Неважно, кто ты (4 курс, февраль) (1/1)

Имаизуми проснулся от громкого голоса Сугимото, который что-то бурно обсуждал с другим соседом по спальне. Обсуждал довольно рано, как выяснилось чуть позже, когда Имаизуми, морщась и зевая, нашарил свой будильник и взглянул на время — в такое обычно еще все спали, так что же стало причиной столь бодрого настроения в столь ранний час?— Сегодня же особенный день! — говорил Сугимото, скидывая в свою сумку учебники и пергаменты.— Дерьмо, — выругался себе под нос Имаизуми, желая спрятаться под подушкой и не выходить вообще никуда.И как он мог забыть?Взглянув на соседнюю кровать, Имаизуми увидел сладко спавшего Оноду, который забавно обнимал угол одеяла, прижавшись к нему щекой. Наруко следом за ним тоже пока еще крепко спал в своей постели — и обе эти картины вызвали невольную зависть.К счастью, шумный Сугимото вскоре ушел, захватив с собой своего друга, — они наверняка спустились в гостиную, чтобы обсудить с остальными ребятами планы на сегодня, что было просто какой-то дурацкой ежегодной традицией, но уснуть заново и поспать оставшиеся пятнадцать минут до будильника Имаизуми не смог, мысленно ругая нелепый праздник для девочек.Вскоре проснулись и оба оставшихся жителя спальни четвертого курса, и они, в отличие от многих ребят, которые в этот день словно слетали с катушек, тоже не особо радовались дню влюбленных. Да, на календаре было четырнадцатое февраля. Снова. И Имаизуми, честно признаться, совершенно не понимал, чему здесь можно так радоваться. Куча лишнего внимания, ненужная шумиха, нелепые признания — в прошлом году одна девушка пригласила его на свидание, воспользовавшись поводом, из-за чего он почувствовал себя ужасно неловко, не зная, как отказать, но девушка, к счастью, поняла его без слов. И он не хотел повторения чего-то такого. Не хотел думать о том, что делать с горой валентинок, которую ему снова подарят. Не хотел думать над очередным отказом, если его вдруг снова попытаются пригласить на свидание.Не то чтобы он был совсем против свиданий или возможности просто провести время с какой-нибудь хорошенькой девушкой — скорее, он боялся последствий, потому что более чем хорошо знал о том, что ему не стоит думать о романтических отношениях с кем-то. Какой в них смысл, если в конечном счете родители сами выберут для него пару? От этих мыслей всегда становилось тошно и паршиво. Имаизуми не любил вспоминать об этом, но именно четырнадцатое февраля каждый год и напоминало о его не самой приятной участи.Однако в этот раз все грозилось стать еще хуже.Имаизуми понял это не сразу. Утренние водные процедуры прошли почти как обычно — Наруко почему-то решил, что ему обязательно чистить зубы над той раковиной, которую выбрал Имаизуми, хотя все они, несомненно, были одинаковыми. Имаизуми не хотел уступать, из-за чего в ванной случилась маленькая потасовка, после которой Наруко с вымазанными зубной пастой волосами злобно фыркнул и ушел в душ, позволив Имаизуми наконец закончить свои дела в спокойствии.Покидали гостиную они в последних рядах, когда в помещении остались практически одни первокурсники, которые пока еще не были особо заинтересованы в романтичном зимнем празднике. Но, проведя в этой школе почти четыре года, можно, к счастью или нет, обзавестись кучей поклонников. Особенно если ты участник квиддичной команды своего факультета, которая два года назад наконец смогла отобрать титул у многолетнего чемпиона — Слизерина.В Большом зале, конечно, было гораздо шумнее обычного. Совы уже постепенно разносили утреннюю почту, которая сегодня не ограничивалась газетами или письмами от близких.Стоило только Имаизуми занять свое место, как уже спустя две секунды на стол перед ним упала первая открытка, заставив устало вздохнуть. Порой ему казалось, что девушки цепляются к нему только из-за его фамилии и статуса его родителей — в самом деле, Имаизуми не считал себя красивым или вообще располагающим к вниманию противоположного пола. Он не был харизматичным, не был общительным, так чем он мог понравиться?Валентинки возле Наруко тоже все прибывали, и, в отличие от Имаизуми, он читал все с внимательностью и эмоциями. В прошлые разы тоже так было — ничего не менялось, но сейчас Имаизуми почему-то ловил себя на мысли, что его это… что? Раздражает? С чего бы вообще? Разве он не должен порадоваться за своего друга? Наруко очень любил получать внимание, и сейчас он едва не светился от самодовольства. Хотя… позже его счастливое настроение все же исчезло.Имаизуми хихикнул над тем фактом, что Наруко получает открытки даже от парней, Наруко взъелся на него из-за того, что сам Имаизуми вообще не читает свои валентинки, ну а дальше… Случилась вообще полная несуразица.Наруко внезапно заявил о том, что ему кто-то нравится.Имаизуми ответил: ?Мне тоже?, раньше, чем вообще успел серьезно обо всем подумать, но с Наруко всегда было так — когда дело касалось споров с ним, слова обычно вылетали прежде, чем начнется мыслительный процесс, хотя обычно Имаизуми всегда предпочитал сначала думать, а потом говорить.Наруко кто-то нравится…Что ж, в этом не было ничего удивительного — этот рыжий энергетический заряд общался со многими парнями и девчонками со своего факультета, у него были знакомые даже на Хаффлпаффе. Чаще всего он, конечно, проводил время с ним и с Онодой, но порой можно было увидеть его в другой компании, да и вообще… У Наруко хватало сил, чтобы поддерживать контакт с многими людьми, когда у Имаизуми вообще практически не было друзей, а Оноде было достаточно общества квиддичной команды и Манами.Глупо было не ожидать, что Наруко рано или поздно заинтересуется кем-то серьезно. Они уже были не детьми, они были учениками четвертого курса — в таком возрасте легко влюбиться впервые или просто начать смотреть на кого-то в романтическом смысле.Только вот почему Имаизуми это так сильно напрягало? И почему он, черт возьми, сказал, что ему тоже кто-то нравится? Это было враньем — он не мог воспроизвести в голове образ ни одной девчонки, которая ему бы действительно хоть немного нравилась в том самом плане. Зато в мысли полезли совершенно другие воспоминания. О том, как Наруко обнимал его в гриффиндорской гостиной в прошлом месяце, а потом в спальне. От этого стало так хорошо и неловко, что Имаизуми разозлился.Наруко захотел соревнование, проигравший в котором признается, кто ему нравится, и Имаизуми снова ответил раньше, чем подумал. Хорошо, среди них был благоразумный Онода, который смог отговорить их от рвения забить на уроки и пойти на квиддичное поле, чтобы взять оборудование и сыграть друг против друга.Поначалу Имаизуми не мог сказать, что ему действительно интересно, по кому там начал вздыхать Наруко (или, может, он вздыхал уже давно), но в течение дня что-то изменилось. Имаизуми никак не мог перестать думать об этом во время уроков, прикидывал разные варианты, пытался вспомнить кого-нибудь, о ком Наруко говорил бы больше всего, но девчонки не особо надолго цепляли его внимание. Больше всего Наруко любил поговорить о Манами, сказать о нем какую-нибудь очередную ерунду или что-нибудь еще, но это, конечно, было бредом. Представив эту картину, когда Наруко признается, что ему на самом деле нравится Манами, Имаизуми не сдержался и тихо засмеялся прямо на уроке, за что получил замечание от профессора и непонимающий взгляд самого Наруко.Было ли такое вообще возможно? Не то, что Наруко нравится Манами, а то, что Наруко мог нравиться какой-нибудь парень? Вот потеха! — подумал Имаизуми и прикусил губу, склоняясь над партой, чтобы снова не засмеяться.Что вообще должно было случиться, чтобы одному парню начал нравиться другой парень? Это было сложным вопросом, быстро понял Имаизуми и машинально взглянул на спину сидевшего впереди Оноды. Вот уж кому точно нравился Манами во всех возможных и невозможных смыслах. Это у них было, похоже, вполне взаимным, но Имаизуми никогда не задумывался, почему подобное произошло. Влечение к людям своего же пола было чем-то заложенным с рождения или… для этого должно было случиться определенное, переворачивающее мировоззрение событие? А может, нужно было просто встретить того самого человека, который заставит понять, что обниматься с мальчиком, например, может быть нисколько не хуже, чем с красивой девчонкой?Вот черт, — выругался про себя Имаизуми, понимая, что мысли снова понесли его не в том направлении. И почему он просто не мог выкинуть из головы тот нелепый день? В том, что произошло тогда, не было ничего особенного — Наруко просто нужна была поддержка, а Имаизуми просто был рядом. Просто у него сердце чуть не остановилось, а на душе стало так тепло, что на какой-то момент Наруко, который всегда бесил его, показался ему самым потрясающим существом на этом свете.Это было… определенно хреново.В итоге под конец сегодняшних занятий Имаизуми не добился ничего, так и не придумав ни одного достойного варианта, кто мог бы нравиться Наруко. Да и удобное соревнование для себя они не смогли придумать, хотя было заметно, что Наруко вцепился в эту затею обеими руками. Что, так сильно хотел выиграть и узнать, кто нравится Имаизуми? Если честно, это было плохим раскладом. Если состязание все же состоится и Наруко в нем победит, Имаизуми придется сказать, что он просто соврал, но тогда Наруко будет снова потешаться над ним, называя черствым, бесчувственным и холодным. Может, даже догадается о таких словах, как ?бесчеловечный? и ?нелюдь?, что будет, вообще-то, очень неприятно. Имаизуми не нравилось, когда Наруко говорил о нем в подобном ключе, потому что сам Имаизуми за годы учебы в Хогвартсе научился по-настоящему ценить свой факультет, команду, друзей. Он привязался ко всем этим людям, к кому-то сильнее, к кому-то слабее, но когда дело доходило до выражения своих чувств, он всегда косячил, потому что ему было очень неловко. Из-за этого он мог запросто испортить важный трогательный момент и сказать не то, что думает на самом деле. Это было дурацкой чертой его характера, но Имаизуми пока что не мог научиться контролировать себя лучше в этом плане. И не мог спокойно терпеть, когда Наруко из-за этого называл его бесчувственным.С другой стороны, можно было соврать, придумать, что ему нравится какая-то девчонка, назвать имя самой красивой ученицы Гриффиндора. Если, конечно, до этого дойдет дело. Если, конечно, Имаизуми проиграет.Но это так же могло повлечь за собой не самые приятные последствия. Наруко плохо умел держать язык за зубами — если он все разболтает, эта самая красавица может решить, что для нее это зеленый свет. Будет потом еще хуже, если Имаизуми придется извиняться перед ней и говорить, что он все придумал.Ситуация, как ни крути, была не в его пользу.Вернувшись после занятий в спальню, Имаизуми первым делом кинул новые валентинки в свою общую кучу других открыток, а потом стянул с себя надоевшую за целый день мантию.И тут случилось худшее, чего можно было ожидать. Наруко вдруг заметил коробку с волшебными шахматами, предложил сыграть партию, чтобы решить их спор, и Имаизуми с огромной досадой подумал, что зря не спрятал несчастную коробку подальше. Если бы это было любое другое соревнование, у него было бы больше шансов победить, но вот незадача: за все время, что они играли в шахматы вместе, Наруко стал неплохим игроком. Настолько неплохим, что выигрывал у Имаизуми через раз.К сожалению, отказаться — означало бы признать свою слабость и трусость, что Имаизуми, естественно, сделать не мог. Пришлось сжать зубы, взять шахматы и пойти за довольным Наруко вниз, в гостиную, чтобы сыграть партию и постараться не продуть в ней.— Ты должен следить, чтобы все было честно, Сакамичи, — с широкой улыбкой сказал Наруко, таща и Оноду с ними.Онода, что было очень заметно, оставаться в гостиной и смотреть их игру совсем не хотел. Он уговаривал плюнуть на нелепый спор и пойти в Хогсмид, как собирались сделать все, но Наруко и не думал прислушаться к нему.Имаизуми, в принципе, тоже лучше бы пошел в Хогсмид, если бы ему предложили такую альтернативу. Он уже был готов смириться с тем, что не узнает, кто нравится Наруко, а если это дало бы возможность не волноваться о том, что в случае поражения придется признаться самому, он был бы согласен на все.Когда они заняли круглый столик и Имаизуми приготовил все для игры, ему стало по-настоящему тревожно. Наруко определенно был настроен на победу. Он планировал выиграть и даже позволил Имаизуми взять себе белые фигуры, чтобы начать игру. Онода же со страдальческим видом сел на пол, приготовившись наблюдать за их игрой, хотя в судье не было необходимости. В волшебных шахматах невозможно сжульничать, так не стоило ли отпустить бедного друга в Хогсмид? Тешима и Аояги вполне могли взять его в свою компанию, а потом, после партии, Имаизуми и Наруко подошли бы следом.После партии, — подумал про себя Имаизуми и напряженно свел брови. Он, честно говоря, даже не хотел представлять, что будет после нее. Что, если он проиграет — а возможность его проигрыша один к одному? Кажется, ему нужно было срочно придумывать какой-то выход.Но с этим тоже было сложно, потому что пришлось сосредоточить все свое внимание на игре и пытаться просчитать возможные ходы Наруко. Они оба долго думали после каждого своего действия, и партия затягивалась. Естественно, наблюдать за ними со стороны наверняка было той еще скукотищей.Спустя час Имаизуми начал чувствовать себя увереннее, потому что преимущество пока было на его стороне и вряд ли перейдет к Наруко. Тот сидел в кресле напротив, сгорбившись, сложив руки на груди и покусывая губу. Решает, сделать ли ход ладьей, улыбнулся про себя Имаизуми, вспоминая, что Наруко всегда принимал такую позу, когда думал о ладье. Это было даже забавно. Онода уже клевал носом, засыпая, и вряд ли следил за ходом игры. Ладно, скоро все это должно закончиться.Еще несколько решающих ходов затянулись на пятнадцать минут, и Имаизуми внезапно увидел путь к победе. В последний раз дав команду королю, он довольно усмехнулся, и его фигурка потащила фигурку Наруко с поля.— Шах и мат, — сказал Имаизуми, чувствуя, наверное, самое большое за всю жизнь облегчение.Наруко, естественно, сразу оживился. И кажется, он совсем не верил в то, что сейчас произошло.— Нет! Не может быть! Как ты вообще до этого додумался?! Я же просчитал все твои ходы!— А вот и не все, — снова улыбнулся Имаизуми, расслабленно откидываясь в удобное кресло.Наруко что-то слишком сильно разволновался, похоже совершенно не желая принимать поражение. Или все дело было в том, что теперь ему придется выполнить свою часть уговора?Он вскочил на ноги и начал отчаянно жестикулировать.— Значит, ты сжульничал! Сакамичи, скажи, он ведь жульничал! — почти вопил Наруко, глядя на Оноду и ища у него спасения.Но Онода пожал плечами и, чуть покачнувшись, тоже поднялся с пола.— Это же волшебные шахматы, — сказал он. — Как тут сжульничаешь?На секунду в глазах Наруко мелькнуло отчаянье. Он закусил губу, опустил взгляд и замолк. Неужели так расстроился из-за шахматной партии? — удивленно подумал Имаизуми, но сохранил маску невозмутимости.Теперь у него появилась отличная возможность узнать, кто же это. Кто тот человек, на которого отозвалось сердце Наруко. Имаизуми чувствовал какое-то почти злое предвкушение, словно сейчас ему назовут имя его самого заклятого врага. Что? Он сходил с ума? Он уже собирался конкурировать с кем-то? Неужели он был настолько собственником, что не хотел, чтобы в их тесный круг из троих проник кто-то другой или чтобы Наруко начал меньше времени проводить с ними? Или же… он просто сам хотел быть на месте этого человека, который нравился Наруко? Вот безумие.Но тем не менее, поднявшись на ноги тоже, Имаизуми посмотрел на Наруко и сказал с жесткостью:— Ну. Я жду.Все трое замерли, не издавая ни единого звука. Наруко все еще смотрел вниз и упрямо молчал. Так прошло, наверное, полминуты, а потом он наконец решился сказать. Правда, не то, что от него требовалось.— Я передумал. Я не буду говорить.Онода заметно расслабился. Имаизуми хмыкнул. Это можно было предугадать, но для этого у него был припасен свой ход.— Что, струсил? — спросил он с издевкой, и Наруко покраснел.— Вот еще! Это не трусость! Просто это… это… личное! — заявил он, эмоционально взмахнув руками.— Личное? — Имаизуми усмехнулся. — Тебе ли говорить о личном, когда мы каждый день знаем, во сколько и как ты сходил в туалет?Онода, услышав это, резко отвернулся и хихикнул в ладонь. Имаизуми тоже бы посмеялся, но желание узнать правду затмевало все веселье.— Здесь совершенно другое! — не сдавался Наруко, не обратив никакого внимания на чужую реакцию.— Ты проиграл. А я выиграл честно. Значит, выполняй свою часть уговора, — ответил Имаизуми, показывая, что тоже не намерен уступать. Нет уж, сейчас он точно не мог сдаться, когда был уже так близко.— Да ладно тебе, Шокичи. Здесь все равно, кроме нас, никого нет, — с улыбкой сказал Онода, окинув взглядом пустую гостиную — второкурсники, что оставались здесь, ушли еще полчаса назад. — Мы не разболтаем остальным, честное слово. Да, Шунске?Оноде, видимо, тоже было интересно, и Имаизуми на секунду улыбнулся, взглянув на него и мысленно поблагодарив. После он снова посмотрел на Наруко и сказал с невозмутимостью:— Да никому нет дела, по кому он страдает.— Вот и отстань тогда, раз нет дела! — стыдливо возмутился Наруко.— Нет, — ответил Имаизуми, складывая руки на груди. — Принципа ради. Раз проиграл, говори. Возможно, я даже не буду смеяться.Наруко снова прикусил губу, а потом взорвался со всей своей яростью.— Мерлиновы штаны! Откуда ты такой занудный взялся на мою голову! Хочешь услышать, значит? Да и пожалуйста! Это ты! Ты-ты-ты! Мне нравишься, придурок, ясно тебе?! — выпалил он резко и безжалостно, а потом так же резко замолчал, покраснел сильнее и снова опустил взгляд.Имаизуми так и опешил, широко распахнув глаза. Вот уж чего не ожидал, того не ожидал. Наруко сказал сейчас… что?Что?Он ебанулся? Прикалывается? Или…?Совершенно не зная, как реагировать на такие слова, Имаизуми медленно поднял руку, зажал раскрытый рот ладонью и понял, что его щеки начинают пылать. Неужели он был смущен из-за этого?Наруко помолчал еще немного. Казалось, он и сам был в шоке от того, что сказал, но вскоре он пришел в себя и снова взорвался.— И не смотри на меня так! Придурок! Расскажешь кому — я тебя в землю без палочки закопаю и метлу твою прихвачу! — пригрозил Наруко, а потом, ничего больше не объяснив, просто взял и сбежал из гостиной, оставляя позади обомлевших Имаизуми и Оноду.И… что это сейчас было?Рассказать кому? Наруко серьезно? Да кто поверит в такую чушь? Все знали о том, что они с Имаизуми ссорились почти каждый день. Даже друзья из них вышли откровенно никудышные. Романтическая симпатия Наруко к нему? Да никогда в жизни такого не случится.Кое-как придя в себя, Имаизуми взглянул на все еще удивленного Оноду, а потом сообразил сказать ему:— Никому ни слова об этом.Онода медленно кивнул, продолжая смотреть изумленным взглядом, и Имаизуми тоже пошел к выходу.Он не знал, зачем делает это. Но что-то, возможно интуиция, заставило его отправиться следом за Наруко, найти его, чтобы… что? Поговорить о его признании? Зачем? Боже, все это было так странно. Нет, слова Наруко точно не могли оказаться правдой. Но тогда почему он вел себя так? Почему краснел? Почему сбежал, когда должен был просто рассмеяться, ткнуть пальцем в Имаизуми и сказать: ?Вааа, видел бы ты свою физиономию сейчас, Шустряк! Повелся, что ли? Ну и идиот!?И почему эта ситуация так сильно повлияла на самого Имаизуми? Он был готов поклясться, что еще никогда не ощущал себя так. Он был ошеломлен, его застали врасплох, но в то же время его сердце бешено стучало в груди, а в животе поселилось странное воздушное чувство. И он так сильно… хотел сейчас схватить Наруко и сжать его в объятиях.Да что же это такое?Он что, был таким же идиотом, потому что Наруко, кажется, тоже нравился ему?Нравился? В этом было дело?Остановившись на лестнице, Имаизуми изумленно уставился себе под ноги и внезапно все осознал. Вот почему он так легко сказал, что ему тоже кто-то нравится, когда Наруко заявил об этом утром. Вот почему он так реагировал, когда Наруко получал валентинки, и почему так разволновался перед возможностью узнать об объекте его симпатии. Все было предельно просто.Это была ревность.Это было потому, что Наруко нравился ему так, как не должен был понравиться никогда.Вот черт, — мысленно выругался Имаизуми и поспешил вниз.Он не знал, куда убежал Наруко. Его нигде не было видно, но по какой-то причине Имаизуми решил заглянуть в библиотеку — первое место по пути вниз, в которое всегда можно было прийти до отбоя.Было, конечно, странным — подумать, что Наруко решит остановиться здесь, но он не успел бы незаметно убежать на этаж еще ниже, и Имаизуми решил рискнуть проверить сначала библиотеку.Внутри было практически пусто. Пока он шел вперед, оглядываясь по сторонам, ему встретилась только пара первокурсников, которые делали домашнее задание за одним из столов, но потом он наконец заметил Наруко. Он действительно был здесь. Сидел за пустым столом, сложив руки на столешнице и уткнувшись в них лбом. При виде него Имаизуми задрожал и понял, что ему точно конец.Ему нравился Наруко. Возможно, они нравились друг другу взаимно. Что могло быть хуже этого?— Эй, — тихо и нерешительно позвал Имаизуми, шагнув к столу, и Наруко подпрыгнул на месте, испугавшись. — Это было очень глупо — прятаться от меня в библиотеке.— Зачем приперся? — огрызнулся Наруко, оторвав голову от рук.Имаизуми вздохнул, заставляя себя подойти ближе и сесть на стул напротив Наруко. Тот смотрел недовольным взглядом, но щеки все еще пылали, и Имаизуми впервые смог взглянуть на Наруко так. Он внезапно увидел в нем не вечно раздражающего парня, а человека, из-за которого сердце в груди волнительно трепетало. Наруко был не смешно маленьким — он был очаровательно маленьким. Волосы Наруко были не отвратительно красными — они были классными, до удушающего желания прикоснуться, зарыться в них носом. И его клыки, которые всегда казались нелепыми, теперь отчего-то хотелось почувствовать собственным языком.У Имаизуми закружилась голова. На пару секунд он закрыл глаза, чтобы прийти в себя, а потом спросил:— Это правда? То, что ты сказал.Наруко недовольно фыркнул и проворчал:— Я же проиграл — поэтому сказал правду. Чего тебе надо? Хочешь посмеяться? Так давай побыстрее — и вали отсюда. Я не хочу тебя видеть.Имаизуми показалось, что он сейчас умрет. Склонив голову над столом, он попытался не застонать, а потом понял, что улыбается. Боже, он, наверное, не был так счастлив, даже когда они выиграли квиддичный Кубок.— Не веди себя так, будто это проблема, — сказал он, поднимая голову и стараясь вернуть себе самообладание.Наруко отвернулся, нахмурившись.— Я и не веду. Мне плевать на это, ясно?Да? А выглядишь совсем иначе, — подумал Имаизуми, силясь не улыбнуться снова. Вот же черт, и где он был раньше? Куда смотрел? Почему не замечал, что Наруко такой… такой невероятный.— И давно… ты это понял? — не подумав, спросил Имаизуми, и Наруко в удивлении посмотрел на него.— Ты серьезно? Это же просто отвратительно! Почему ты не скажешь о том, какой я гадкий? Почему не скажешь, чтобы я больше никогда не смел приближаться к тебе? Ты должен реагировать именно так — тебе признался парень! Это мерзко! — повысил тон Наруко, но быстро затих, видимо вспомнив, что они в библиотеке и их могут выгнать отсюда за шум.— Ты что, дурак? — со смешком ответил Имаизуми. — Не говори так, словно ты идиот-гомофоб. Или, может быть, я похож на такого? Так ты считаешь? Твой лучший друг… наш лучший друг встречается с парнем. Думаешь, я еще не привык к тому факту, что парни могут нравиться друг другу? И в этом нет… ничего мерзкого, если это их истинные чувства.— Здесь все по-другому, — не согласился Наруко, опуская взгляд. — Все в порядке, когда это не касается тебя. Я… мне правда противно… Я смотрю на тебя… каждый раз, когда ты переодеваешься, но не замечаешь. Блять.Имаизуми удивленно моргнул, не зная, что и сказать. Ему было неловко. Смешно. А еще приятно. Почему-то очень, очень приятно.— Я пытался успокаивать себя тем, что просто завидую, потому что ты высокий и ты сильнее. Если бы я был таким, как ты, я бы играл в квиддич намного лучше. Я бы… мог стать по-настоящему потрясающим. Но завидуя… я должен был ненавидеть тебя, а я… я хотел другого. Я хотел сказать всем этим девчонкам, которые пялятся на тебя голодными взглядами, что я не отдам им тебя.Я бы тоже, — едва не ответил Имаизуми и усмехнулся.— Да ты собственник.— Я знаю, — отчаянно сказал Наруко и снова уткнулся лицом в согнутые руки. — Но какое они имеют право? Они ничего не знают о тебе. Их не было с тобой, когда происходили самые важные события. Они не сражались вместе с тобой. Они никогда не чувствовали себя так, словно ты… часть их самих… Я понял это… наверное, в тот момент, когда мы разговаривали после того, как я поссорился с Сакамичи. Ты успокоил меня. Ты остался рядом, и на какую-то секунду у меня была ужасная мысль. Мысль о том, что я могу справиться, даже если потеряю его, но если ты будешь рядом. Прости, это так отвратительно. Не заставляй себя слушать это.— Эй, — тихо позвал Имаизуми. — Все хорошо, правда. Мне не противно — я… думаю, я рад этому.— Что? — выдохнул Наруко, подняв голову.— Я… — выговорил Имаизуми, чувствуя, как смущается. — Я, наверное, хотел сказать… Что ты тоже мне нравишься. Эм… немного.— В романтическом смысле? — моргнул Наруко.— Да… — ответил Имаизуми, уже без капли сомнения.На лице Наруко застыло удивление вперемешку с шоком. Он раскрыл рот, а потом с трудом заставил себя говорить.— Ты… что? В самом деле? С ума сошел? Тебе нельзя! Как ты вообще можешь говорить это? Я — никто, а ты растешь, чтобы занять одно из мест на престоле вместе с другими богатенькими и крутыми шишками. Тебе не может нравиться средний класс вроде меня. Это невозможно.— Да плевать, — резко прервал его Имаизуми, а потом слабо улыбнулся. — Какая разница, кто ты? Парень или девушка. Чистокровный или нет. Богатый или нет. Ты мне нравишься.Наруко покраснел, кажется, до самых кончиков ушей. Имаизуми проскользил ладонью по столу, протягивая ему руку, и Наруко, недолго думая, осторожно взял ее, сжимая пальцы.— Вот как, — тихо сказал он, снова опускаясь и кладя голову на свободную руку. — Это ведь… не так страшно? Это просто симпатия, а не влюбленность.— Не влюбленность, — повторил Имаизуми, желая верить в эти слова.— Такого ведь не случится. Я никогда не влюблюсь в тебя, — сказал Наруко.— Я никогда не влюблюсь в тебя, — снова повторил Имаизуми, чувствуя себя как никогда странно. Словно они договаривались о битве. Словно влюбиться — означало проиграть.И Наруко говорил все это, держа его за руку своей горячей, как и всегда, ладонью, словно он был… пламенем. Огнем, который не может обжечь, но может… свести с ума.Я никогда не влюблюсь в тебя, — мысленно произнес Имаизуми еще раз, сжимая пальцы сильнее.Потому что иначе… произойдет катастрофа.— Не повторяй за мной, — со смешком сказал Наруко, и Имаизуми улыбнулся.— Хорошо, — ответил он, к своему удивлению.Больше в словах не было нужды. Они оба замолчали, просто продолжая сидеть в тишине и держаться за руки, и ладонь Наруко согревала чуть замерзшую руку Имаизуми так приятно, что хотелось, чтобы этот момент не заканчивался никогда.И почему-то им было совершенно не страшно, что их может кто-то увидеть здесь, в момент такой близости — а это действительно была близость для них. Самая особенная и самая волнительная. Впервые Имаизуми чувствовал себя настолько близко к кому-то. Словно он и Наруко действительно были частью чего-то одного. И это было незабываемое ощущение.Они очнулись только спустя время, когда Наруко вдруг подскочил на месте и сказал:— Мерлин! Мы забыли про Сакамичи! Он же хотел пойти в Хогсмид!Имаизуми сонно моргнул, но потом до него тоже дошло. Отпустив руку Наруко первым, он резко встал.— И правда. Нужно обратно в гостиную.— Ага.Только вот когда они прибежали в гриффиндорскую башню, Оноды там уже не было. В гостиной сидели только второкурсники — Кабураги со своим другом Данчику. Они уплетали мармелад и о чем-то болтали.— Эй, детишки, вы не видели Сакамичи? — спросил Наруко, но Кабураги посмотрел на него недовольным и обиженным взглядом.— Мы пришли недавно, но его не было здесь, — ответил Данчику.— Разве вы не должны были уйти в Хогсмид вместе с другими? — проворчал Кабураги, сложив руки на груди и надувшись.— В следующем году ты тоже сможешь пойти — немного осталось, — улыбнулся Имаизуми и, проходя мимо дивана, на секунду положил ладонь на рыжую голову Кабураги.Наруко поспешил следом за Имаизуми, и они вместе поднялись в спальню четвертого курса. Где тоже оказалось пусто. Имаизуми огляделся, но не нашел следов Оноды. Только раскрытый учебник на кровати шелестел страницами, потревоженными ветром.— Дубак! — воскликнул Наруко, обхватывая себя за локти. Он мигом подскочил к открытому окну и закрыл его. — Похоже, Сакамичи решил пойти без нас.— Ставлю три галлеона на то, что он с Манами, — сказал Имаизуми, подходя к своей кровати.— Ну и ладно, — фыркнул Наруко. — Я все равно не хотел идти. Там сейчас почти вся школа, и все на глупых свиданиях.— Пожалуй, ты прав. Приятного мало, — согласился Имаизуми.Взглянув на свою гору из валентинок, он достал палочку, поднял их в воздух и махнул в сторону мусорного ведра.— Ты что делаешь?! Стой! — завопил Наруко, заметив это, и бросился на перехват. — Если не собираешься их читать, я прочитаю!Имаизуми удивленно поднял бровь, а потом убрал палочку. Наруко успел схватить приличное количество открыток, но некоторые упали на пол, и он принялся собирать их все.— Делай что хочешь, мне они не нужны.— Никакого уважения к своим поклонникам, — проворчал Наруко, направляясь к своей кровати.— Разве не ты хотел, чтобы у меня этих поклонников не было? — пожал плечами Имаизуми и улегся на кровать, отворачиваясь в другую сторону от собеседника. Раз уж в Хогсмид они все равно не идут, можно отдохнуть и поспать до праздничного ужина.Наруко ничего не ответил, но Имаизуми слышал возню на чужой кровати. Похоже, Наруко действительно решил прочитать все валентинки и быстро увлекся этим занятием. Следующие пятнадцать минут с его стороны доносились только тихое ворчание, иногда недовольное цоканье языком, а иногда смех. Имаизуми пытался читать учебник, лежа на боку, и сосредоточить внимание на трансфигурации.— Помнишь Кэтрин со Слизерина, которая всегда умничает на зельях? — засмеялся Наруко вдруг еще сильнее. — Так вот, она пишет, что твои глаза похожи на небо. ХА! НЕБО! Да она даже не смотрела в них ни разу.Имаизуми тяжко вздохнул.— Наверняка ее только твой кошелек интересует. Женщины даже в таком возрасте уже полны коварства, — добавил Наруко и снова посмеялся.— Да замолчи ты, — фыркнул Имаизуми. — Если читаешь, читай хотя бы тихо — я хочу отдохнуть.— Что? Ничего не слышу из твоего бубнежа, — ответил Наруко.После он на какое-то время затих, что вскоре начало даже вызывать подозрения, но потом по голове Имаизуми неожиданно ударило что-то маленькое и легкое.Удивленно обернувшись, он взглянул на кровать Наруко. Тот лежал на боку, тоже отвернувшись от него и делая вид, что он здесь ни при чем. Посмотрев вниз, Имаизуми понял, что его ударило — это была открытка в виде сердца.Взяв ее и перевернув обратной стороной, он прочитал текст, написанный корявым почерком Наруко:?Ты самый надменный, самый вредный, самый занудный, самый раздражающий и самый невыносимый человек в моей жизни?.Ниже было нарисовано такое же кривое сердечко — увидев его, Имаизуми смутился, улыбнулся, а потом, снова взглянув на спину Наруко, отвернулся.— Эту я, пожалуй, сохраню, — сказал Имаизуми, прекрасно зная, что Наруко его слышит, и спрятал валентику среди страниц учебника.Он был уверен, что Наруко на своей кровати сейчас тоже улыбается.