24 сентября 2009 года. День Первый. (Пролог). (1/1)

24 сентября. День первый. * * * - Нару, сынок, осторожнее, пожалуйста, - ласково попросила Кушина, подавая руку сыну, чтобы тот не упал или не поскользнулся на мокрой дороге, которая всё ещё была застелена пеленой воды от недавнего дождя. Узумаки-младший ничего не ответил, а только, проигнорировав протянутую материнскую ладонь, вышел из автомобиля. Наруто скучающим взглядом окинул окрестности, которые расстилались в округе. Прямо напротив их припаркованного автомобиля устрашающе возвышался большой трёхэтажный дом. Окнами он, словно глазами, неотрывно смотрел на речку, которая была отчётливо видна. Стены здания покрывала почти слезшая плёнка синей краски, кое-где виднелся мох. Некоторые могли бы посчитать этот дом красивым, по-своему прекрасным. Он был старинный, высокий, просторный. А некоторые сочли бы его жутким. Его окна-глаза были мутными, и до того пыльными, что нельзя было рассмотреть хотя бы маленький кусочек помещения. Рамы были ветхими и почти что отваливались, а по бокам дома уныло склонялись деревья, одетые в золотую листву, из-за чего он находился в тени, и когда ветер грустно вздыхал, они еле-еле покачивались. Под ногами шуршала листва, которая каждую минуту спадала на землю, создавая красивый жёлтый ковёр. Сад был маленьким, не ухоженным, совсем неуютным. Клумбы, по-видимому, уже лет сто не прибирали, так как отцветшие, завядшие растения, что когда-то радовали глаз, смешались с землёй, совсем склонялись к корням, скамейка была одна-единственная, стоявшая поодаль от дома. Всё это создавало странную, отталкивающую атмосферу здания, но одновременно было жутко любопытно побывать в таком месте. Особенно эффектно всё смотрелось с мрачным, грязно-серым осенним небом. Ступень тихо скрипнула под весом Кушины, которая первая вызвалась подтянуться ближе к дому, казалось, она совсем не хотела этого делать, но в её голове уже чётко отложилась мысль, что отступать было некуда, так как все документы подписаны, и угрожающий дом под названием ?Амитивилль? полностью перешёл в руки семьи Учиха-Узумаки. Само крыльцо было небольшим, но достаточно просторным, чтобы вечером там можно было посидеть и выпить чаю. Перила смотрелись так жалко и старо, что взяться за них никто из семейства не решился. Следом за мамой в дом аккуратно прошла маленькая девочка Нинэль. Она своими чёрными глазками испуганно озиралась по сторонам, крепко держа своего папу, Мадару, за руку. Наруто, как ни странно, спокойно, без единого комментария, прошёл в дом последним, закрывая за собой противно скрипучую дверь. В помещении было так же уныло и мрачно, как и снаружи. Обои, видимо, были ещё из прошлого века, так как на стенах красовались сухие цветочки, а когда-то белая бумага, на которой и покоился рисунок, пожелтела от бессчётного количества времени. Мебели было минимум, видимо, от старых хозяев. Пожилая пара не захотела тащить всё это на новое место жительства, любезно оставив будущим покупателям диван в гостиной, стол и старую плиту на кухне, парочку шкафов, которым, по-видимому, было больше лет, чем всем присутствующим на данный момент в доме вместе взятым, в нескольких комнатах, а ещё - по кровати на каждого члена семьи в спальнях. Это было очень мило со стороны бывших жителей, так как перетаскивать всё имущество оказалось задачей не из лёгких. Да и дорого сейчас. - Ну, вот, посмотрите: какой замечательный дом! – радостно воскликнула Кушина. Было такое впечатление, будто она пыталась уверить в этом не только своих домочадцев, но и себя саму. Мадара деликатно промолчал, лишь одними губами растягивая улыбку; сидящая у него на руках Нинэль взяла пример с отца, молча разглядывая новое жильё; а Наруто молчал хотя бы потому, что уже как пять лет не говорил. Вообще, Наруто всегда был проблематичным ребёнком. В детском возрасте он был более ли менее подвижен, играл с другими детьми, был обыкновенным мальчиком, просто немного замкнутым, но став старше парень вообще замкнулся в себе. Особенно после смерти любимого отца. Минато погиб так глупо, что, казалось, если бы не какие-то мгновения, он бы сейчас стоял тут на месте Мадары. Мужчине было всего двадцать восемь, а погиб он из-за балкона, который обрушился на него в один из летних вечеров. Спустя три года после смерти главы семейства, Наруто поставили страшный диагноз – шизофрения. Сначала мать, конечно, не верила. Но позже она убедилась в правдивости диагноза: десятилетний мальчик часто уделял слишком веское внимание пустоте, бывало, играл или разговаривал сам с собой, уверял маму, что кто-то всё время смотрит за ним, кто-то следит, а ещё, по ночам, когда мама приходила к нему в комнату, тыкал пальчиком в пустой угол и уверял, что там сидит большой зелёный кролик, смотрит на него и ему страшно. Наруто отправляли лечиться. Не раз. Он пролежал в психушке большую часть своей молодости, но так и не избавился от страшной болезни. Два года назад было прозрение. Он перестал шарахаться от каждого шороха, припадки, которые до этого преследовали его постоянно, исчезли, а парень стал выходить прогуляться по коридору. Но спустя пару месяцев всё вернулось: и галлюцинации, и приступы, и жуткая замкнутость на пару с вечным гробовым молчанием. ?Мальчик ваш болеет не простудой, Кушина-сан! Это шизофрения! Она изменчива! Это одна из самых загадочных болезней в мире: человек пару месяцев может болеть, а следующие пару может чувствовать себя совершенно здоровым и выглядеть таковым. Но потом к нему снова возвращается вид душевнобольного и этого не предотвратимо?, - заявляли доктора. Сейчас Наруто пятнадцать лет. С его поведением и болезнью врачи прогнозируют, что парню осталось жить не больше двух лет. Если он, конечно, раньше срока не убьёт себя сам в порыве гнева. Услышав это, Кушина сразу же настояла, чтобы её сына отдали назад в семью. Она хотела, чтобы последние годы своей короткой жизни юноша провёл в тишине и уюте рядом с родными и близкими. * * * - Ничего, вот скоро сделаем ремонт, и будет этот дом просто потрясающим! Я уверена, Нару, он тебе понравится, - женщина ласково приобняла за плечи сына, который продолжал неотрывно смотреть в окно на разлившуюся неподалеку речку. - Кушина, я пойду осмотрюсь на кухне и пора уже готовить ужин, а ты отправь Нинэль и Наруто в их комнаты, - сдержано улыбнулся Мадара, опуская тут же замахавшую ножками девочку на пол. Узумаки коротко кивнула, взяла сына и дочь за руки и повела на второй этаж. - Мама-мама, а что на третьем этаже? – любопытно поинтересовалась Нинэль, бегая озорным взглядом по коридору. Её длинные, до лопаток, чёрные густые волосы были завязаны красивым алым бантом на самой макушке, а подол желтенького платьица смешно трепался при ходьбе. - Я не знаю, золотко, - отозвалась женщина, крепче сжимая руку своего молчаливого сына, который совсем не желал смотреть по сторонам. Взгляд его когда-то синих, а сейчас мутно голубых, глаз был направлен только вперёд. - Братик! А тебе нравится наш новый дом? – весёлым звонким голоском спросил ребёнок, на что получил лишь молчание. - Вот здесь, сынок, ты будешь жить, - Кушина распахнула дверь последней комнаты. В помещении было скупо на мебель: стояли лишь кровать и старинный комод, около которого располагалась дверь чулана. Наруто молча прошёл в комнату и бухнулся на кровать. Он сразу лёг, поджав ноги и перевернувшись на левый бок, ближе к стене. Его мама вздохнула и, тихо закрыв дверь, отправилась показать своей дочке её комнату. - Мам, - тихо позвала девочка, - а братику понравился наш новый дом?Кушина молча смотрела на Нинэль какие-то секунды, а затем, присев, помогла девочке достать ноутбук. - Не знаю, доченька. Посмотрим, как здесь всё сложится.