Глава 11. Переживания (1/1)

Карлос-Даниэль метался по комнате, точно запертый в клетке лев, не выпуская из рук раскалившийся мобильный и в сотый раз набирая заветный номер.— Не отвечает?— с легкой ноткой иронии спросила сидевшая в своем кресле Пьедат, исподволь наблюдая за внуком.Мужчина вздрогнул и, обернувшись, недоуменно посмотрел на старушку, словно только сейчас осознал, что находится в ее спальне.— Ты уже полчаса мне комнату шагами меряешь,— кивнула Пьедат в ответ на его немой вопрос.— Ноги сами принесли...— глухо ответил мужчина, бессильно опускаясь на застеленную розовым покрывалом кровать напротив бабушки и бережно беря ее морщинистые, унизанные перстнями руки в свои.— Ты всегда приходил ко мне, когда тебе была нужна помощь или поддержка. Старушка улыбнулась, и во взгляде ее льдисто-голубых глаз Карлосу-Даниэлю на миг почудилось что-то такое, отчего он подумал, что сейчас бабушка вновь видит перед собой того зареванного шестилетнего мальчишку, вбегавшего к ней в комнату без стука и хватавшего ее за руку так, словно она была единственным человеком, способным помочь. Тихие, едва различимые слова, полные отчаяния, сами собой сорвались с губ:— Помоги мне...пожалуйста помоги... Пьедат встала с кресла и, сев рядом с внуком, привлекла его к себе и погладила по спине, с сожалением сказав:— Я и рада бы помочь тебе, милый, но...— Но? — мужчина посмотрел на старушку, уже понимая к чему она клонит и вдруг ощутил такое отчаяние, какое, должно быть, захлестывает человека, упавшего со скалы и понимающего, что в следующую секунду руки сорвутся с выступа, за который он чудом успел уцепиться.— Ты сам должен понять свою ошибку.От этих слов Карлос-Даниэль отпрянул, словно его хлестнули кнутом, помрачнел и, немного помолчав, глухо спросил:— Ты знаешь, в чем моя ошибка?— Догадываюсь...— уклончиво ответила женщина и мрачно добавила:— хотя очень хотела бы ошибиться в своей догадке...***— Что с тобой? — Паулина тревожно посмотрела на притихшую сестру, задумчиво накручивающую на палец прядь волос.Паола придвинулась ближе и, обняв ее, прошептала:— Прости... — За что? — не поняла Паулина.— За прошлое...— комок, застрявший в горле, мешал говорить — ты такая добрая, а я...— А ты — моя сестра, — с улыбкой перебила женщина.— Сестра, которая тебя очень любит, куколка,— всхлипнула Паола, прижимаясь к ней— и которая не заслуживает твоего прощения после всего, что натворила...— Прошлое нельзя исправить, но можно постараться не испортить будущее...— ласково сказала Паулина, поцеловав сестру в макушку.— Может ты немного отдохнешь? Нам еще домой ехать... — Не хочу,— Паулина машинально потрогала кулон в виде золотого сердечка, висевший на шее.— Спать или ехать? Измученная Паулина сделала вид, что не расслышала вопроса и задала свой:— Зачем ты подговорила Дугласа на эту поездку, если так боишься машин?— Просто видела, в каком ты состоянии, понимала, что тебе надо встряхнуться, прогуляться. Ну не вызывать же нам частный вертолет из-за моей фобии! Тем более, что по городу все равно приходится передвигаться исключительно на авто, иначе везде опоздаешь,— как можно более беспечно проговорила Паола, но голос все равно предательски дрогнул.Растроганная до глубины души поступком сестры Паулина не нашлась, что сказать и потому просто крепче сжала ее прохладную руку и, весело подмигнув, спросила:— Так что там с Ноэлией?Паола хохотнула: — Именно так я представилась Дугласу в нашу первую встречу, еще до того, как познакомилась с Карлосом-Даниэлем. Эта случайная встреча перетекла в шальную ночь, а затем в бурный роман длиною в пару месяцев. По мере рассказа лицо погруженной в воспоминания Паолы становилось все более мечтательным, а губы растягивались в сладостной улыбке.— В общем, ничего, как я тогда думала, серьезного. — опомнилась женщина.— Но кто же знал, что Судьбе будет угодно снова свести нас? Вот и зовет меня теперь Ноэлией по старой памяти. "Правду говорят, что в каждой избушке свои погремушки" — мысленно хмыкнула Паулина.— Девушки, мне не хочется прерывать вашу милую беседу, но уже пора ехать, если хотим успеть засветло.— Честно говоря, мне совсем не хочется отсюда уезжать,— призналась разом погрустннвшая Паулина.— Выше нос, милая, — сверкнула глазами Паола.— Мы же возвращаемся вместе, а значит, все не так плохо! Она немного помолчала, и, видя, что на сестру, вперившуюся взглядом в собственные ладони, сей аргумент совсем не действует, добавила как бы между прочим, лукаво сощурив глаза: — К слову сказать, мы с Дугласом придумали, как сделать так, чтобы ночью наш самоуверенный сердцеед тебе глаза не мозолил, пока не осознает всю вину.— Правда? Как?! — Взволнованно воскликнула Паулина, во взгляде которой зажглись веселые искорки.— Имей терпение, сестренка,— насмешливо протянула Паола, грациозно закинув руку на спинку дивана.— расслабься уже наконец и просто доверься нам. Если кто-то из домашних посмеет тебе хоть слово упрека сказать— сотру в порошок без шума и пыли.По тому, как нехорошо сверкнули при этих словах глаза Паолы и сжались в кулак пальцы, было ясно, что это не пустая угроза.Паулина поежилась и решительно встала:— Идемте.***Зашедшая в дом с черного хода Эстефания сняла туфли и, держа их в руках, бросилась вверх по лестнице, стараясь не шуметь, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. Слишком о многом надо было подумать. Слишком много взвесить. Ввалившись в комнату, женщина навзничь рухнула на кровать, закрыв лицо руками. От всего, что произошло сегодня, голова шла кругом. Эстефании до дрожи хотелось верить этому дьяволу с ангельской улыбкой, но она прекрасно помнила, сколько раз обжигалась об эти пылкие клятвы и громкие обещания, неизменно оказывающиеся пустым звуком. Чувствуя, что не в силах справиться с собой, женщина вскочила на ноги и принялась нервно расхаживать по комнате."Что ты наделал, Вилли... что ты сделал со мной?!"— женщина едва не застонала от отчаяния, стиснув зубы и обхватив голову руками. Бесшумно вошедшая в комнату Феделина уставилась на дочь полным тревоги взглядом, сдавленно проговорив:— Что с тобой, детка?Стоявшая к матери спиной Эстефания едва заметно вздрогнула, закусив губу, и обернулась, вымученно улыбнувшись:— Все в порядке, мамочка..— Стефани запнулась, придумывая правдивое объяснение своему состоянию — просто немного болит голова.— Сейчас принесу тебе лекарство,— засуетилась экономка, трогая лоб дочки.— Не надо, мам, я просто немного отдохну, и все пройдет,— тронутая такой заботой женщина ласково посмотрела на мать, одарив ее самой нежной улыбкой.— Хорошо, моя девочка, отдыхай, я зашла только сказать, что скоро накрываем на стол, — нежно сказала Феделина, поцеловав дочку в лоб— может, сделать тебе чаю?— Пока не хочу.— Если что, позови меня, детка,— Феделина направилась к выходу.В истерзанной душе что-то оборвалось. Стало так холодно, словно кто-то разом открыл все окна в доме.— Мама?Занесшая ногу через порог Феделина, обернулась, вопросительно посмотрев на дочь— Посиди со мной немного...— беспомощно попросила та, опускаясь на кровать.Феделина села рядом с дочерью, и та положила голову ей на колени, тихо сказав:— Всегда мечтала это сделать...— Что?— не поняла Феделина.— Лечь на мамины колени и ни о чем не думать...— блаженно улыбнулась Эстефания, вдыхая закомый с детства аромат духов с кофейными нотками. Именно так всегда пахла родная и понимающая Феделина, вытирающая слезы маленькой хозяйке дома, которую она называла сначала сеньоритой, затем сеньорой, но неизменно — девочкой и деткой. Не понимающая причину такого отношения, Эстефания тем не менее всегда любила добрую экономку и доверяла ей свои детские тайны и юношеские переживания. Постепенно именно кофейный аромат стал ассоциироваться у Эстефании с уютом и спокойствием, ведь никто не понимал ее так, как мудрая и ласковая Феде. Но сейчас женщина отчетливо понимала, что даже Феделине она не хочет и не может ничего рассказать. Но и разбираться во всем самой не было ни сил, ни желания, тем более, что ласковые руки размеренно гладили ее волосы, от чего на душе стало тепло и спокойно, по телу разлилась сладостная истома, уводящая женщину в мир сновидений.Слушая размеренное сопение дочери, задремавшей на ее коленях, Феделина почувствовала, как защемило сердце от осознания того, что есть на свете люди, которым она по-настоящему нужна. Ее девочка, которой теперь можно открыто сказать заветное "дочка" и, конечно, внук.Дверь тихо приоткрылась, и в комнату заглянула бабушка Пьедат.— Феде...— женщина осеклась, увидев эту семейную идиллию и понимающе улыбнулась, когда Феделина приложила палец к губам, виновато посмотрев на нее.— Вы что-то хотели, бабушка?— почти беззвучно спросила экономка.Хозяйка дома, глаза которой светились счастьем за служанку, ставшую почти членом семьи, в ответ только махнула рукой, прошептав:— Зайдешь ко мне, как сможешь, подруга.— Спасибо...— с чувством проговорила Феделина.Пьедат отмахнулась, мол, нашла, за что благодарить, и, укрыв сжавшуюся в комок приемную внучку одеялом, бесшумно выскользнула из комнаты, прикрыв за собой дверь.