Я есть (1/1)

Ты спишь, пожалуйста, не спи!И хоть сейчас уж бесполезно,Дыши, пожалуйста дыши,И если даже между нами бездна. Несколько минут мы провели в молчании, мне было страшно сказать графу, страшно, что он не поймёт, мне просто было страшно, хотелось убежать, спрятаться. Пусть всё это будет видением, страшным сном!—?Простите меня, граф… но я откажусь… мне ничего не надо… если Вас с виконтом здесь не будет… то и мне тут делать нечего… Бражелон будет лишь пробуждать во мне тяжкие воспоминания… —?я погрустнела. Уголки губ опустились. Боже, как я не хочу, как боюсь, что он уйдёт. А ему не страшно, мне так кажется…Я решилась и подняла глаза на Атоса. Он сидел в кресле ровно и прямо, чуть откинувшись на спинку своего глубоко кресла и прикрыв глаза, но через прозрачные не до конца опущенные веки, он внимательно следил за мной, сцепив нервные пальцы рук. Мне казалось, что передо мной каменное изваяние искусного мастера, но это был живой человек, точнее, уже почти неживой, но ещё живший, существующий…—?Что же, это безусловно ваше решение,?— он кивнул, полностью открыв глаза, его взгляд проскользнул через меня, но успел пронизать меня насквозь, хотелось вздрогнуть, сбросив с себя эту тяжесть, но я сдержалась. Глубокие голубые глаза и холодные руки, говорят это свойственно очень добрым людям… Не могу назвать графа таковым, но всё-таки что-то необъяснимое и непреодолимое тянет людей к этому гиганту. Душевному гиганту. Полубогу… Да… Граф был болезненно бледным и совсем уставшим. Плохо…—?В таком случае, мне больше нечего вам сказать, осталось разве что выразить вам мою благодарность и признательность. —?его губы сложились в почти незаметную улыбку, но она была столь вымученной, что у меня защемило сердце. Скоро… Скоро…Во дворе послышался шум. Я вздрогнула, а граф лишь приоткрыл прозрачные веки. Он всё понял, он предчувствовал это… Гримо… Страшный вестник смерти… Нет, не страшный… смерть?— это часть жизни, просто она, как всё неизвестное пугает нас и всё… Нет… не неизвестное пугает меня, а разлука… Это страшнее всего на свете… Я подняла на друга глаза, мы встретились взглядами, и мысленно я сказала:?Простите меня, если я огорчила вас своим отказом, но мне правда не хочется оставаться там, где всё напоминает о ваших…??— я даже мысленно не произнесла этого слова, но граф чуть улыбнулся и кивнул, полностью поняв всё, что я хотела сказать.Открылась дверь…Мы всё сидели в тишине, свечи догорали и потухали, будто человеческие жизни. Я была напряжена, а граф…Шаги, быстрые, но очень неуверенные…А граф, кажется, уже не со мной. Я осторожно притронулась к его руке, старик вздрогнул, чуть нахмурившись, но через секунду его лоб вновь стал ровным.Они уже на лестнице…Старик…? Да, старик… О господи, как он изменился, как осунулся… Сейчас Можно сказать: ?Как его побила жизнь.?Что осталось от того самого гра…Они уже близко… Вот шаг и ещё, и ещё один…Было страшно, с каждой секундой я чувствовала приближение неизбежного. Этим неизбежным был конец. У всего на Земле есть начало, и есть конец, и сейчас граф подходит к завершению. В комнату ввалился старик в чёрном плаще. На минуту мне показалось, что к нам зашла сама смерть. Слуга, бледный и сильно постаревший за время моего отсутствия, держал руках письмо. ?Похоронка…??— первое, что пришло мне в голову. А сколько этих похоронок получили матери в войну, и ведь не все умерли! Так почему граф… почему именно тот, кто украшал землю своим присутствием, кто делал её чище и светлее, почему именно он должен уйти?! Почему?!Мушкетёр медленно открыл уставшие старчески слезившиеся глаза, грустно улыбнулся, кивнув слуге, и сделал какой-то странный знак, тайну которого эти двое унесут с собой в могилу. Слуга почтительно склонился и, тихо опустив голову, вышел из комнаты.Вновь граф откинулся на спинку кресла, сжав сильными, но уже старчески сморщенными руками резные подлокотники. Всё понял, всё услышал. Ему не нужна была бумага, не нужен был и конверт со словами. Ему было достаточно одной согнутой горем и непосильной ношей фигуры старого слуги.Я молчала, не смея поднять глаза. По щекам телки слёзы.Его губы сжались, я видела, как он силился улыбнуться мне, чувствуя мой испуг, но ничего не вышло. Руки сами собой опустились, а глаза наполнились слезами, которых мы сами не чувствовали. Мы просто знали, что плачем. Плачем при ком-то… Такое со мной впервые, да и с графом, думаю…Прикрыв глаза он откинулся на спинку кресла, а на лице застыла удивительно жуткая, но вместе с тем абсолютно спокойная умиротворённая улыбка. Она бы не была жуткой, если бы не обстоятельства… Наверное, он увидел знойную пустыню, посреди которой стоял его любимый сын. Он уйдёт к нему, он уже идёт к сыну…—?Граф… —?я всхлипнула, осторожно встала и подошла к старику, тронув его плечо. —?Граф… —?я не знала, что делать, не знала, куда и зачем бежать. А бежать было надо, ведь граф… —?Граф…Я чувствовала, что он сквозь сонОн слышит меня, но…Неожиданном в одно из кратких прикосновений к плечу друга, я отчётливо увидела картинку: посреди бескрайней, залитой полыхающим закатным солнцем, пустыни стоит виконт. Он нежно улыбается отцу и берёт изумлённого графа за руку. Мне кажется, что они не стоят на Земле, а парят в воздухе. Я кричу, зову их, но всё тщетно… На секунду граф оборачивается, но Рауль тянет его за собой, они идут к солнцу и скрываются в слепящих лучах оранжевого гиганта.—?Граф! Граф! Очнитесь! Граф! Да помогите же ему, кто-нибудь!!! —?плача, я трясла старика за плечо, стараясь вывести из забвения и отогнать тот страшный, но такой желанный для него сон. —?Граф… пожалуйста… граф…Дверь приоткрылась, но никто не вошёл. В комнату лишь проник леденящий душу и тело холод. Он окутал нас со всех сторон, не давая вырваться. Я сжимая пока ещё тёплую, и как я чувствовала, живую руку графа. —?Граф… граф… очнитесь, граф! —?Услышав скрип, я обернулась на дверь, а когда вновь сжала руку друга, поняла, что это уже лишь рука…По комнате пролетел ветер, и, ласково пробежав по моей мокрой щеке и распахнув окно, вылетел прочь.Я осела на кресло, рыдая.Зато теперь они вместе…