3.1 белая обезьяна разделывается с добычей (1/1)

Она целует их обоих по очереди в щёки, и её лицо горит, и она держит Кирилла за руки так крепко, словно и не собирается отпускать?— или просто хочет надержаться на долгое-долгое время вперёд. Катя крепится изо всех сил, и Денис даже гордится ей: за эти пять месяцев совместной жизни она дошла до того, что начинала плакать и беситься вообще без видимой причины. Но причина, конечно, была. А сейчас она держится, и Денис правда испытывает гордость за эту маленькую храбрую птичку, сумевшую признать проблемы. Никто не ожидал, что она первая порвёт этот заколдованный круг. ?Я лягу в стационар?, — сказала она, когда Кирилла не было дома. Денис так и не понял, зачем ему эта информация. ?Хочу быть счастливой на собственной свадьбе?,?— добавила тогда Катя, как будто это было единственным, что её волновало. Будто в другие дни биться в конвульсиях на полу?— нормально и хорошо.И вот спустя две недели она целует их в щёки и прощается. Просила не провожать?— что же, так только лучше: есть шанс, что она всё же доедет. Катя отрывается от Кирилла, хватает сумку с вещами, чтобы скорей занять опустевшие ладони, и пулей вылетает за порог. Денис поворачивается и смотрит на Кирилла: вот мы и вдвоём, дружочек. Пауза затягивается, и прервать молчание становится попросту необходимым. Во всяком случае, Денису так кажется до тех пор, пока не звучит:—?Только не накидывайся сразу с поцелуями,?— мрачно шутит Кирилл,?— дай хоть дверь закрыть.Они больше не обсуждали того случая: он исчерпал себя на сеансе терапии, а Кирилл не страдает детским желанием подначивать окружающих. Такое впервые, и Денис не знает, как реагировать.—?Разве что снова начну крышей съезжать,?— решает он огрызнуться в ответ.Кирилл улыбается ему, подмигивает и спрашивает:—?Выглядишь так, словно едешь прямо вот сейчас. Значит, никаких глоких куздр?—?Чего?—?А,?— отмахивается Романчук,?— забей. Надеюсь, ты и правда в норме: больше целоваться не дамся.—?Боишься влюбиться?Кирилл фыркает в ответ невнятным смешком, щёлкает двёрным замком?— щелк-к, разворачивается в сторону кухни, но задерживается, чтобы внезапно спросить:—?Слушай, думаешь, Катя не обиделась, что мы ей из окна не помахали?—?Да не знаю, и пофиг.Недовольный вздох Кирилла?— ну когда только Денис успел досконально выучить градации его вздохов? —?отдаётся непривычно громко в резко опустевшей квартире. Наверное, Денис всё же привязался к рыжей истеричке?— что неизбежно происходит, если долго живёшь с кем-то под одной крышей. Он стоит у входной двери, ощущая собственный дом отчуждённым и холодным в отсутствие Кати. Или это из-за Кирилла? Чёрт его знает.Денис не предсталвяет, как разрядить атмосферу: ему неуютно, неловко. Он чувствует, что им надо поговорить, но не находит в себе сил высказать всё, что накипело. Он просто просачивается на кухню вслед за Кириллом, вороватый и опасливый, как дикая лисица, смотрит на то, как Романчук протирает стаканы мягким вафельным полотенцем: мишки с бантиками под мордочками раз за разом проходятся своими аккуратно напечатанными язычками по стеклу. Кажется, искр напряжения в воздухе становится тем меньше, чем Денис ближе к Кириллу.Иллюзия идиллии. Денис решается на ещё одну глупость: ладонь ложится на задницу Кирилла хлёстким ударом.Тот оборачивается резко, хмурит в недоумении брови:—?Ты нормальный вообще? Мы же вроде договорились.—?Ни о чем мы не договаривались,?— улыбается Денис тому, что ничего страшного не происходит,?— кроме того, что целоваться ты не дашься. Ну так я не против сопротивления.В глазах Кирилла мелькает опасливое выражение, граничащее со страхом, и Денис спешит исправиться:—?Но только играясь. Как же я обижу такую звёздочку ясную, а?—?Действительно,?— Романчук снова глядит на него нечитаемо холодно. Что там у него в голове вообще?Денис хотел бы залезть туда и переворошить всё в этих мозгах: и в целом интересно, и про себя хочется узнать. Что он думает о Денисе? А о том поцелуе? Что он на самом деле думает об их сожительстве? Но в глазах у Кирилла?— бесконечное ничто. Поэтому, объявляя перемирие, Денис предлагает сфинксу сделку:—?Я тут в магазин хотел зайти, не пройдёшься со мной?—?Не хочу, спасибо.—?Я за новой вафельницей… Катя же хотела другую модель? Будет ей подарок, как вернётся,?— Денис примиряюще поднимает руки, зная, что победил: разве Кирилл откажет Кате?—?Вообще-то… —?Кирилл заминается на секунду, но продолжает,?— это я её хотел.Денис не справляется с первым порывом и говорит вслух честное и безоружное:—?Тем более.Кирилл хмурится. Кивает отрицательно: медленно прикрывает глаза и ведёт головой вправо, влево. Денис настолько увлечённо наблюдает за поворотом линии скулы, что не сразу понимает значение жеста и запоздало выдает:—?Ну, на нет и суда нет,?— и снова улыбается.Они проводят остаток дня в несколько напряжённой тишине, но когда вечером Кирилл начинает перетаскивать свою подушку с кровати, вроде как собираясь спать на полу, Денис всё же бунтует:—?Нет и ещё раз нет. Слушай, я бы сам лёг на пол, но у меня всё ещё ноет бок, не хватало застудить. Но ты же на себя посмотри?— ты умрёшь, если простынешь!Кирилл глядит на него гневно: да что ты знаешь о пределе моих возможностей, а, горделивый ублюдок? А? А?! И Денису снова хочется поцеловать его?— ну разве можно так смотреть на людей? Теперь Денис бы пошёл дальше, он бы прошёлся языком по его зубам, он кусал бы его губы и зализывал укусы, он бы позволил рукам изучить это тело, о, Денис бы многое сделал… Он вспоминает очаровательный дефект прикуса: выступающий резец справа, и то, как он ощущался под кончиком языка. Дыхание перехватывает, а на шее снова чувствуется ошейник. Вотведьблядство. Денис задыхается, и ужас захлёстывает с новой и новой силой, многократно усиленный услужливой памятью. Он чувствует кровь на боку, кровь на руках, Денис чувствует этот металлический запах, и он заполняет его рот, кислит на кончике языка, заполняет гортань, не даёт дышать…Он хрипит, потому что сипеть или, ха, кричать просто не может, и в изломе его бровей столько муки, что Кирилл в ту же секунду перестаёт быть разгневанным сожителем: он уже врач. Доктор Романчук. Он ненавязчиво берёт Дениса под руки, обхватывает своими ладонями локти, и смотрит, и говорит, и это всё абсолютно бесполезно: Денису так хреново, что хоть вешайся. Только сил дойти и сделать петлю нет… Остаётся только принимать чужую помощь?— или хотя бы пытаться.***—?И я захожу, короче, посмотреть, как дела идут с инвентаркой, а эта коза?— ну ты прикинь вообще, да? —?реально все дилдаки по цветам разложила. Даже не подумала, как потом искать, когда какой-нибудь из них закажут. Ну просто пиздец, и никто ей не сказал даже…Кирилл смеётся заливисто, заламывает брови, мол, что, правда что ли, бывает такое? Они сидят на кухне, и всё так тепло и спокойно, как будто бы ни взрыва, ни последующих месяцев не было. Они говорят, и говорят, и говорят?— ведь Кати нет, и она не разрывает их по несросшемуся шву. Каждый вечер превращается в карусель весёлых и не очень историй: Денис не ожидал, что Кирилл расскажет ему про свою бывшую. Но сегодня всё хорошо, и до поздней ночи они болтают, словно между ними и не висит почти электрическое напряжение.Когда они решают перебраться в комнату, потому что уже клонит в сон, Кирилл не протестуя даёт утянуть себя на диван. Они говорят ещё недолго?— что, серьёзно, Кир, существует диафрагма таза? Звучит как больное извращение?— и постепенно разговор затихает сам по себе, когда паузы между репликами и словами все дольше и дольше.Денис закидывает на Кирилла руку, притягивая его к себе. Они лежат на этом диване, не разделённые фортом из подушек или ещё какой детской фигнёй, и Денис ощущает тепло, идущее от спины Кирилла: невозможно сопротивляться желанию схватить и прижать к себе.—?Чего такое? —?Подает голос уже сонный Кирилл. — Тебе снова нехорошо? Панически хрипи, если да.Денис смеётся тихонько этой злой шутке. Паноптикум, а не жизнь. Он притягивает Кирилла ближе, утыкается ему в макушку и дышит влажным теплом: в комнате ужасно душно. Не выветрился ещё шампунь?— какая-то сладкая фигня от бабки Агафьи. Он вдыхает глубже, задерживая воздух в лёгких, и сладость отпечатывается где-то в глубине альвеол. Денис почти что готов сказать вслух, что счастлив, но Кирилл рушит его идиллию:—?Ты чего молчишь? Всё нормально?И скидывает с себя Денисову руку, оборачиваясь. Они смотрят друг другу в глаза, и наконец-то они у Кирилла не скрыты за непроницаемой эмоцией. Сонный, чуть обеспокоенный взгляд. Блики мягкого света. Денис смотрится в них, как в озеро,?— расслабленный Романчук впервые так близко. И Денис тянется к нему снова, обхватывает рукой, обнимая, и говорит тихо, шепчет зачем-то:—?Я бы тебя поцеловал, но не хочется портить вечер.Кирилл смотрит непонимающе, но улыбается, кажется, всё ещё не понимая причинно-следственных связей: не паниковали, поэтому целовали, а целовали, поэтому паниковали. Денис готов разрушить это зачарованное застывшее царство самообманов, чтобы выстроить уже что-то новое:—?Знаешь, мне без Кати как-то лучше.—?Отдаёшь её мне, наконец?—?Тебя забираю… По праву сильного,?— пытается смягчить неудачной шуткой своё признание Денис.Кирилл категорически отказывается понимать происходящее?— то ли тупит, то ли осознанно, и потому фыркает, бурчит что-то про ?ну и дебил?, выползает из расслабленной хватки Дениса.—?Ты чего, реально думаешь, что я просто по приколу обнимаюсь с мужиками? —?Разочарованно спрашивает Денис.—?Я думаю, что у нас был травмирующий опыт. Мы зачем к врачу ходим вообще?—?Чтобы сбагрить Катю в дурку и жить вместе долго и счастливо,?— говорит Денис серьёзно. Не то чтобы он правда так думал, но обстоятельства складываются так, что всё сводится к этому.—?Ты перегибаешь с этими шутками,?— говорит Кирилл.И Денису хочется ударить его, разбить ему лицо, потому что невозможно быть таким тупым. Он действительно испытывает почти что ненависть и бессильно отвечает:—?Я че, шутка для тебя, реально?Кирилл смотрит на него, сидя на краю кровати, и молчит. Взгляд говорит за него: типа, Денис, очнись, у тебя шарики за ролики зашли. И Денис так сильно ненавидит Кирилла с этой его жалостью, с этой его неприязнью и тупостью, с этими оленьими глазами и непрошибаемой хорошестью, что приходится встать и пойти в ванну, остыть. ?Мда?,?— слышит он, проходя мимо Кирилла, и видит Бог, он хотел свести всё на нет, облить лицо и тело ледяной водой, промолчать в очередной раз. Но ему мдакают в спину, и раздражение оказывается выше критической точки. Он поворачивается и с размаху бьёт Кирилла по скуле: кулак слабый, удар не от корпуса, и поэтому Романчук шипит больше от удивления, чем от настоящей боли. Денис нависает над ним и хватает руками за горло — душит этого паскудного урода, приговаривая:—?Ну что, нормально, да? Нормально тебе? Не смешно?И когда он отпускает Кирилла спустя долгие несколько секунд, раскрасневшегося и охреневшего, Денис чувствует только стыд и ни капельки облегчения. Он сидит на бёдрах Кирилла, и вместо того чтобы встать и уйти, дав тому время прийти в себя, Денис падает на него сверху, придавливая корпусом. Молчит, молчит, молчит. Вдыхает запах сладкой отдушки от бабки Агафьи, а Кирилл даже не трепыхается.—?Ну, кажется, тебе не очень помогает лечение,?— говорит он всё же, сдавленно и с трудом.—?Мне ты очень не помогаешь,?— отвечает Денис,?— я бы даже сказал, мешаешь.—?Это ты меня выгоняешь? —?На удивление спокойно говорит Кирилл, шумно сглатывая, пытаясь прийти в себя после этих игр с удушением.—?Кир… Да сколько можно уже? Причём тут это? Ты мешаешь мне жить нормально, потому что,?— Денис не хочет говорить этого, но ему приходится, потому что Романчук упорно игнорирует этот аспект их жизни,?— я тебя, наверное, люблю.Кирилл смотрит в потолок и не отвечает, но когда Денис пытается вновь заговорить, сказать, насколько же, чёрт побери, это всё сложно и серьёзно, раз уж он начал, Кирилл перебивает его на первых же звуках, ещё не ставших словами:—?Тебе точно не помогает лечение. И мне точно надо съезжать.—?Да чего ты пристал с этим лечением?Кирилл молчит, и Денису приходится повторить этот вопрос, сжав запястья Романчука, привлекая его внимание, но он всё не отвечает. Денис трясёт его руки, впечатывая их в кровать, и повторяет свой вопрос куда-то в плечо Романчукк, перемежая речь матами, так что когда Кирилл начинает говорить, их голоса на секунду сливаются:— … да что за ебаные приколы…— … думаю, что это серьёзные нарушения психики.Денис замолкает, а Кирилл говорит дальше:—?Я думал, что у тебя только панические атаки из-за посттравматического расстройства, я хотел помочь, но я понимаю, что так хуже всем. Ты согласен? Конечно же нет, ты же тоже не в порядке. Это всё ненормально, поверь мне на слово. Мне самому иногда кажется, что всё как-то в норму входит, но это только иногда. Всё плохо, у нас у всех всё плохо.—?Да с чего ты это взял вообще?—?Лиза умерла. Женя звонил. Ага, представляешь, сам. Правда, я всё равно у него в блоке,?— Кирилл усмехается горько. —?Всё идёт по пизде. И я чувствую за тебя огромную ответственность.—?Ну и супер, я не против. Давай, защити меня.—?Я против. Я не должен следить за жизнью взрослого мужика. Я думаю, мне надо позвонить доктору… И обсудить это.—?А мне ты сказать не можешь?Кирилл молчит, и Денис чувствует, что он смотрит куда-то в потолок. Наконец, говорит:—?Ну зачем тебе нужно было всё портить, а?И Денис чувствует, что это значит ?почему ты не мог умереть??, но не в силах обижаться. Он и сам задаёт себе этот вопрос, когда разливает по вечерам чай в кружки и мечтает, чтобы у Кирилла тоже окончательно съехала крыша. Чтобы он начал беречь его, как зеницу ока, чтобы он запретил Денису работать и они начали жить на ставки на спорт и небольшие доходы рантье (спасибо, мама и папа, за наследство в провинции).Он даже не думал до этого, что Романчук живёт с ним без Кати?— а значит, и без причины. Это всё сложилось в естественную картину, и ему даже не приходило в голову, что это не нормально. Что они посторонние люди. И вот Денис лежит на постороннем Кирилле, который тащит его, как Сизиф камень в гору, и не может встать и попытаться исправить ситуацию. Потому что для него Кирилл?— не посторонний уже задолго до всего произошедшего и для Дениса это всё лишь закономерное развитие событий. Отношений.А у Кирилла, оказывается, незакрытые гештальты и психические травмы. А так и не скажешь. Они лежат, и Кирилл не двигается и, кажется, не дышит.—?Всё нормально? —?Спрашивает Денис.—?Нихрена, блин.Кирил шевелится под ним, выползает и уходит в ванну. Долго полощет там горло, и Денис записывает в блокнот?— давно он этого не делал?— что игры с асфиксией вряд ли подойдут Кирюше. Очаровательно.А когда Кирилл возвращается?— у него в руках стакан тёплой воды. ?Выпей, заснёшь легче?,?— говорит он, и Денис принимает эту воду почти с трепетом. Кирилл прикладывает к своим гештальтам стаканы воды вместо подорожника?— Денис дует на ранку, чтобы приклеилось получше.***Это происходит так же, как разлив реки по весне: неконтролируемо и естественно. Плотина не справляется, и мало-помалу тонкие струйки, едва пробивающиеся сквозь щели, разрушают оборону, разрушая на своём пути буквально всё.Сначала они пропускают приём?— Денис просыпает, а Кирилл, не добудившись, не видит смысла идти одному. Денис лежит с закрытыми глазами, слушает нервное шарканье тапочек, покашливания, но притворяется, что не проснулся?— всё равно уже опоздали. Когда он всё же поднимается, Кирилл почти агрессивно спрашивает, как его самочувствие и не тошнит ли его?— а получив ответ, готовит какую-то кашу: овсянка? Питательная злаковая жижица подгорает, но Денис съедает её с удовольствием?— в конце концов, когда встаешь в четыре часа дня, ты готов съесть или всю еду мира, или буквально ничего.Потом они пропускают ещё один приём?— потому что идут в магазин покупать вафельницу, и Денис позволяет себе дотронуться до пальцев Кирилла, и задержать руки, когда они рассматривают характеристики на коробке; они теряют счёт времени. Романчук почти не сердится ни на себя, ни на Дениса, когда понимает, что они снова сорвали план лечения.В этот же вечер Денис додумывается пожаловаться на головную боль?— и Кирилл чуть ли не с рук кормит его парацетамолом, немного нервно смеется и говорит, что это ужасные таблетки, которые в Европе продают только по рецепту, да и вообще, есть аналоги получше, и нужно сходить в аптеку?— обязательно.—?Купить что-то типа… Анальгина? —?Поддразнивает его Денис.—?Боже, только не эта адская дрянь!Кирилл ужасно серьёзен, и злость почти не скребётся по диафрагме, даже когда Романчук идёт строчить смски своей рыжей психичке.Всю неделю они проводят вместе, как заправские холостяки-друзья, у одного из которых постоянные недомогания, и ко вторнику следующей недели Денис снова набирается наглости и нерастраченной энергии, чтобы обхватить Кирилла поперёк талии, повалив на себя, когда тот проходит мимо. Романчук смотрит на него удивлённо, но не пугливо?— прирученная лань?— и Денис не решается разрушить это доверие, как хотел изначально. Он выразительно смотрит на губы Кирилла, и тот напрягается всем телом. Кладёт ладони поверх предплечий Дениса, не отталкивая и не приближая к себе.—?Это же не то, что тебе нужно,?— шепчет он,?— ты это понимаешь вообще?—?Неа,?— отвечает Денис, не в такт громко и даже смешливо,?— не понимаю. Страхам ведь нужно смотреть в глаза, да? Ну вот и устроим реконструкцию, посмотрим, что меня так пугает.—?И это не то, что нужно мне,?— продолжает Кирилл совсем обессиленно, почти сипит.—?Ты уверен?Романчук молчит, не убирает рук. Для Дениса это просто невероятная победа?— но он сдерживает улыбку, не двигается. Они одни в этой квартире и совершенно не выходят из неё уже несколько дней. Кирилл кажется уже почти фантомом в этой изоляции?— и спугнуть это видение не хочется. Но Кирилл не отталкивает его и не бежит советоваться, что делать?— ни с Катей, ни с доктором. А позже вечером Денис закидывает руку на плечи пугливой лани?— и снова это напряжённое тело, но никаких попыток бегства.Денис в восторге, хоть его сердце и стучит где-то в горле. Из темноты, на грани сна и реальности, звучит механический смех. Денис хочет прижать Кирилла покрепче к себе, но тот поворачивается неловким, дроблёным движением и сам приобнимает охреневающего Дениса. Смотрит с вызовом в нечитаемых глазах: кому этот вызов? Денис готов поставить сотку, что знает. Это как прорыв плотины — убивает всё живое на своём пути, и Денис старается не смотреть в эти омертвелые глаза, зарываясь пальцами в чужие кудри. Они не целуются — но Кирилл кусает его плечи, хрипит горлом, горячий и далёкий, как звезда, даже сейчас, сжимается и дарит Денису небо в алмазах. Хочется большего.Денис записывает в чёртов блокнот всё то, что планирует сделать с Кириллом до возвращения Кати — раз уж дорвался. Он зарисовывает кривой синусоидой то, как срывался голос Кирилла, просящего воды, рисует дебильное сердечко и отбегает в ванну ополоснуть лицо: противная плёнка лежит на щеках и лбу.А когда приходит, на кухне оказывается Кирилл — с блокнотом в руках, сосредоточенно перелистывающий страницы. Это — настоящий прорыв плотины, потому что Денис чувствует, что точно умрёт сейчас: в голове под шум барабанов отбивает красивое слово "тахипноэ", и это не паническая атака. Это просто неспособность вдохнуть глубже — Кирилл смотрит ему в глаза, вопросительно подняв бровь, но Денис уже почти теряет сознание от этой гипервентиляции. Он чувствует руки, подхватывающие его.***Он просыпается в кровати, укрытый одеялом, и удивляется тому, насколько же его кошмары становятся реалистичнее и детальнее. Денис лежит и слушает тишину квартиры до тех пор, пока не понимает, что тишина эта почти абсолютная: как в фильмах ужасов, когда мир вымирает, преображаясь в свой тёмный двойник. Денис встаёт, чтобы обойти квартиру и понять простую вещь:Кирилла нигде нет. Кирилла. Нет. ?Нет??— это слово страшным грузом обрушивается на Дениса: куда бежать? Он мог бы написать родственникам Кирилла?— благо, выудил их странички на "Одноклассниках", но что они могут знать? Романчук мало общается с семьёй. Полиция? Нестись к ним, дрожащими руками писать заявление о пропаже? Но ведь Кирилл не пропал. Он ушёл. Собрал свои вещи и вышел из квартиры… Дениса прошивает надеждой: он заглядывает под дверной коврик в подъезде, всей душой желая найти там славное ничего. Металлический блеск ключа разбивает его сердце окончательно.Кирилл ушёл из его квартиры и жизни?— номер абонента оказывается заблокирован. Денис пытается держать себя в руках: нечего разводить драму. Но всё в нём закипает, бурлит, разъярённо лопается. Он?— кастрюля на самой жаркой конфорке, прикрытая крышкой. И эта крышка держит его, пока пара ещё не так много, но он не может, не может, не может успокоиться, потому что его жжёт со всех сторон, и из-под этой чёртовой крышки начинает литься кипяток, забрызгивая всё вокруг, и он шипит, заливая огонь, и страшно обжигает. Он рычит, переходя в скулёж, бьёт стены. Денис?— бесконечная ненависть и преданное доверие. Он рвёт простыни, на которых спал этот бесстыжий ублюдок, разрывает подушку. Он разбивает кружки, из которых эта мразь пила чай, долбит по дверям.Денис крушит всё до тех пор, пока в нём ещё есть силы?— а их неприлично мало. Уставший и обессиленный, он сползает по стене, а в голове рефреном: ну почему, почему, почему? Как страшно самому приводить себя в норму?— собираться с силами, выравнивать дыханье без чужого счёта, ощущать своё тело вновь своим. Бесконечно тянет и дёргает в боку, чего не было уже давным-давно.Денис думает, что ему нужно позвонить Кате и узнать, как там её реабилитационный центр, но она там уже четыре месяца, и вроде как ничего хорошего не происходит. Иначе она бы вернулась или дала о себе знать, верно? Поэтому он просто идёт сквозь разгромленную квартиру к кровати, падает на неё обессиленным телом, едва чувствуя себя человеком. Он прикрывает глаза, и в его гудящей голове возникает этот блядский образ:Кирилл смеётся, сидя на краешке Жениного стола, улыбается широко и светло, рассказывая что-то. И его глаза?— ясные и светлые, добрые-добрые. На одну секунду Кирилл бросает этот взгляд?— тёплый, лучистый?— на Дениса, и вновь возвращается к разговору. Женя смеется, говорит что-то в ответ, и Кирилл слушает внимательно, кивает головой.Смена уже закончилась, но в этот раз Денис не против задержаться на работе подольше. Сердце сжимается и сжимается, как мягкая игрушка, которую вакуумируют в пакет. Денис прикусывает губу: сильно, резко, отчаянно. Больно. Он слышит в ушах тиканье часов и отдалённые гудки поезда, и он совсем один в этих квадратных метрах. Теперь у него остался лишь ворох воспоминаний да блокнот, оставленный чьей-то суровой рукой на второй половине дивана. И что ему с этим делать?Денис смотрит пустой квартире и панике прямо в глаза и пытается вдохнуть самостоятельно.