13. Начало конца (1/1)

Дюжина сильных орков во главе с рослым хорошо сложенным главарем, вооруженным большим металлическим щитом, бежали трусцой в медленно сгущающейся над поросшей высохшими сорняками долиной. Двое из берсерков несли на своих плечах драгоценную добычу - двух людских девушек, безвольно свисавших с плеч клыкастомордых воинов. Одеты девочки были в дорогие одежды, одна из них - так точно же, была дочерью богатого человека. Вторая скорее всего являлась ее прислужницей. Все орки были хорошо вооружены: берсеркы крепко сжимали в своих лапищах мощные дубины - булавы, тела их были защищены доспехами, изготовленными из кожи и огромных клыков диких чудовищ, водившихся на далеких западных болотистых месностях. Танки, - их было двое - несли огромные щиты в правой руке, левой же держали мечи с широким лезвием. Голову и их тела защищали крепкие латы, а желтые маленькие глаза внимательно смотрели по сторонам из узкого отверстия шлемов, на конце коего был прикреплен толстый рог трясинного носорога. Больше всего из двух танков наблюдающих мог заинтересовать именно идущий во главе орочьей шайки, - не только потому, что видимо являлся их лидером, но и потому, что в его глазах можно было увидеть зачатки разума (что в расе орков всетречалось крайне редко).И пока орки направлялись домой, принести добычу и доложить вождю об успешном выполнении задании, они даже и не догадывались что находились под пристальным наблюдением двоих весьма примечательных низкоросликов. Если вы никогда не слышали и не видели гномов, что ж, это не значит что их не существует. Причиной тому может быть только одно - этот хитрый маленький народец умел ловко прятаться и передвигаться бесшумно, не привлекая к себе лишнего внимания. Гномы, если так можно было сказать, всегда по большей части были любопытными, наблюдательными и трудолюбивыми. Если три народа: люди, эльфы и орки всегда воевали между собой за территории, совершая набеги на поселения, убивая целые племена, сжигая поля и сады и уводя женщин и детей в плен, то именно гномы выбрали другой путь своего развития. Они обосновались на северо-западе, в глубине лабиринтов тоннелей под Торгорским кряжем, основав Глубиннную Империю, которой руководил Конклав Гильдий. Многие вожди, князи и настоятельницы эльфов со своими отрядами пытались прорваться в глубины гномских городов, но никому этого не удавалось - отсмелившихся по пути поджидали разнообразнейшие смертоносные ловушки, сконструированные маленькими умельцами. Выжившие (отступившие) возвращались домой и рассказывали неимоверные истории про то, что за каждым темным поворотом тоннелей их поджидал новый гномский сюрприз, от которого нельзя было спастись (недаром Гильдия Мастеровых у гномов была в почете). А гномы и дальше знай себе - копали руду и ценные минералы, ковали оружие, возили богатые караваны и потребляли бочками эль, коим гордились не меньше чем своими изобретениями. И так вышло, что за орками в тот день, когда была похищена дочь правителя Круллхольма, и который стал точкой отсчета новому витку войны между орками и людьми, наблюдали двое гномов, засев далеко-далеко в сухой траве. Один из них, прищурившись, шпионил за зелеными с помощью подзорной трубы, а другой все время пытался выхватить ее из рук товарища, пока первый не сдался и отдал трубу второму. Довольный гном посмотрел в нее и присвистнул: - Клянусь Торгором, это будет кровопролитная война! Подозреваю что одна из пленниц - дочь очень влиятельного человека.- Так и есть, - ответил первый гном.Он был намного старше своего напарника - племянника, начинающего (но уже подающего надежды) сапера. Его звали Гнори; как и надлежит гному он носил ддинную бороду (особая гордость каждого мужа из каменнорожденных), заплетенную в косички и украшенную металлическими кольцами, носил при себе кожаный рюкзак с разнообразными инструментами и запчастями (поменьше, правда чем у саперов) и передвигался на ходулях. Последние не только делали гномов выше ростом, но и если надо было - пружинили и помогали запрыгнуть выше человеческого роста. Гнори вытянул из-за пазухи трубку, закурил, пуская кольца дыма и сказал:- Знаешь, Налин, я даже поручусь что это дочь короля Круллхольма, так как я слышал некоторые слухи о свадьбе дочери этого короля с королевичем Стогварда.- Свадьбы не будет, - сказал молодой Налин, борода коготорого была еще слишком короткой, чтобы ею можно было гордиться.- Угу, - пыхнул дымом старый гном, - давай-ка, лучше собирай свой телепорт, нужно доложить об увиденном гильдии.- А у меня все готово, - Налин указал на устройство входа в телепорт, - пошли, а то не терпится выпить нашего Шахтерского Темного.- Я бы не отказался от Росы Глубин, - сказал напоследок Гнори, прежде чем изчезнуть вслед за племянником. ***Эдориас лежал буквально в руинах. Оставшиеся в живых и сохранившие остатки разума эльфы приступили к работе над восстановлением разрушенного Эдориаса. Одним ранним утром, когда ветры наконец начали разгонять вонь, нависшую плотной пеленой над городом, Винсент, стоя на балконе жилища Тейэль, размышлял. С одной стороны было много раненых, которых можно было еще спасти; много трупов, которые нужно вскоре было предать огню, множество домов, храмов и общественных зданий нужно было отстроить. С другой стороны палладин ясно осознал: наступил закат эры правления и превосходства эльфов. Их раса слишком долго процветала, треннировалась и совершенствовалась в магии и заигрывала с вечноживущим и бессмертным Хаосом. Последняя катастрофа смела почти все население последнего города перворожденных - Эдориаса. Это было началом конца. Возможно вскоре кто-то из соседствующих государств решит добить отстатки некогда великой расы. Вполне возможно что им станет орочий Каганат, располагающийся на плоскогорье Ру-Аркх, - ведь сомнений в том, что они могли наблюдать ужасающие вспышки молний и бездонную воронку в небе над Эдориасом в ту ужасную ночь, не было. Но долг ордена палладинов - помогать нуждающимся в лечении заставлял Винсента оставаться все дольше и дольше в чужом и негостепреимном городе. Кроме этого, Тейэль помогала сестрам огня восстанавливать дома с помощью магии, она не могла покинуть свой родной город опять, тем более сейчас - когда он был почти сравнен с землей. Пока девушка вместе с выжившими эльфийками целый день творили магию (истощая собственные тела), Винсент с рассвета до поздней ночи готовил целительные мази и эликсиры, перевязывал раны, а иногда и давал выпивать безнадежно больным смертельные настойки, ибо разум их окончательно помутнел от увиденного в ту ночь. Слушая их горячечный бред перед смертью, палладин знал только одно: ни за что в жизни он не хотел бы оказаться здесь в ту самую ночь. Как-то ближе к вечеру, в один из таких же трудных и длинных дней с глубокими порезами на груди к Винсенту пришла молодая эльфийка. Мужчина усадил девушку на столе и осмотрел ее раны. Лекарь заметил, что из них сочилось нечто черное и вязкое, похожее на слизь. Это были уже залеченные прежде им самим раны, которые открылись вновь. "Что за чертовщина, - подумал палладин, ощущая как по его спине пробежал холодок, - этого здесь быть не должно и я точно помню как зашивал эти раны". Винсент замочил чистый лоскут ткани в воде и начал промывать раны эльфийки. Кожа девушки буквально горела, но эльфийка, видимо, не чувствовала этого; напротив, она говорила:- Мне кажется, сэр Винсент, это начало нашего конца, - все уже так говорят вокруг. Некоторые делают вид, что ничего этого нет, некоторые пытаются излечить нас от проклятья, которое навлекли мы на себя сами. Но все тщетно: наши раны не затягиваются, а магия, на которую мы полагались всегда, кажется, покидает нас. Сестры только попусту растрачивают свою жизненную энергию. Боги прокляли нас и покинули умирать, как будто мы простые смертные, ха! Все это похоже на злую шутку судьбы. Мне хочется только перед смертью сделать одно - познать наслаждение любви с мужчиной. Помогите мне в этом, дорогой Винесент!Эльфийка бесцеремонно раздвинула ноги перед палладином и положила свои руки ему на грудь. Винсент грубо оттолкнул от себя девушку и отошел назад. Подобные случаи приступов безумия и похоти уже случались на его приемах, когда он лечил раненых эльфиек. Теперь в его голове ясно сложилось одно: то, что явилось миру в ту ночь, не прошло бесследно. Зараза осталась в людях, в почве и даже в воде. И она продолжола развиваться подобно семенам, посаженным в плодородную землю. Палладин и сам уже начинал потихоньку сходить с ума. И участившиеся ночные кошмары, как он подозревал, были только началом. Отныне с него хватит - и этого города, и эльфов, обреченных на мучительную гибель. Сегодня же ночью он покинет это проклятое место вместе с Тейэль, - хочет она того или нет. Собрать свою походную сумку, броню и оружие палладину не составило труда, - осталось только дожидаться Тейэль. Сколько бы молодая эльфийка не работала - хоть до поздней ночи, - она все равно возвращалась домой. В эту ночь Винсенту пришлось волноваться и ждать ее дольше обычного, пытаясь успокоиться вином и не пьянея. И когда уже город стих и померкли последние фонари, Тейэль устало переступила порог своего дома. Палладин не спал, а сидел, молча и сурово смотря на нее. Эльфийка, которая была у него сегодня на приеме, и говорившая про растрачивание жизненной энергии, оказалась права. Тело Тейэль за пару недель начало заметно худеть, кожа просвечивала и усыхала, черные волосы потускнели, а глаза больше не светились тем блеском звезд, что раньше. Винсент поразился: как он, стареющий болван, не замечал этих изменений вчера, позавчера и неделю назад? Получается он сам позволил своей любимой медленно умирать. Теперь больше ее он слушать не станет.- Винсент, - Тейэль остановилась в дверном проеме, - почему ты не спишь? Тебе нужно больше отдыхать. Я... тоже немного отдохну и...Она закрыла двери, скинула грязную одежду и бессильно упала на кровать:- Нам предстоит еще много работы... - Больше не будет никакой работы, - холодно сказал паладин, вставая и собирая ее вещи, - мы уходим отсюда.- Что? - Тейэль развернулась к нему, - ты не можешь покинуть нас, когда многие страдают и умирают. - "Вас" уже не существует, - палладин присел рядом с эльфийкой на кровать, - ты и сама замечала тот черный гной, сочайщийся из ран своих сестер, да? Видела начинающиеся безумие, зарождающиеся в сердцах своего народа? Ты хочешь такой же участи и для себя? - Я пытаюсь спасти остатки своего народа!- Спасти возможно только нас, - Винсент обнял девушку, - мы ведь не были здесь в ту ночь, помнишь? Я не знаю и даже не могу представить кто или что тогда пришло в наш мир, но оно оставило после себя заразу, которую уничтожить можно только огнем. Тейэль, посмотри на свое тело, - ты скоро прикончишь сама себя. Я слишком люблю тебя и не позволю этому свершиться.- Я предаю свой народ уже во второй раз, - тихо сказала эльфийка.Винсент ничего уже не отвечал ей, - он взвалил на себя свою сумку и начал одевать сонную и смертельно усталую эльфийку. Пока до рассвета оставалось пару часов, нужно было покинуть город. Взяв Тейль на руки (она весила уже не больше подростка), Винсент распахнул двери дома. И тут, с далекой пустыни, ночной ветер донес до его слуха глухой стук барабанов.