1.1. белая обезьяна просыпается (1/1)

?Как тупо палятся?Если бы он трахался на работе?— а это вряд ли, Денис чистоплотный мальчик с собственной хатой в двадцати минутах езды от Садового?— так вот, если бы он трахался на работе, он бы разложил Кирилла прямо под камерами, чтобы потом пересматривать это офис-видео. Может, даже показал бы кому. Правда. Потому что если уж трахаешь коллегу?— гордись этим, а не прячься, как крыса. Если ты не скрываешься?— тебя и не спалят. Не придётся мучительно краснеть и бормотать оправдания в самый неподходящий для этого момент.Катя сцепляет их с Денисом пальцы в замок, дышит в плечо: им совершенно нечего раскрывать. Все карты выложены на стол в аккуратный пасьянс: Кирюша любит Катю, а Катя любит, чтобы у мужика крепкий был не только член, но и характер. Катя совершенно не разбирается в людях.Денис думает лишь о том, что очень здорово, что у него нигде ни намека на его сдвинутость по Кириллу. И что все остальные очень тупо палятся в своих грешках.***Кирилл не смотрит на него своими оленьими глазами: ни разу за полчаса их взгляды не пересеклись. И когда Кирюша облизывает пересохшие губы, Денис готов вскочить, пронестись через весь офис и вылизать его гребаный рот, потому что это практически невозможно. Невероятный. Очаровательный. Долбоёб.Продажа успешная, Кирилл быстро клацает клавиатурой, вбивая адрес доставки, не отрываясь от монитора ни на секунду: и как он вообще дожил до своих лет с таким инстинктом самосохранения? Невозможно же не заметить пристальной слежки. Даже Соня и Галина Алексеевна, сидящие рядом, уже пару раз осмотрелись, чувствуя невнятную угрозу.Каждая смена?— это личный филиал Денискина Ада. Гул. Шум. Кирилл, по сотне раз за день облизывающий свои губы. Кирилл, кусающий карандаш. Голоса, обещающие несравненные удовольствия людям на том конце провода. Кирилл. Одиночество. Кирилл. Кирилл. Кирилл.Остаётся только пялиться на него и мысленно посылать в жопу, потому что вслух?— не за что. Кирюша хороший мальчик и неплохой работник, и от этого так тошно, что по коже бегут мерзкие мурашки. То, что начиналось как просто любование очевидно красивым мальчиком, постепенно скатилось в болезненную зацикленность. Каждое утро они заходят в офис как на гладиаторскую арену, произносят аффирмацию продажника и расползаются по своим закуткам: бороться за место под солнцем и оплаченную коммуналку. Каждое утро в Денисе что-то с тихим звенящим хрустом ломается, когда Кирилл входит, держа за руку Катю, коротко целует её в макушку и отрывается от неё нехотя. Денис ненавидит эту сладкую парочку так сильно, что назначает Кате премию: пусть в их недосемейке женщина получает больше. Выкусил, Кирилл? Всё, от планирования выплат коллективу до восходящего в багрянце солнца, всё сводится к одному человеку.Денис прекрасно понимает, насколько это всё нездорово, но?— кто он, чтобы сопротивляться этому хаосу? Кто он, чтобы отказывать себе в том, чтобы ковырнуть болячку? И Денис смотрит, пытаясь высмотреть из Кирилла если не душу, то хотя бы равнодушие.А Кирилл… Он отвечает на звонки и не смотрит по сторонам (своими оленьими глазами).***Денис даже сам не понял, в какой именно момент это произошло. Он просто приехал домой после работы, выпил пару бутылок пива, посмотрел, как дела на бирже?— ох, чёрт, снова прогадал,?— и, раздражённый и уставший, лежа на диване в одних боксерах, он увидел под закрытыми веками не черноту, не мечту о яхте и вилле в Майами, не симпатичную красотку, а грёбаного Кирилла. Как будто тот остался на сетчатке оттиском. Смотришь долго на звезду по имени солнце?— а потом в глазах круги и вспышки света. Смотришь долго на звезду по имени Кирилл…Он пришёл каким-то бесплотным призраком, чудесной фантазией, и больше всего бесило, что появившийся в мозгу образ был… Таким простым. Это была не одна из тех фантазий, когда хочешь выпустить пар после тяжелого дня и грубо распаляешь себя; это было дурацкое воспоминание о том, как Романчук смеялся заливисто и звонко, сидя на столе Жени, обсуждая с ним после смены какую-то ерунду. И было спокойно. И было тепло.В эту самую секунду Денис и понял, как же сильно он ненавидит Романчука. Он бы стёр его в порошок, он бы заставил его рыдать, как маленькую сучку: потому что, Денис знал это всем своим нутром, Кириллу Денис Викторович не являлся в мечтах. И это злило. Обжигало. Хлестало по щекам отрезвляющей болью.Это был омерзительный вечер, и Денис прикусывал ребро ладони, чтобы не произнести вслух это грёбаное имя. Он кончил нескоро и почти без удовольствия: накатывающая внутри ярость не могла найти выхода, и каждый раз, когда он сильнее стискивал зубы, призрачное удовольствие ускользало из-за боли в руке. Запястье устало от долгого напряжения, а проклятое имя всё перекатывалось на языке солью и на кончиках пальцев?— желанием схватить за волосы, заткнуть тёплый смех.А после он выпил тёплого пива широкими глотками, не задерживая выпивку на языке. Он хлестал и хлестал его, не чувствуя ни вкуса, ни опьянения, ни даже пузырьков газа. Всё в нём сосредоточилось на единственно важном:В какой же момент это произошло? Когда? Когда?..Но внутри всё молчало, успокоенное и разморённое, а за окном шуршали по асфальту шины, пролетали чьи-то яркие ночи.***—?Слушай, Кирилл, ну ты тут как-то так хорошо освоился, молодец.—?Я тут работаю уже полгода, но… Ладно, спасибо.—?И в коллектив влился, я смотрю,?— Денис чувствует, что несёт какую-то несусветную чушь, ведь после Кирилла ещё Лиза пришла, и один мальчик уволился, и вообще это как-то не к месту и не имеет значения, но отмотать назад Денис уже не может, а потому пытается вырулить,?— ну, в общем, премии я тебе дать не могу, к сожалению, поскольку уже выплатил её в этом месяце, но как насчёт тренинга? Это платный тренинг по горячим продажам, у меня есть пара билетов для сотрудников, и я хотел бы поощрить твою работу, там в конце даже будут давать подарки… —?Денис чувствует, что лучше не стало.—?Тренинг, ага. И… подарки? Типа чехол на гарнитуру? Охлаждающая мазь для уха? —?Кирилл поджимает губы, качает головой, а в глазах блестят смешинки: ну конечно, бред какой-то.И Денис не представляет, как выбраться из этого фарса, но…—?Шучу. Про мазь и всё такое,?— Кирилл улыбается, а во взгляде у него буквально бегущая строка: чувак, ты что, шуток не понимаешь? Он каким-то чудом сохраняет покорный и уважительный тон,?— Денис Викторович, я бы с удовольствием, но, к сожалению, у меня абсолютно нет времени вне работы. Надеюсь, Вы войдёте в моё положение…—?Да, конечно. Я же сказал, что это поощрение, а не предписание. Иди, работай дальше.—?Спасибо,?— улыбается Кирилл одними кончиками губ, уже возвращаясь на своё место.Крышу сносит фатально. От предложений начальника не отказываются?— они оба это понимают, и потому Кирилл, твёрдо отказывающий таким покорным и просящим голосом, моментально выжигает в Денисе дыру. Плевать на потраченные деньги. Плевать на то, как это глупо и унизительно для Дениса. Плевать вообще на всё: он садится за свой стол и дышит глубоко и ровно, благодаря господа Бога за то, что трусы на нём слишком тесные, чтобы стояк было отчётливо видно. Вдох, выдох. Дыхание глубже.Денис чувствует, как ненависть поднимается в нём грозовым валом по ходу того, как опадает желание. Больше не ощущается ничего?— вакуум.Кирилл с Катей на выходных идут на ?Дикую мяту?.***Все в офисе как будто не замечают происходящего, и Денис решает: ну, раз никто этого не видит, возможно, он тоже закроет глаза на то, что творится? Собственное болезненное возбуждение недовольно урчит где-то в глубине, приютившись на диафрагме. С каждым вдохом оно давит на легкие, на самый их низ, словно отмеряя позволенную долю воздуха. Денис превращается в худшего врага самому себе, потому что его настолько раздражает эта привязанность?— помешанность?— на случайной жертве, что он не позволяет ей никакого выхода. А возбуждение остаётся внутри. Урчит, сворачивается клубком. По вечерам выползает из норы: ночной хищник. Денис справляется своими силами, и даже когда ему звонит бывшая, пьяная и развязная, весёлая донельзя, на всё готовая, он спрашивает адрес её клуба лишь затем, чтобы вызвать ей такси до дома.Дениса тошнит от того, как это всё глупо. Он заходит на страницы всех своих сотрудников в соцсетях и помечает чёрной ручкой какие-то детали в маленьком блокнотике, лежащем прямо на клавиатуре ноутбука. Что-то вроде подписок типа ?Command me, Daddy? у Жени, огромного количества фоток цветов на странице Виталика; ему кажется, что он всё равно записывает слишком много информации именно о Кирилле. Денис смотрит на исписанные страницы долго-долго. Он знает, что такие штуки лучше показывать или врачу, или вообще никому и никогда.В мусорном ведре?— ещё одна бутылка пива и блокнот.Денис вспоминает, как в средней школе следил за одноклассницей с такими же серо-голубыми глазами, как камни в водах Байкала. Тогда было стыдно и волнующе, и однажды он настолько увлёкся, что залез на дерево, прямо к её окнам на четвёртом этаже. Визжала она как бешеная, когда увидела за окном тёмный силуэт в сумерках.Он просто хотел узнать её получше.Денис на секунду задумывается о том, что можно было бы залезть к окнам Кирилла: просто узнать, стал бы тот орать, как та девчонка?Но детские шалости и безумства остаются в прошлом, и мысль из забавной резко становится жуткой и даже противной. Отдающей диагнозом: не то маньяк, не то дебил. Денис сидит на кухне, и телевизор над головой мерно вещает о чемпионате по кёрлингу. За окном?— чернота спального района, прогал его зевающего чёрного рта.Денис удаляет историю браузера, хотя и сидел в режиме инкогнито, заваривает чаю с молоком, пьёт не спеша. Заканчивается энд, комментаторы что-то радостно трещат, пока суровый мужик в два метра ростом радостно потрясает нелепой кёрлинговой щёткой. Прежде, чем лечь спать, Денис достаёт блокнот из мусорки.Пусть будет.