Отвратительный? (Тешима и Аояги, их четвертый год) (1/1)

Ящик с квиддичными мячами очень тяжелый. Тешима быстро опускает его обратно на пол, достает палочку и тихо произносит заклинание — так уже лучше. Вариантов, на самом деле, несколько: можно наложить на предмет уменьшающие чары, можно заставить его лететь следом — что хочешь. Тешима выбирает второй и посылает совсем слабую, но мягкую улыбку своему напарнику, который минуту назад предложил свою помощь: понести ящик в руках.Аояги рассуждает как магл, хотя они уже перешли на четвертый курс Хогвартса, но старые привычки иногда так сильны, правда? И нет, он точно не сможет даже поднять эту кошмарную тяжесть — Тешима просто уверен в этом, потому что Аояги похудел еще сильнее, чем было в их последнюю встречу, когда в начале августа они встречались в Косом переулке, чтобы закупиться для школы. Для квиддича в большей степени, потому что квиддич… это их цель номер один еще со второго курса, и даже если они до сих пор не смогли ее достигнуть, они продолжают… Аояги продолжает. Тешима дополняет и иногда чувствует такой сильный стыд, потому что он уже сбился со счета, пытаясь понять, сколько раз за все это время хотел бросить. Опустить руки. Уйти. Сдаться. Придумать себе новое занятие. Господи, мир полон возможностей, а он… застрял. Застрял, да. Потому что каждый раз, когда Аояги падает, он все равно поднимает голову, морщится, а потом смотрит своими упрямыми глазами, и Тешима бессильно закусывает губу. Не может отказать.Они сливают все совместно накопленные за год деньги на мячи. Снитч стоит безумно дорого, но он нужен для удобной тренировки. Их особой тренировки, которую они проводят только вдвоем и только когда никто не видит. Оба знают: инструктор или капитан не одобрят их способ, но если это единственное, что у них есть, они будут продолжать. В дождь, в снег, в холод. Переступив через себя. Проигнорировав усталость. Или… страх.На календаре только второе сентября, но никто из них не собирается ждать ни дня больше. Когда ученики идут на обед, Тешима и Аояги идут в Гриффиндорскую башню, чтобы взять из спальни ящик с мячами. Во время обеда квиддичное поле всегда свободно, и они торопятся. Комната для метел, быстрая гонка до раздевалки, торопливое натягивание формы. Тешима старается не смотреть, когда Аояги снимает свою рубашку, оставаясь в старой белой футболке, — просто знает, что не увидит ничего хорошего. Они надевают спортивные мантии, фиксируют защиту, а потом Тешима останавливает Аояги у выхода.— Вот, — говорит он, приподняв его руку и застегивая последний ремешок. — Ты один пропустил. Будет обидно, если это помешает тебе во время важного момента.Аояги не произносит ни звука. Только кивает головой в знак благодарности и, сжимая рукоять своего ?Нимбуса?, поспешно выходит наружу. Тешима снова достает палочку и поднимает ящик с мячами в воздух.Внутри квиддичного поля немного ветрено, но это не так уж и страшно. Тешима на пару секунд закрывает глаза и задирает подбородок, чувствуя, как потоки воздуха сбивают его волнистые волосы. Северо-запад, проговаривает он про себя и старается запомнить, чтобы потом использовать во время атак. Придется усилить удар, если он захочет направить бладжер против ветра, или наоборот — ослабить, если по. Он не имеет права на ошибку, потому что Аояги, Господи Боже, такой хрупкий. Тешима ненавидит эти моменты, когда ошибается, ненавидит свои ошибки, но избавиться от них окончательно не получается до сих пор. И у них есть только месяц. Всего жалкий месяц, прежде чем они снова выйдут сражаться.— Начинаем? — спрашивает Аояги, оборачиваясь, и его тихий голос почти сливается с ветром. — Времени мало.Красное не идет ему. Красный цвет не нравится Тешиме, потому что он ассоциируется с кровью, потому что он так… устал видеть на Аояги кровь.Но Аояги никогда не обижается. Никогда ничего не говорит, кроме ?не беспокойся обо мне, давай продолжать?, — у Тешимы порой нет никаких сил поддерживать это безумие.Их единственная стратегия в том, чтобы вывести ловца-соперника во время погони за снитчем. Это сложно почти так же, как выстрелить заклинанием в листик на дереве, которое стоит за полкилометра от тебя. Если промажешь и попадешь в соседний — это провал. И Тешима, на самом деле, проваливался много раз. Слишком много для того, чтобы простить его.Аояги больше не пытается вырвать его из транса и сам опускается на корточки, чтобы открыть ящик. Тешима вздрагивает и спешит занять его место, чувствуя, как неуверенно дрожат ладони. Он выпускает один бладжер на волю — одного пока будет достаточно, а потом берет золотой снитч и выпрямляется, сжимая его в ладони. Протягивает ее чуть вперед, к Аояги, который стоит напротив, и тот накрывает ладонь Тешимы в момент, когда пальцы медленно раскрываются.— Поймай его, Хаджиме, — говорит Тешима, потому что это их ритуал, а не потому что у него действительно есть силы на поддержку.Он чувствует, как ладонь Аояги давит сверху. Они держат снитч в ловушке из своих ладоней еще несколько секунд, а потом одновременно отпускают руки — и золотой шарик взмывает в воздух, торопливо улетая.Аояги отворачивается, чтобы запрыгнуть на свою метлу и взмыть следом. Тешима отворачивается, чтобы взять биту. Орудие, которое он почти ненавидит, но без которого он — пустое место.И, поднимаясь в воздух, он чувствует, что снова дрожит. Аояги уже в восточной части поля, догоняет свою цель, и Тешима бросается за бладжером. Он выжидает лучшего момента, просчитывает силу, которую должен приложить, мысленно молясь, чтобы хватило, а потом снова прикрывает глаза на секунду и пытается представить рядом с Аояги воображаемого соперника.Одно движение, разворот, замах — бладжер рассекает воздух со свистом и пролетает прямо перед лицом ни на секунду не замедлившегося Аояги. Тешима выдыхает от облегчения и морщится, потому что запястье пульсирует временной болью.Они повторяют подобное еще и еще, и каждый раз Тешима мечтает, чтобы это было в последний раз. Он до сих пор боится, и худшее случается, когда сразу после удара он замечает, что пальцы Аояги на рукоятке метлы разжимаются. Поток воздуха толкает Аояги в грудь, и он выпрямляется, будто специально подставляясь под летящий в его сторону бладжер, который спустя секунду задевает плечо.Аояги падает на траву, и им еще повезло, что он летел слишком низко для того, чтобы получить серьезную травму от падения. Тешима замирает от ужаса, а потом, бросив биту, стрелой мчится к нему и падает с метлы на колени.— Эй-эй, ты как? — едва не задохнувшись, спрашивает он, осторожно обхватывая лицо Аояги своими ладонями.Аояги морщится, открывает глаза и смотрит куда-то в сторону.— Извини. Голова закружилась, — говорит он, и Тешима давит в себе безнадежное ?да потому что ты не жрешь ни хрена?.Полеты на большой скорости по замысловатым траекториям, которые вытворяет снитч, — тяжелое испытание для организма, а если этот организм слабый…— Плечо, — произносит Тешима, жалея о том, что не может видеть сквозь одежду. — Очень болит?Но Аояги только приподнимается, принимая сидячее положение, и мотает головой.— Нормально. Давай еще раз.— Нет, — отвечает Тешима с жесткостью в голосе и встает, чтобы обернуться.Доставая палочку, он читает заклинание, и открытый ящик с мячами, где остался квоффл и второй бладжер, оказывается возле его ног спустя несколько секунд. Тешима повторяет, но на этот раз направляя палочку вверх. Ему требуется время, чтобы справится с упрямым бладжером и закрепить его внутри ящика. Из-за этого со лба течет пот, и Тешима раздраженно вытирает перчаткой лицо, а потом снова бросает взгляд на поникшего Аояги, который даже не собирается вставать.— Я в порядке, правда, — тихо говорит он себе под нос. — Давай продолжим, пожалуйста.— Нет, — снова отвечает Тешима, смотря сверху вниз. — Я не буду, пока ты в таком состоянии. Чем ты занимался весь остаток августа? Ты вообще смотришь в зеркало?— Я все контролирую, — говорит Аояги уже упрямее, и Тешима устало опускается перед ним на одно колено, пытаясь заглянуть в завешенное волосами лицо.— Я не уверен, Хаджиме… Я видел, что ты даже не притронулся к завтраку сегодня. И если ты прячешь еду, чтобы потом выкинуть ее, не думай, что я не замечаю этого. Пытаясь обмануть меня или кого-либо еще, ты не сделаешь лучше, ты понимаешь?.. Не будет ничего страшного, если ты будешь питаться как нормальный человек. Ты не наберешь много веса — я обещаю.— Я не должен набрать нисколько! — резко отвечает Аояги, наконец подняв глаза, в которых только обида и сожаление. — Ты же знаешь… — Его голос срывается на обреченный всхлип, и Тешима вздрагивает. — Чем я легче, тем лучше моя скорость. Это гонка, Джунта, — и здесь каждая секунда может стать решающей.Тешима знает. Но он не думает, что, если Аояги наберет пару-тройку килограмм, это ухудшит его скорость. Только Аояги не переубедить, и каждый раз, когда Тешима думает об этом, он начинает жалеть, что вообще ввязался в эту игру.Нет, это не игра. Это смертельная битва. И им двоим в ней не место.— Лучше бы мы просто купили тебе новую метлу. Получше — и все, — тихо говорит Тешима, опуская взгляд, но замечая, как Аояги в ответ мотает головой.— У нас бы не хватило денег. И мы не можем быть уверены в том, что это поможет. Мой ?Нимбус? лучше всего подходит мне сейчас.Тешима бросает ленивый взгляд в сторону трибуны, в которую врезалась метла Аояги и упала на землю. Призвав ее, он осторожно кладет метлу рядом с хозяином, и Аояги снова сжимает рукоять.— Нам нужно тренироваться, — говорит он. — Некогда жалеть себя — отборочные уже через месяц, мы должны…— Какая разница? — отвечает Тешима с раздражением. — Мы все равно провалимся.— Нет, — почти испуганно возражает Аояги. — В этот раз все получится. Мы вместе… вместе попадем в команду и будем играть с Тадокоро и остальными. Разве… разве это не наша мечта?Тешима до боли прикусывает губу и снова поднимается на ноги.— Если это твоя мечта, сделай для нее больше, — говорит он, и Аояги встревоженно задирает голову. — Ты должен есть. Иначе ты будешь падать в обморок на середине игры.— Нет…— Ты вбил себе в голову ересь, — почти отчаянно выкрикивает Тешима, взмахнув рукой. — Твоя скорость не ухудшится, если ты немного поправишься. Да Боже, я рядом с тобой для того, чтобы решать твои проблемы, — прекрати бояться того, что проиграешь сопернику, — я уничтожу его раньше, чем ты вытянешь руку, чтобы достать снитч.Аояги опускает голову обратно и молчит. Его плечи начинают вздрагивать, и, возможно, он даже собирается заплакать.— Мы идем в раздевалку посмотреть твое плечо — это не обсуждается, — говорит Тешима, проглатывая болезненное чувство вины, и снова поднимает палочку, направляя ее в небо. — Акцио снитч.К счастью, Аояги больше не препирается, и Тешима говорит ему мысленное спасибо за это. Он приводит его обратно в раздевалку и помогает снять защиту с рук и форму. Аояги сдерживается, чтобы не проронить ни звука, хотя Тешима уверен, что ему больно. Он осторожно закатывает короткий рукав футболки и невольно морщится, когда видит большую багрово-красную гематому. Но хуже всего сама рука. Руки Аояги такие тонкие, что Тешима, кажется, запросто сможет обхватить его выше локтя пальцами одной своей руки. И это страшно… Это так страшно.Подавив все комментарии в себе, Тешима достает мазь от ушибов и осторожно накладывает ее поверх синяка.— Если потеряешь хоть еще один килограмм, станешь похож на дементора, — со слабой усмешкой говорит он, бережно втирая в бледную кожу мазь. — Маленького такого. Сможешь пугать младшекурсников.Шутки сейчас крайне неуместны — Тешима понимает и чувствует себя идиотом, но Аояги слабо улыбается и отвечает ему:— Ты слышал Макишиму за завтраком? Он говорил о том второкурснике, который хочет попасть в команду ловцом.— Онода, да? — тихо спрашивает Тешима, убирает мазь и достает бинты. — Пускай пробует — мы ведь ему не позволим, так?— Не ты ли говорил, что мы проиграем? — Аояги снова подставляет свою руку, позволяя зафиксировать повязку, и Тешима качает головой.— Я. Но я попробую постараться ради тебя. Я найду его слабость, придумаю способ, как избавиться от него. Даже если не пройду я — ты сможешь. Ты веришь мне?Аояги одергивает рукав футболки, закрывая повязку, а потом сжимает плечо Тешимы здоровой рукой.— Я верю. И мы пройдем вместе. Иначе и быть не может.Тешима позволяет себе слабую улыбку, а потом роется в карманах второй мантии в поисках часов. Он узнает, что, оказывается, прошло уже много времени, и говорит, что надо поторопиться.Естественно, они опаздывают на заклинания, но профессор не снимает баллы, потому что относится к Тешиме снисходительно из-за его успехов. Тешима знает и умеет почти все чары за школьный курс и всегда занимается с Аояги дополнительно, помогая ему, потому что у них, кажется, совершенно противоположные способности.После уроков Аояги тянет Тешиму обратно в Гриффиндорскую башню, а потом очень долго рисует его, хотя Тешима и знает, что это уловка. Отвлекающий маневр. Аояги делает много вещей, чтобы забыться и не думать о еде.В итоге к началу ужина на кровати Тешимы семь набросков и два цветных рисунка, половина из этого — забавные карикатуры. Он улыбается и осторожно касается палочкой одного из пергаментов, заставляя собственные темные волосы на рисунке переливаться фиолетовым сиянием.— Мы пойдем на ужин, Хаджиме, — говорит Тешима, когда их спальня становится пустой. — Вместе пойдем, да?Аояги заметно напрягается, а потом кивает. Или заставляет себя кивнуть. Тем не менее он хотя бы не отказывает, не закатывает истерику, что уже можно считать за маленькую победу.— Давай зайдем в библиотеку, — говорит он, дергая Тешиму за рукав, когда они минуют четвертый этаж. — Помнишь, летом ты очень хотел найти ту книгу… про трансфигурацию крупных предметов, кажется…Уловка, думает Тешима и едва сдерживается от тяжелого вздоха.— Мы можем сходить и после ужина. Знаешь, я, вообще-то, действительно умираю с голоду. И тебе тоже нужно поесть.Аояги понуро опускает голову, и Тешима на короткое мгновение сжимает его ладонь, надеясь ободрить хоть каплю. Достигнуть. Достучаться. Убедить, что все хорошо. Ходить на ужин — это хорошо.В Большом зале довольно шумно, а длинные факультетские столы полны еды. Аояги застывает на месте, словно его ноги приклеились к полу. Тешима оборачивается и успевает поймать его встревоженный взгляд.— Успокойся, пойдем, — тихо говорит он, и Аояги требуется еще несколько секунд, чтобы он снова сдвинулся.Они занимают свои места, Тешима садится близко, но оставляет достаточно личного пространства, чтобы не давить. Он принимается за ужин сразу же, потому что съел бы сейчас целого слона, но Аояги медлит. Не двигается. Только сидит и смотрит на блюда перед собой.— Пожалуйста, поешь, — просит Тешима, надеясь, что сквозь гул чужих бесед никто больше не услышал его.Аояги покусывает губу, словно в задумчивости или нерешительности, а потом наконец достает руки из-под стола. Он берется за овощи. Накладывает себе маленькую порцию салата — очень маленькую — и ест медленно, тщательно пережевывая. Тешима успевает расправиться с десертом, когда Аояги наконец добивает свою крошечную порцию. А потом словно что-то меняется.Аояги берет хлеб для сэндвича. Намазывает его ореховым маслом, клубничным джемом. Съедает первый бутерброд за пару минут, а второй уже за минуту.Тешима приподнимает бровь, наблюдая за происходящим, потому что это точно что-то невероятное. Аояги не останавливается. Он накладывает себе картофель, фарш, а потом работает вилкой так быстро, будто это его последняя трапеза в жизни. Или будто его не кормили месяц, хотя… это он сам себя не кормил.Он продолжает, накинувшись уже на куриные ножки. В Хогвартсе, конечно, навалом еды — ешь, что хочешь, но…Тешима осторожно перехватывает тонкое костлявое запястье, прежде чем Аояги удается сделать еще один укус.— Что? — спрашивает тот, взглянув на Тешиму так, словно он кого-то убил.— Эм. — Тешима скептично улыбается, взяв салфетку и стерев с краешка губы Аояги крошку. — Это слишком много. У тебя заболит живот.— Мм… нет. Я… хочу еще… — нерешительно отвечает Аояги, но зато слишком решительно выдергивает руку и продолжает есть с еще большим аппетитом.Но когда-то ведь он остановится же? — задается вопросом про себя Тешима и тревожно хмурит брови, потому что такое впервые… Аояги раньше не вел себя так. Не ел с аппетитом Тадокоро.Кажется, это переходит все границы. Когда он внезапно начинает кашлять, подавившись, Тешима взволнованно хлопает его по спине, а потом Аояги берет кубок с соком и начинает жадно пить.— Не пей все, — говорит Тешима, но без толку.Аояги осушает весь кубок, после чего прижимает к губам салфетку и сжимается, словно испугался чего-то.— Ты в порядке? — спрашивает Тешима, пытаясь заглянуть в лицо.Аояги поспешно кивает, а потом выбирается из-за стола.— Я поднимусь в спальню. Давай встретимся через полчаса в библиотеке, хорошо?Он быстро уходит, даже не дождавшись ответа, и Тешима с задумчивостью прикусывает зубочистку. Если бы он сам съел столько, сколько сейчас впихнул в себя Аояги, то точно бы приковал себя к койке на час или больше.Слишком большая нагрузка для желудка.Но если бы это была бы большая нагрузка для его желудка, нормального вроде как желудка, то что Аояги? Аояги всегда ел маленькими порциями, как пятилетний ребенок. А сейчас ему, наверное…— Вот черт, — шипит Тешима, выплевывая зубочистку, и срывается с места.На выходе из зала он практически сталкивается с каким-то слизеринцем, получает какое-то оскорбление в свою спину, но не сбавляет темпа ни на секунду. Он спешит, хотя ему кажется, что он медленнее черепахи. По пути в общую гостиную пару раз он начинает сомневаться: вдруг Аояги не пошел в их спальню. Он может быть вообще где угодно. Но, к счастью, эти опасения не подтверждаются. Как только Тешима врывается в гостиную, миновав портрет, он словно чувствует, как его тянет наверх невидимая сила. Сначала в спальню, потом в уборную.Открыв последнюю дверь, он замирает, потому что с первого взгляда здесь никого нет, а потом слышит очень очевидный звук из дальней кабинки. Не спутаешь ни с чем.Быстро подойдя к ней, Тешима дергает за ручку — заперто.— Эй, Хаджиме, — испуганно зовет он, но Аояги за дверкой не отвечает. Вместо этого его рвет снова, и Тешима, плюнув на все, достает палочку и приказывает: — Алохомора.Щеколда с другой стороны открывается, позволяя Тешиме войти, а потом наклониться, чтобы убрать с чужого лица светлые волосы, которые уже все равно запачкались.Аояги сидит на коленях, вцепившись в края унитаза своими худыми пальцами, и Тешима замечает, что на правой руке они в рвоте, что, скорее всего, значит, что Аояги заставил себя.Все… что он съел только что, кажется, теперь в унитазе.Задрожав от этой мысли, Тешима слышит еще один рвотный порыв, а потом Аояги заходится в сильном кашле, вперемешку со всхлипами.— Хаджиме… — снова зовет Тешима, едва узнавая свой голос, когда Аояги чуть отодвигается, разворачивается и прижимается спиной к стене, разделяющей кабинки.Быстро опустившись на корточки перед ним, Тешима вытаскивает из кармана платок и испуганно принимается вытирать лицо Аояги, на котором в довесок к соплям и рвоте слезы.Аояги снова всхлипывает и почти рыдает.— Эй, тише, тише, — просит Тешима, пытаясь сделать свой тон успокаивающим.— Живот болит, — едва разборчиво говорит Аояги, отворачивая лицо и морщась.— Я знаю — сейчас пройдет, потерпи еще немного.А если нет? — мысленно задает себе вопрос Тешима и прикусывает губу.Он снова берется за палочку и пару раз применяет очищающее заклинание: сначала к кончикам волос Аояги, потом к его испачканной руке.— Я не… должен был… столько есть… — бормочет Аояги, снова плача, и Тешима смотрит в его лицо. — Я не должен… Я ненавижу себя. Я отвратительный. Отвратительная свинья.— Боже, Хаджиме… — едва не задыхается Тешима, осторожно обхватывая запястье Аояги и начиная поглаживать. — Ты не отвратительный. Совсем нет. Ты самый прекрасный человек на всем этом свете. Я восхищен, я вдохновлен тобой, и я ничего без тебя не могу. Если кому и нужно ненавидеть себя, так это мне, потому что я всегда готов сдаться.— Кажется… я тоже сдался, — слабым голосом отвечает Аояги.Тешима мотает головой.— Нет. Еще не время. Мы… мы обязательно пройдем в этом году, слышишь? Я сделаю все, чтобы принести тебе победу. Просто поверь мне, пожалуйста, — едва не умоляет он, опуская голову и крепче сжимая запястье Аояги. — Я все сделаю… только, прошу… перестань так мучиться.Аояги не отвечает, зато через минуту совсем тихо хихикает, а потом снова. Тешима в изумлении поднимает глаза и видит улыбку.— Ч-что? — ошарашенно спрашивает он.Вытерев мокрую щеку рукой, Аояги опускает взгляд и признается:— Живот перестал болеть. Как ты и сказал.