Прошлое возвращается из забвения (6 курс, январь-февраль) (1/1)

Едва рождественские каникулы успели подойти к концу, как снова пришлось забыть о спокойной жизни. Нет, Имаизуми и правда отдыхал в те дни, которые провел дома, пока за окнами либо стоял мороз, либо бушевала вьюга. Родители почти все время пропадали на работе или по делам, связанным с работой, а он просто наслаждался тишиной и одиночеством, когда мог поспать до позднего утра или когда мог почитать в домашней библиотеке без ожидания, что сюда рано или поздно ворвется Наруко или кто-нибудь еще из ребят, чтобы вновь нарушить все планы.Из-за насыщенности и почти сумасшедшего темпа первого семестра шестого курса зимние каникулы стали настоящим глотком свежего воздуха и помогли прийти в чувство, что было очень кстати. Словно под действием разбушевавшейся интуиции, Имаизуми чувствовал, что ему позарез нужны силы для следующих месяцев, и, как оказалось чуть позже, думал он об этом совершенно не зря.Очередное путешествие на Хогвартс-экспрессе стало лишь разминкой, на самом деле. Разминкой перед чем-то по-настоящему серьезным и тревожным.Предположить, что Наруко со своими младшими братьями найдет его купе, не составило труда. Конечно же, они, как и после летних каникул, поехали вчетвером вместе, и одним из первых испытаний для Имаизуми стало выдержать несколькочасовое общество сразу троих Наруко. Троих, следовало бы сказать, очень взбудораженных и энергичных Наруко, потому что они быстро напомнили о том, что съездили всей семьей в румынский драконий заповедник, и, естественно, у каждого теперь было множество впечатлений и свои версии произошедшего за всю поездку в целом.Имаизуми было даже интересно слушать по первому времени, когда Шинго, перекричав старшего брата, начал рассказывать о том, сколько народу было в магловском аэропорту и что приходилось делать, чтобы попасть на борт самолета. Продлился этот, в принципе, терпимый момент недолго, правда, потому что голова заболела уже после первых двух часов, а под конец пути Имаизуми и вовсе хотел умереть от переутомления.Он был практически счастлив, когда удалось наконец покинуть душное купе и выйти на свежий зимний воздух. Станция Хогсмида успокоила своей неизменной атмосферой чего-то очень родного, и, когда Наруко, закинув на плечо небольшую сумку, встал рядом с Имаизуми, он тоже улыбался, хотя улыбка эта была скорее дерзкой, нежели спокойной.— Я даже успел соскучиться по этому, — ехидным тоном протянул Наруко, прежде чем все ребята отправились к экипажам, которые должны были доставить прямо до замка. — А он не очень-то и ждет нас, представляешь? Похоже, кто-то провел отличные рождественские каникулы.Имаизуми молча усмехнулся, двинувшись за основной группой сошедших с поезда учеников. Слова Наруко заставили вспомнить о том, что Онода и Манами все это время оставались в школе, но думать, чем они занимались, не хотелось, потому что все было вполне очевидно. Очевидно и даже немного завидно. Пару раз, во время пути по заснеженной неровной дороге в экипажах, Имаизуми задумывался об этом. Он тоже бы не отказался провести хотя бы одни такие каникулы только вдвоем с Наруко, но фантазировать об этом было себе дороже, и какая-то его часть очень надеялась, что Наруко не делает то же самое. Но пара недель… и только вместе. Это было бы похоже на затянувшееся долгое свидание. Они бы могли поссориться за это время раз сто. И помириться ровно столько же. Они бы сделали что-нибудь сумасшедшее, потому что если бы Имаизуми не согласился, Наруко бы начал подначивать, а в таком случае сдерживаться ну точно нереально.А еще… они бы обязательно были счастливы.От таких мыслей запросто можно было сойти с ума. Имаизуми с трудом сдерживал улыбку, а внутри себя чувствовал тяжесть разочарования и неспособности исполнить хотя бы самые маленькие желания, и чем дальше, тем сложнее становилось думать, что то, что он отказался от всего этого по собственной воле, было лишь во благо других. Потому что быть святым… да что там, хотя бы просто хорошим человеком, не такое легкое занятие. И даже если многие, похоже, посчитали, что поступки Имаизуми благородны и бескорыстны, теперь все чаще казалось, что в этом нет ни доли правды.Правда на деле была скорее чем-то отвратительным и жалким.Не было ничего удивительного в том, что уже в холле их встретили Онода и Манами. Онода засветился от радости, увидев их, а Манами и Наруко перебросились между собой странными взглядами. Что-то снова осталось тайной для Имаизуми, но он, пожалуй, чувствовал себя уже свыкшимся (или смирившимся) с их невербальным общением или обменом мысленными образами.И все бы ничего, но что-то, кажется, было не так. Имаизуми заметил это не с первой минуты возвращения, но Онода… как-то изменился. Стал напряженнее и растеряннее одновременно, словно что-то его сильно беспокоило, но спросить об этом Имаизуми пока не решался, а Наруко был слишком занят, рассказывая всем подряд о драконьем заповеднике и показывая сделанные колдографии, которые всего за один вечер, кажется, прошлись по рукам всей Гриффиндорской башни.Что такого серьезного могло случиться всего за одни короткие каникулы? — задался вопросом Имаизуми, когда уже поздней ночью все успокоилось и все разошлись спать. Он, засыпая, лежал на боку, а на соседней кровати Онода смотрел в потолок, даже не помышляя о сне, и это было явно не благоприятным знаком.Может, снова что-то с Манами, — пришла минутная мысль, но после Имаизуми уже не думал, потому что отключился.Он честно не хотел вмешиваться в это, особенно если дело касалось отношений, но все было… как ни странно проще. И сложнее одновременно, и совсем не в отношениях.Ответы на вопросы даже не понадобилось требовать — вскоре все раскрылось само, уже в первый день возобновившейся учебы. На общем уроке ЗОТИ Манами был напряжен, а потом сказал, что им четверым нужно поговорить и очень желательно вдали от замка, из-за чего Имаизуми довольно быстро понял, что его подозрения в чем-то подтвердились и что ситуация нешуточная. Наруко это, в принципе, тоже касалось. Он попытался выведать у Оноды хоть что-то, но тот упрямо молчал, словно знал самую ужасную тайну в мире. Имаизуми это не нравилось, и он почему-то чувствовал, что, когда все выяснится, легче не станет.Тем не менее выбора, кроме как пойти и узнать правду, не оставалось, и Манами устроил разговор недалеко от берега замерзшего Черного озера, начав довольно неожиданным образом. С вопроса о том, кто запечатал магический артефакт, который он носил на себе, который они четверо сделали в прошлом году.То, что Имаизуми узнал дальше, должно было, по всем разумным соображениям, хотя бы удивить его, если не шокировать, но он почему-то ощущал себя вполне спокойно. Наверное, когда удивляющих вещей в жизни становится слишком много, рано или поздно начинаешь привыкать к ним. Начинаешь считать их чем-то вроде данности. Что ж.Онода был тем, кто запечатал магический артефакт. Никто из них четверых не помнил об этом, что приводило к одному очевидному выводу, который Имаизуми показался здравым, ведь ситуация по сути была чистым безумием. Разрешить волшебнику с обскуром вернуться в школу к другим ученикам и позволить ключу от единственной вещи, которая сдержит его разрушительную силу, быть все время рядом. Как вы себе это представляете?Так об этом раздумывало Министерство все то время, пока они ждали хоть каких-то новостей? План оказался неплохим — Имаизуми оценил его, даже если, с другой стороны, ему было неприятно, что его воспоминания исправили без его согласия, без предупреждения. И план работал, хоть и был в конечном счете не идеальным, раз оставался в тайне лишь полгода.Теперь у них был не просто обскур. У них был обскур, которого они могли освободить, только пожелай, и это, если честно, было так себе положением. Нет, Имаизуми, конечно, доверял Оноде и верил в его благоразумность, но мало ли.Представлять себе то, что может случиться при самом плохом варианте, было страшновато, но Имаизуми не успел проникнуться этим как следует, потому что Манами внезапно заговорил об их новом профессоре. О мистере Ишигаки. Оказалось, у Манами была причина считать, что исправление воспоминаний может быть связано совсем не с безопасностью школы, а скорее с человеком, который, возможно, интересовался силой обскура.На этот раз у Имаизуми действительно чуть голова не пошла кругом. Манами рассказал, что ему открывается прошлое и будущее и что благодаря этой способности (поверить в которую было безумно сложно, даже если Имаизуми и признавал, что в магическом мире может существовать что-то подобное) он увидел образ волшебника рядом с профессором Ишигаки. Этот таинственный и безымянный волшебник, как сказал Манами, применил Круциатус, а еще он, похоже, умел колдовать без палочки — вот отличная новость, им всем только ее и не хватало.После этого разговора одно было ясно точно: если Манами не ошибается, Ишигаки связан с очень опасным магом, который, похоже, имеет недобрые намерения. Насчет другого было спорно. Даже если Ишигаки (по какой-то необъяснимой причине) предупреждал Манами об опасности, Имаизуми не знал, что они сами должны предпринять в таком случае. Действительно ли все было так, как они могли догадываться? Действительно ли Манами из-за его обскура теперь угрожает опасность, потому что какой-то темный волшебник хочет что… завербовать его?Имаизуми хотелось стонать от сложности всего и непонимания, что им теперь делать со всем этим, и он успешно проигнорировал тот момент, когда Онода с чего-то (после того, как Манами предложил связаться с отцом Оноды, чтобы хоть как-то разобраться во всем) распсиховался и едва не устроил с Манами драку. Все-таки у них были и какие-то личные проблемы, о чем теперь несложно было догадаться, и, немного придя в себя после всей информации, Имаизуми вдруг ощутил сильную и неприятную тоску, когда смотрел на Оноду, который всхлипывал и размазывал по щекам слезы, наотрез отказываясь что-то объяснить.И это был только первый день учебы в новом семестре. Чего им следовало ожидать в ближайшем будущем, если уже творился такой пиздец?Имаизуми, конечно, думал о том, что мог сделать, но у него не было идей, и он в какой-то степени признавал предложение Манами обратиться за ответами хотя бы к тому взрослому, кому он сам доверял. Ко всему прочему, отец Оноды работал в мракоборческом центре, что тоже было на руку, но сам Онода писать ему почему-то не хотел и опять же не озвучивал причин.Это могло усложнить все еще сильнее. Разлад им сейчас был ни к чему, но, к счастью или нет, чувства Манами и Оноды друг к другу были достаточно серьезными, чтобы они смогли разобраться между собой, не затратив слишком много времени на обиды.Что именно произошло, Имаизуми не знал и вряд ли имел право спрашивать, но каким-то образом Манами смог убедить Оноду сделать то, что он хотел. Послать отцу записку с просьбой о встрече. Узнав об этом, Имаизуми ощутил нетерпение, потому что ему тоже хотелось пролить свет на ситуацию, и, Боже, как же он боялся, что самый нежелательный и ужасный расклад в будущем подтвердится. Что тогда будет? Магический мир ожидает новая война? И что, если некоторые уже знали об этом?Из-за этих тревожных мыслей Имаизуми не мог сосредоточиться ни на чем. На учебе перестал получать высокие оценки, и как хорошо, что сейчас было еще холодно для квиддичных тренировок, иначе он начал бы сливать и их тоже. Но сейчас сделать что-то и правда не казалось возможным. Они все могли лишь терзаться догадками и ждать, когда Манами и Онода поговорят с отцом Оноды. Сможет ли он успокоить их или, наоборот, подтвердит все опасения?Когда настал день встречи, Наруко не смог пойти в Хогсмид. Так они узнали бы все сразу, но в пятницу случилась до ужаса нелепое происшествие, когда Наруко на дуэльной практике повредил глаза из-за одного хоть и безрассудного, но эффектного заклинания Кабураги (Имаизуми очень надеялся, что эти двое не убьют друг друга до выпуска из школы). Благодаря этому Наруко пришлось остаться в больничном крыле и в утро субботы, поэтому Манами и Онода пошли одни, а Имаизуми решил не бросать Наруко в лазарете, зная, что тот может здорово обидеться.Он сидел возле его кровати с самого утра и почти весь день, пока Наруко нельзя было снимать с глаз повязку. Это было ужасно неудобно. Приходилось отводить его в туалет, направлять его руку, если он был близок к тому, чтобы промахнуться ложкой мимо тарелки, а в остальное время Имаизуми не знал, чем занять его. Он не был хорошим собеседником, и даже Наруко в конечном счете надоело слушать его рассказы о квиддичных стратегиях. Через пару часов после обеда приходили и его братья, но им не разрешила остаться надолго целительница, считая, что одного посетителя более чем достаточно. Имаизуми едва удержался от тяжкого вздоха в тот момент.— Эй, Шинго, погодь, — окликнул он одного из братьев, когда они были уже недалеко от выхода. — Если не затруднит, притащи сюда радио из гостиной. Так хоть время быстрее пройдет.Шинго кивнул, улыбаясь, и поторопил младшего. Наруко на кровати растянул губы в издевательской ухмылке. Он устроился поудобнее в полулежачем положении на подушке и снова механически потянулся к повязке на глазах — она здорово ему мешала, Имаизуми понимал это, но вновь остановил его руку, взяв за запястье.— А мог бы спеть мне сам, Шустряк, — съехидничал Наруко, на что Имаизуми закатил глаза.— Я не музыку собирался искать. Подумал, может, где-то транслируют квиддичный матч.— Да кто будет играть в такой дубак, — фыркнул Наруко, опуская руку.— Не везде в мире зима, к твоему сведению, — недовольно ответил Имаизуми и взглянул на покрытые морозной коркой высокие окна лазарета. Насчет холодной погоды, по крайней мере, здесь Наруко был прав, конечно.С выполнением просьбы Шинго задержался. Он вернулся только через полчаса, что показалось очень долго, и Имаизуми подошел к выходу, чтобы взять обшарпанный радиоприемник.— Извини. Пришлось его отвоевать, — подмигнув, сказал Шинго, после чего снова ушел, и Имаизуми, развернувшись, на ходу принялся искать активные волны.— В этом году Чемпионат будет, — к слову сказал Наруко, поглаживая пальцами кролика на своих коленях, которого Имаизуми принес еще утром.— Я знаю, — спокойно ответил Имаизуми, продолжая свое занятие. Родители сказали, что, скорее всего, достанут билеты на финал, но он не хотел говорить об этом сейчас — Наруко эта новость все равно не обрадует.— А мы ведь с тобой уже слушали так радио, — продолжил Наруко, когда Имаизуми вернулся и сел на свое место. — Только мы вдвоем.От этой фразы щеки почему-то запылали, и Имаизуми был очень благодарен тому, что Наруко сейчас не может его увидеть.— Есть, — оживился Имаизуми, все же попав на трансляцию. Он сделал звук потише, чтобы целительница не заругалась, и прислушался, пытаясь по именам игроков узнать, что за команды играет. — Слушай, это же ?Паддлмир Юнайтед?. С французами играют. Интересно, где они проводят матч.— Бейте бладжеров, друзья, квоффл сильней бросайте! — почти песней протянул Наруко и усмехнулся. — Я слышал, у них теперь вратарь новый, пока прежний тренируется для сборной Англии.— Я на Англию не поставлю. Если они приблизятся к финалу — это будет чудом, — тихо буркнул Имаизуми, установив приемник на прикроватной тумбочке.— Эй! Я все слышал, — обиженно ответил Наруко. — Это сборная страны, в которой ты родился, между прочим.— Просто слушай трансляцию, — попросил Имаизуми, слабо улыбнувшись.Наруко фыркнул что-то неразборчивое, но тем не менее подчинился, и на какое-то время между ними повисло молчание. Это и правда в какой-то мере напоминало о лете, о том коротком визите, когда Имаизуми решился прийти к Наруко через каминную сеть. Тогда они тоже просто молча слушали квиддичную трансляцию. Только сидели гораздо ближе друг к другу, а еще держались за руки. Здорово тогда было, если не считать, что немного грустно.— Эй, Наруко, — совсем тихо позвал Имаизуми, замечая, что за окнами все-таки немного потемнело. Приближался вечер, и Онода с Манами должны были вскоре вернуться из Хогсмида с вестями.— Чего? — спросил Наруко, прерываясь от прослушивания трансляции. Можно было подумать, что он даже уснул, прямо как кролик на его коленях, — слишком уж долго молчал.Имаизуми невольно прикусил губу. Он и сам не знал, зачем открыл рот. Зачем хотел спросить…— А ты бы… нет. Извини. Это глупо.— Что ты там бормочешь себе под нос? — недовольно спросил Наруко. — Хочешь признаться в любви — валяй, смеяться не буду.— Я не собирался признаваться в любви! — возмущенно ответил Имаизуми, повысив тон, и Наруко ухмыльнулся.— Так лучше. Мне нравятся твои глупые эмоции.— Что значит глупые? — раздраженно спросил Имаизуми, с трудом возвращая своему голосу более-менее приемлемую громкость.— Я шучу, Шустряк, — снова улыбнулся Наруко. — Просто шучу. Ты что-то совсем загрузился в последнее время. Выше нос.— Не веди себя так, будто тебе плевать, что, возможно, всем нам грозит опасность. Мракоборческий центр урезал число работников — кто будет защищать волшебников и маглов, если развернется магическая война?— Ебать ты параноик, — со смешком ответил Наруко. — Ничего еще не известно. И ты серьезно считаешь, что Ишигаки в сговоре с каким-то преступником?— Если он тебе нравится, это не значит, что он хороший. Он может только казаться таким, — нахмурился Имаизуми.— Даже если так, — Наруко сделал это предположение явно через силу, — один человек не сможет развязать войну. Ему нужны союзники.— Откуда тебе знать, что у него нет союзников?— Ну, самого главного у него нет, — довольно улыбнулся Наруко, оскалив зубы. — У него нет обскура. И мы его не отдадим. Обскур может уничтожить что угодно. Квиддичное поле. Армия темных волшебников. Какая разница?— Ты… — опешил Имаизуми, едва не задохнувшись. Что вообще такое говорил Наруко? Что он нес?— Успокойся, Шустряк, — сказал Наруко, потеряв улыбку. — Я это не серьезно, просто решил поддержать игру.— Думаешь, я шутил, когда сказал о возможности войны? — почти оскорбился Имаизуми. — Ты прав насчет того, что обскур может уничтожать. Он только это и делает. И понадобиться кому-то он может лишь для этой цели.— Мы не знаем, что он кому-то понадобился, — напомнил Наруко. — Почему ты уже все решил? Успокойся и подожди хотя бы того, что скажут Манами и Сакамичи, когда вернутся.Имаизуми замолчал, чувствуя себя обиженным, хотя с какой-то стороны он и понимал, что перегибает и разводит панику раньше времени. Но сколько вообще у них было шансов, что все обойдется? Как он должен был просчитать эту вероятность?— Ты ведь хотел сказать мне о чем-то другом, не так ли? — спросил Наруко спустя пару минут. Он, похоже, уже тоже не слушал трансляцию.— Да, пожалуй, — неохотно согласился Имаизуми. — Но лучше не надо об этом, правда.— А лучше бы признался в любви, — вздохнул Наруко, съехав по подушке немного вниз. — Сказал бы типа… к черту все.— И Манами тоже? — усмехнулся Имаизуми. — Он твой брат.— Не, Манами нельзя, конечно, — ответил Наруко. — Что ты сказал своим родителям, чтобы они не помешали его возвращению в школу? Пообещал им быть хорошим мальчиком?— Что-то в этом роде, — тихо согласился Имаизуми.— Ох, блять, — произнес Наруко и скривил губы. — Напомни Сакамичи сказать тебе спасибо.— Не говори ему ничего, — сухо ответил Имаизуми. — Слышишь? Это был мой выбор. С него уже хватит — он и так несет на себе слишком много.— Как знаешь, — пожал плечами Наруко. — Я ему словно завидую. Хотя его судьба далеко не завидная. Иногда я думаю… как он переживет…— Наруко… — тихо позвал Имаизуми, пытаясь его остановить.— Он же с ним с самого первого курса, — все равно сказал Наруко дрогнувшим голосом. — Вырос с ним вместе.— Как и я с тобой.— Что?— С самого первого курса, — объяснил Имаизуми, опустив взгляд и чувствуя, что вот-вот тоже задрожит. — Мы все делали вместе. Бок о бок. Ссорились, толкались, хотели превзойти друг друга. Все эти годы. Но некоторые вещи меняются даже против нашей воли. Я больше не хочу превзойти тебя. Стать в чем-то лучше. Я хочу, чтобы мы боролись за что-то вместе.Наруко усмехнулся и снова погладил спящего кролика.— Я тоже, Шустряк. Я тоже.— Поэтому… — сказал Имаизуми. — Не завидуй.Придет время, и ты потеряешь меня так же, как Онода потеряет Манами, — подумал Имаизуми и тут же мысленно выругался. Почему это звучало настолько безнадежно? Неужели он и правда не найдет в себе силы снова бороться? Осмелиться…— Кто выигрывает? — спросил чей-то голос, и Имаизуми даже вздрогнул от неожиданности.Он повернул голову и увидел, что к ним подошла целительница. А он даже не услышал ее шагов.— Э… — неловко произнес он, осознавая, что понятия не имеет, какой сейчас счет. — Не знаю.— ?Паддлмир? выигрывает, — сказал вместо него Наруко, хотя на лице целительницы все равно мелькнуло секундное недоумение.— Хорошо, — сказала она. — Сейчас я сниму повязку и посмотрю твои глаза. Все должно быть в порядке.Наруко от этих слов здорово оживился. Имаизуми пришлось забрать кролика, чтобы не мешался, и мадам Бланд принялась осторожно разматывать бинт. Когда он был снят, Наруко смешно заморгал, видимо привыкая к свету, и Имаизуми очень надеялся, что больше не придется носить повязку.— Что-нибудь мешает? Как видишь? — спросила целительница.— Мм… вроде как обычно. Неприятно немного просто, — задумчиво ответил Наруко, посмотрел на Имаизуми и улыбнулся.— Это из-за капель, — пояснила мадам Бланд. — Поспишь ночь — и ощущение пройдет.— Спасибо огромное! — обрадовался Наруко. — Я могу пойти в гостиную?— Да. Через пару часов ужин, но побереги глаза и лучше сегодня не читай ничего.Наруко энергично выпрыгнул из постели и принялся надевать ботинки.— Не беспокойтесь, его и в обычном состоянии не заставишь книгу взять, — с едва прикрытым раздражением сказал целительнице Имаизуми.Получив возможность уйти, Наруко едва ли не на бег сорвался, когда был готов, но Имаизуми придержал его и заставил идти в спокойном темпе — в любом случае они никуда не торопились. Онода и Манами заглянули бы в лазарет, если бы уже вернулись из Хогсмида, но они как-то задерживались. Неужели разговор потребовал столько времени? А может, случилась какая-то накладка?Гадать сейчас было глупо, нужно просто подождать, и Имаизуми решил, что им как раз нужно время, чтобы сходить в Гриффиндорскую башню. Он уже снова хотел есть, и не мешало бы покормить и кролика.Они с Наруко были уже недалеко от входа, когда где-то позади послышались торопливые шаги, которые показались очень знакомыми. Спустя пару секунд голос Оноды окликнул их, и Имаизуми быстро почувствовал себя натянутой струной. Вот они. Вернулись.— Хэй, Сакамичи, я уж думал, вас по дороге кентавры похитили! — посмеялся Наруко, остановившись и обернувшись.— Извините, что задержались, — запыхавшись, сказал Онода, наконец достигнув их. И Манами тоже был с ним. Бледный и с какой-то подавленной улыбкой на лице — дело плохо. — Мы пошли сразу в лазарет, но мадам Бланд сказала, что только что отпустила тебя и вы оба ушли.— Ага! — ответил Наруко. — И вот мы здесь. Как прошло?— Нужно многое рассказать, — чуть нахмурился Манами и посмотрел на проходящую мимо группу первокурсников с Гриффиндора, которые посмотрели на него в ответ с какой-то опаской. — Если у вас есть время, лучше уйти поглубже в коридор.— Конечно! — воодушевился Наруко и быстро поменял свой изначальный курс.Имаизуми двинулся за ними самым последним, чувствуя, как воздух вокруг наполняется незримым электричеством. Неприятным. Он был почти готов поклясться, что Манами не расскажет им ничего хорошего.Почти в полном молчании они ушли подальше от входа в гостиную Гриффиндора, и, прежде чем говорить о чем-то, Манами почти минуту стоял опустив голову и словно прислушиваясь к чему-то. От этого у Имаизуми мурашки по спине поползли, но он каким-то образом понял, что так Манами обращается к своему дару узнавать то, что не должен знать.— Я нашел его, — вдруг сказал Манами, после чего запустил руку в карман мантии и вытащил оттуда колдографию.Имаизуми невольно нахмурился, когда увидел людей, запечатленных на ней. Все взрослые волшебники в каком-то офисном кабинете, возможно министерском, и среди них…Имаизуми почувствовал, как вздрогнул, когда столкнулся с этим взглядом. Он был странным, каким-то ненормальным и встревожившим куда больше неприятных чувств, чем должен был. Что-то здесь не так.— Самый высокий, — сказал Манами, указывая именно на того человека, от которого у Имаизуми похолодела кровь. — Это Акира Мидосуджи. Его я видел рядом с профессором Ишигаки, они действительно связаны. Сейчас он работает в Министерстве магии.— Но как он… — непонимающе заморгал Наруко.— Просто, — поморщился Имаизуми. — Его палочка чиста от незаконных заклятий, потому что она не нужна ему, чтобы колдовать.— Хреново. И мы ничего не можем против него выдвинуть сейчас, да? — спросил Наруко.— Верно, — кивнул Манами. — Он действует очень осторожно, избегая проблем с законом. Но я узнал не только о нем. Его отец… Он был страшным человеком, проводил магические эксперименты, а когда появились жертвы, он подставил другого, чтобы остаться вне подозрений. И его интересовали обскуры.— В каком смысле? — снова моргнул Наруко, посмотрев на Манами.— Его сын, Акира, не хочет меня на свою сторону. Он, возможно, хочет забрать мою силу. Совсем. Я ему не нужен. Только мой обскур…И Манами рассказал просто сумасшедшую вещь. То, что совсем не укладывалось в голове и казалось сущим бредом: отец Мидосуджи каким-то образом разработал формулу, с помощью которой, видимо, можно было ?подсадить? извлеченный обскур другому волшебнику, заставить магию обскура и магию нового носителя вступить в некий симбиоз. Безумие и только. Имаизуми даже представить себе не мог, каким образом это может сработать, но чем сильнее он пытался понять, тем больше его охватывало странное чувство паники. Он не заметил, как начал дрожать, пока Наруко не взял его за руку, с беспокойством взглянув в лицо.— Эй, ты в порядке?Мотнув головой, Имаизуми посильнее закутался в расстегнутую мантию, и кролик в его руке словно тоже с тревогой навострил уши, потянувшись к хозяину ближе.— Ничего хорошего, в общем, — сказал Манами, доставая палочку, чтобы использовать Инсендио и сжечь колдографию. — Разве только момент с изменением воспоминаний. Это было указом Министерства для безопасности школы, и если на первом уроке профессор Ишигаки нашел эти воспоминания в моей голове, то у нас есть небольшое преимущество. Нельзя утверждать на все сто процентов, что Мидосуджи явится за мной, но если он действительно нацелен на это, сначала ему придется найти ключ к магическому артефакту. С артефактом обскур бесполезен, и его не извлечь в нужном виде.— Так он ищет человека из твоих исправленных воспоминаний, — понял Имаизуми, все еще напряженно подрагивая.— Это же просто кошмарно! Профессор Ишигаки не может быть на плохой стороне! — обреченно простонал Наруко. — Я ужасно разочарован, если это так.— Ты серьезно думаешь об этом в такой момент? — строго нахмурился Имаизуми.— Да, — ответил Манами на предыдущие слова Имаизуми. — Но рано или поздно он все равно поймет, что его обманули, потому что человека, которого он ищет, по всей видимости, просто не существует. Тогда я не знаю, что будет. Отец Сакамичи сказал, что он следит за Мидосуджи, но мне тоже не стоит расслабляться. Придется быть начеку.— Добро пожаловать во взрослую жизнь, — сухо сказал Имаизуми, на деле понимая, что его сарказм не уместнее нытья Наруко, разочаровавшегося в любимом профессоре.* * *Не то чтобы новая информация позволила выдохнуть спокойно — скорее, совсем наоборот, но Имаизуми и правда рассчитывал, что хуже уже не будет. Как оказалось, зря.Целую неделю он чувствовал себя странно, тревожно, даже если и пытался снова сосредоточиться на учебе. Но стоило домашнему заданию закончиться, как он вновь начинал ощущать это…Что-то не так, — словно повторяла ему интуиция, и все ярче Имаизуми начинало казаться, что он упускает что-то важное, что он забыл что-то, что не должен был.В начале февраля он стал плохо спать. Ему снились кошмары, которые ускользали от него почти сразу после пробуждения, а если он пытался вспомнить их, голова начинала раскалываться. В одну среду он даже проснулся задолго до завтрака и никак не мог больше уснуть, тупо пялясь на темно-красный полог своей кровати. Почти отчаянно он пытался понять, что с ним происходит, признавая, что это все сейчас крайне не вовремя.Почему это вообще началось? Почему это началось после того, как Манами рассказал им про Мидосуджи? У всего же должна быть причина, так?Но даже если Имаизуми был уверен в своих мыслях, он все еще не видел выходов, пытаясь списать свой странный мандраж на то, что он, как сказал Наруко, и правда паникер. Просто он попал в ситуацию, к которой не был готов. Просто оставалось еще слишком много неизвестных моментов в новой ситуации. Просто… он не хотел, чтобы что-то еще нарушило и без того неспокойную жизнь.Признавать это было противно — проще было обманывать себя, но Имаизуми казалось, он больше не может, это было выше его сил. Он должен был признаться самому себе, что… боится новых проблем. Что хочет избежать их любой ценой. Хочет быть уверенным в завтрашнем дне.С появлением в их жизни угрозы с этим стало еще сложнее, и верить во что-то хорошее уже просто не хватало духу.Именно так слабость проявлялась в новых красках.Когда он пришел в Большой зал для завтрака, так и не сомкнув больше глаз, первым делом он развернул доставленный совой новый выпуск ?Ежедневного пророка? и быстро просмотрел первую полосу. Он поймал себя на мысли, что ищет объявления о нападениях или пропажах людей. Он искал что-то плохое, кажется, абсолютно механически.Но в газете не было ничего криминального. Разве только маленькая статья с интервью владельца одного магазинчика в Косом переулке, у которого неумелый воришка попытался украсть заколдованную сахарницу.Отложив газету рядом с тарелкой, Имаизуми без аппетита поковырял омлет, а потом снова бросил взгляд на первую полосу. Он что, сходил с ума??…богатым чистокровным семьям иногда очень трудно сохранить свои сбережения?, — рассказывал журналист. Речь шла о высокой надежности волшебного банка Гринготтс, но Имаизуми пропустил эту статью, хотя раньше предпочитал начинать чтение газеты с самого начала.Он поморщился, потому что текст навел на неприятные воспоминания, которые он предпочитал не тревожить. У богатых и чистокровных бывают свои проблемы из-за денег. А некоторые люди ради достижения своей цели могли использовать самые гнусные методы…Все же принявшись за завтрак, Имаизуми снова заработал мозгами. Из-за этого он не заметил, как переел, и пошел на первый урок с тяжестью в желудке, но это вряд ли могло отвлечь сейчас от бурной мыслительной деятельности.Мне нужно в библиотеку, срочно нужно в библиотеку, — повторял он про себя, когда они с Наруко пришли на занятие по зельям. Разбираться в ингредиентах или вчитываться в главу учебника сейчас не было никакого настроя, и Имаизуми даже подумал, что лучше прогулять следующий урок, но все же с чистой совестью и нетерпением пошел на магловедение, чтобы потом уже сразу, пропустив обед, наконец отправиться в библиотеку, чтобы попросить доступ к ?Ежедневному пророку? семилетней давности.Библиотекарь одарила его немного удивленным взглядом — видимо, ее интересовало, почему ученик выбрал такой четкий временной период, — но не стала ничего спрашивать и просто предложила проследовать за ней.Газеты оказались в отдельной секции в самом конце помещения. Там библиотекарь нашла нужную стопку перевязанных пачек, сложенных прямо на полу, и указала на нее рукой.— Большое спасибо, — сухо поблагодарил Имаизуми, проводив ее взглядом, и оглядел внушительной высоты стопку.Он, если честно, не помнил в каких числах искать нужную ему информацию. Пришлось снова поднапрячь память, чтобы выхватить из своих воспоминаний хотя бы время года.Была ранняя осень, — проговорил про себя Имаизуми и с напряжением вытащил из кармана палочку.Он взял номера за август, сентябрь и октябрь на всякий случай, вышел обратно к столам и на свободном принялся развязывать пачки, понимая, что ему придется просмотреть, скорее всего, как минимум тридцать газет.Не так уж и много вроде, — мысленно подытожил Имаизуми, усаживаясь на стул, чтобы взять первый августовский выпуск.Кажется, он читал гораздо внимательнее и вдумчивее, чем того требовали поиски, но замечать это было сложно. Он увлекся, забывая о времени, и пришел в себя только в тот момент, когда наконец нашел нужную ему статью в газете от десятого сентября.Статью… про себя.Сжав края выпуска в пальцах так сильно, что помялась бумага, Имаизуми с замиранием сердца принялся читать, стараясь не упустить ни одной малейшей детали, и это было только началом. Ему пришлось перебрать и остальные номера, чтобы найти продолжение истории и ее… окончание.К тому времени, как он добрался до самого конца, у него уже болели глаза и покалывало в левом виске, но он все равно не мог остановиться, даже притормозить хоть на минуту.Рядом на стол вдруг лег бумажный пакет и звякнула бутылка тыквенного сока — Имаизуми лишь тогда оторвался от газеты и поднял голову. Перед ним стоял Наруко — с немного ошарашенным видом, удивленный.— Ты чего тут делаешь с этим старьем? — спросил он, повернув к себе одну из газет и взглянув на год выпуска. — На обеде тебя не было, а сейчас уже вечер. Собираешься заморить себя голодом?— Э… нет, — ответил Имаизуми, дотягиваясь до свертка, чтобы обнаружить внутри два толстых бутерброда с ветчиной и зеленью. Пахло так аппетитно, что он не сдержался и сразу взял один, понимая, что действительно безумно голоден.— Насколько я знаю, ты не записывался на историю магии, — сказал Наруко, присев на соседний стул и принимаясь разглядывать названия статей. — Захрен тебе понадобились эти выпуски?— Не такие они уж и старые, — прожевав большой кусок, ответил Имаизуми. — Мне тогда девять лет было.— И что? — скучающе спросил Наруко, подперев щеку рукой. — Предаешься воспоминаниям о детстве?— Это не самые лучшие воспоминания, — сказал Имаизуми, после чего откусил еще от бутерброда и запил тыквенным соком.— Что-то ты темнишь, да? — почти издевательски протянул Наруко.— Я вам с Сакамичи об этом не рассказывал, — недолго помолчав, ответил Имаизуми и отложил бутерброд. — Никому не рассказывал, на самом деле, потому что рассказывать было и нечего толком. Я ничего не помню.— О чем ты, нахрен? — нахмурился Наруко, и Имаизуми тяжело вздохнул.— Когда мне было девять, меня похитили.— ЧЕГО? — недоумевая, воскликнул Наруко. — Шутишь, что ли?— Нет, — сухо сказал Имаизуми, снова посмотрев на разбросанные по всему столу газеты. — Мы с мамой были в Косом переулке. Она отвернулась только на минуту, наверное. Но я и правда не помню, как именно это произошло. Не знаю почему. Я ведь был уже достаточно взрослым, должен был… В газетах есть об этом статьи, но из них я не узнал почти ничего нового. Похитителя не нашли. Мракоборцы так и не узнали, кем он вообще был.— Ну и жуть, блять, — фыркнул Наруко, откинувшись на спинку стула. — Веселенькая у тебя жизнь была, походу.— Меня отпустили просто так, — продолжил Имаизуми, даже если ему было очень тяжело. — Спустя… почти два месяца. Так написано в статьях. Но знаешь, что странное? Я не помню, чтобы тогда прошло так много времени. Я думал… это было пару дней… И я… думал, что меня похитили ради выкупа, но преступник не требовал денег, понимаешь?— А чего он требовал? — напряженно спросил Наруко.— В том и дело, что ничего, — пожал плечами Имаизуми. — Это… очень странно.— Это не странно — это пиздец как странно, Шустряк, — возразил Наруко. — Почему ты рассказываешь об этом только сейчас?— Потому что я не вспоминал об этом несколько лет. За все время учебы в Хогвартсе, — ответил Имаизуми. — Я словно сам не хотел. Словно пытался вытеснить это. Может… случилось что-то страшное, из-за чего мне уже тогда впервые исправили воспоминания? Статьи об этом не говорят.— Так выясни у родителей, — предложил Наруко. — И если ты не вспоминал об этом столько времени, что случилось сейчас? Почему именно сейчас ты пришел сюда раскапывать прошлое?— Не знаю, — честно ответил Имаизуми. — Что-то случилось. Все началось после каникул, после рассказов Манами, наших попыток что-то понять, а потом еще этот стремный тип с колдографии. Я не могу перестать думать о том, что нам грозит опасность.— Ладно, я понял, — сказал Наруко, взяв второй бутерброд и откусив от него приличный кусок. — Ты загоняешься, — с набитым ртом добавил он.— Да что ты? — скривился Имаизуми. — А то я не понял.— Лето будет — реально, поговори об этом с предками, — сказал Наруко. — Или я не знаю, можешь даже сейчас позвать их в гости сюда.— Нет, ни за что, — отказал Имаизуми, отвернувшись.— Тогда, может, рассказать об этом Сакамичи и Манами?— Зачем? У них проблем побольше моего.— Побольше? — издевательски усмехнулся Наруко. — Пока ты тут чахнешь, я видел, как они самозабвенно сосались в коридоре. Иногда мне кажется, что им вполне заебись, невзирая на все трудности.Имаизуми недовольно поджал губы, чувствуя, как его щеки глупо и по-детски полыхнули от слов Наруко. А что, так можно было?— Ты усложняешь себе жизнь раньше времени. Что ты будешь делать, когда начнутся настоящие проблемы? — перестав улыбаться, спросил Наруко.— Лучше бы они не начинались, — тихо ответил Имаизуми.Наруко как-то недовольно цокнул языком, а потом вдруг взял его ладонь своей, как всегда горячей, и переплел пальцы. Имаизуми не нашел сил взглянуть на него, но пальцы сжал в ответ, ощущая почти забытый, но желанный трепет, слушая слова, которые были так необходимы сейчас.— Когда они начнутся, я буду рядом, чтобы поддержать тебя.