Чужак со знакомым лицом (7 курс, ноябрь) (1/1)

Спокойствие, принесенное привычной суматохой учебных будней и тренировок, было нарушено накануне третьего официального квиддичного матча. Рейвенкло против Слизерина. Никто из гриффиндорской команды не волновался по поводу этой игры — как и сам Имаизуми. Все прекрасно знали, кто окажется победителем, и Имаизуми практически наслаждался этим временем, поскольку в середине сезона обычно никогда не случалось ничего по-настоящему напряженного, как это всегда бывало в начале и в конце.Первая игра его собственной команды прошла просто отлично, заставив заразиться предвкушением грядущих успехов, потому что они наконец вышли на поле в том составе, о котором Имаизуми и мечтал. Онода был на своей позиции, и благодаря этому знанию наконец удалось обрести уверенность в победе. И касалось это не только Имаизуми, конечно. Он не сомневался, что все остальные чувствуют то же самое. Весь факультет воспрянул духом — это было видно по силе той поддержки, которую ребята оказали перед и во время матча. Они болели за свою команду так, будто это не она в прошлом году потеряла Кубок, свалившись с первого на третье место. Имаизуми думал, что не забудет этого болезненного поражения никогда, но теперь все было по-другому, и он сам не заметил, как перестал бояться.Благодаря этому, благодаря усложнившейся учебной программе и постоянной занятости (свободного времени не было действительно ни минутки) Имаизуми едва ли успевал возвращаться к мыслям о нависшей угрозе. О существовании Мидосуджи с его недобрыми намерениями удавалось вспоминать лишь в те моменты, когда Наруко уходил на уроки травологии или пропадал на своих индивидуальных дуэльных занятиях. Он настойчиво шел к своей цели так, как это умел делать только он, а Имаизуми каждый раз боролся с тревогой и новым бессилием, потому что, даже если очень хотелось, он не мог приказать Наруко оставить в покое это стремление в будущем стать мракоборцем.И можно было запросто подумать, что до самых зимних каникул они проживут такой вот жизнью, усложнившейся, но тем не менее безопасной, но всему этому, по всей видимости, суждено было рухнуть раньше.Все началось с, казалось бы, безобидного визита. При Имаизуми подобного еще не происходило, да и, судя по всему, при остальных — тоже, но поздним вечером, уже после отбоя, в спальню седьмого курса заглянул их товарищ с факультета и попросил Оноду спуститься в гостиную, поскольку там его ожидал его отец, да.У Оноды был немного ошарашенный вид, когда он отложил учебник, отвлекшись от домашнего задания, и встал из-за письменного стола. Раз его отец пришел так поздно и прямо в гостиную факультета, чтобы о чем-то поговорить, случилось что-то нехорошее? — было первой естественной мыслью у Имаизуми, и, когда он переглянулся с Наруко, понял, что думают они об одном и том же.Их охватило одно желание — пробраться вниз незамеченными и подслушать, но они оба сдержались, оставшись просто ожидать возвращения друга. Онода расскажет им все, если есть что-то важное и срочное, и не самые радужные предположения вскоре оправдались.Все было ясно без лишних слов, когда Онода вошел в спальню спустя пять минут, но не направился обратно к столу, а просто молча завернул в уборную. Имаизуми и Наруко снова переглянулись и после так же молча встали со своих мест, чтобы последовать за Онодой. Наруко зашел в ванную последним и плотно закрыл за собой дверь, пока Имаизуми направился в самую дальнюю часть помещения, к маленькому черному от ночи окошку, возле которого и остановился Онода.— Что-то серьезное? Твой отец уже ушел? — тихо спросил Имаизуми, чувствуя себя неоднозначно. Он не хотел начинать переживать о чем-то, но легкое ощущение тревоги все равно поселилось внутри.— Да, ушел, — кивнул Онода, обернувшись с сосредоточенным лицом, не сулящим никаких благих вестей. — И нет, ничего не случилось — просто он хотел предупредить меня о своем отсутствии завтра.— Завтра? — переспросил Наруко, подойдя к ним. — В смысле он покинет школу?— Да, — ответил Онода и, нахмурившись, опустил взгляд. — У него появилось неожиданное, но важное дело.— Что, даже важнее нашей защиты? — спросил Имаизуми со слабым смешком, даже если сарказм сейчас был неуместен.— Стой. Это как-то касается его? Мидосуджи, да? — стараясь говорить тише, предположил Наруко, что оказалось довольно неплохой догадкой.— Возможно, — немного мрачно подтвердил Онода. — Дело в том, что есть одна старая прорицательница. Она живет далеко отсюда, и отец был у нее с визитом много лет назад. Она написала ему, предложив новую встречу. Кажется, она может как-то помочь в нашей проблеме или дать какую-то информацию.— Что? — почти задохнулся Имаизуми, не веря своим ушам. Все, что сказал Онода сейчас, было действительно правдой? — Ты знаешь, как это выглядит?— Как ловушка? — спросил Онода.— Именно, — указал Имаизуми, пытаясь вернуть утраченный на мгновение контроль. — Или как способ выманить из школы. Он ведь не настолько глуп…— Эй, эй, — вмешался Наруко, потянув за локоть, и Имаизуми неохотно взглянул на него. — Не надо. Я уверен, что отец Сакамичи знает, что делает. Он не поведется на какую-то очевидную уловку.— Люди, которые заявляют, что знают будущее, — обманщики, — резко возразил Имаизуми и, прервавшись, тяжело вздохнул. — Извини, Сакамичи, я не имел в виду…— Конечно, — нервно ответил Онода, на пару секунд подняв ладони. — Я понял, все в порядке, Шунске.— Скажи об этом Манами, — добавил Имаизуми тут же, но Наруко снова вмешался.— Нет. Ему на поле завтра. Зачем беспокоить его по пустякам?— По пустякам? — невесело усмехнулся Имаизуми. — Смею заметить, это за ним охотится псих, у которого нет ни принципов, ни морали. Если ты забыл, по его милости Косой переулок подвергся нападению инферналов, и люди могли умереть.— Конечно, я знаю это, — возмутился Наруко. — Но если отец Сакамичи собирается отлучиться на день, потому что считает, что так нужно, это вовсе не значит, что что-то произойдет и стоит разводить панику!— Ты с ним согласен? — сухо спросил Имаизуми, посмотрев на Оноду, и тот растерянно замялся.— Я… не знаю. Кажется, отцу трудно было принять это решение.— Ну хоть какое-то утешение, — почти с раздражением ответил Имаизуми. — В этом мире еще есть остатки адекватности.— Шунске, — позвал Наруко, и Имаизуми дернулся от звучания своего имени. — Пусть Сакамичи сам решает, говорить об этом Манами или нет, а мы сейчас все просто пойдем спать, потому что завтра будет самый обычный день в Хогвартсе. Все пойдут на поле смотреть игру, или ты ожидаешь, что на матч вломится армия великанов или еще Мерлин знает кого?Наруко сказал все это вполне спокойным тоном, который звучал очень даже убедительно, и Имаизуми, будь он кем-то другим, скорее всего, поверил бы ему и усмирил свою нервозность. Только вот Наруко он знал слишком хорошо — достаточно для того, чтобы прочитать в его глазах те эмоции, которые он старательно пытался скрыть. Наруко так же думал о чем-то очень плохом, и не сказал об этом, по всей видимости, лишь потому, что не хотел пугать Оноду. Имаизуми подумал об этом слишком поздно и с досадой понял, что сглупил, надавил на больное, наговорив того, чего не стоило. Угроза никуда не исчезла, и, если с Манами что-то случится, первым от этого пострадает именно Онода.Сухо извинившись перед ним, Имаизуми покинул ванную, не сказав больше ни слова и оставив друзей позади, а вернувшись в спальню, просто лег в постель. Голова начинала гудеть. Он не хотел даже думать о том, что может произойти при самом худшем раскладе. Что, если отца Оноды действительно собирались выманить из школы, лишив их защиты? Кто из взрослых еще здесь имел опыт борьбы с преступниками и мог помочь? И пусть даже вероятность, что на школу действительно нападет армия каких-нибудь ужасных существ, была скорее невозможной, вероятность того, что Мидосуджи мог найти способ и прийти сам, нельзя было списывать со счетов.Подобные размышления привели к одному желанию — взять Наруко и Оноду и сбежать отсюда подальше, но понимание того, что он не может этого сделать, пришло практически сразу. Имаизуми вспомнил, что вернулся в Хогвартс по собственной воле, потому что ощущал себя готовым встретить любую опасность, которая встанет перед ними, но сейчас, в момент, когда стало немного горячее, чем обычно, когда предвкушение угрозы усилилось до предела, он почувствовал страх за всех них. Понял, что боится потерять друзей.И что ему оставалось после всего этого? Слепо довериться человеку, которого он даже толком не знал, и ждать его возвращения завтра? Все это казалось каким-то отчаянным безумством, от которого хотелось застонать, и Имаизуми лишь с большим трудом заставил себя хоть немного успокоиться. В конечном счете он просто делал то, что привык делать, — он поддавался паранойе и ожидал худшего, потому что поверить в него было проще, чем в благоприятный исход.Они были подростками. Они ничего толком не умели, и им в любом случае предстояло столкнуться с серьезной опасностью рано или поздно. Разве можно было в такой ситуации полагаться на везение?* * *Когда на следующее утро Имаизуми спустился в Большой зал на завтрак, все было в порядке. Школа была взбудоражена новым квиддичным матчем, обещавшим увлекательное зрелище, и ученики, не унимаясь, обсуждали предстоящую игру. Имаизуми даже не слушал их разговоры. Ему хоть и удалось поспать, состояние все равно было каким-то разбитым, и он едва ли съел половину своего обычного завтрака.Он бы мог честно признаться, что у него отпало все желание идти и смотреть матч. Свою игру против Рейвенкло они отыграли и слизеринскую команду с новым составом уже видели в деле. Он мог бы просто остаться в башне, отдохнуть в тишине, пока никого не будет рядом, и привести мысли в порядок, но подобное было недопустимой роскошью для него сегодня. Он все еще оставался капитаном своей команды — именно поэтому разумнее всего было знать все, что происходит на поле во все игры. Он должен был пойти на игру, как и все, снова заниматься анализом и ждать какого-нибудь озарения для новой стратегии. Только вот его стратегией уже был Онода и гарантированное участие в самом последнем матче. Имаизуми полагал, что уже сделал невозможное, и, если они не победят при таком раскладе, то не победят ни при каком другом.Придя к этому выводу в который раз, Имаизуми с удрученным видом сидел над раскрытым ?Пророком?, едва ли вникая в статьи, и он практически не обратил внимания на тот момент, когда Наруко поднялся со своего места. Кажется, он сказал что-то о том, что ему нужно вернуться в гостиную факультета, — Имаизуми пропустил все мимо ушей, снова пытаясь читать, а потом ушел и Онода, сообщив, что все-таки поговорит с Манами, пока не началась игра.К тому времени, как зал начал пустеть из-за того, что многие ученики отправились на поле занимать лучшие места, Имаизуми наконец сдался, понимая, что никакая информация сегодня не лезет ему в голову. Он сложил газету и допил остатки остывшего кофе и только теперь осознал, что остался без своей привычной компании.Вспомнив вчерашний разговор, он ощутил себя немного не в своей тарелке, но попытался отогнать плохие чувства, не желая поддаваться панике. Тем не менее, выйдя из Большого зала и столкнувшись с Онодой, он с досадой понял, что это принесло гораздо большее облегчение, чем того требовала ситуация. Боже, это было даже смешно. Он вел себя так, будто был уверен в том, что сегодня случится что-то ужасное.— А Наруко еще не вернулся? — спросил Онода немного напряженно, и это совсем не способствовало благоприятным мыслям.— Нет, — ответил Имаизуми. — Он вроде говорил что-то про гостиную.— Нам нужно найти его, — кивнул Онода. — Давайте лучше держаться вместе на всякий случай.Имаизуми согласился, посчитав эту идею здравой. Пока еще не чувствуя никакого подвоха, он отправился с Онодой наверх, но, не обнаружив в Гриффиндорской башне никого, кроме пары девчонок и пары первокурсников, он начал сомневаться в том, что переживать еще нет причин. Вот и первая.В спальне также было пусто — Имаизуми даже не был уверен, что Наруко возвращался сюда, и от этого стало совсем не по себе. Куда он делся? Не мог ведь он пойти на поле без них — они всегда ходили втроем или вчетвером, с Манами.Оставшиеся в башне девушки подтвердили, что видели Наруко совсем недавно, но потом он ушел, и все стало, кажется, только сложнее.Заметив, что Онода тоже заволновался, Имаизуми предложил поискать его вне гостиной, отчаянно соображая, куда Наруко могло понадобиться пойти. Но даже один восьмой этаж замка был огромным, и искать здесь кого-нибудь можно было хоть целый час. Пришлось разделиться. Договорившись встретиться возле входа в гостиную через двадцать минут, Имаизуми и Онода разошлись в разные стороны.Эта затея, однако, быстро показалась Имаизуми глупой. На восьмом этаже не было ничего особенного, кроме кабинета профессора заклинаний или Выручай-комнаты, попасть в которую было очень трудно. Да и не выдумал бы Наруко проверять свое упрямство прямо сейчас, чтобы открыть ее. Но куда тогда он мог отправиться? Если бы он спускался вниз, в Большой зал, то они обязательно бы пересеклись, потому что пошли бы кратчайшим путем, но этого не случилось. Значило ли это, что Наруко действительно на этом этаже или же замок выкинул какую-нибудь хрень и заставил его заблудиться?От предположений о том, что могло случиться, голова шла кругом. Имаизуми прошел несколько мрачных коридоров, так ничего и не найдя, и остановился, устало опуская плечи.И почему подобное произошло именно сегодня? В такой день. Им нельзя было разделяться с самого утра — как же они ступили. И сейчас тоже было нельзя.Выругавшись себе под нос, Имаизуми развернулся и рванул обратно, намереваясь найти хотя бы Оноду. Им нужен был какой-то другой план. Им нужен был… Манами. Он наверняка смог бы увидеть мысли Наруко или просто связаться с ним, даже если они были далеко друг от друга, но вот незадача — Манами сейчас был где-нибудь на чертовом квиддичном поле.Когда Имаизуми дошел до места, где они с Онодой разделились, он не остановился и прошел немного дальше, не зная, стоит ли пойти его искать или лучше дождаться здесь, где они и договорились. Думать об этом долго не пришлось — Онода появился сам, и он… бежал.— Что стряслось? — испуганно спросил Имаизуми, догадываясь, что дело плохо, и Онода, достигнув его, чуть не врезался в его грудь.— Это Комари… Тот целитель… — запыхавшись, попытался сказать Онода, и Имаизуми схватил его за локти.— Комари? Что? О чем ты говоришь? — спросил он, лишь смутно вспоминая парня, который с этого года работал у них в больничном крыле.— Нам нужно найти Шокичи! Как можно скорее! — вскрикнул Онода, и Имаизуми охватила волна настоящей паники, даже если он ничего толком не понял.— Где Комари? Что он сделал? — попытался узнать он, но Онода вряд ли был способен говорить связно сейчас.— Он потерял сознание. Он остался там, в коридоре. Боже, как я сразу не понял, что все связано? Комари наверняка с Мидосуджи заодно!— Ты думаешь, что Наруко… — рискнул высказать свое предположение Имаизуми, но тут же задохнулся от страха и не смог продолжить.— Если это правда и если Наруко у Мидосуджи, мы должны найти их! Срочно! — сказал Онода, дрожа, и Имаизуми отпустил его.— Нам этого не сделать — замок огромный! — тоже повысив тон, возразил Имаизуми, и тут же ему в голову пришла мысль, которая уже была у него немного раньше. — Придется просить Манами.Онода вздрогнул, словно испугавшись еще сильнее, но раньше, чем Имаизуми пришлось приводить его в чувство, он все-таки ожил и кивнул, соглашаясь.— Бежим, — только и сказал он перед тем, как сорваться с места, и Имаизуми не потребовались дополнительные объяснения. Он все понял. Понял, что Онода взял путь к комнате для метел.Они неслись вниз, казалось, целую вечность, но так быстро, как только могли. Имаизуми то и дело вытаскивал из кармана мантии часы, и им еще повезло, что до начала матча они могли успеть добраться до раздевалок.Наконец взяв свои метлы, они вышли на улицу и, не мешкая ни секунды, сразу набрали максимальную скорость, направившись к квиддичному полю. Все было, кажется, ясно и решено. Имаизуми практически трясся от страха, понимая, что не пугался так, даже когда на Косой переулок напали мертвецы, но стоило им с Онодой приземлиться на траву, как тот засомневался. Высказал свои опасения.— Мы же сами себя загоняем в ловушку, — проговорил он дрожащим от паники голосом, и Имаизуми развернулся к нему, сделав в сторону слизеринской раздевалки лишь один шаг.— Если Наруко попал в беду, ты что, просто оставишь его? — спросил он, начиная закипать еще и от разочарования.— Нет! — возразил Онода со слезами на глазах. — Я не брошу его, я просто хочу уберечь Манами! Я боюсь, что тогда с ними обоими что-то случится!— Без него мы ничего не сможем! — ответил Имаизуми. — Что ты собираешься делать? Попросить помощи у своего отца, которого сейчас здесь нет?Он едва заметил, что собственные слова прозвучали слишком резко. От его слов Онода, казалось, готов был разразиться настоящей истерикой, но им помешали продолжить. Благо Манами сам выскочил к ним, как будто специально ждал их прихода.Заметив его, Онода вздрогнул и развернулся, снова заговорив:— Сангаку! Мы не хотели! — попытался что-то объяснить он, но Манами уже добежал до них и, остановившись, резко спросил:— Где Шокичи?— Не знаем, — с паникой в голосе ответил Онода. — Мы не смогли его найти, а потом случилось…— Ты можешь увидеть, где он? — все-таки вмешался Имаизуми, не в силах ждать больше ни секунды. — Можешь заглянуть в его сознание?Манами посмотрел на него и поморщился, словно ему стало больно, а после все-таки закрыл глаза, видимо пытаясь сделать, что попросили. Это не продлилось долго, но Имаизуми все равно едва сдержался, чтобы не попросить его быть быстрее.Эмоции на лице Манами вдруг переменились. Он открыл глаза, взгляд из просто напряженного превратился в испуганный, и Имаизуми уже успел представить себе ужасную картину.— Господи, он в ярости, — выдохнул Манами. — И я знаю только одну причину, по которой он может испытывать такой гнев.У Имаизуми едва волосы дыбом не встали. Ему показалось, что каждая клеточка тела напряглась, завибрировала от небывалого страха, ведь слова Манами могли означать только одну вещь. Все опасения оправдались. Худшее действительно произошло.Прежде чем кто-то успел что-то сказать или хотя бы немного прийти в себя, Манами закинул ногу на свою метлу и оторвался от земли. Он направился прямо к замку, сделав это так неожиданно, что Имаизуми и Оноде потребовалось еще несколько секунд, чтобы сообразить сделать то же самое и догнать.— Сангаку, как же… — попытался о чем-то спросить Онода, но ответа не получил.Возможно, вопрос был о матче, может, о чем-то другом. Имаизуми задумался об этом лишь на мгновение, а потом в голове стало вдруг совершенно пусто. Паника тем временем лишь набирала обороты, и он чувствовал, как потряхивает метлу оттого, что он держал рукоять дрожащими руками. Прямо в этот момент они мчались обратно в школу, прекрасно зная, с чем столкнутся там, и от запоздалого осознания этого перед глазами на секунду потемнело. Имаизуми показалось будто он рухнул в ледяную воду. Каждый его нерв напрягся, а сам он стал чистой эмоцией, потому что никогда прежде не испытывал подобного ужаса.Когда они приземлились перед входом в комнату для метел, он едва не свалился на землю — настолько плохо все было. Они оставили свои метлы внутри, торопясь выйти в коридор замка, и только теперь Манами снова заговорил, обращаясь к Оноде.— Что ты хотел сказать, Сакамичи? Мне нужна вся информация, — спросил он, не оборачиваясь и ни на миг не сбавляя шаг. Имаизуми очень хотел верить, что Манами точно знает, куда им идти, даже если другая его часть все еще беззвучно вопила от страха и желания избежать опасности любыми способами. Он не мог ее послушать, когда дело касалось Наруко.— Мы решили разделиться, когда искали Шокичи! Он пропал, и мы забеспокоились! — суетливо начал объяснять Онода, поспевая следом. — И потом я встретил его, когда был на восьмом этаже! Он… Это тот странный целитель, который помогал в больничном крыле! Но он был совсем как ты!— Что? — спросил Манами, и Имаизуми тоже невольно удивился, вспомнив, что так и не узнал подробностей о том, что же именно случилось с Онодой.— Твоя внешность! У него была твоя внешность! — возбужденно ответил тот. — Как будто он принял оборотное зелье! У него даже голос был похож!Манами завернул за угол, ответив не сразу.— Ему не нужно это. Этот целитель меняет облик по своему желанию. Что он пытался сделать?Имаизуми удивился бы еще сильнее, если бы страх не затмевал все остальные чувства. Он догадался, о чем шла речь. Метаморфомагия. Волшебники с такой способностью встречались крайне редко, но она была воистину поразительной.— Хотел, чтобы я пошел с ним, — услышал ответ Оноды Имаизуми. — Но я заподозрил, что что-то не так, когда заметил, что он избегает прикасаться ко мне. И я… Я…— Что, Сакамичи? Где он теперь? — торопясь, спросил Манами.Судя по всему, все еще в коридоре, если не пришел в себя. А если пришел? Что тогда? Проблема станет еще серьезнее?— Я н-не зн-наю, почему… сделал это. Это было п-первым… что п-пришло мне в голову. Возможно, из-за того… ч-что он боялся этого, — заикаясь, сказал Онода. — Я смог схватить его за руку и в-вытянуть магию.— Что? — переспросил Манами, кажется даже усмехнувшись. — Сакамичи, — добавил он словно с гордостью, и Имаизуми наконец понял, почему целитель отключился. Онода мог и такое?— Но я п-перестарался… — неуверенно продолжил Онода. — Наверное, я взял… с-слишком много. Он вырубился… а перед этим кричал так, будто я его убиваю…— Он хотел заманить тебя, — ответил Манами, пока они шли по очередному пустому коридору. — Так глупо… Нет, все было не так. Он пытался тебя заманить, но тот, кто послал его, хотел другого. Похоже, он знал, что ты все поймешь, сможешь справиться с целителем, а потом придешь ко мне, чтобы рассказать про это и про Наруко. Он все о нас знает. Даже то, что у меня и Наруко есть ментальная связь и я могу найти его. Шпионы отлично потрудились.— Ты так считаешь? — спросил Имаизуми, заговорив неожиданно даже для себя. — Это слишком сложно и…— Не нравится быть пешкой на шахматной доске? — сказал Манами, словно с этой фразой собирался забавно пошутить. — Но мы сейчас не лучше марионеток. Мы идем к нему, потому что он так хочет.— Господи, что наделал Наруко? — задохнулся Имаизуми, едва находя в себе силы на этот вопрос.— Откликнулся на предложение о встрече первым… — тихо ответил Манами, и больше никто из них не сказал ни слова.Трудно было понять, о чем думает он или Онода. Теперь они поднимались по лестницам, и единственное, чего хотел Имаизуми, — быстрее оказаться в конце этого пути. Найти Наруко, увидеть его, убедиться… что с ним все в порядке. Боже, он ведь не пострадал, правда?Имаизуми чувствовал себя отчаянным безумцем, надеясь на это. Чем дольше они шли, тем сильнее ему казалось, что он готов на все, лишь вернуть Наруко обратно в целости и сохранности. Он был готов отдать все за это, дрожа от страха, что они не успеют…— Астрономическая башня! — сквозь тяжелое дыхание, резко сказал Манами, когда они добрались до последнего этажа замка. — Туда, быстрее!Имаизуми и сам был измотан этим торопливым подъемом по лестницам, но отдыхать было некогда. Они трое снова побежали, и он понял, что там, в Астрономической башне, все и случится. Произойдет столкновение, которого уже не избежать.Как бы поразительно это ни звучало, но страх почему-то начал отступать. Вместо него Имаизуми ощутил что-то вроде смирения, а потом растерялся, когда они расправились с последней лестницей и вышли на знакомой площадке, где бывали только по ночам, когда еще ходили на уроки астрономии. Днем это место казалось совсем другим, а еще… здесь было слишком тихо. Словно они ошиблись и пришли не туда.Но это предположение пришлось быстро отбросить. Они продвинулись немного дальше, и, увидев наконец Наруко, Имаизуми снова задохнулся. Он не сразу понял, что происходит, но что-то было явно не так. И не только потому, что Наруко молчал. Он стоял и не мог сдвинуться с места, ведь его обездвижила магия. Магия того человека, которого Имаизуми заметил, повернув голову немного в сторону.Он был здесь. Действительно пришел. Тот самый волшебник с колдографии, показанной Манами еще прошедшей зимой. Имаизуми узнал его без труда благодаря несколько специфичной внешности, а потом быстро понял, что все, буквально все в этой внешности пугает его, заставляя снова задрожать, поддаваясь панике.Длинная рука была приподнята, что напомнило о том, что он прекрасно умеет справляться без помощи палочки, и Имаизуми наконец понял, в какой же заднице они четверо оказались.— Мидосуджи, — направив на цель палочку, сказал Манами.От этого имени у Имаизуми все внутри окончательно похолодело, и новый жуткий ужас начал завладевать его сознанием. Он должен был достать свою палочку тоже. Пока мог. Он должен был сделать хоть что-нибудь, но единственное, что он смог, — это, как и Онода, просто застыть на месте.— Все в сборе. Замечательно, — сказал Мидосуджи, опуская руку, и Наруко резко дернулся вперед по инерции, освободившись.Все в сборе? — повторил про себя Имаизуми, пару секунд пытаясь понять, что это могло означать, но уже вскоре в голове стало мутно от страха, потому что этот голос… он был знаком ему?— Ступефай! — пронзил воздух резкий яростный вскрик, от которого Имаизуми даже вздрогнул.Это был Наруко. Он бросил заклинание в Мидосуджи, но тот лишь отмахнулся от него, словно это было каким-то сущим пустяком для него.Откуда-то сверху послышался грохот, а потом что-то посыпалось вниз после удара отлетевшего заклинания.— Ты мне надоел, — сказал Мидосуджи и снова медленно качнул ладонью.Если бы у Имаизуми осталась способность здраво мыслить, он бы осознал полную убежденность в том, что этот волшебник — просто безумство магического мира. Он мог то, о чем многие и мечтать не могли. Он использовал свою силу так легко и естественно, словно умел это с рождения. Всего секунда — а палочка Наруко уже вырвалась из руки и взмыла воздух. Еще секунда — и она перелетела через плечо Мидосуджи, исчезнув где-то за пределами башни и отправившись на землю.Но и это не остановило Наруко. Сколько же в нем было отчаянной смелости, что он бросился вперед, совершенно не раздумывая? Он что, хотел разобраться с Мидосуджи собственными кулаками? — пришла нелепая, но, по всей видимости, вполне верная мысль. Однако Наруко ожидало новое поражение. Мидосуджи как будто разозлился. Он снова использовал магию, но на этот раз его сила просто оттолкнула Наруко назад, из-за чего тот проскользил по полу, а потом, не удержав равновесия, рухнул на колени.— Кидаешься, как мелкая глупая шавка. Даже не рассчитывай, — улыбнулся Мидосуджи, если это вообще можно было назвать улыбкой. Она была ненормальной. Жуткой.— Шокичи! — вскрикнул Онода, дернувшись в сторону Наруко и, видимо, собираясь подбежать к нему.Но ничего не вышло. Мидосуджи применил магию и к нему, обездвижив. А что он мог сделать еще, если даже подобное ему давалось без какого-либо труда? Он мог… причинить им боль. Он мог…Наверное, еще никогда в жизни Имаизуми не был под контролем собственных эмоций настолько сильно. Он так и стоял, не в силах сделать хоть что-нибудь, даже если у него и было предостаточно шансов достать свою палочку и выполнить атаку. Их же было четверо здесь. Четверо против одного.— Прекрати! — предостерегающе вскрикнул Манами, схватив Оноду и оттеснив его за свою спину. — Ты пришел за мной, не втягивай их в это!Но Мидосуджи словно не услышал ни слова. Он даже не взглянул на Манами, а вместо этого посмотрел прямо на Имаизуми, и от его страшных темных глаз прошибло дрожью, а сердце с силой заколотилось где-то в горле.— Шунске, — протянул Мидосуджи, снова улыбаясь, и это практически стало последней каплей — звучание собственного имени из этого отвратительного рта. Все было настолько знакомым, что Имаизуми становилось плохо. Он слышал это раньше. Он слышал этот противный тон, которым произносилось его имя. — Какая приятная встреча, не так ли? Не ожидал, что мы когда-нибудь снова увидимся, но вот, это произошло.Имаизуми с трудом мотнул головой, чувствуя, как дрожат губы. Все начинало вставать на свои места. Его дурацкие сны, начавшиеся после того, как он увидел колдографию, его проблемы с памятью и паранойя — все это было не просто так. Он не мог вспомнить, что с ним случилось в детстве, он пожелал вырвать эти воспоминания из своей памяти с корнем, но, похоже, корень все это время оставался надежно спрятанным где-то там, на дне сознания. И теперь настало его время выйти наружу новым, еще более сильным и ужасающим ростком.— Ты… Это был ты… Я вспомнил тебя… — едва слышно проговорил Имаизуми, а в голове с каждой секундой прояснялось, и память восстанавливалась словно по кусочкам.Он помнил не только этот голос. Он помнил это лицо, которое несомненно стало взрослее, но не стало менее пугающим. А теперь он начинал вспоминать и то, что Мидосуджи делал с ним.— Это был я, — ответил Мидосуджи с явным удовлетворением на лице. — Как дела, Шунске? Смог сделать своей мамочке больно или ты все еще слишком слаб для этого?— Не смей, — задрожал Имаизуми еще сильнее, сделав неуверенный шаг назад. — Я не…Это было настоящей пыткой. Мидосуджи видел его насквозь. Мидосуджи хотел, чтобы Имаизуми отравил свое сознание ужасными мыслями и желаниями причинить вред кому-то близкому, кому-то дорогому. Нет, это было в детстве. В далеком прошлом. Но Имаизуми снова, как и тогда, сполна почувствовал себя жертвой чужих попыток вмешаться в его разум. Заставить думать, что его магия способна на зло. Заставить думать, что его магия плохая и ее нужно искоренить.— Ну же, Шунске, — со злорадством сказал Мидосуджи, отодвигаясь от ограждения. — Не спеши убегать. Мы еще не закончили. Я с тобой не закончил.— Заткнись! — прошипел Имаизуми, наконец выставляя палочку вперед, но рука все еще дрожала от страха. — Ты не смел этого делать! Ты не смел внушать мне это!— И что? Нападешь на меня? — усмехнувшись, спросил Мидосуджи. — Так я прямо перед тобой. Даже не защищаюсь. Что ты сделаешь? Что. Ты. Сделаешь.Я убью тебя, гребаный психопат, за то, что ты усложнил мне жизнь, за то, что из-за тебя пострадал Шинго, за то, что из-за тебя Наруко слетел с катушек, — промелькнуло в голове внезапной злой мыслью, но вслух не вырвалось ни слова.Я причинил боль своей матери, — вспомнил Имаизуми и почувствовал себя отвратительнее некуда. Он не хотел, но сделал это. Он…— Я никогда не стану таким, — произнес Имаизуми, и глаза Мидосуджи расширились.— А может, уже стал? — спросил он и вдруг захихикал, прижав ладонь ко рту. — Глупец. Я вижу тебя как раскрытую книгу.— Я ничего не делал! — отчаянно возразил Имаизуми, начиная поддаваться слезам, но его убеждения были не чем иным, как ложью.Он сделал. Он был ужасен. Его магия была ужасной.— Отрицай, — ответил Мидосуджи, убрав руку. — Может, еще будешь отрицать, что тебе понравилось это? Какой же ты мерзкий лицемерный мальчишка.— Не делал, — ослабевшим голосом повторил Имаизуми и опустил руку, так и не исполнив ни одного заклинания, потому что просто не мог. Не мог обратиться к тому, что считал отвратительным.Его палочка упала на пол, откатилась куда-то назад, а потом он и сам рухнул на колени, вцепившись в мантию на груди и начиная задыхаться.Ему словно что-то мешало. Словно что-то большое застряло в горле, не позволяя нормально дышать. Рука, которая опиралась на пол, снова задрожала и могла окончательно ослабнуть в любой момент, но Имаизуми не мог даже поменять позу. Он застыл от ужаса и отвращения к самому себе, он хотел забыться, хотел исчезнуть, просто перестать существовать, лишь бы не испытывать этой боли, которая терзала его душу, выворачивая наизнанку.— Шунске? — испуганно позвал его кто-то, но Имаизуми не разобрал, кто именно.Он только ниже опустил голову, снова задыхаясь. Казалось, будто что-то инородное, мешающее стало еще больше, заполнив собой не только горло, но и легкие. Голова закружилась от нехватки кислорода, а перед глазами все стало мутным. Имаизуми понял, что его сейчас просто вырвет, а потом вместе с кашлем наконец что-то вырвалось наружу.Оно было невесомым, но плотным. Это была энергия, черная энергия, которую Имаизуми мог видеть только при одном случае…— Жалкое зрелище, — снова послышался голос Мидосуджи, на этот раз звучавший разочарованно. — Даже ненавидеть себя как следует не можешь. Абсолютно жалкий.Имаизуми смог только всхлипнуть. Из глаз текли слезы, но даже если он наконец смог снова дышать, он не сделал ничего — только попытался отползти назад, потому что инстинкты приказывали ему бежать. Убегать как можно дальше.— Сколько с тобой проблем, — добавил Мидосуджи, и это было последним, что услышал Имаизуми перед тем, как сам подвергся действию его магии.Толчок невидимой силы оттолкнул назад, и Имаизуми потерял сознание еще раньше, чем коснулся спиной пола. Его швырнуло во тьму, в спасительное забытье, и какое-то время он наконец не чувствовал больше ничего — ни боли, ни ненависти к себе.* * *Пробуждение пришло неприятным и нежелательным осознанием. По всей видимости, он отключился совсем ненадолго, потому что, когда начал приходить в себя, они все еще были в башне, хотя все-таки что-то изменилось.Изменилось многое, на самом деле. Первым, что заметил Имаизуми, был алмазный браслет, лежавший недалеко от его ботинка. Красный. Он был красным, но он был снят, что вызвало бы море вопросов, если бы не другое, пришедшее следом, осознание — Наруко. Наруко сидел рядом с ним. Когда он приблизился? И почему…Понять это сразу было сложно. Отчего-то у Наруко в глазах стояли слезы, и он морщился, как от сильной боли, не в силах шевельнуть руками. Имаизуми взглянул и испугался, потому что даже сквозь рукава мантии он увидел, что несколько костей сломались, неестественно выступая наружу.— Что… — едва слышно выдохнул он, пытаясь перевернуться на бок и хоть немного приподняться.Он увидел и другое. То, как Онода сидел на коленях перед ними, то, как он прижимал к себе Манами, поддерживая его голову рукой. Манами отключился? Да что произошло?Голова закружилась от абсолютного непонимания ситуации и отголосков тех чувств и эмоций, которыми он мучился перед тем, как его вырубили. Имаизуми поднял глаза и почти сразу пожалел об этом, потому что Мидосуджи, его кошмар, все еще был здесь. Но теперь они были не впятером. Пришел еще один человек, и Имаизуми не узнавал его, даже если тот был одет в слизеринскую форму. Он был высоким. Он был скорее мужчиной, чем учеником школы, но именно он направлял свою палочку на Мидосуджи, и они стояли, неотрывно глядя друг на друга, словно это была зрительная битва.— Наруко, — отвернулся Имаизуми, вспомнив о том, что вмиг стало важнее всего. Он хотел прикоснуться к ладони Наруко, но испугался, что сделает больно, и сердце сжало в тисках от понимания, из-за чего все это случилось. — Наруко… — повторил Имаизуми, слыша слезы в своем голосе. — Ты ведь обещал мне. Разве ты не обещал?Ты сказал, что будешь осторожен, — мысленно договорил Имаизуми и все-таки сжал пальцами согнутое колено Наруко. Тот вздрогнул, словно приходя в себя, взглянул на Имаизуми и быстро обтерся мокрой щекой о свое плечо.— Как ты? — слабо спросил он. — Извини. Я хотел…— Нет, — резко выдохнул Имаизуми, пододвигаясь еще ближе. — Все. Хватит. Хватит. Мы…Он и сам не знал, что хочет сказать. ?Не пытайся спасти кого-то?? ?Думай о себе??Господи, он должен был сделать что-то. Наруко нужна была помощь, нужно было отвести его в больничное крыло, но… Как же тот целитель, который был в сговоре с Мидосуджи? Где он был сейчас и безопасно ли вообще было в других частях школы?Не зная, как поступить, Имаизуми сел на полу, пытаясь найти глазами хоть одну волшебную палочку, но те, которые он заметил, были слишком далеко — до них было не добраться, не приблизившись при этом к Мидосуджи, однако это и не потребовалось, похоже. Потому что все снова начало меняться. В башню ворвался еще один человек — на этот раз отец Оноды, и Мидосуджи с перекошенным от раздражения лицом отпрянул назад, вцепившись в какую-то шкатулку, которую держал в руках.После этого он не задержался здесь больше ни минуты. По всей видимости, он превратил эту шкатулку в портал, а потом исчез вместе с ней, оставив после себя лишь глухой хлопок, который отдался у Имаизуми где-то внутри головы. Мидосуджи… действительно ушел, хотя поверить в это удалось далеко не сразу.Все еще плохо соображая, Имаизуми растерялся, когда к ним подошел отец Оноды и спросил, могут ли они идти. Наруко выпрямился на ногах, стараясь не шевелить руками, и Имаизуми поднялся следом — его тело вроде было в порядке, но вот душа…Тот, другой мужчина, незнакомец, попытался приблизиться к Оноде и Манами. Он что-то предложил, кажется, и Имаизуми едва не вздрогнул, когда услышал резкое и жесткое ?нет? Оноды.— Отведи их в больничное крыло. У тебя еще осталось зелье? — спросил отец Оноды, обращаясь к незнакомцу, и тот с натянутой улыбкой показал большой палец.Только сейчас Имаизуми смог нормально разглядеть его лицо, и что-то в его чертах, мимике здорово напомнило ему одного человека. Человека, которого сейчас прижимал к себе Онода, всхлипывая и намереваясь защитить от всего мира.Незнакомец достал из кармана небольшой флакон и сделал из него пару глотков.— Идемте со мной, — сказал он, отдав Имаизуми две волшебные палочки — его собственную и Наруко, после чего сразу двинулся в сторону лестницы, и его голос под конец изменился.Вскоре начала меняться и внешность — волосы посветлели, рост уменьшился, благодаря чему Имаизуми быстро понял, что это действие оборотного зелья. Незнакомец превратился в их сокурсника со Слизерина, отчего пришла новая волна растерянности, но Наруко шел за этим человеком беспрекословно, и Имаизуми не мог не последовать тоже.— Кишигами Комари, тот целитель, — сказал он, вдруг вспомнив. — Он тоже опасен и…— Его уже нет в школе, — ответил обратившийся в их одноклассника человек, и его голос звучал так спокойно, словно он знал это наверняка. Да кто он такой вообще? — Доверьтесь мне, пожалуйста. Больше вам ничего не угрожает.Но сказать было проще, чем сделать. Имаизуми одолело подозрение. Он не хотел никуда идти с этим непонятным человеком, но Наруко, видимо заметив его смятение, обернулся на пару секунд и сказал:— Он нас спас. Просто пошли.Имаизуми задохнулся от невысказанного возмущения. Сколько он пропустил, пока был в отключке? Если этот человек действительно помог им, значит, он работал с отцом Оноды? Этого было достаточно, чтобы просто поверить ему? Что, если…Но вообразить самые страшные предположения Имаизуми не успел. Они оказались в лазарете быстрее, чем он понял это, и их целительница, мадам Бланд, как раз снимала пальто возле своего стола, видимо только вернувшись с поля.— Еще посетители, — сказала она немного удивленно, когда увидела их, и Имаизуми понял, что они не одни здесь. На одной из кроватей сидел участник команды Рейвенкло, видно получивший какую-то травму, и осознание того, что они все-таки пропустили весь матч, показалось ужасно смехотворным.Как все прошло с учетом, что Манами сбежал прямо перед самым началом, не было даже интересно.Наруко, возможно, — тоже. Только не в такой момент. С недовольным видом он пошел прямо к целительнице, а Имаизуми, немного застряв на входе, обернулся. Он думал, что увидит того, кто привел их сюда, но его уже и след простыл, что показалось еще страннее.— Ни одного сезона не проходит без твоего визита, — обеспокоенно запричитала целительница, осматривая Наруко.Имаизуми подошел к ним, начиная оглядываться по сторонам.— А вашего помощника-стажера здесь нет? — спросил он.— Кишигами? — позвала целительница, обернувшись, но ответа не было. — Мерлин, ну что за беда?Она отошла на минуту, чтобы что-то проверить, а вернулась уже с двумя флаконами зелий и всем остальным необходимым для того, чтобы наложить шину на переломы.— Не знаю, что случилось, — объяснила она. — Все его вещи пропали. Он словно ушел без предупреждения, и на игре его тоже не было. А у вас что стряслось?— Навернулся с метлы, — буркнул в ответ Наруко, снова морщась от боли.Целительница усадила его на ближайшую к столу кровать и дала выпить обезболивающее, придерживая флакон, после чего начала помогать избавляться от мантии и кофты.— Забавно, что сегодня играл совсем не Гриффиндор, — добавила она, и Имаизуми отвернулся, чтобы не смотреть, как вправляют кости.Даже если зелье действовало очень быстро, Наруко все равно стонал от боли, отчего Имаизуми снова начинала одолевать дрожь. Он сжимал в кармане мантии их палочки, и мысли о том, что случилось, наполняли сознание, словно собираясь довести до нервного срыва.Это было как ночной кошмар. Очень реальный ночной кошмар, принесший с собой то, что Имаизуми еще в детстве пожелал никогда не вспоминать. Но все оказалось самой настоящей реальностью, как и потерянные воспоминания.Приложив свободную руку к груди, Имаизуми глубоко вздохнул, боясь, что ощутит боль, но ничего такого не произошло. Он ведь видел энергию. Это была энергия обскура, и это значило, что он тоже болен? Но как? Он же…Непонимание и страх обрушились на него слишком внезапно. Он чувствовал себя использованным для ужасного безумного эксперимента. Беспомощной куклой, побывавшей в руках психопата. Имаизуми обогнул соседнюю кровать и сел на нее, все еще не решаясь взглянуть на то, что делала целительница с Наруко. И что теперь вообще с ними будет? Мидосуджи вернется, чтобы снова попытаться получить свое?Подумав об этом, Имаизуми задрожал, и в мыслях возникла картина, которую он увидел, когда пришел в себя. Боже, он бы многое отдал, чтобы подобное не повторилось. Чтобы их навсегда оставили в покое. Чтобы никому больше не угрожала опасность. Все могло закончиться хуже. Серьезнее, чем переломанные руки. А что, если… Манами вообще был в порядке? Он ведь очнется?Вопросы сыпались один за другим, пытаясь взорвать мозг. Из-за них Имаизуми потерял счет времени и вернулся в реальность только тогда, когда услышал звук каблуков, стучащих по полу. Целительница уже, видимо, закончила с Наруко и поэтому отправилась проверить другого своего пациента. Это внушило какую-то неуместную уверенность. Имаизуми резко встал и подошел к кровати Наруко, чтобы увидеть, что тот уже лежит под одеялом, переодетый в светлую пижаму. Его руки были сильно перемотаны и покоились сверху на животе, а сам он морщил нос, был бледным и вообще выглядел так, будто собирался блевать.— Убойная доза Костероста, — объяснил он, кивнув в сторону пустого стакана, оставленного на прикроватной тумбочке. — Но переломы вроде не сложные. К понедельнику буду полностью здоров, но, если я скоро вырублюсь, не обижайся.— Что ты… — попытался спросить Имаизуми, но прикусил губу.Что ты несешь, придурок? Тебе нужно отдыхать, а твоим рукам — восстановиться, — добавил он про себя и, выложив палочку Наруко на тумбочку, пошел за стулом.Пододвинув свободный к кровати, Имаизуми коротко взглянул в сторону целительницы, которая все еще была занята, а потом снова посмотрел на Наруко и понял, что сердце заболело с новой силой.— Зачем ты пошел? — едва слышно спросил Имаизуми, поморщившись. — Зачем позволил втянуть себя?— Из-за него мой брат попал в больницу, — ответил Наруко почти злобно, и Имаизуми помотал головой.— Знаю. Знаю, но ты… Ты поступил так безрассудно.— Мне жаль, — выдохнул Наруко, успокаиваясь. — Я был ослеплен яростью и не смог подумать. В конце концов я стал лишь приманкой. Из-за меня все могли пострадать, и я даже не знаю, будет ли Манами в порядке. Так что прости, Шустряк. Я действительно идиот.— Идиот… — повторил Имаизуми, низко опуская голову.Глаза снова щипало от слез. Он потянулся вперед, чтобы положить ладонь на плечо Наруко, убедиться, что он рядом и что он живой, но легче не стало. Имаизуми тонул в отчаянье.— Я должен был быть рядом, — прошептал он, едва не задыхаясь от назревающего приступа истерики. — Я слишком увлекся своими переживаниями и позволил тебе… Прости меня.— Не надо, — попросил Наруко, и его голос показался очень усталым. Видимо, зелье начинало действовать, усыпляя его. — Не бери на себя слишком многое. Ты ведь… Тебе нелегко пришлось. Я даже не представляю, что бы чувствовал сам, будь я на… твоем месте.— Не напрягайся, — ответил Имаизуми, понимая, как тяжело Наруко дается каждое предложение. — Лучше поспи — так быстрее поправишься.— Не хочу, — слабо усмехнулся Наруко, но его глаза закрывались будто сами собой, и вскоре он уже не смог сопротивляться. Он повернул голову, замолчав, и Имаизуми осторожно убрал руку, признаваясь перед самим собой, что просто не выдержит, если ему придется пережить подобный страх снова.И ему в будущем придется смириться с тем, что Наруко посвятит себя этой опасной работе мракоборца? Будет сталкиваться с опасностями раз за разом и по собственной воле. Это же было чистым безумием.Нужно его отговорить, если он сам еще не передумал, — быстро пришла мысль, и с тем же вернулось и чувство бессилия. Наруко не послушает. А если послушает, то только в том случае, если Имаизуми отдаст ему взамен себя, но… Разве были силы на это? Нет. Все еще чертово нет.Чувствуя себя как никогда погано, Имаизуми так и остался сидеть возле кровати, и ему совершенно ничего не хотелось, кроме спокойствия. Он не чувствовал голода, не следил за временем, не сразу даже заметил, как за окнами потемнело и начал поливать дождь. Он просто сидел и смотрел, как спит Наруко, пока в больничное крыло не пришли остальные. Онода и Манами.Манами вошел сюда, выглядя совершенно нормально. Живой и невредимый, отчего пришло легкое облегчение, но оно испарилось так быстро, словно его и вовсе не было.— Комари здесь нет? — спросил Онода, когда они оба присели на соседнюю кровать, но Имаизуми даже не взглянул на них.— Нет. Я слышал, как целительница сказала, что его вещи исчезли, словно он ушел без предупреждения, — сухо ответил он, борясь с нежеланием разговаривать.Он чувствовал себя таким измотанным и уставшим, что даже рот открывать было трудно, и хотелось просто прирасти к этому стулу на пару суток.— Понятно, — сказал Онода и спросил с грустью: — Как он?— Переломы не сложные. Будет в порядке к понедельнику. Как и всегда, — заставил себя ответить Имаизуми, и Онода виновато заизвинялся:— Да, прости. Мне…— Не говори, что тебе жаль, — попросил Имаизуми. — И не извиняйся. Что произошло, то произошло, и Мидосуджи…Договорить он не смог — в дрожь бросило от одного только упоминания об этом чудовище.— Он больше не придет. Я ему больше не нужен, — быстро вмешался Манами взволнованным тоном.Имаизуми невольно поморщился и отвернул лицо — все напоминало ему о случившемся. Онода, Манами, их голоса, этот разговор. И так сильно… снова хотелось стереть себе память. Уничтожить все болезненные воспоминания. Но теперь… это стало невозможным, потому что они все были связаны с этой историей. Ничего не исправить, как он сделал это в детстве.Манами замолчал, больше не сказав ни слова, и Онода сидел рядом, тоже притихнув. В их присутствии должно было стать легче. Они должны были успокоить, объяснить все, но Имаизуми слишком хорошо понимал, что сейчас не желает никого слушать. Не желает даже узнать причину, почему Мидосуджи отказался от своей цели. Почему обскур ему больше был не нужен?Но была и другая сторона. При которой Имаизуми был согласен на все, чтобы это оказалось правдой. Он не хотел столкнуться с Мидосуджи снова. Никогда в жизни.На какое-то время они остались в молчании, словно в лазарете все вымерли. Целительница куда-то ушла, а ученик Рейвенкло теперь тоже, как и Наруко, спал на другой постели, далеко от них, и вокруг было неестественно тихо до тех пор, пока не появилась одна из старост. Она подозвала к себе Оноду, чтобы о чем-то переговорить с ним, но Имаизуми не стал вслушиваться. У них едва не случилась какая-то распря, после чего вмешался Манами и все же уговорил Оноду успокоиться и куда-то пойти. Похоже, они все были на взводе, и неудивительно. Имаизуми до сих пор не представлял, как успокоиться, и снова почувствовал себя хуже, когда Манами сел обратно на свое место.Ошейник был на нем. Наверняка как и браслеты, скрытые под рукавами зеленой спортивной мантии, которую Манами так и не сменил, и Имаизуми снова вспомнил, что всего несколько часов назад артефакт был снят, словно это было каким-то обычным делом. Манами, естественно, не мог сделать это сам, что означало, что Онода поспособствовал этому. Какой занятной была суть вещей, если задуматься, — Имаизуми мог бы даже усмехнуться, если бы не чувствовал себя так отвратительно.Но вид Манами вызывал не только эти мысли.— Можно… задать тебе вопрос? — решил спросить Имаизуми, поняв, что все-таки хочет узнать об одной важной и пугающей его вещи.— Да, конечно. Спрашивай, — быстро согласился Манами, словно только и ждал, когда его спросят о чем-нибудь.— Когда… — неуверенно начал Имаизуми, не зная, как лучше сформулировать мысль, — у тебя появился обскур, ты… чувствовал его?Манами ответил не сразу, как будто вопрос все-таки застал его врасплох, и Имаизуми уже успел подумать о том, что будет, если он получит отрицательный ответ.— Более чем, — наконец ответил Манами, и Имаизуми невольно вздрогнул, ощутив… удивление? — Пока не привык к нему, я очень здорово его чувствовал. Это было ужасно. Если бы ты столкнулся с тем же, ты бы знал это, поверь.— Но… — тихо сказал Имаизуми и прервался.— Ты хорошо себя чувствуешь? Попытайся прислушаться к своему организму, — попросил Манами.Имаизуми поджал губы, снова стараясь понять свои внутренние ощущения. У него ничего не болело, и дыхание тоже не доставляло неудобств. Он и правда… чувствовал себя здоровым. Как это было всегда.— …Думаю, да, — сказал он, поняв, что затянул с ответом, и, подняв глаза, заметил слабую, словно обнадеживающую улыбку.— Все у тебя в порядке, Шунске, — попробовал убедить Манами. — Не стоит бояться. Я знаю.— Хорошо, — выдохнул Имаизуми, сбросив с себя хотя бы один груз волнений. Манами вряд ли мог ошибаться в этой проблеме. И вряд ли мог врать. — Но это еще не все. Мы можем… поговорить снаружи? — спросил Имаизуми, поддавшись потребности разобраться с еще одной вещью.Он не знал, когда именно появилось это желание — именно сейчас или раньше, но, похоже, прошло уже достаточно времени, чтобы он смог начать мыслить более трезво. Смог лучше оценить произошедшее событие и то, чем это все могло закончиться. Чем это могло закончиться для него.— Да, как хочешь, — согласился Манами, резко вскочив на ноги.Взглянув на спящего Наруко еще раз, Имаизуми встал следом с легкой слабостью во всем теле, и они с Манами направились к выходу вместе.Покинув лазарет, он тем не менее не стал уходить далеко — остановился возле дверей и посмотрел, как Манами прислоняется спиной к стене.— Хочешь спросить про человека, который нас спас? — поинтересовался он.— …Я думаю, этот человек — твое личное дело? — предположил Имаизуми, не став разговаривать глядя в лицо. — Или личное дело отца Оноды, не знаю. Он же на нашей стороне, так?— Да, он на нашей стороне.— Тогда мне все равно. Я хочу просто выкинуть эту историю из головы, но прежде… стоит разобраться еще с одним моментом… Знаешь, что я увидел первым, когда пришел в себя? Артефакт. Валявшийся на полу.— Да, я… — напряженно ответил Манами, похоже думая о том, чтобы как-нибудь оправдаться.— Это же была твоя идея, да? — спросил Имаизуми раньше, чем что-то получилось. — Ну еще бы. Чтобы понять это, большого ума не надо. Вы с Сакамичи договорились обо всем, не предупредив нас…— Прости, — виновато сказал Манами. — Мы знали, что вы с Наруко не поддержите этого.— Это уже не важно, — качнул головой Имаизуми. — Возможно, ты поступил даже правильно. С одной стороны. Твоя сила защитила бы тебя, но… есть и другая сторона, на которую нельзя закрывать глаза. Ты ведь не думал о том, что могло произойти при самом негативном исходе? Случиться могло все что угодно. Пойти не по плану. Ты мог своей силой разрушить всю башню до основания, и мы бы не выкрутились. Всем стало бы известно, что обскур освобожден.— Я знаю, но… — сказал Манами и тут же прервался.— Да ничего ты не знаешь, — устало вздохнул Имаизуми. — Ты же все спланировал. Ты собирался сражаться с этим уродом. Приехал сюда и не оставил себе выбора, кроме как рисковать своим шансом жить среди других людей. Шансом, который мы обеспечили тебе с таким трудом. Боже, я ведь… Я думаю только об одном сейчас. Что ты как будто просто обесценил наши старания и жертвы. И я говорю не только об артефакте. Мои родители… — начал он, с неприязнью вспоминая их в такой момент, — не дали бы тебе возможность вернуться в школу, о нет, для них это было и остается чистым безумием, но все же ты здесь.— Я в долгу перед всеми вами, — согласился Манами. — Перед Сакамичи, перед Шокичи. Перед тобой в двойной мере, если я правильно понял, что ты имеешь в виду…Имаизуми едва не засмеялся, и ему снова стало противно. От себя. От того, что он делал. От собственных мыслей, которые были у него уже не первый год.— Передо мной, — повторил он. — Ты всерьез думаешь, что должен просто сказать мне ?спасибо?… Я был так спокоен, пока твоя сила была под замком. Я ведь не говорил, что я отдал взамен? Я обещал родителям сделать все, что они скажут, если они не будут мешать моим друзьям и тебе в том числе. Без них я все еще никто. Я должен стать тем, кого они хотят видеть своим сыном. Я должен делать вещи, которые противоречат моим чувствам и желаниям. Но самое ценное, что я отдал…— Ты не сможешь быть с Шокичи? — догадался Манами, не заставив ждать ответа, и его слова отдались болью в самой глубине души.— Не смогу и не смог бы ни при каком случае, — тихо ответил Имаизуми. — И у меня была отличная причина, заслонившая собой мою неспособность переносить давление.— Я не понимаю… — грустно сказал Манами.— Но мне кажется, на самом деле у меня ничего нет… Ничего. Ничего, — запинаясь, проговорил Имаизуми, и он в который раз за этот день оказался на грани. Зачем ему только понадобилось завести этот разговор именно сейчас, когда и без того навалилось слишком много всего?— Шунске… — взволнованно позвал Манами и попытался успокоить: — Все хорошо. Ты просто на взводе. Ты испытал шок из-за того, что произошло, и…— Я так хочу быть на твоем месте! — резко ответил Имаизуми, едва сдерживая слезы. — Если бы я… Если бы я был полукровкой… если бы я мог свободно выбрать, кого любить, кому посвятить свою жизнь… без этого нескончаемого давления… Почему мне выпало то, с чем я не могу справиться?— Шунске…— Только я не ты, — продолжил Имаизуми, прижав кулак к своему лицу и мелко вздрагивая. — Я — это просто Шунске Имаизуми. Но даже я хотел быть лучше. Хотел видеть себя таким. Соответствующим Сакамичи или Шокичи, потому что они самые лучшие. Они прекрасны, в то время как я и половины их не стою. — Это неправда! — возразил Манами словно с обидой. — Ты такой же замечательный, как они! Ничем не хуже!Но Имаизуми не хотел этого слушать. Он знал, слишком хорошо знал, что все было не так.— Я внушал себе, что у меня все в порядке, — продолжил он. — Что я могу быть рядом с ними, на их уровне. У меня получалось, знаешь. Долгое время. Я верил в это. Верил в то, что разделяю их чувства и их желание добиться справедливости. Вернуть тебя в школу. Они вдохновляли меня. И когда после создания артефакта родители спросили меня, почему я поступил так ужасно безрассудно, я сказал им, что ты мой друг. Но… так ли это на самом деле? Кто ты вообще для меня? Я тебя никогда не знал толком и не хотел узнавать, хотя некоторые вещи мне все равно пришлось принять, и я, честно признаться, был восхищен тем, как ты справляешься, как сражаешься и терпишь. Ты такой же идеальный, как они. Еще один невероятный человек, как будто все в этом мире стремится напомнить мне, что я не могу похвастаться и частью из того, чем можете вы. Не могу сражаться так же смело и упрямо. Но даже если Сакамичи и Наруко всегда были близкими людьми для меня, с тобой все иначе. Ты — просто нарушитель. Я не хотел, чтобы ты появился и вторгся в наш круг. Я не хотел с тобой общаться или иметь что-то общее. Ты был странным. Всегда был таким, и я до сих пор не понимаю, что творится у тебя в голове, и не пойму никогда, по всей видимости, потому что мы слишком разные. Но так уж вышло… что ты стал слишком важен тем людям, которые важны для меня. И я хотел им помочь. Я хотел помочь тебе, но в конце концов я засомневался в истинности этого желания. Настоящим ли оно было?— Хорошо… — едва слышно ответил Манами. — Я рад, что ты признался мне в этом. Было бы нелепо, если бы мы так и продолжили играть в друзей. Но я все равно должен быть благодарным тебе за то, что ты сделал пусть не для меня, но для своих настоящих друзей.— Я бы даже этого не сделал, если бы включил голову с самого начала! — отчаянно возразил Имаизуми, уже не в силах остановиться, хотя сделать это стоило уже давно — еще до того, как он вообще решился открыть рот. — Я не сделал бы ничего, но когда у меня и Наруко все стало сложнее, когда мы вчетвером создали артефакт, я начал думать о том, какую выгоду это может принести мне! Понимаешь? Выгоду… мне. Я начал думать о себе, и разве все мои действия не стали лишь моим оправданием, моим способом защитить себя? Все сошлось идеально — жизнь как будто сама предоставила мне шанс, и я воспользовался им так удачно, хотя вначале считал его ошибкой. Но я… выбрал заранее. Я выбрал столкнуться и решить меньшую проблему, чтобы избавить себя от необходимости решать проблему посерьезнее.— Что ты пытаешься сказать мне? — непонимающе спросил Манами.— Ты ведь слышал меня? — выдохнул Имаизуми. — Я обещал родителям выполнить их условия, чтобы они тебя не трогали. Я, судя по всему, в любом случае сдался бы им, однако здесь я хотя бы смог получить что-то взамен. Но мне же нет дела до тебя, ты понимаешь? Зато мой уговор с ними стал отличной причиной для того, чтобы не портить себе жизнь в будущем, чтобы не сражаться за Наруко, за возможность быть с ним. Потому что... я просто не смогу сделать это. У меня нет ни смелости, ни сил для этого.— Так если тебе плевать на меня, зачем открываешь душу? — резко спросил Манами в ответ на эти слова.— Ты что, так и не понял? — сказал Имаизуми, потому что поворачивать было уже некуда. — Если кто-то узнает, что ты делаешь со своим обскуром, это разрушит все. В том числе и мою причину отказываться от борьбы за него. За Наруко. Я знаю, как это звучит. Я сам устал от своего притворства. Я должен был перестать обманывать себя и признаться ему во всем сразу. Он должен был узнать о моем истинном отношении к ситуации, о моих мыслях по поводу всего этого, но все зашло слишком далеко, — закончил он, чувствуя, как начинает успокаиваться.Это было в первый раз. Впервые он кому-то объяснился, высказал все, чем терзался долгое время, даже если хотел совсем другого. Когда разговор вышел из-под контроля? Почему стремление вернуть себе безопасность вылилось в то, что он просто действительно, кажется… открыл душу?— Ты рассказываешь обо всем… очень однобоко, — уже тише добавил Манами. — Выгода. Выгода. Сделать одно ради другого. Решил состроить из себя самого ужасного эгоиста и подлеца на свете? Каждый выбирает, за что и как ему бороться, и не всегда путь бывает прямым. Никогда не бывает, раз уж на то пошло. Потому что нет святых в этом мире. Потому что сам мир не предназначен для этого. Вот и все.— Наверное, так и есть, — слабо улыбнулся Имаизуми, взглянув на него. — Я позвал тебя сюда для того, чтобы сказать тебе вести себя соответственно, но… Знаешь, к черту это все. Я больше не хочу играть в эту дурацкую лицемерную игру. Выше головы не прыгнешь. Я мог бы даже не делать вид, что способен на это.— Но он все-таки очень дорог тебе, — заметил Манами, и черт, он выглядел так будто даже не собирался обижаться. Словно это не ему сейчас наговорили всех этих ужасных вещей. — Шокичи. Я все понял, — просто сказал он. — Ты пытался получить его, возможность сохранить с ним хоть какую-то связь, и получить расположение родителей одновременно. Погнался за двумя целями сразу. Или за тремя, потому что ты хотел стать ?идеальным? в своих глазах? Никто не идеален — у всех есть что-то темное в душе, все иногда в чем-то сдаются, поддавшись слабости. Если ты этого не замечаешь, это не значит, что этого нет. И твоя проблема вряд ли в том, что ты испытываешь давление. Он просто пока не дал тебе настоящий стимул держать его что есть сил.— Я не думаю… — попытался сказать Имаизуми, но растерялся, не зная, как может посмотреть на ситуацию с этой стороны, которую озвучил Манами.— Рано или поздно все встанет на свои места. Возможно, — добавил тот и развернулся, собираясь уходить. — И спасибо, что доверился мне. Я ценю это, правда. С таких откровенных разговоров, кажется, и начинается дружба, не так ли?Имаизуми едва не задохнулся от возмущения. Такую реакцию он заслужил после всех своих слов? Да что у этого парня вообще в голове творилось?Но Манами, похоже, не планировал продолжать диалог. Он сделал пару шагов в противоположную от входа в лазарет сторону и лишь ненадолго обернулся, чтобы приподнять ладонь в прощальном жесте.— Присмотри за Шокичи, пожалуйста. А мне еще нужно разобраться со своей командой, — добавил он напоследок, после чего просто ушел, оставляя Имаизуми наедине с озадаченностью и желанием глупо посмеяться над всей этой ситуацией.Он выставил себя дураком, пожалуй? Он рассказал что-то, за что мог рассчитывать только на ненависть или хотя бы презрение, а все в итоге обернулось полной несуразицей. И что ему нужно было делать со всем этим теперь?Имаизуми тяжело вздохнул, в который раз замечая, как же он устал от всего за сегодня. Единственной здравой мыслью теперь было просто заткнуться до конца дня, но вот незадача: стоило ему только открыть дверь (он сделал это, видимо, слишком неожиданно), как он столкнулся с Наруко, который стоял здесь и вздрогнул от резкого возвращения Имаизуми.Они встретились взглядами, и тут же захотелось провалиться под землю, потому что, он, Имаизуми, ну реально был идиотом. Он мог отойти подальше, чтобы уж точно избежать подслушивания, но нет же. А теперь, походу, не только Манами, еще и Наруко знал его ужасный и жалкий секрет.— Ты… все слышал? — глупо спросил Имаизуми, не сводя глаз с Наруко, застывшего в дурацкой пижаме и с согнутыми руками, которые держались на перевязях, повешенных на шею.— Уф, да, — ответил Наруко, не скрывая. — Не то чтобы я хотел это специально…— Неважно, — мотнул головой Имаизуми, понимая, что поделом ему. Теперь точно все кончено. За такое не прощают. Он не достоин прощения. Не достоин вообще ничего, что было так или иначе связано с Наруко. — Прости за это, — тем не менее тихо сказал он, собираясь уйти. — Это все слишком долго продолжалось, и я больше не смею обманывать тебя.В глазах Наруко, как показалось, промелькнул испуг, но Имаизуми списал это на игру воображения и резко развернулся, делая шаг прочь.— Стой, — попросил Наруко. Имаизуми не знал зачем. Он не видел смысла останавливаться и говорить о чем-то, но внезапно что-то вдруг потянуло за рукав в районе плеча, и он удивленно повернул голову.— Ты… — задохнувшись, выговорил он, увидев, как Наруко вцепился зубами в ткань мантии. Боже, ну что за нелепый способ?— Я не могу этого сделать, — оправдался тот, выпрямившись и приподняв одну руку, которая была забинтована по самые пальцы.— Не надо разговоров, — ответил Имаизуми с болью на лице. — Если собираешься ненавидеть меня, сделай это, но не говори мне ничего. Я просто не вынесу.— Да не собираюсь я тебя ненавидеть, идиот! — вспылил Наруко, все же повысив голос. — Кем ты себя возомнил? Ебаным заговорщиком?— Но я… — растерялся Имаизуми, совсем не ожидая подобного ответа.— Пошли, — недовольно сказал Наруко, мотнув головой в сторону дверей. — Давай вернемся, пока на меня не наорали из-за того, что я покинул постель.— Ты действительно этого хочешь? — неуверенно спросил Имаизуми, и Наруко раздраженно выдохнул.— Пожалуйста, — скривившись, попросил он и пошел обратно, не оставляя выбора, на самом деле.Имаизуми не понимал, чего он хочет, но все равно сдался. Они оказались у той же кровати, и Наруко неловко забрался под одеяло, не ложась, а оставаясь в сидячем положении. Имаизуми помог ему поправить одеяло и снова посмотрел на него с немым вопросом.— Чего? Знал я все и так, — почти с возмущением сказал Наруко, окончательно запутывая.— Знал? — переспросил Имаизуми, осторожно присев на край постели.— Уже тогда. Еще в конце пятого курса, — объяснил Наруко, отведя взгляд. — После того, как мы сделали артефакт и снова встретились в школе. Ты ведь уже тогда ясно дал понять, что не собираешься бороться. Но я… Я, наверное, был слишком идиотом или слишком привязался, чтобы просто выкинуть нас из головы. Я не мог, понимаешь?— Наруко… — едва слышно сказал Имаизуми, не зная, хочет ли он продолжения этого разговора. Разве не достаточно ужасного произошло сегодня? Почему он оказался здесь сейчас на грани того, чтобы испортить все окончательно?— Я хотел надежду, — продолжил Наруко. — Я все надеялся, что ты передумаешь. Я хотел стать нужным тебе настолько, что ты передумаешь, и, может, тогда… мы бы нашли какой-то выход. Сделали бы все так, чтобы никто не пострадал от нашего выбора, но в итоге все это стало абсолютно безнадежным.— Пожалуйста, — попросил Имаизуми, опуская голову и вновь борясь со слезами.— Я не виню тебя ни за что, правда, — сказал Наруко. — Поэтому не убивайся. Я только об этом тебя прошу. Все не так плохо, как кажется. Со всем можно справиться. Я просто… хотел сказать тебе, как я был счастлив, что ты позволил мне хотя бы немного быть с тобой. Я очень счастлив.Не сдержавшись, Имаизуми все же всхлипнул и резко прижал к лицу ладонь. Под пальцами почувствовалась влага, и от слов Наруко стало так мучительно больно. Он был… лучшим. И правда самым лучшим в этом несправедливом мире. Как Имаизуми вообще мог убедить себя, что он имеет право испытывать чувства к кому-то столь потрясающему?Он не знал.Он тянулся вперед. Беспомощно, как ребенок. Наклонялся, пока не уткнулся лбом в плечо Наруко. Дрожащее, словно он тоже плакал.Не надо, — хотел попросить Имаизуми, желая прогнать их страдания, и выдохнул едва слышно недостойное существования:— Я люблю тебя.