Глава 45. Конус Шанхэ 25: Чжао Юньлань озорно улыбнулся, однако на его сердце стало невыносимо тяжело. (1/1)

Почти договорив, Шэнь Вэй тут же пожалел об этом, он не был уверен, значат ли его слова что-нибудь для Чжао Юньланя, не понимал, на что так смутно надеялся, в эти короткие минуты он ощутил себя действительно подлым и смехотворным.Шэнь Вэй привык к замкнутости, этими словами он уже словно рассек свою грудь и вытащил собственное сердце наружу, напоказ… Однако он не желал слышать ответ Чжао Юньланя, он просто поддался слабости, он с самого начала не должен был произносить подобного.Всю жизнь он выносил приговоры и убивал, никогда еще он не был настолько нерешительным, кажется… просто потому, что ему не встречался еще такой особенный человек, единственный, кого он любил, на кого сердился, и кто настолько затрагивал струны его души.После непродолжительного молчания Шэнь Вэй, склонив голову, открыл дверь автомобиля:- Благодарю, пожалуй, я пойду.Чжао Юньланю казалось, что еще немного и его разорвет на части. Он полгода преследовал Шэнь Вэя, не гнушаясь никакими средствами, он вот-вот мог заполучить сердце этого человека, если бы он собрался описать все одним предложением, то это было бы ?совершенно бесстыжий, захотев звезды в небе и луну утащил?. Ему казалось, что даже самый ?натуральный? натурал ради него станет геем, однако он ни за что бы не осмелился вести себя так с Рассекателем Душ.Они знали друг друга уже много лет, нельзя было сказать, что они были близкими друзьями, их отношения были довольно неплохими, однако до настоящего сближения все же было далеко. Любое разумное существо обязательно будет с должным уважением относиться к столь значимой личности, коей был Рассекатель Душ.Его могущество заключалось не только в силе - мощь Рассекателя Душ происходила от самой природы, и большего даже говорить не стоило - но и в нем самом.Само собой, во мраке могут рождаться и существовать лишь чудовища, и это вполне обоснованно, ведь так легко погрузиться на дно, когда ничего не осталось, тем более что порождения тьмы по своему происхождению по большей части были довольно свирепыми и безжалостными.С самого основания мира Рассекатель душ был и оставался единственным, кому, рожденному из грязи, была дарована божественная сущность и, несомненно, это не могло произойти, не обладай он твердым, словно кремень, сердцем. Чжао Юньлань не сомневался, такой, как Рассекатель душ… Шэнь Вэй, даже если он однажды вдребезги расшибется, падет в грязь - все равно останется уважаем, и никто не осмелится отнестись к нему с пренебрежением.Когда Шэнь Вэй, повесив голову, открыл дверцу чтобы выйти, его красивое лицо показалось Чжао Юньланю несказанно печальным, и даже не осознавая своих действий, он вдруг вытянул руку и схватился за дверную ручку:- Я ведь еще не бывал в обители Рассекателя Душ, Вы не пригласите меня войти?На мгновение глаза Шэнь Вэя ярко блеснули, однако он лишь вежливо кивнул:- Пожалуйста.Закрыв автомобиль, Чжао Юньлань в довольно непонятном для себя настроении отправился вслед за Шэнь Вэем наверх в его квартиру, которая оказалась невероятно аккуратной и чистой, особенно если сравнивать с жуткой собачьей конурой самого Чжао Юньланя. Телевизор и телефон накрыты пылезащитными чехлами, абсолютно чистое мусорное ведро, безукоризненная стопка документов на столе… Дверь в спальню оказалась закрытой на замок, так что невозможно было заглянуть внутрь.Просто, по необъяснимым причинам жилье казалось совершенно лишенным человеческого присутствия.- Присаживайтесь, - предложил Шэнь Вэй.Взглянув на безупречно ровный - без единой складочки - диван, Чжао Юньлань постеснялся просто плюхнуться, поэтому его движения выглядели сверхкультурно.Налив в чайник для кипячения холодной воды из кулера, Шэнь Вэй тем не менее не стал кипятить его, а просто сжал в руках, и через некоторое время жидкость внутри закипела. Он молча вынул чашки и заварочный чайник, заварил чай и, налив в одну из чашек, придвинул к Чжао Юньланю:- Обычно я просто отдыхаю тут, редко оставаясь надолго, поэтому в доме нет свежего чая, надеюсь, Вы довольствуетесь этим.Конечно, Чжао Юньлань довольствовался, не то чтобы он вообще мог отличить свежий чай от старого чая… Взяв чашку в руки, он ощутил исходящий от нее жар и внезапно спросил:- Ваша Светлость, почему Вы ничего не сказали мне?Шэнь Вэй, ненадолго замолчав, ответил:- Об этом было слишком неловко говорить.Чжао Юньлань едва не рассмеялся:- Да, себя от неловкости Вы спасли, зато вдоволь насмотрелись на меня, не так ли? Все те раздражающие вещи, что я проделывал, Вам было смешно наблюдать? Я, конечно, придурок, тут даже говорить нечего, но Вы были довольно жестоки ко мне, Ваша Светлость.Шэнь Вэй, не став ничего отрицать, лишь мягко улыбнулся в ответ и сменил тему разговора:- Призрачнолицый, с которым мы столкнулись недавно, если Вы вновь встретитесь, прошу, будьте осторожны.Опустив голову, Чжао Юньлань подул на плавающие по поверхности чаинки:- Он охотится за четырьмя Святынями?- Да, - ответил Шэнь Вэй.- Что произойдет, если четыре Святыни окажутся рядом? - поинтересовался Чжао Юньлань.- Четыре Святыни возникли у ног Паньгу, значительно раньше разделения неба (ян) и земли (инь). В первозданном хаосе существовали духи, но не было душ, была жизнь, но отсутствовала смерть, люди были богами, боги были подобны насекомым. Четыре Святыни содержат в себе энергию первозданного хаоса, если они будут собраны вместе и использованы, боюсь, весь мир перевернется с ног на голову, моя обязанность состоит в том, чтобы не дать им попасть в такие руки.Слушая его, Чжао Юньлань хранил молчание, и это тревожило Шэнь Вэя. Он не боялся, что тот спросит, наоборот, он боялся, что тот НЕ спросит. Этот человек соблюдал такт, никогда не говорил того, что не нужно говорить и никогда не спрашивал того же, однако обладал довольно пытливым умом. И Шэнь Вэй особо опасался, что просто не имеет ни малейшего понятия, до чего именно этот ум может додуматься.Спустя некоторое время Чжао Юньлань медленно произнес:- Призрачнолицый был в маске, и в тот день мне показалось, что Вы опасаетесь его облика. Не потому ли, что он может быть мне знаком?Он уже тогда догадался, и удар хлыста в сторону маски был направленным!Шэнь Вэй побледнел.Конечно, для него и Призрачнолицего внешность не имела особого значения, они оба перемещались между инь и ян, и телесная оболочка была всего лишь сосудом и ничего более, вот только он ни в коем случае не хотел, чтобы Чжао Юньлань разобрался во всех этих хитросплетениях. Однако Шэнь Вэй, как человек высших моральных качеств, просто не мог солгать. Открыв рот, он не смог ничего произнести и попросту застыл, не зная, что и ответить.Кто бы мог предположить, что Чжао Юньлань тут же оставит все мысли об ответе:- Хорошо, Вам не стоит ничего говорить, я и так знаю кто это и не буду больше допрашивать, поэтому… поэтому, перестаньте хмуриться.Последние слова он бессознательно произнес более мягко, словно по привычке показывая свою заботливую сущность, и Шэнь Вэй почувствовал, как они нежно царапнули его сердце, горло совершенно пересохло, и ни один звук не мог вырваться из него.Почувствовав, что он пересек некую черту, Чжао Юньлань, ощутив неловкость, одним залпом допил чай и поднялся с места:- Мы довольно долго провели вне дома, разбирая дела, Вам следует отдохнуть, не буду больше докучать.Закончив говорить, он повернулся и направился к двери и почти переступил порог, когда Шэнь Вэй вдруг окликнул его:- В тот день в состоянии опьянения, исключая то, что моя душа покинула тело, я не сотворил ничего оскорбительного?Чжао Юньлань застыл на месте.Казалось, Шэнь Вэй волновался.Слегка повернув голову, Чжао Юньлань улыбнулся - и не обычной холодной и презрительной улыбкой, нет, сейчас она была мягкой и успокаивающей - и полушутливым тоном произнес:- Конечно же, сотворили, Ваша Светлость, Вы бросились ко мне в объятья, и я до сих пор, вспоминая об этом, смущаюсь от неожиданной чести!Шэнь Вэй не мог сказать, говорит ли он правду, однако расслышав в его голосе шутливые и немного распущенные нотки, он лишь поднял на него беспомощный взгляд:- Остальные боятся и скрываются от меня, и только Вы ведете себя столь смело.Чжао Юньлань озорно улыбнулся, однако на его сердце стало невыносимо тяжело.Попрощавшись с Шэнь Вэем, он спустился вниз, подошел к машине и, не сдержавшись, поднял глаза вверх: в окнах квартиры Шэнь Вэя все еще горел свет, он жил не так уж и высоко, и Чжао Юньлань, обладавший к тому же прекрасным зрением, без труда мог рассмотреть темный силуэт возле одного из окон, молчаливо наблюдавший за его уходом.Казалось, он безмолвно провожает его, оставаясь позади.Легенды гласят, что он был рожден в самых глубинах жестокого места, без души, существовал с момента зарождения загробного мира, лезвие его клинка подобно льду… Однако когда Чжао Юньлань вспоминал, как тот приходил из тьмы и вновь возвращался в нее, одинокий, окруженный лишь бесчисленными душами умерших и сопровождавший их по студеной дороге на тот свет, он просто не мог не ощутить жалости и сострадания к этой одинокой душе.Он не понимал, что за дело могло случиться между его прошлыми перерождениями и Рассекателем Душ, к тому же противоположная сторона явно дала понять, что не хочет, чтобы он это знал.Чжао Юньлань не собирался выяснять все подробности у Шэнь Вэя. Во-первых, те сдерживаемые эмоции, что он разглядел в глазах Шэнь Вэя в гостинице, пугали и заставляли трепетать, отчего он просто не решался прикоснуться к ним, во-вторых… он не хотел обнажать скрытые раны другого человека и без всякого повода задевать его достоинство.Пусть он до сих пор морочил голову и пытался снискать расположение Шэнь Вэя, трудно сказать, до какой степени всерьез и в какой - притворяясь, сколько в этом было любви и сколько - вожделения, однако действовать настолько безжалостно Чжао Юньлань просто не мог.Опираясь на автомобиль, он выкурил сигарету, затушил, выбросил ее в мусорный бак, сел в машину и медленно уехал.Когда Чжао Юньлань добрался до дома, Дацин, уже долгое время сидевший перед холодильником, открыл рот и первым делом выпалил:- Где мой кошачий корм? Я некоторое время не осчастливливал тебя высочайшим посещением, и ты взял да и выкинул мой корм, величайшее преступление, какое величайшее преступление!Не поддаваясь на его провокации, Чжао Юньлань, молча сменив уличную обувь на тапочки, налил в блюдце молока, нарезал туда же несколько сосисок и поставил греться в микроволновую печь - его холодильник до сих пор был набит едой, принесенной Шэнь Вэем.Пораженный Дацин несколько раз покружил вокруг его штанин, затем, приподнявшись, тщательно принюхался:- Что с тобой случилось? Чего такой безжизненный, как будто крысиного яда наелся?Вытянув ноги, Чжао Юньлань оперся спиной о диван, поднял черного кота на колени и, уставившись в его глаза, спросил:- Когда мне было десять, ты нашел меня и передал Декрет Усмирителя Душ.Черный кот в прострации кивнул, он не понимал, отчего это Чжао Юньлань вдруг решил предаться воспоминаниям.- В то время я был веселым и слегка умственно отсталым ребенком, полагал, что я мужская версия Сэйлор Мун, - горько усмехнувшись, Чжао Юньлань мягко погладил толстого кота по голове. - Дацин, скажи мне правду - кто я такой?Дацин остолбенело замер.- Ты говорил, что ты волшебный кот-слуга Декрета Усмирителя Душ, что в каждом поколении ты ищешь достойного Главу. Я всегда думал, что Декрет - это своего рода разумный старинный меч, и при наличии соответствующих критериев любой может стать Главой, однако… на самом деле испокон веков Усмирителем Душ был один единственный человек, не так ли?Вытаращив глаза, Дацин внимательно уставился на него в ответ, время от времени его маскировка давала сбой, и взгляд совершенно переставал походить на кошачий.- Куда делся истинный огонь с моего плеча? И за что я был осужден?От этих слов шерсть на теле Дацина встала дыбом:- Откуда ты узнал?- Я просто предположил и надул тебя, тупой кошак, тебя так же легко обмануть, как и его…, - достав из кармана сигарету, Чжао Юньлань слегка утомленно вновь привалился к дивану. - На самом деле огонь в бумагу не завернешь, и человек всегда узнает правду, чего ты так всполошился?Едва слышно мяукнув, Дацин нерешительно придвинулся ближе, затем, как настоящий домашний котик, несколько раз потерся мохнатой башкой о живот Чжао Юньланя.Этот дохлый толстяк в кои-то веки такой послушный, обхватив кота, Чжао Юньлань принялся медленно поглаживать его по спине.- Я не знаю, - тихо начал Дацин. - В то время я был еще котенком, не завершившим самосовершенствование, каждый день только и знал, что играться да проказничать, а ты… ты был таким же, что и сейчас, чрезмерной сволочью, беспредельщиком и не терпел беззаконие, но однажды ты вдруг надолго исчез, на… несколько десятков лет, и никто не знал, где ты. А когда вернулся, то истинного огня на твоем левом плече уже не было, ты взял меня на руки, потом лично пожарил мне рыбки и накормил, а после вытащил плеть, превратил ее в три талисмана и дал мне.Дацин прикрыл зеленые глаза, нежась в теплых объятьях.- Что я сказал тогда? - мягко спросил Чжао Юньлань.- Ты сказал, что совершил огромное преступление и, скорее всего, больше не вернешься. Я взял Декрет Усмирителя Душ, завершил самосовершенствование и искал тебя, искал 500 лет.Голос Дацина звучал так, что Чжао Юньланю показалось, будто этот бессовестный кот вот-вот заплачет. Он, не сдержавшись, вздохнул и только подумал сказать что-то, как толстый кот, вывернувшись из его объятий, хорошенько встряхнулся и, вытянувшись во весь рост на его ноге, командным голосом приказал:- Поэтому ты должен хорошенько обо мне заботиться! Микроволновка уже пять или шесть раз пропиликала, быстро давай, одна нога здесь, другая там, тащи мое молочко с сосисками!Чжао Юньлань: - …..В результате он просто поднял руку и скинул дохлого толстяка с себя.