Дредд. Лицо войны (1/1)

Название: Дредд. Лицо войныРазмер: драббл, 879 словРейтинг: NC-17Краткое содержание: Джозеф сделал шаг вперёд и снял шлем.Примечание/Предупреждения: ООС Милтона Шульца, AU, насилие, расчленёнка, ОМП и ОЖПВрач — это человек, близким которого запрещено болеть. Глядя на них, он безумно страдает, потому что мало чем может помочь. Джозеф хорошо помнил, как сидел, вцепившись в холодную ладонь своего брата Леонарда, не обращая внимания на текущие по щекам слёзы, и невидящим взглядом смотрел на зубцы электрокардиограммы, показывающие, что сердце Леонарда Маккоя каким-то невероятным чудом всё ещё бьётся. Оно замерло навсегда через несколько часов, и уже спустя сутки Джозеф Дредд, сменивший фамилию на первую попавшуюся, поступил на первый курс Академии Судей. *** Леонард пришёл к нему домой в тот вечер — к маленькому племяннику Виктору и дочурке Джоанне, которой часто приходилось оставаться с женой Джозефа, когда Леонард уходил на дежурство. Близнецы, врачи одного профиля, Джозеф и Леонард сменяли друг друга на одной и той же должности, вводя в замешательство пациентов, часто замечавших разные имена на бейджах. Вот и тогда Джозеф отправился в больницу вместо брата, а Леонард поехал к детям… В отчётах потом писали: ?Организованное нападение членов банды блока Н. закончилось смертью четырёх человек?. Но только Джозеф, просмотревший видеоплёнки с домашних камер, знал всё, что происходило в доме тогда, с точностью до минуты: как ворвавшиеся семь человек без масок — он потом нашёл и с особой жестокостью лично убил каждого по праву свидетеля и Судьи — сначала избили Леонарда так, что он ещё до приезда парамедиков уже стал безнадёжен, а потом принялись за детей и жену Джозефа. Видеозапись не давала звука, но в кошмарах Джозеф часто потом слышал крики жены, которую насиловали по очереди существа, потерявшие всякое право зваться людьми, и чувствовал запахи крови, спермы и пота, густо наполняющие комнату. Его Миранда была крепкой, сильной женщиной, но даже её красивого молодого тела не хватило, чтобы отвлечь внимание больных ублюдков от сжавшихся в уголке детей… Джозеф пересмотрел все эти плёнки и запомнил каждого урода в лицо, но кошмары после больше никогда не покидали его. Он нашёл всех, кто пришёл в тот день в его квартиру. Всех, кроме одного. *** Это должна была быть обыкновенная операция по зачистке тринадцатого сектора, где особенно активизировалась банда Серого Черепа, поэтому Джозеф рассчитывал на максимум пятичасовую операцию, после которой они с Милтом разошлись бы до следующего утра, но лицо одного из бандитов заставило его передумать. Джозеф не помнил, как быстро перестрелял всех, кроме него, и, не обращая внимания на изумлённого Милта, сказал: — Хулио Альварес, за избиение Леонарда Маккоя, приведшее к получению несовместимых с жизнью травм, изнасилование и последующее убийство Миранды Маккой и Джоанны Маккой, а также содействие в убийстве Виктора Маккоя вы приговариваетесь к смерти. Но, как Судья, только я решаю, каким способом ты, сука, умрёшь. Альварес непонимающе и с нарастающим ужасом смотрел на него, вжимаясь в стену, к которой его оттеснили Судьи. Джозеф сделал шаг вперёд и снял шлем. — Узнаёшь, мразь? — спросил он, прекрасно видя по реакции Альвареса, что да. — Эт-того не м-м-может б-б-быть! — заикаясь, воскликнул тот. — Мы же убили тебя! — Тогда считай, что я вернулся с того света, чтобы отомстить тебе, — ответил Джозеф, доставая нож. Альварес рухнул на колени и запричитал на своём языке что-то об изгнании разгневанного духа, но Джозефу было плевать. Он занёс было нож над ним, когда вдруг его руку перехватили. — Позволь мне, — коротко попросил Милт, кивая на Альвареса. Джозеф знал, почему: Милт до сих пор считал себя его должником за расправу с Баниром. Они понимали друг друга без слов после того случая — как будто судьбой им было предназначено стать напарниками и не иметь никого на свете, кто смог бы стать ближе одному, чем другой. Кровь, которая обагрила руки Джозефа, позволила Милту сполна насладиться местью, и сейчас Джозеф лишь кивнул, отдавая нож, а потом схватил Альвареса и уложил его спиной на пол. Милт схватил Альвареса за ноги и сел на них, чтобы не мешались, а потом вспорол его брюки и бельё. — Что вы, блядь, де… — начал Альварес и вдруг захлебнулся собственным визгом, извиваясь в крепкой хватке Судей, когда нож легко рассёк нежную кожу его мошонки, оставляя её в ладони Милта. Вид собственных яиц, отделённых от тела и зажатых в чужой руке, привёл Альвареса в панический ужас. — Дай-ка мне их сюда, — попросил Джозеф, перехватывая Альвареса так, чтобы можно было удерживать его без рук, и, когда Милт выполнил его просьбу, нажал на челюсти Альвареса, открывая его рот: — Жри, мразь. Альварес плакал; крупные слёзы стекали на холодный бетонный пол. Милт и Джозеф равнодушно смотрели на это. — Я читал про этот случай в Академии, — сказал Милт, обхватывая ладонью член Альвареса, и одним ударом ножа отсёк его, — жаль только, что этих ублюдков нельзя наказывать по всей строгости. Приходится обходиться полулегальными методами. Из артерий оставшегося обрубка толчками начала выходить кровь. Альварес кричал, как безумный, но никто не спешил ему на помощь. Они отпустили его, оставив беспомощно извиваться на земле, подыхая в луже собственной крови, и Милт наконец сказал, просто констатируя факт: — Он был твоим близнецом. — И умер от полученных травм на следующий день, — устало ответил Джозеф, — дети и Миранда даже до приезда парамедиков не дожили, а Лен карабкался изо всех сил… Но после того, что с ним сделали… Голос Джозефа сорвался, глазам стало немилосердно горячо, и Милт шагнул ему навстречу, крепко обнимая и позволяя спрятать предательские слёзы. — Никаких человеческих сил не хватило бы, знаю. — Милт гладил его по спине, и это не было жалостью. Скорее уж сочувствием того, кто действительно способен понять. Они стояли так, обнявшись, пока Альварес не затих окончательно. — Хочешь напиться? — спросил вдруг Милт, немного отстраняясь, чтобы посмотреть Джозефу в глаза, и тот ответил: — Чертовски хочу. Теперь наконец было можно.