Глава 47 Кисть Гундэ 27 - Даже не смотря на то, что Чу Шуджи почти не разговаривал, его действия оставили неизгладимое впечатление. (1/1)

Даже несмотря на то, что Чу Шуджи почти не разговаривал с Го Чанчэном, в те редкие моменты, когда это все же происходило, его действия оказывали неизгладимое впечатление на юное сердечко Го Чанчэна.Го Чанчэн, конечно, признает, что их шеф очень силен, однако в повседневности Чжао Юньлань обычно был очень дружелюбен, обожал пошутить, и это делало его больше похожим на отца или старшего брата, и пусть его возможности довольно велики, в них нет налета таинственности.Однако Чу Шуджи другой, старший брат Чу - ?выдающийся человек?, которым можно восхищаться только на расстоянии.Стражи. Глава 47, изображение №1Го Чанчэн, следуя онлайн руководству ?Пособие по поведению на рабочем месте для новичков?, захватив небольшую записную книжку, пристроился позади Чу Шуджи, не осмеливаясь произнести ни звука и собираясь досконально записать все происходящее.Едва войдя в больницу, они заметили молодого полицейского и, показав удостоверения, вместе прошли внутрь.Сяован - встретивший их полицейский - на ходу заговорил:- Наш шеф тоже внутри, он разговаривал с шефом Чжао по телефону, случай довольно серьезный, семья пострадавшего позвонила в полицию и заявила, что кто-то злонамеренно продает отравленную пищу, поступивший пациент лежит тут, но в больнице пока не могут выявить яд.- Отравленная пища? Что именно? - спросил Чу Шуджи.- Фрукты, - ответил Сяован. - Судя по заявлению, пострадавший вчера работал допоздна и не успел пообедать, члены семьи говорят, что он купил на улице апельсин и как только доел - потерял сознание, поэтому его сразу же доставили в больницу. Об отравлениях воды и пищи я слышал, но чтобы травили фрукты - с таким я сталкиваюсь впервые.Все еще разговаривая, он толкнул дверь одной из палат, откуда внезапно вырвался душераздирающий вопль. Испуганно вздрогнувший Го Чанчэн тут же спрятался за Чу Шуджи и, встав на цыпочки, осторожно выглянул из-за его плеча.Он увидел лежавшего на кровати человека средних лет, который извивался и пытался освободиться из рук удерживавших его докторов и медсестер, возле кровати сидела плачущая женщина, скорее всего кто-то из семьи.Вцепившись в руку одного из докторов и почти сдирая кожу при этом, мужчина истошно завыл:- Ноги, мои ноги сломаны…. Ноги! Аааа!Он рыдал и завывал не переставая, вены на его шее вздулись от натуги.- Помогите! Помогите мне… мои ноги сломаны… больно, помогите, как же больно!- Ноги? - чуть повернув голову к Сяовану, спросил Чу Шуджи. - Ты разве не говорил, что он съел отравленную еду? Что случилось с его ногами?- В порядке, - ответил тот. - Ни царапины, ему сделали рентген и все проверили, но ничего не обнаружили - вот в этом-то и загадка.Подойдя ближе к кровати, Чу Шуджи, похлопав одну из медсестричек по плечу, жестом показал ей отойти, затем, нагнувшись, приподнял веки мужчины и некоторое время пристально всматривался в его зрачки, затем проверил за ушами и, что-то пробормотав, хватательным движением сжал руку в кулак и с силой вдавил его в промежуток между грудью и животом мужчины.Который тут же затих.Пригнувшись еще ниже, Чу Шуджи спросил:- Все еще болит?Облегченно выдохнув, мужчина с благодарностью посмотрел на него и помотал головой.Стоявшие вокруг доктора и медсестры уставились на них словно на членов секты.И тут совершенно бессердечно Чу Шуджи убрал руку и, абсолютно не обращая внимания на вновь возобновившиеся позади него вопли, повернулся к Го Чанчэну:- Мы закончили, поехали обратно, надо написать отчет.Го Чанчэн: - …И все?! Это… что тут вообще произошло?Завершив факультативное вечернее занятие, Шэнь Вэй подождал, когда последний ученик покинет аудиторию, затем собрал вещи и направился в свой ?человеческий? дом. По пути он то и дело проверял свой телефон… словно прослеживая время.У его мобильного было всего три функции - звонки, сообщения и проверка времени. Были еще и установленные по умолчанию игры, однако он никогда не открывал их.Шэнь Вэйю не нравилась эта штука, он находил письма более удобным средством общения, в случае спешки можно было набросать короткую записку, если же срочность позволяла, можно было потратить на написание гораздо больше времени. Не то что звонки, разговаривая по телефону, он всегда помнил, что за потраченное время взимается плата, словно кто-то постоянно наблюдает, и это было совершенно некомфортное чувство.Более того, даже момент вскрытия послания таил в себе радость и надежду, особенно если написавший его человек особо важен и один только почерк способен пробудить скрытые глубоко внутри желания, к тому же письма можно было хранить долгое время.К сожалению, Чжао Юньлань никогда не писал писем, даже получая посылку, он едва утруждал себя нормальной подписью, ограничиваясь небрежным и едва удобочитаемым ?Чжао?. ?Рассекателю душ? он передавал устные послания через почтовых марионеток, ?Шэнь Вэя? же бомбардировал бесконечными СМС сообщениями.Бесстрастный текст мобильных сообщений выглядел неотличимо от уведомлений мобильного оператора о состоянии баланса, и хотя Шэнь Вэй никогда не удалял их, он чувствовал, что все никак не может привыкнуть… однако сейчас ему не к чему было привыкать - с момента возвращения с гор Чжао Юньлань перестал докучать ему.И это хорошо, думал Шэнь Вэй, жизнь смертного длится не более нескольких десятков лет, для него же этот срок пролетает быстрее щелчка пальцев, люди умирают, словно гаснущие лампы, и нынешняя жизнь ничем не отличается, скоро Чжао Юньлань неизменно позабудет о нем, как и всегда.Повернувшись, Шэнь Вэй толкнул дверь в спальню, которая обычно всегда оставалась закрытой, и едва дверь распахнулась, в комнате автоматически зажегся свет.В комнате не было ни кровати, ни стола, ни стульев, одни развешанные на стенах картины, рамы некоторых отчетливо указывали на прошедшие года. На всех было изображение мужчины: анфас, профиль, очертания со спины; судя по одеждам, они были расположены в соответствии с эпохами, династии сменяли династии, однако мужчина всегда оставался одним и тем же, и даже почти незаметные морщинки между бровями, указывающие на настроение, не менялись от поколения к поколению.Позднее древние картины сменились большими и маленькими фотографиями: поначалу подростка, затем более взрослого мужчины… На некоторых он смеялся, на некоторых хмурил брови, на одних разговаривал с кем-то, была даже фотография с запрыгнувшим на его голову котом, на что мужчина, вжав голову в плечи в попытке укрыться, громко бранился в ответ.На всех был Чжао Юньлань, всегда лишь он один.По мнению Шэнь Вэя, некоторые вещи и события знал и помнил только он, и когда придет время, он исчезнет, также один, и лучше будет, если никто не заметит этого - в конце концов, его вообще не должно было существовать.Однако до этого, единственное, что Шэнь Вэй мог себе позволить - еще немного тайком понаблюдать за этим человеком, никоим образом не выдавая себя.Он тихонько проникал в дом Чжао Юньланя поздно ночью, однако тот отличался высокой бдительностью, и Шэнь Вэй не осмеливался задерживаться слишком уж надолго. К счастью, в последнее время Чжао Юньлань почти все время пропадал на бесконечных ужинах и по большей части возвращался домой довольно пьяным, и это позволяло приблизиться к нему чуть ближе.Бесшумно появиться и также бесшумно уйти…Шэнь Вэй с тоскливой нежностью оглядел висевшие на стенах картины и фотографии, затем, повернувшись, исчез в окружившем его черном тумане.Он с невероятной скоростью пронесся по дороге на тот свет и оказался лицом к лицу со стоявшим в начале моста между миром живых и миром мертвых Судьей, встречавшим его вместе с Белым и Черным духами (п.п. - духи, забирающие души смертных в царство мертвых), а также Бычьей головой и Лошадиной мордой (п.п. - два служителя в потустороннем мире, одним с головой быка, второй - с лошадиной мордой).Судья, слегка полноватый мужчина средних лет с благожелательным выражением лица и ничуть не внушающим ужас видом, увидев Шэнь Вэя, с подобострастным уважением поприветствовал его, широко улыбаясь:- Ваша Светлость, Верховый Десятый Владыка Яма ждет Вас.Стражи. Глава 47, изображение №2Прекрасные черты лица Шэнь Вэя, стоявшего на краю моста в окружении раздававшихся вокруг стенаний и воплей, казались особо холодными. Он, не поднимая век, едва заметно кивнул находившимся перед ним призракам и учтиво ответил:- Благодарю за услугу.Вглядевшись в выражение его лица и прислушавшись к словам, Судья с особой осторожностью проговорил:- В прошлый раз мы переслали Главе отдела Книгу Жизни и Смерти, мы действительно не продумали всего и едва не раскрыли истинную сущность Вашей Светлости, нам крайне неловко за это.В ответ Шэнь Вэй лишь бросил на него спокойный взгляд, и Судья ощутил капли холодного пота, стекающие по его телу.Именно поэтому старик тут же попытался оправдаться:- Однако все записи, касавшиеся владыки Куньлуня, были тщательно стерты, отвечающий за это полубог ручается, что ничего не может всплыть на поверхность, и никаких зацепок (п.п. В оригинале - нитей паутины, ведущих к жилью паука) также не осталось. К тому же Владыка сейчас в смертном обличии, и если Призрачнолицый будет держать язык за зубами, он ничего не узнает. В придачу ко всему, Глава отдела - прямодушный и открытый (п.п. - в оригинале чистый ветер и ясная луна), и такое порочное создание, как Призрачнолицый, попросту не осмелится ?пробудить? его.Шэнь Вэй едва заметно с легкой насмешкой улыбнулся и ничего не ответил - на самом деле ему нечего было сказать.Неестественно улыбнувшись, Судья поднял руку, вытирая пот широкими рукавами.Ему и самому открытая и наглая передача Чжао Юньланю Книги Живых и Мертвых в попытке раскопать правду казалась довольно неумным поступком, однако что он мог поделать?Не ему тут принадлежит решающее слово.Над ним целых десять Старших богов, кроме того, они приказали ему тайно разведать помыслы Рассекателя душ и какую позицию он занимает в этом вопросе. И пусть последний почти все время молчал, а облик его совмещал все пять конфуцианских добродетелей (п.п - умеренность, скромность, доброта, корректность и воздержанность), его помыслы были ясны, словно чистое зеркало.Глупцов не находилось, да и его старым костям совершенно не хотелось вызвать недовольство Рассекателя душ.К тому же, если Владыка пробудится, согласится ли он присоединиться к ним?В тот раз, когда его осудили и разжаловали, разве не было это от того, что он отошел от канонов и изменил истинному пути?