4 (1/1)

А в конце июля все стало хуево. Чем ближе становилась годовщина теракта в Глории, тем больше Дениса накрывало – вернулся запах цветущих клумб у дома, ощущение тополиного пуха на кончике носа, зацвела вода в Москве-реке, запахла болотом. И это возвращало его на год назад, он подсознательно отсчитывал дни – “сегодня я повел Катю пить”, “а сегодня я написал в головной офис, чтобы уволить Кирилла”, “а сегодня...” Его колотило на том участке трассы, который совпадал с его прежним маршрутом до “Глория Плаза”.Его выводил даже угол падения солнечных лучей над проспектом. Кирилл был не лучше – срывало его чуть ли не так же, как в последние дни перед тем, как Денис поставил ему ультиматум и забрал себе. Он приезжал с работы похожим на труп – бледный, мокрый и взъерошенный, и с наскока лез на Дениса. Браслеты вдавливались в кожу на запястьях до синевы. Денису приходилось снимать их растирать кожу под ними. После восьми часов в адском душном пекле колл-центра никто из них больше не мог терпеть духоту – кондиционер выхолаживал квартиру градусов до восемнадцати, не больше, Кирилл ходил постоянно сопливый и кашляющий. Дениса вскрыло на годовщину. Утром он даже не особо помнил о ней – Кирилл сонно пялился на капсульную кофемашину, пока та делала ему кофе, и Денис пришел в равновесие, пока ждал вместе с ним, уткнувшись в его челюсть лбом. И даже в сносном состоянии выехал из двора. Включил радио – “Русское” моментально порадовало его новостями и напомнило, что виновные в теракте в “Глория Плаза” все еще не найдены, и обновило воспоминания по подробностям – во сколько, где, сколько погибших. Денис вырубил радио панически быстро и чуть не въехал в джип впереди. Но оно его догнало в офисном лифте – впереди стояли две девочки-хипстера из IT-компании и очень по-хорошему и сочувственно обсуждали происшествие годичной давности. Денис приказал себе не слушать, вышел, дошел до кабинета, попросил у Альбины кофе и что-то перекусить, а когда она пришла, Дениса уже не было. Он полулежал в кресле перед выключенным монитором, трясущийся, с онемевшим ртом и ледяными руками. Он честно старался взять себя в руки – включил компьютер и открыл базу данных. Пот градом катился по лбу – он поставил кондиционер на пятнадцать, это ничего не дало. Альбина, сидящая за стеклянной стеной в приемной, опасливо на него поглядывала. Паническая атака то чуточку угасала, как спазм, то разгоралась и забирала себе все – его тело, его голос и ум. Трепыхалось внутри сердце. Через час он написал Кириллу, мол, зай, что-то папе не очень. Тот прилетел через полчаса, но у Дениса уже не было сил спускаться за ним, пришлось послать Альбину. Когда он зашел в кабинет, отсек дверью Альбину и присел перед ним, Денис все понял – у Кирилла включился выживательский механизм, на котором он отработал в колл-центре год назад и спас ему жизнь. В руках у него был аптечный бумажный пакет. Он вытряхнул оттуда ампулы и шприц – какие-то ампулы всосал в шприц целиком, какие-то по половине, без раздумий вышвыривая в мусор остатки. Он даже спирт принес и вату. Сам закатал рукав и четко, слаженно и без сомнений сделал укол в вену. Потом присел у его ног и несколько минут следил за глазами. Денис почувствовал себя лучше практически сразу. Видимо, это было видно по его глазам, так что Кирилл похлопал его по колену и сказал: – Соображу тебе что-то попить, никуда не уходи, – а потом засмеялся, так, с облегчением. Через стеклянную дверь Денис, съехавший по креслу, наблюдал, как его окликнула Альбина. Кирилл что-то спросил у нее коротко, глянул на Дениса. Альбина отрицательно покачала головой, и тогда Кирилл что-то ей сказал, от чего ее взволнованное лицо оплыло вниз, как свеча. Ошарашенно и трагически опустились углы хирургически подтянутых губ. Кирилл выдернул её из этой эмоции – она взялась объяснять ему где кухня. А потом спросила еще что-то. Кирилл засмеялся, коротко и неожиданно, снова глянул на Дениса через стекло и ответил что-то такое, от чего Альбина снова изменилась в лице и откинулась на кресле. – Что ты ей сказал? – спросил Денис, когда он вернулся с чашкой чая и печеньем. – Что твоя, – Кирилл исказил голос до овечьего блеяния, – “гражданская жена” это я. Денис полюбовался на его самодовольное мальчишеское лицо, на его полные губы и веселые глаза, и обреченно согласился: – Тогда иди сюда, чмокни меня, а? А то чего-то пиздец. Я очень нуждаюсь. Кирилл рассмеялся и подтянул себе стул, сел рядом. – Да не сказал ей ничего. Она спросила, что с тобой, я ей рассказал про “Глорию”. Чего ты ей не сказал-то, дурень? Вместо ответа Денис досадливо поморщился – металлическое кольцо вокруг головы неспешно разжималось. – Она предложила жене твоей позвонить, гражданской, – Кирилл засмеялся и смел со стола в пакет весь медицинский мусор, – и я решил, что с женой ты больше не живешь. Она ведьмой оказалась. – Еще какой ведьмой, – проскулил Денис, закрыв глаза. – Мне теперь придется базар фильтровать. Ты ёбик, Киря. Кирилл замолчал, подвинул к нему чай и печенье, сходил швырнул бумажный пакет в мусорку, посмотрел из окна – этаж был всего третий. – А если честно, мне просто стало зло, что она думает, что у тебя есть баба, – честно признался Кирилл. Денису на это ответить было нечего. Ситуация была сферически знакомая до мельчайших деталей. Перед ним в обтягивающих джинсах и большой футболке стоял он сам. Так что он стянул галстук, снял обувь и выпил свой чай. Кирилла сорвало через недели две после годовщины. Денис уже был дома – заскочил за сумкой перед залом. Кирилл позвонил со станции метро Баррикадная и попросил его оттуда забрать как можно быстрее. Денис не знал, что будет быстрее – ехать или добежать, но все же прыгнул в Феррари. Кирилл сидел на скамье под узорчатым сводом у самого эскалатора, прижав обеими руками к себе рюкзак и уткнувшись в него лицом. Когда Денис присел рядом, он глянул воспаленными глазами и попытался встать. Денису пришлось поймать его и усадить назад. Они просидели на этой скамье минут двадцать – молча глядели на людей, проходящих мимо. Потом медленно потащились к эскалатору, Кирилл не дал себя придержать, шел сам. – В вагоне у девушки приступ эпилепсии начался – пришлось помогать. А потом стало хуево мне. Я вышел на Баррикадной, а потом одновременно поезда с двух сторон. И меня как переклинило, – рассказал дома. Денис отправил его в душ и все то время, пока Кирилл стоял недвижимо под струями, сидел на крышке унитаза и смотрел на его болезненно сведенные лопатки и багровые следы от браслетов на предплечьях, вдавленные изо всей силы. – Почему тебя Олегович не привез?– Да он меня в Медведково возил, он живет рядом, а на Пресню он меня не возит, ему не по пути, – ответил Кирилл, завернутый в банный халат, и хрустнул шеей. – Ну пиздец, – резюмировал Денис, поставил перед ним чашку чая. – Давай я тебе доверенность на Ниссан оформлю? Ебашь его как хочешь – перекрасим, подрихтуем. Окошки закроешь, кондер включишь, и все – ты в коробочке. Кирилл, подтягивающий к себе чай, поднял на него глаза и сардонически задрал брови. Денис не понял в чем претензия. Кирилл уже давно не дергался, когда он ему что-то покупал, а тут он даже не тратил ничего – он просто предложил пользоваться чем-то, что у него и так было, просто стояло на паркинге и требовало денег за обслуживание. – Что ты смотришь? – искренне не понял Денис. – Поедем на выходные в Подмосковье на тебе, привыкнешь к нему, и нормально будет. Кирилл иногда водил Феррари, когда Денис внезапно напивался там, где не собирался пить. Водить Феррари ему не нравилось, он говорил, что ужасно тупо себя чувствует на такой низкой машине, когда вокруг одни внедорожники. Что симптоматично, кататься как пассажир он любил, но за рулем включался древний механизм альфа-самца, где на дороге ты должен быть больше и страшнее всех. Меж тем, Кирилл все еще на него пялился. – Ну, бери малыху, – развел руками Денис, хотя с малыхой расставаться не хотел. – Только вот если ты её поцарапаешь, я тебя убью. – Да ты с ума сошел, – наконец ответил Кирилл. – Я не возьму твою машину. Как ты себе это представляешь вообще? Я буду приезжать на склад, оставлять ее там и к Олеговичу пересаживаться на бусик? Да и вообще.Водил он неплохо – шероховато и неуверенно в потоке, но в целом – неплохо. Денису нравилось, какая особенная атмосфера устанавливалась, когда Кирилл садился за руль – оставлял окна на палец незакрытыми, включал свою нео-блюзовую херню и вдумчиво и аккуратно рулил. Вопрос его был резонен, и у Дениса был ответ, но для этого ответа было еще рановато. Еще не время. – Слушай, – попросил просто и искренне, – не выебывайся. Это все именно то, чем кажется – я не хочу, чтобы тебя переебывало в метро. Я не хочу, чтобы тебе было хуево. Ты же сам знаешь – она там просто стоит. А так на ней ты будешь ездить, возить меня в свою хумусную хуеву. В хумусные не ездят на малыхе. Кирилл покачал головой, но как-то вечером они съездили к нотариусу и оформили всю бумажную ерунду, а на выходных таки поехали в Подмосковье, и Денис наслаждался тем, что можно просто валяться на пассажирском сидении, пока ветер ерошит волосы, слушать нео-блюзок и смотреть, как Кирилл преувеличенно осторожно ведет. – А давай к маме заедем? – спросил. До Долгопрудного было езды часа два, они ухали в совсем другом направлении. Кирилл мельком глянул на него и поднял брови, смотря на дорогу. – И что мы ей скажем? – едко процедил. Денис задумался. – Ничо не скажем. Пожрем что-то и назад поедем. Зачем ей что-то говорить. – Затем, что у тебя засос на шее, и у меня засос на шее. И она меня с хирургии помнит. Ты мать за дуру держишь? Я вот нет. В Долгопрудный они не поехали – зарезервированный на Airbnb отель в живописных чертовых куличках оказался жемчужиной советского шика. Денис лежал на скрипучем матрасе, на котором было страшно ебаться, поэтому Кирилл спал, уткнувшись лбом в его плечо. А он лежал и думал, что мать в 1996-м вела кассу у мелкого криминального авторитета. Он вел себя с ней подчеркнуто вежливо, привозил восьмилетнему Денису странные игрушки и уважительно кивал, глядя на шкета. В 1996-м авторитета убили, и мать стала вести кассу у людей, которые его убили. Будто ОПГ была предприятием, на котором она работала, и в нем просто менялось руководство. Чеченцы ничего не привозили Денису, и к маме относились без уважения. В 1997-м убрали и их. В ФСБ была своя бухгалтерия, поэтому потом мама работала в кооперативе, на складах и в борделе. Это Денис понял гораздо позже, когда до него дошло, кто эти красивые тетеньки, которые привозили маме деньги и гроссбухи. Для мамы важнее всего было, чтобы у него были бабки. Она вложила кучу денег и нервов в его среднее и высшее образования. И, когда он, наконец, стал зарабатывать, успокоилась. Мама, сказать честно, повидала херни. Как бы она отреагировала, если бы они приехали к ней в засосах с ног до головы? Не узнаешь, пока не проверишь. Кирилл перестал будить его ласковым чмоком в нос. Но только потому что Денис пришел в себя настолько, что просыпался раньше него и еще часа полтора бегал, пил свой витаминный смузи, перебитый в блендере, и приводил себя в порядок. А потом уже приходил сонный и мятый Кирилл, и тогда уже чмокал его в нос. Что за фиксация, Денис не понял, но спрашивать не решался, чтобы ничего не испортить. В такие утра он порой делал себе смузи, садился на любимый кухонный стул и закидывал ноги на подоконник – окно выходило во внутренний двор. И в такие утра он спрашивал у себя: “Что ты делаешь, Денис?”Ему же даже это не нравилось. Многие другие любили повелевать. Им нужны были жены и мужья, которыми нужно было руководить. Владеть. Указывать пальцем на путь. Только Денису никогда этого не хотелось – он встречался с женщинами, которые знали себе цену. Ему нужен был партнер – равный, а не подчиненный. Он не испытывал никакого удовольствия от раздачи приказов. И делал это только потому, что Кириллу это было необходимо. И поначалу Денис тешил себя мыслью, что сможет погасить этот пожар, давя на него в мелочах – в Крошку Картошку ехать или Пескаторе – но это не срабатывало. Кириллу было необходимо, чтобы жизненно важные решения принимали за него. И Денис понимал, почему – потому что однажды тот принял неверное решение, точнее череду хуевых решений, и теперь буквально отказывался что-то решать. Но суть была в том, что Денис тоже не хотел принимать решения за кого-то еще. Ему было страшно, что через некоторое время он превратится в рявкающего на жену долбоеба, который без тени совести говорит: “Да она сама этого хочет”. Потому что у него самого вырабатывался рефлекс обрывать споры безапелляционным “это не вопрос”. И все чаще спрашивал себя: “Зачем ты это делаешь, Денис?”А потом приходил Кирилл, оценивающе осматривал его и выносил вердикт: “Скромное очарование буржуазии”. Сонно следил, как кофемашина накапывает ему чашку кофе, и садился прямо на Дениса с его закинутыми на подоконник ногами. Тот шипел, убирал ноги и ссаживал Кирилла куда-то пониже. – Ночью не жаловался, – ворчал Кирилл, чмокал его в нос и утыкался лбом в его плечо с намерением так доспать минутку-другую. В такие минуты Денис смотрел над его плечом в зазеленевший двор за окном и думал: “Вот зачем, Денис”. Из Архангельска позвонили в сентябре. Денис проснулся от того, что у Кирилла звонил телефон где-то в ногах постели, неясно как там вообще оказался. Кирилл сонно нашарил его в темноте, вырубил звук и снова упал в подушки. Засыпал он плохо и с ухищрениями, но если засыпал, то намертво. Поэтому Денис взял телефон в руки и посмотрел на экран. А потом включил свет и затряс Кирилла: – Эй, тут код Архангельска. Да просыпайся же ты, Кира. Тот распахнул глаза и несколько секунд испуганно смотрел на него. Денис впервые увидел эту перемену собственными глазами, как наливаются холодом мальчишеское лицо. И тогда он становится человеком, который щупает чужой пульс и говорит: “всё”. У его матери случился инсульт – не ложная тревога, не гипертонический криз, и даже не инфаркт. А очень паршивый инсульт, от которого ее парализовало на левую сторону. Кирилл вошел в состояние адреналинового шока минуты за две, и из постели встал собранный, жесткий и спокойный. Купил билеты на самолет и уехал в аэропорт на такси, не дав Денису его даже подвезти. И не возвращался месяц. Месяц. И первую неделю отвечал на сообщения раз в день – глубоко за полночь. Денис в деталях представлял, что с ним происходит – он носится по больнице, дает чертей персоналу и врачам. Все то же, что он делал, когда Денис валялся в хирургии. Его мама шла на поправку очень медленно, но шла. То, что ему повезло прибыть в Архангельск нечеловечески быстро, возможно, спасло ей жизнь. Деньги брать он отказывался, и спорить с Кириллом-на-адреналине смысла не было. Как не было и смысла ему приказывать. Но через неделю он наконец, начал отвечать, к концу месяца Денис переписывался с ним почти постоянно – мама активно шла на поправку и реабилитировалась, и чем лучше ей становилось, тем хуже становилось Кириллу. Это чувствовалось по тону, по выбору слов, по паузам между сообщениями. Разъеб обещал быть грандиозным.А Денис целый месяц слонялся из угла в угол, не понимая, чем ему заняться. Его жизнь, такая некогда взорвавшаяся (ха!) и яркая с клубами, женщинами и выпивкой растворилась в этом ленно-тягучем времени с Кириллом. И Денис не знал, ни как ее вернуть, ни зачем ее возвращать. Маму он оставил на попечении тетки и приехал автостопом посреди ночи. Денис его не ждал и успешно проспал, так что проснулся от того, что Кирилл с влажными после душа волосами тыкался лбом ему под подбородок. Денис подгреб его под себя, придавил и запустил руку в волосы. И даже не заметил, насколько механическим и отработанным стало это движение. Кирилла уволили с фармакологички еще две недели назад – все понимали, входили в положение, но нашли другого шкета, и вот уже Олегович возил какого-то другого мальчика. Кирилл целый день посычевал дома, пока Денис работал, вызвал клининг, постирал все шмотки, и уже вечером Денис нашел его занырнувшим на сайты с вакансиями. – Слушай, – начал невзначай, привалившись к кухонному острову, – у меня там есть два шкета, у них шоурум на Кузнецком Мосту… да вот твой спортивный костюм черно-фиолетовый от них. И они совсем не могут разобраться, что им делать с жизнью. Потому что хотят творить и тусить, а дела в порядок не хотят приводить. Может пойдешь к ним управляющим? Кирилл потянулся на диване, закрыл Мак и осоловело от недосыпа спросил: – Ты кажется что-то с чем-то путаешь, это ты профессиональный управленец, а я экспедитор. Денис бочком просочился в гостиную и сел на край дивана: – А там опыта особо не надо, если голова на плечах есть – разберешься влет. Кирилл, еще не замечающий очередной подсечки, отложил Мак на пол и растянулся на диване, запихнул ноги Денису под бедро. – Да, кто меня возьмет, ты чего. Мне вот реально сейчас в непыльную экспедицию залезть да и вся карьера. Денис растер ему щиколотки бездумным жестом и ответил: – Ну, допустим, рекомендации я тебе сделаю.– Какие? Расскажешь, как я под твоим руководством анальные бусы продавал? – он засмеялся. – Ну, я там несколько друзей попросил написать… – начал Денис, и тут Кирилл, наконец, понял. – Рекомендации.Рывком сел и подобрал ноги. Глаза у него были темные и жесткие. – Что ты сделал? – Попросил… – Денис развел руками. – Ну, ты меня знаешь – я не очень честный, но очень сообразительный. Если тебе интересно, то в той, рекомендации, что я тебе написал от себя, я говорю, что ты хитрожопый, кропотливый и расчетливый. И это правда. Окно было закрыто по поводу оглушительной жары, кондер нагнетал ледяной воздух, и ни один звук не проникал внутрь. И в этой зловещей тишине Кирилл встал с дивана, подобрал с пола Мак, переложил на столик, чтобы не наступить и куда-то в сторону спросил: – Так что, у тебя с самого начала была какая-то тактика, и ты её придерживался? Денис отсылку не понял. Совсем. И он серьезно задумался, что считать началом. – Ну, я… – он потер затылок. – Не с начала, наверное. Но не мог же ты вечно развозить “Виши”. Он несколько раз спрашивал, не хочет ли Кирилл вернуться в мед. Не для того, чтобы его туда запихнуть, это было не в его силах. А просто спрашивал, не думал ли тот вернуться в мед. И Кирилл раз за разом отвечал, что у него нет призвания к медицине. Тот факт, что он дважды спас Денису жизнь (когда зашил, и когда в сосудистой объяснил, как именно зашил), значения не имел. Значит… значит, надо было двигаться дальше. – Ммммм, – с угрозой потянул Кирилл. – И как долго у тебя была стратегия? – Слушай, – Денис потянулся и развернул его к себе, посмотрел на стеклянные глаза и отпустил, откинулся на диване. – Ты не можешь прятаться всю жизнь. Эта работа – ерунда. Тебе не нужно ни образование, ни опыт. Там хватит только того, какой ты есть. А вот с этим опытом уже можно будет двигаться дальше. Выходи на свет. Так дальше тянуться не может. Ноздри Кирилла раздулись, он смотрел на него сверху вниз – ни злой, ни испуганный – расстроенный. Денис не двигался с места и ничего не говорил. Битва шла на ином поле. А потом Кирилл наконец спросил: – Это вопрос? – и тяжело посмотрел на Дениса – с надеждой, черт его дери. Он не хотел принимать решение. Он хотел, чтобы это был приказ. Он хотел, чтобы Денис сказал: “Кира, это не вопрос”.– Да, – с расстановкой сказал Денис, закинул ногу на ногу. – Это вопрос.Денис хотел, чтобы был не приказ. – Тогда мне нужно подумать, – ответил Кирилл и взял ноутбук, Денис знал – чтобы съебаться на всю ночь на кухню что-то задротить. – У тебя там еще стратегии какие-то есть в загашнике? Денис покачал головой и честно ответил:– Есть одна. – Какая? – с недоброй усмешкой спросил Кирилл. И тут уже Денису пришлось соврать, потому что третья (первой был Ниссан) стратегия предполагала, что Кирилл о ней знать не будет. Потому что если он когда-нибудь узнает, то… Ну, а что будет-то? Уйти-то он не уйдет. Денис растерялся, но соврал:– Не знаю, замуж тебя хочу позвать. Кирилл, насупленный и злой, вдруг расхохотался, и даже отложил ноутбук – возможно, сычевание откладывалось. – И как ты это себе представляешь? В чем это выражаться-то будет? Живем мы… тут, – Денис прикрыл глаза в улыбке, над словом “вместе” еще придется поработать. – Ты меня вон засейлормунил от и до. Кирилл поднял руки и постучал одним браслетом об другой, будто Сейлормун – волшебными наручами. Денис потянулся, довольный вызванным ажиотажем, и ответил: – Ну, в Берлин съездим. Бумажку дадут. Кирилл осекся, и улыбка стекла с его лица, зато его скулы пошли разными там розовыми и красными пятнами. – А, ну разрабатывай стратегию, – кивнул в итоге. – Скажешь, что от меня вдруг надо. Что у тебя там в ней? – Не знаю, – пожал Денис плечами и решил, что эта стратегия одношаговая. – Поехали в Берлин? Кирилл посмотрел в стену над его головой, потер языком клык, посмаковал этот вопрос, и ответил с ухмылкой:– Не, недостаточно тактик было использовано. Продолжай работать.