Глава 2: Пробившийся луч (1/1)

Просыпаясь под ритмично постукивающие капли дождя за окном, уже рассчитывая количество луж у ворот школы и как скоро он вляпается в одну из них, Гриша жалел обреченную, правую штанину брюк, что неизбежно намокнет. Утренние сборы не отнимали много времени, задерживался Гриша в основном из-за утренних молитв, отец как-то даже пригрозил, что если не пошевелится, то поползёт до школы на своих двух. Спешить с молитвой нельзя. Веня часто говорил: ?Не торопись языком твоим, и сердце твое да не спешит произнести слово пред Богом; потому что Бог на небе, а ты на земле; поэтому слова твои да будут немноги?. Вот Гриша и совершал молитву своевременно, и не то чтобы Веня мог об этом узнать, но ему было так спокойней: Зайцев никогда не умел врать, а Веня любую его ложь способен узнать по взволнованному взгляду.Сегодня Гриша молился дольше обычного, но и просил он больше обычного. Преисполненный надеждами на исполнение своих маленьких желаний, довольно улыбаясь смущенно хихикающим мыслям, Гриша миновал ворота школы. В то время Веня отвлеченно, будто намеренно шлёпал по лужам, поглощенный своими соображениями ничуть не хуже Зайцева, который его даже не заметил. Только толпясь у входа в класс, они только раз переглянулись. Правда, Гриша отвёл взгляд почти сразу?— Вене это не очень понравилось.?Взгляд отводят либо влюбленные девочки, либо те, кому есть, что скрывать. Неужели всё сразу???— Веня терялся в догадках, пока неожиданно не обнаружил, что уделяет этому слишком много внимания и времени. Отдав предпочтение книжке из кармана, подросток увлеченно перечитывал беспокоящие его стихи.?Никто да не обольщает вас пустыми словами, ибо за это приходит гнев Божий на сынов противления; итак, не будьте сообщниками их. Вы были некогда тьма, а теперь?— свет в Господе: поступайте, как чада света, потому что плод Духа состоит во всякой благости, праведности и истине. Послание к Ефесянам, глава пятая, стих шестой?.Мысли вновь разбежались кто куда, но большинство все же кружили над Григорием Зайцевым, крикливо и требовательно указывая на проблему. Облепило пугающее желание поговорить с Гришей еще раз, напомнить о раскаянии и увидеть его заплаканные в молитве глаза еще раз?— иначе всё зря. А иначе Веня и не может, да и смириться с этим тоже. Не он даровал ему жизнь, не он его помиловал, и не ему строить догадки о его покаянии, и Веня повторял это себе вплоть до урока биологии.—?Опять лжёте, Елена Львовна,?— объявил Южин, не отвлекаясь от чтения.—?Надо же,?— женщина сложила руки на груди,?— и о чём на этот раз?—?Всё о том же. Вы так усердно пытаетесь внушить нам, что сношаться со всеми подряд?— это нормально, причем неплохо, если каждый раз это будут разные люди.—?Ты интерпретируешь мои слова по своему, Южин,?— отозвалась Краснова,?— я не имела ввиду, что каждый раз это должны быть разные..—?Вы пропагандируете прелюбодеяние и предательство, Елена Львовна,?— Веня резко оборвал её, поднявшись с места,?— а Господь говорит: ?Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа?.—?И причем тут любовь к жене, когда я говорю о важности предохранения.. —?безуспешная попытка перебить Веню вновь была прервана.—?Притом. Человек должен беречь себя от греха прелюбодеяния и любить только свою жену, которую..—?А тебя это каким боком касается? —?вдруг хохотнула Ткачёва,?— Тебе то жена не нужна, и Зайцев сгодился.Класс на полсекунды завис в немом непонимании, остальные полсекунды каждый потратил на быстрый взгляд на последнюю парту, под которую Гриша почти сполз. Мгновение спустя, кабинет биологии наполнился безобразным, диким хохотом; кто-то смеялся за компанию, кто-то от дикости сказанного, а кто-то наслушался рассказов Ткачёвы, отчего их смех был самым громким.—?Что ты сказала?.. —?Веня дрожал от гнева и неожиданно возникшей боли в груди, и ведомый собственным бешенством, двинулся к парте одноклассницы.—?Ткачёва! —?Краснова заметила это движение и добралась до нее быстрее, буквально оттолкнула к доске и встала напротив дрожащего Вени.—?Как ты вообще посмела открыть свой.. —?бормотал Веня.—?Так! Южин, быстро вернись на место.Гриша тихо сгорал от стыда под партой, благо лица Вени он не видел, только слушал, но и этой интонации хватило на оценку его настроения.?Я же молился о другом?,?— с досадой размышлял Зайцев.—?А что такого? Ты подойди и попробуй мне ?доказать?,?— девушка вырвалась из хватки защищавшей ее учительницы биологии, раззадоривая класс пуще прежнего,?— Может Гриша что-нибудь мне возразит?—?Ты это серьёзно? —?удивлённо хохотнул один из одноклассников.—?Очередная ложь,?— Веня вдруг посмотрел на последнюю парту,?— очередная змея.—?Змея? Уж извини, но..—?Ткачёва! —?Краснова ударила по столу, в классе воцарилась тишина,?— Выйди из класса! Южин, немедленно сядь на место.Ткачёва шумно хлопнула дверью, а Веня остался стоять на месте. Всё произошло пугающе быстро, никто не успел даже возразить.—?Гриша, Бога ради, вылези из-под парты,?— Краснова устало плюхнулась на стул, измученно потирая лицо руками. Услышав шум на задней парте, она подняла голову. Гриша смущенно поднял руку из-под парты.—?Извините, Елена Львовна, но можно мне выйти?—?Прямо сейчас? —?она вновь схватилась за опустевшую, но по неизвестным причинам потяжелевшую голову,?— Хорошо.Класс шептался и хихикал, сидевшие близь Вени оборачивались, дёргали его глупыми, провокационными вопросами, а Веня продолжал отстранённо пялиться в книгу, бессмысленно следить за разбегающимися буквами и злиться. До того Веня завёлся разгоняя беспокойные мысли, что и о Краснове позабыл, о биологии и даже насмешках; только злился до одури, до колющей боли в груди, что аж дышал с трудом, и никуда не мог от этой злобы сбежать. Ему всё не давало покоя отсутствие Гриши, а точнее его безответственный, трусливый побег. Нужно было пойти за ним следом, догнать и вытрясти каждое оправдание, выжать его до последней слезы.Веня снова задрожал.Хотелось сделать это сейчас, немедленно, и каждая секунда этих несбыточных желаний ломала в нём что-то человеческое, жадно отрывало по куску. Гриша должен был ответить за это сам, отогнать от него всякие сомнения, присвоить их себе и расплакаться. Но его здесь не было, и вместо того, чтобы внушать Вене хоть немного спокойствия своим виноватым видом, он пропадает чёрт знает где.Урок закончился за пятнадцать минут до его возвращения в класс.Ученики шумно покидали кабинет, нерасторопный Гриша, как всегда, собирался последним. Веня терпеливо ждал, хоть и изрядно устал считать секунды до конца урока, чтобы отвести его куда-нибудь подальше и вывернуть всю его притворную невинность наружу, все признаки его порочности, каждый знак его греха вытащить и осветить. Мысли бесконечными кругами плыли вокруг светлых волос на затылке: Веню смущала мысль о возмутительной, опасной неприкрытости этой зоны, будто нарочно обнаженной и подставленной под меч.?Или камень?,?— Веня отвёл взгляд.—?Гриша, задержись ненадолго,?— неожиданно попросила Краснова,?— Южин, а ты можешь идти.Признаться честно, Гриша чуть ли не выдохнул, даже глаза прикрыл от облегчения. Не слишком готовый к очередному эмоциональному урагану, Зайцев был немного благодарен Краснове за лишние несколько минут, хоть и осознавал, что ему это мало чем поможет, а может даже и навредит. Тем не менее, он хотел, но в то же время боялся назревшего разговора с Веней. Гриша знал, что на него сердятся. Он ведь всегда это понимал.Веня вышел из класса, но не дальше?— у самой двери он прислонился к стенке, скрипя зубами и суетясь.Учительский стол вдруг оказался завален бумагами, а Краснова бегала то к нему, то к доске; Гриша уселся за первую парту, оглянулся назад, подумав, что сидеть так близко к доске?— необычно. Впрочем, сидеть за первой партой ему никогда и не хотелось, учителя это, должно быть, каким-то образом поняли, и на протяжении нескольких лет, начиная с первого класса, сажали за последнюю. Ну, или Грише хотелось в это верить. Придумывать причины большинства поступков окружающих, зачастую несправедливых, и верить в них, улыбаться этим выдуманным намерениям?— Гриша умел лучше всего. Оправдывать других было легче, чем ненавидеть: его попытки затаить обиду на кого-то заканчивались долгими и мучительными размышлениями в духе: ?а имею ли я право??Краснова плотно закрыла дверь, вплоть до характерного щелчка, должно быть разговор назревал серьёзный. Гриша на секунду засомневался: удалось ли ему все-таки избежать один из этих трудных разговоров?—?Я не отниму у тебя много времени, Гриш,?— заверила Краснова, заметив его поглядывания на дверь,?— только хотела уточнить.—?А что?—?Ну, не знаю даже как к этому подойти более аккуратно и безопасно,?— Краснова нервно гнула пальцы, растирала безымянный, Гриша заметил,?— к тому же ты и сам видел, что происходит, когда я пытаюсь ввести детей в курс дела. Ничем хорошим для меня это не оборачивается.—?Вы про Веню? —?тихо спросил Гриша.—?Что? Нет, я не об этом религиозном маразме, а.. —?она вдруг осеклась, махнув рукой,?— ну, ладно, не важно. Я хотела поговорить с тобой об этом неожиданном высказывании Ткачёвы, только пойми, я здесь не для того, чтобы кидаться обвинениями, не бойся.Гриша предпочёл бы разговор с Веней, нежели отвечать на такие опасные вопросы. Зайцева не пугало мнение Елены Львовны, его пугало, дойдёт ли его ответ до Вени и будет ли он правильным. Он прижал рюкзак к груди, глубоко и серьёзно задумавшись, аж брови нахмурил. Краснова подавила улыбку.—?Это всё неправда. Насчёт Вени и.. и меня, он же говорил, что это большой грех.—?Да-да, мы все уже слышали: ?Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость?. Но я хотела поговорить не о нём, а о тебе.—?А что я? —?удивился Гриша.У Красновой все вопросы в голове смешались, ни один из них никак не удавалось сформулировать правильно, а точнее нейтрально, не навлекая на себя никаких проблем.—?Ну, кто тебе нравятся: девочки или мальчики? —?стиснув зубы, стыдясь этой глупой, детской формулировки, отозвалась Елена Львовна. Гриша ничуть не смутился, только опасливо покосился на дверь. Она проследила за его взглядом, перейдя на шепот:—?Или может.. кто-то конкретный?Гриша вдруг дёрнулся, трясся головой в приступе ярого отрицания, при этом плотно сжав губы, будто боясь обронить лишнее слово.—?Ладно, извини, это всё равно не важно,?— Краснова вернулась к столу,?— спокойно поговорить нам все же не удастся, видимо я только зря задержала тебя. Можешь идти, Гриш.И Гриша с радостью бы вылетел из класса, если бы не странная, интригующая манера речи, завлекающая возможными ответами на самые важные, но скрытые вопросы. Краснова и впрямь оставила его, а Гриша вдруг понял, что ему хочется поговорить об этом ещё, даже если немного. Сколько бы молитв он не повторил, сколько бы слёз не лил, а вопрос этот болезненно тянуло где-то внизу живота, но при мыслях о реальности, о настоящем Вене, отдавался диким страхом. Елена Львовна не вызывала у него этого ужаса, хоть и неумышленно, но все-таки была непосредственно связана. Гриша всё сопротивлялся этим чувствам, но возненавидеть её, вопреки убеждениям Вени, так и не смог, как и подавить странное, возникшее доверие.Еще раз покосившись на дверь, Зайцев подошел к столу на цыпочках, чем сильно удивил Краснову, и наклонившись, почти шептал:—?Давайте встретимся во вторник? Я не хочу здесь говорить.Руки учительницы суетливо забегали по столу, бесшумно чиркнули что-то на бумажке, вручили этот клочок подростку с не менее трясущимися руками, и быстро спрятались в карманах пиджака.—?До свидания, Елена Львовна,?— Гриша направился к злосчастной двери.—?До свидания.***Следующим уроком, так удачно для Вени, подвернулась физкультура. Освобожденные не только от плавания, но физического воспитания в принципе, они закрылись в зале второго этажа. Гриша опасался, что это может вызвать у Олега Ивановича подозрения, хотя Веню больше заботили насмешливые взгляды, которыми их провожали одноклассники. Не так сильно, как вжимающийся в стенку Гриша, однако.—?Не хочешь объяснить, почему ты ушёл?—?Ты о чём, Вень?—?Тогда, на биологии, когда эта змея раскрыла свою поганую пасть. Ты вышел, даже ничего не возразив, сбежал от какой-то нечестивицы.—?Вень, я просто знал, что если скажу что-то, только хуже сделаю,?— пролепетал Гриша, опустив голову и сосредотачивая взгляд на руках Вени,?— так всегда происходит, хоть я и стараюсь. Мне жаль, что из-за меня..—?Так ты понимаешь, что это всё твоя вина? —?перебил его Веня. Гриша вздрогнул, бодро кивнув головой.—?Всё это из-за той мерзости, что у тебя в сердце, это всё?— результат твоего греха. Все эти мерзкие обвинения, это из-за тебя и только, а ты еще и сбегаешь,?— правая рука Вени пропала и Гриша зажмурился, сжал зубы, чтобы случайно не прикусить язык, и не зря. Удар оказался не сильный, как случайная пощечина, но было больно, во всех смыслах.?Неужели опять? Я думал он только покричит?,?— размышлял Гриша, прячась в темноте от страха открыть глаза и увидеть насколько его ненавидят. Продлилось это не долго?— Веня всё же заставил его открыть глаза.—?Гриша, когда же ты начнешь проявлять благодарность своему Господу? Ведь он же спас тебя от погибели, спас, хоть ты и пидарас. Разве ты не просишь ?исцели меня, Господи, и исцелен буду; спаси меня, и спасен буду; ибо Ты хвала моя?? А господь.. —?Веня запнулся, отвлекшись на тихие всхлипывания,?— Господь говорит: ?скажите робким душею: будьте тверды, не бойтесь; вот Бог ваш, придет отмщение, воздаяние Божие; Он придет и спасет вас?. И я пытаюсь тебе помочь, Гриша, я хочу тебе помочь, иначе всё в пустую!Гриша почувствовал, что тяжесть на плечах пропала, несмело поднял взгляд на притихшего Веню. Тот как-то странно, пораженно смотрел на своего ученика, Гриша не всегда угадывал, что означали те или иные взгляды, но сейчас он отчетливо видел, как плещется страх, как болезненно стонет печаль.—?Прости, я знаю.. знаю, как виноват, мне не стоило уходить,?— он опустился на колени, сложил чуть влажные от слёз руки, решив, что ничто другое ему сейчас не поможет. Он просил своего учителя, но Веня не отвечал ему: он даже не смотрел.—?Я хочу спасти тебя, Гриша, спасти нас,?— отвернувшись бормотал Южин,?— Господь протянул тебе руку, так возьми её.У Гриши перед глазами опять всё поплыло; Веня вроде стоял дальше, а как только он сморгнул слезы, уже сидел напротив, тоже на коленях, опустив руки ему на плечи. Смотрел прямо в глаза, странная смесь злости и отчаянья отталкивала Гришу, но куда он мог отодвинуться, разве что сильнее вжаться в стену.—?Ты мой единственный, любимый ученик,?— проговорил Веня, привлекая внимание Гриши,?— я пытаюсь спасти твою душу, и для этого ты должен делать, как я говорю. Ведь ты мне веришь?Мелькнула та самая предательская искра, внушающая, дарящая надежду и жестоко, беспощадно терзающая сердце. Гриша всегда следовал ей, что бы учитель ни говорил, если эти слова освещала такая вот искра, ничто уже не имело над ним большей власти.—?О чём вы с ней говорили? —?спросил Веня, внимательно следя.Гриша ответил без промедления; если его заподозрят во лжи, все его старания, прошлые и будущие, напрасны.—?Ни о чём таком. Так, про насмешки, чтобы я не слушал никого, не обижался там, ну и всё.—?Она наверняка пыталась убедить тебя, что быть пидарасом?— нормально, что тут нечего стыдиться и всё такое, да?—?Нет, правда, ничего такого. Я ей сразу сказал, что это всё неправда.Гриша видел недоверчивый, сомневающийся взгляд учителя, и осмелился осторожно стряхнуть с плеч чужие руки, хоть эта тяжесть и была ему приятна. Однако нужно было бежать от его ищущего взгляда, бежать прихватив с собой первую, с того дня, ложь.Как только Веня отвлекся на чтение, Гриша вернулся в привычную позу: сложил руки, прикрыл глаза и принялся всерьёз думать над встречей во вторник. Сделать это после школы почти невозможно?— после уроков они идут к Вене домой, если он откажется, Веня точно что-то заподозрит, а Гриша боялся, ужасно боялся, что в этот раз учитель никого не пожалеет и о своих планах рассказывать не станет. Гриша отчего-то считал себя виноватым за идею с мопедом, которую он всего лишь озвучил, но внутри тянуло так, будто уже убил.***Хлопнула входная дверь, в коридоре появилась Инга, вытирающая руки о полотенце. Выглядела она отчего-то ужасно довольной.—?Привет, Гриша, проходи, не стой, я вот как знала, что ты всё-таки придешь,?— суетилась женщина.—?Здравствуйте,?— Гриша скромно улыбнулся, удивлённо поглядывая на Веню.—?Я уже привыкла, что ты каждый день, после школы, сразу к нам.—?Ой, Вы извините, что я Вас так нагружаю, но я правда прихожу только помолиться,?— застыдился Гриша,?— так что Вам необязательно на меня готовить, я же не в гости прихожу, а по делу.—?Гриша,?— строго сказал Веня,?— раздевайся быстрей и иди в ванную. Раз уж по делу пришел, то не отвлекайся.Южин мельком глянул на мать, ожидая замечание, осуждающий вздох или просто недовольную гримасу. Инга бережно сложила полотенце, улыбнулась мальчикам, причем так широко, будто от одного взгляда на детей, причина её бесконтрольной радости раздувалась всё больше.—?После ванной сразу за стол,?— возвращаясь на кухню, пропела женщина.Грише нравилось видеть её в таком настроении, особенно если у Вени с настроением дела обстояли намного хуже. Подросток видел в ней единственный лучик света, бессовестно проникший в потёмки комнаты, лучик, который Веня не смог заколотить досками. Грише нравилось видеть их вместе, почему то даже обмен бытовыми фразами в их семье приносил ему странную радость, неоправданный детский восторг. Хотелось запечатлеть этот момент и подписать его как ?долгожданное примирение враждующих сторон?. Видеть их ?не? спорящими, хоть в чём-то согласными друг с другом, успокаивало его тревожное сердце, как бы уверяя: ?он может быть таким и с тобой?.—?Гриша! —?неожиданно до него донесся недовольный голос Вени. Повертев головой, он обнаружил себя в ванной, с открытым краном и мылом в руках.—?Мальчики, вы скоро?—?Уже идём,?— Веня качнул головой, призывая чересчур мечтательного ученика поторопиться.—?Сегодня у нас курица,?— довольно объявила хозяйка, опустив на стол большую тарелку с не менее внушительных размеров фаршированной курицей. Веня хмуро наблюдал за бегающей на кухню матерью; Инга накладывала салаты и подливала в блюдца соус. Еда, как и недовольство Вени, будто росла с каждой минутой, Гриша предвещал, что вот сейчас всё закончится: Веня вступит с матерью в спор, раздраженно встанет из-за стола и всё вернется назад.—?К чему было настолько изощряться? —?проворчал Южин.—?Бубни сколько хочешь,?— равнодушно ответила Инга, с лица её не сползала улыбка,?— просто хотела наготовить для вас, устроить небольшой праздник. А у меня сегодня вечером дела, так что оставляю дом на вас, Гриша даже может остаться на ночь.—?Мама, я же сказал тебе не вмешиваться.Гриша быстро, почти испуганно, посмотрел на Веню и тут же отвернулся. Попытка разобраться и понять, о чем он думает на этот счёт, не сильно ему помогла, однако его это немного успокоило.?Не знаю против ли он, но Веня вроде ничего не сказал?,?— размышлял Гриша. Прочитать его мысли у него не вышло, зато он знал, как спровоцировать его на проявление эмоций.—?Давайте помолимся? —?звонким, будто они и впрямь за праздничным столом, голосом предложил Гриша.Веня обратил на него хмурый, сердитый взгляд,?— Гриша даже занервничал,?— но в следующую секунду перевёл его на мать, и будто растаял от необъяснимого тепла и всеобщей радости, наполнявших комнату. Растаял его суровый взгляд, но под ним не пряталась нежность, как предполагал Гриша, а усталая, тяжелая печаль.В заколоченных окнах Вениной комнаты пробился второй, такой же страдающий, как и он сам, лучик.Гриша сложил руки и довольно прикрыл глаза.—?Боже, Отче милосердный, благодарим Тебя за дары Твои, которые получаем от щедрот Твоих. Молим Тебя: не оставь милостью Твоею тех, кто не имеет пропитания. Да будет на все воля Твоя. Аминь.—?Аминь.