Неожиданная встреча (1/1)
До ресторана они не добрались: едва оказавшись в городе, Михелина, как голодная собака, прямо пошла на запах съестного, приведший ее к дверям крошечной и грязной греческой таверны, где подавали жареных бычков, макрель, помидоры, картошку, хлеб и дешевое молдаванское вино ?фетяску?. Валет, который сам был голоден не меньше, не стал спорить, и, к великой радости хозяина, они наперегонки умяли почти все, что готовилось на огне. Ела Михелина жадно, руками и ножом, лишь изредка спохватываясь о том, что надо бы потише чавкать, и тут же забывая об этом. Валет изредка взглядывал на нее через стол своими светлыми глазами, ел не торопясь, иногда перекидываясь греческими фразами с пузатым хозяином, хлопочущим у жаровни с коптившейся рыбой.—?Ты грек? —?невнятно (рот был забит) спросила Михелина.—?Я?— всего понемножку,?— отшутился Валет. —?Да ты не спеши так, не отыму небось. Натрескаешься?— пойдем тебе платье купим.—?Зачем? У меня в гостинице есть…—?Вот такие же? —?ухмыльнулся Валет, глядя на простое черное саржевое платье, все в разводах от морской соли: Михелина натянула его прямо на непросохшую рубашку.—?Не нравится? —?удивилась Михелина, считавшая свой наряд великолепным.—?Нравится. Только моя маруха пошикарней одеваться должна.Михелина подняла голову, в упор посмотрела на Валета. Подумала и улыбнулась.—?Хорошо. Как хочешь. Только я их носить не умею.—?Сумеешь,?— уверенно произнес Валет. —?Коли взаправду графиня?— так кровь скажется. А в гостиницу лучше и вовсе не возвертайся, чего там тебе делать-то?В гостинице у Михелины оставались вещи и пять рублей денег, но она решила забрать их позже и не спорить сейчас с Валетом, который, как ей подумалось, к возражениям не привык. К тому же, когда Михелина ела, она не могла заниматься чем-то другим.Прямо у таверны Валет взял извозчика и приказал отвезти их в ?чистую? часть города. Михелина увлеченно смотрела из пролетки на проплывавшие вдоль тротуаров белые и розовые домики за ажурными оградами, а ее спутник не менее увлеченно болтал с молодым ?коняшником? о каких-то общих знакомых?— Мойше со Слободки и Феньке Безногой с Мозгляковской. Но на Арнаутской, перед огромной зеркальной витриной с изысканной надписью ?Салон моды мадам Вотье?, он сразу же велел:—?Стой, Семка, нам сюда.—?Обождать?—?А обожди на всякий случай. Миха, руку давай, вылазь.Михелина, уже примерившаяся было выпрыгнуть из пролетки без всякой помощи, спохватилась в последний момент и чинно протянула руку стоящему на тротуаре Валету. Они встретились глазами и одновременно рассмеялись. Расхохотался, глядя на них, и черномазый Семка на облучке:—?Валет, цигарку выплюнь, некозырно!—?Да иди ты, халамидник… Докуришь?—?А давай…В большом магазине оказалось прохладно и пусто. Михелина, никогда раньше в таких местах не бывавшая и все свои платья купившая на толкучем рынке, даже растерялась и уже хотела шагнуть назад к высоченным стеклянным дверям, но Валет удержал ее за локоть и обратился к одной из модисток, расправляющей складки роскошного фиолетового атласа на манекене:—?Эй, Маруська, мадам-то где?—?Они с посетительницей в заднее зало ушёдши, новую материю глядеть… —?отозвалась та. —?А тебе чего приспичило, босяк? Рыбой с папиросами тута воняешь на все заведение… Уй, просю пардону, вы с да-а-амой, Сергей Назарыч! Что изволите посмотреть, мадемуазель? Мы только что получили новые фасоны из Вены и Баден-Бадена, просто уму сущее помраченье!Михелина едва сдержала смех и, тут же почувствовав себя свободнее, непринужденно улыбнулась присевшей перед ней в книксене модистке.—?Маруська, ты мне из вот этой хайломызки должна благородную даму изделать,?— озабоченно сказал Валет. —?Так, чтобы ее спокойно к Фанкони можно было отвезти и еще куда.—?Ой, а молоденькие каки-ие… —?всплеснула руками Маруська, посмотрев на Михелину. —?Ну, таким все к личику будет, особливо французское… Сергей Назарыч, вы свои зенки наглые отселева уберите, подите займитесь чем-нибудь. Вы нам тута не нужные, правда же, мадемуазель? Позвольте вам сначала муар цвета ?бразильский изумруд? любезно предложить, как раз к вашим глазкам подойдет… Извольте со мной идтить, ось сюда просю, на козеточку… Валет, да уберешься ты иль нет, биндюжная морда?!Михелина, героически стараясь громко не хихикать, уселась на крошечный пуфик и принялась разглядывать платья, которые модистка одно за другим разворачивала перед ней. Девушке здесь понемногу начало нравиться все: и наряды, и тишина, и прохлада, особенно сильно чувствующаяся после жаркой улицы, и стакан ледяного лимонада, который специально принесли для нее, и слабый запах лаванды и каких-то знакомых горьковатых духов. Может, такие были у Анны? Нет, духи сестры, легкий аромат вербены, Михелина помнила прекрасно, это не они. Но больше никто из ее окружения не пользовался духами… Михелина не любила подобных загадок. Нахмурившись, она даже перестала слушать оживленное стрекотание Маруськи, почти не видной под ворохом принесенных платьев. Неожиданно из задней комнаты послышался приближающийся разговор на французском и перестук каблучков. Повинуясь неизвестно какому чувству, Михелина быстрым движением сорвала с манекена шляпу с широкими полями и надела на голову, закрыв лицо. В тот же миг из соседней комнаты вышли хозяйка салона, маленькая, юркая, похожая на змейку мадам Вотье в черном узком платье и ее гостья.—?Хорошо, отошлите прямо на дачу. И тот сиреневый креп-жоржет тоже.—?Как прикажете, всегда с большим удовольствием, графиня… Мари! Мари! Заверните покупки мадам Ахичевской!Услышав это имя и голос гостьи?— негромкий, резковатый, невыразительный,?— Михелина быстро отвернулась к окну. От подступившего воспоминания потемнело в глазах. Мартыновский приют, рождественские праздники, сверкающая елка в зале, съехавшиеся гости и покровители, молодая княжна Александрин, дочь главной попечительницы княгини Лезвицкой… Княжна некрасива, у нее блеклая кожа и рыбьи, навыкат, глаза, голос невыразителен, тих, отрывист… Рядом с ней?— молодой синеглазый красавец Петр Ахичевский, на которого Михелина глядит не отрываясь. Девушка знает, что Ахичевский?— любовник старшей сестры Таббы, который уже несколько лет содержит ее, что только благодаря его хлопотам она, Михелина, сейчас не в тюрьме, а здесь, в приюте. Княжна что-то возмущенно выговаривает своему спутнику, Ахичевский серьезно слушает, но синие глаза его смеются. Он встречается взглядом с Михелиной и улыбается ей. Она хочет улыбнуться в ответ и, как всегда, не может. К сердцу подступает тревога. Почему эта блеклая княжна держит его под руку, почему она так близко от него, почему он улыбается ей? Что будет с Таббой, если вдруг Ахичевский надумает жениться? Знает ли сестра об этой снулой рыбе Лезвицкой? И, если да, может ли что-нибудь сделать?.. Михелина закрыла глаза, отгоняя воспоминания. Зло подумала, что, видимо, оказалась права тогда. Стало быть, эта селедка ржавая теперь?— мадам Ахичевская… Стало быть?— Таббу побоку… Ну, Петр Григорьич, ну, Петька, сволочь…—?Вам совсем ничего не нравится? —?расстроенно спросила Маруська, глядя на то, как мрачнеет и без того темное, обветренное лицо клиентки. —?Так обождите, я еще принесу…—?Постой. —?Михелина поймала ее за руку. —?Скажи-ка лучше, ты эту даму в сером платье знаешь?—?А то! Самая что ни на есть дорогая клиентка наша! Они с ихней матушкой не местные, московские, здесь только дачу каждый год нанимают на Фонтане!—?Графиня Ахичевская?—?Точно так, графиня Александра Германовна Ахичевская, урожденная Лезвицкая, прошлогодь замуж вышли и об этот год не с маменькой, а с супругом приехали…—?Так Ахичевский тоже здесь?!. —?невольно вырвалось у Михелины.—?А вы им знакомые?! —?удивилась Маруська. —?Тоже из Москвы будете?!Но Михелина уже пришла в себя, вздохнула, улыбнулась и повернулась к разбросанным по козетке платьям. Сердце колотилось как бешеное, отчаянно, выдавая ее, дрожали руки, и Михелина поспешно спрятала их под складку платья. Как тесен мир, кто бы мог подумать… Не загородись она шляпой, пройди Ахичевская на два шага ближе?— и встреча лицом к лицу была бы неминуема, княжна наверняка бы узнала юную воровку Блювштейн, обокравшую минувшей зимой приют… и что тогда? Участок, суд, тюрьма?.. Но дрожала Михелина вовсе не от страха. ?Ну, Петька, погоди…??— шептала она про себя, одновременно с улыбкой глядя на зеленое платье и кивая Маруське. От подступившей к горлу удушливой ярости трудно было дышать. Табба, сестра… Там, в Москве, одна, без денег, без покровителя… как она теперь живет, что с ней? Ей уже двадцать три, это много. Не постарела ли она за минувшие полгода? Как Петька мог, как осмелился бросить ее?! Ну, мерзавец, держись…Валет, похоже, что-то заметил, когда Михелина, сопровождаемая Маруськой, едва видимой под горой коробок, вышла из недр магазина. Но ничего не сказал, шикарно, не взглянув на счет, расплатился и пропустил девушку впереди себя к выходу.Ночью Михелине не спалось. Она лежала в своей любимой позе, закинув руки за голову, и смотрела на то, как в темном оконном проеме снуют тусклые звездочки южных светляков. Огромный номер гостиницы ?Аркадия?, одной из лучших в Одессе, тонул в темноте, только широкий подоконник был залит лунным светом, и коробки с платьями возле окна выставляли в серебристую полосу круглые бока. На улице, в зарослях акации, монотонно попискивала сплюшка. Пахло цветущими каштанами, и от этого сладковатого, чужого запаха уходили последние остатки сна. К тому же после злополучного купания до сих пор болело все тело. В конце концов Михелина встала и бесшумно, как кошка, принялась ходить по комнате от стены к стене. Тень девушки то проявлялась в лунном луче, то выплывала из него. Михелина не заметила, что Валет открыл глаза сразу же, как только она встала, и сейчас, приподнявшись на локте, внимательно следит за ее перемещениями по номеру.—?Миха… —?наконец окликнул он ее.Она молча обернулась. Валет сел на постели, протянул руку. Миха, помедлив, опустилась рядом с ним.—?Чего ты мечешься? —?тихо спросил он. —?Я уж давно смотрю… Болит, что ль, чего?—?Нет. Я думаю.—?Чем бабе думать-то? —?усмехнулся Валет, но, увидев в полосе лунного света сумрачное, замкнутое лицо подруги, осекся. Чуть погодя снова заговорил:?— Ты весь день такая. С самого магазина. Што тебе там так не понравилось-то? Вроде бы сама все выбирала…Михелина молчала, вытянув ногу и наблюдая за тем, как ее тень шевелит пальцами в лунном свете. Не отрываясь от этого занятия, спросила:—?Ты согласен мне помочь?Про себя Михелина уже загадала: если Валет запнется хоть на секунду или задаст вопрос?— она ни о чем ему не скажет. Но тот сразу же, ни минуты не медля, кивнул:—?Говори, мать.…Выслушав ее, Валет некоторое время молчал. Михелина пристально наблюдала за ним, ловя малейшую тень неуверенности или испуга, но его жесткое лицо было спокойным: он думал.—?Это невозможно? —?наконец, не выдержав, спросила она.—?Чего ж тут невозможного-то? Дачу бомбануть… Я еще шкетом сопливым такое обмастрячивал… Тока на што тебе это?—?Он Таббу, гад, бросил! —?оскалилась в темноте Михелина. —?Я его застрелила бы с радостью, только не умею!—?Ну-у, Миха, ты тоже забрала… —?покрутил головой Валет. —?Кабы всех мужиков за такое стрелять, кто б вам остался детей делать?—?Он с Таббой шесть лет прожил! Как с женой! —?Михелина сама не заметила, что повысила голос, и Валет положил руку ей на запястье. Она вздрогнула, умолкла. Вполголоса закончила:?— Ты его жену видел? Там, в магазине?! Вобла костлявая! Такой никакие тряпки французские не помогут! А Аня моя…—?Красивая она? —?вдруг заинтересовался Валет. —?Как ты?—?Что ты, лучше в тысячу раз! —?искренне и гордо сказала Михелина. —?Вот она?— настоящая красавица, даже училище успела кончить! За кого угодно могла бы замуж выйти, хоть за великого князя… если б приданое имелось. Только его не было. И вовсе… ничего не было. Она со старым Ахичевским сошлась для того, чтобы нас, малявок, прокормить. А потом в его сына влюбилась и с ним жила, а он…—?Он на ней все равно не женился бы,?— убежденно произнес Валет. —?Кто ж своих содержанок в жены берет?—?И пусть бы не женился! Пусть бы так жил! Не на эту же выдру ее менять! И знаешь что?— если не хочешь помогать, так и скажи, я сама справлюсь!—?Справишься ты… —?присвистнул Валет. —?Думаешь, что коли один раз в Москве подфартило, так теперь всю жисть вывозить будет?.. Малая ты еще.—?Поможешь? —?свирепо спросила Михелина.—?Сказал ведь уже. —?Валет снова растянулся на постели, движением сильной руки заставил лечь и Михелину. Луна ушла из окна, скрыв все в темноте. Михелина почти уснула, когда Валет вдруг медленно проговорил:—?А ежели я тебя брошу? Миха, а? Что, застрелишь?Михелина думала несколько секунд. Затем сонно ответила:—?Нет. Зачем?.. Люблю я тебя разве?..—?А ежели полюбишь? —?не унимался Валет.Михелина молчала. Валет ждал, пытаясь разглядеть в наступившей тьме ее лицо, но ответа все не было, и наконец он догадался, что подружка спит. Валет смущенно усмехнулся, притянул спящую девочку к себе, уткнулся лицом в ее длинные теплые волосы и тоже заснул.