если все имеющиеся факты о Гриме больше похожи на домыслы? ?Некоторые считают? — это несерьёзно. Теодор пошёл было на кухню, да так и остановился на полпути. Нет, теорию нужно достроить! На самом-то деле затея — если она и вправду имела место — почти гениальная. Руками врага убить остальных своих противников и уничтожить Договоры, с которых начались все проблемы. Зачем после этого шведским божкам Самаритянин? Они уйдут, чтобы люди сами разбирались с последствиями. Так, судя по всему, и произошло. Похоже на то. А теперь ему, Теодору, подкидывают нож. Но… почему? И тут Теодор так и сел на пол. Уже который раз за день. Не все божки играли на стороне Самаритянина. Та же самая Рут была в команде Машины. Может ли так быть, что они хотят… Переиграть. Точно. Убивать Грима нельзя, так значит — нож нужен для того, чтобы убить Риза? Только так можно изменить уже произошедшее, ведь если он останется жив, всё повторится. — Наблюдатели, вы жестоки, — произнёс Теодор в потолок. А потом тяжело поднялся и пошёл за таинственным ящиком. Если и вкладывать туда нож, то надо составить послание. А боги… боги сами доставят посылку по назначению. Теодор, пошарив по столу, взял листок бумаги и ручку. Прежде чем вывести первое слово послания, он задумался. Ведь то, что он сейчас делает, изменит будущее — то есть то настоящее, в котором он, Теодор, живёт. Что из этого получится? Не лучше ли оставить всё как есть? Нет, нет. Надо взять себя в руки. Он останется жить, уверял себя Теодор, не может быть иначе. Пусть мир изменится, но вне зависимости от того, сохранятся воспоминания об этой жизни или нет, нельзя дать слабину. Речь идёт о спасении многих людей. И Теодор, сжав зубы, начал писать. *** Джон развернул лист бумаги. Почерк был местами неразборчивый, словно писали второпях. ?Здравствуй, Джон Риз. Я уверен, что наблюдатели подкинут тебе этот ящик?. Наблюдатели?.. ?Меня зовут Теодор Алмстен, я учёный-фольклорист. В моём 2111 году я решил раскопать, почему в ваше время были разорваны многие Договоры и что именно послужило причиной этому. Шведские низшие боги играют с вами, Джон, как играют теперь со мной. Когда ты прочтёшь документы, которые я вложил вместе с письмом, тебе мои слова перестанут казаться бредом?. Джону эти слова уже перестали казаться неправдоподобными. Когда он положил в карман заметки, то увидел видеографию, на которой стоял перед… Поразительно, это был Грир. Только с козлиными рогами. Джон определённо не помнил этого эпизода в своей жизни, но едва он всмотрелся в видеографию, воспоминания о будущем снова атаковали сознание, причиняя боль. ?Всё, что с вами сейчас происходит, — я не знаю всех деталей — это замысел шведских божков, решивших устранить вас и разорвать Договоры, приносящие им беды. Едва ты подумаешь об Арсганге (смотри вложение в документах!), ты обречён вместе со своими друзьями. Ты уже сейчас в руках Грима, и он сделает тебя своим оружием. Есть только один выход, Джон. P.S. Ниже пишу номер страховки Грира, чтобы ты мог проверить. Ещё советую вбить в поисковике лютеранскую церковь на Гудзон-стрит?.Джон взял в руки смартфон и просмотрел информацию про церковь. Увидев фотографию, он долго рассматривал лица на ней. Это всё так похоже на правду… Джон нагнулся к ящику, который до этого опустил на пол, и снова достал свой нож. Он вертел его в пальцах, трогая лезвие и не зная, как поступить. — Мистер Риз? Что вы делаете! Надо же, был так занят обдумыванием новой информации, что не заметил приближение Гарольда… — Почему ты здесь? — спросил Джон, встав перед ящиком, чтобы Гарольд его не увидел. Но было поздно. — Я хотел купить еду Медведю. Вы что-то прячете от меня, Джон, — он проницательно посмотрел поверх очков. — Вы выглядели так, словно были готовы себя убить. Джон мог солгать кому угодно. Он лгал Каре, начальству, себе — но Гарольду никогда не получалось. Если поначалу он мог что-то скрыть, то теперь словно потерял этот навык. Иногда Джон жалел об этом, но чаще — нет. А вот сегодня пожалел. Особенно когда увидел лицо Гарольда, читающего письмо и рассматривающего многочисленные бумаги. — Джон, пообещайте мне, — тихо начал Гарольд, — что никогда не будете совершать необдуманных поступков. Всё понял. Конечно же, всё понял. — Ты сам видишь документы, Гарольд. — Я вижу много непроверенных данных из неизвестных источников, — голос Гарольда окреп, в нём больше не слышалось дрожи. — Почему вы думаете, что этот якобы доброжелатель на нашей стороне? И перед вами в любом случае не два варианта, а три. Третий — не делать ничего. Если это будущее, то нам оно теперь известно. Мы не станем отслеживать скрываемый Самаритянином номер и не будем загонять себя в их ловушку. Хорошо, что Джон смог не расколоться: те смутные воспоминания о будущих событиях, которые ему любезно подкинуло сознание, лучше было оставить при себе. Джон задумался в поисках другого аргумента. — Однако Самаритянин будет искать другие способы расторгнуть Договоры, — наконец сказал он. — Они бы делали это и в том случае, если бы вы выбрали самоубийственный вариант. Не все проблемы можно решить с помощью магии, — Гарольд говорил быстро, частил. — Если изложенное тут — правда, то Грир не понимает, что разрушать он собрался свой собственный мир. Единственный выход — научиться жить без войн, Джон! А не придумывать радикальные решения, приводящие к непредсказуемым последствиям. — Хорошо, — кивнул Джон. — Я понял. Мы сейчас узнали про Самаритянина столько, что это поможет в нашей с ним борьбе. — Именно. Джон заметил, что руки Гарольда всё ещё подрагивали, и почувствовал острый укол совести. В голове мгновенно всплыла жуткая картина: он сам убивает Гарольда своими руками. И Джон не удержался. — Прости, — осторожно взяв у Гарольда документы, Джон едва заметно погладил большим пальцем тыльную сторону его ладони. Тот на движение не отозвался, но и прекратить не попросил. — В дальнейшем буду посылать с вами мисс Шоу. Ведь у вас что ни день — то открытие. В его голосе прозвучала знакомая ирония, и Джон улыбнулся краем губ. С души упала не гора — целая горная цепь. — Мне показалось, ты не любишь новую эпоху, верно? — спросил Джон. — Как и я. Но мы продолжаем за неё воевать, чтобы сделать лучше. Первое время без войн, видимо, не обойтись, но потом всё должно измениться. — И Самаритянин неправ, считая, что разрывание Договоров поможет, — отозвался Гарольд. — У обиженных таким поворотом магических существ найдутся силы отомстить. Джон показал взглядом на ход, ведущий к их станции метро, и они вдвоём стали пробираться внутрь. — Всё, что мы можем, — продолжил Гарольд, — понемногу делать Нью-Йорк лучше и ждать, когда волнения улягутся. Мы уже начали спасать магических существ и продолжим делать это. Я рад, что мы с вами на одной стороне, Джон. — Я тоже. Когда они почти спустились, Джон вспомнил: нож-то там остался, в ящике из будущего. Он оглянулся, но покачал головой и шаг не замедлил. Пусть себе лежит вместе со всей этой магией. Так будет лучше — для всех.