11 (1/1)

С тех пор, как жизнь намекнула Биллу, что пришло его время выблевать желудок после выпитой пинты крови, он старался быть аккуратнее: например, теперь он не пропускал, как католический мальчик?— воскресную школу, ни единого звонка от Элли и даже звонил ей в ответ: не чтобы дать поручение, а чтобы узнать, добралась ли она до дома.С Баддом было сложнее. Бадд не отвечал, выключал телефон или, что еще хуже, принимал вызов, молча выслушивал, а потом?— все так же молча выкручивал регуляторы громкости на радио до предела и заставлял Билла жевать Guns'n'Roses или Scorpions, приправленных хрипящими помехами. Бадд всегда любил его злить, и эти шутки неизменно звучали, как меч Хаттори Ханзо, бегущий по позвоночнику и считающий позвонки. И обычно Билл прощал его: даже Биллу нужно было периодически прощать кого-то.Может, именно благодаря этому жизнь позволяла ему на протяжении стольких лет быть подонком совершенно безвозмездно: благодаря глупым, своевольным шуткам Бадда, сбивающим корону,?— благодаря тому, что Билл не взрывал брату сердце в отместку, как Пэй Мэй?— неуважительным монахам. Может, поэтому жизнь прощала его: потому что Билл смиренно вставал на колени и поднимал ее, свою эту несчастную тиару из хвороста и хрусталя.Впрочем, все это уже не имело никакого значения теперь, когда жизнь вдруг отказалась продлевать индульгенцию.Билл мог потерять все и сразу: друзей и любовницу, ребенка и жизнь, и Бадд тоже был в этом списке больнейших, бессрочных потерь.И когда Билл представил себя без этих чертовых глупых и своевольных шуток, совсем без них, вообще?— вот тогда он и бросил трубку, сел на первый самолет и примчался в раскаленную техасскую пустыню.И пока Билл летел и мчался, он чувствовал, будто падает, широко раскинув руки, на лезвие, приставленное к позвоночнику, под милосердный смех Бадда; и чувствовал, как сталь разрывает мышцы с громким, визгливым треском; и чувствовал, как холод стали целует легкие; и чувствовал, как кончик добирается до сердца и поддевает его, но не останавливается на этом?— нет?— а пронзает, пронзает насквозь?—Когда Билл приехал к Бадду, оказалось, что меча-то и нет. Меч, оказалось, пылился в грязном ломбарде в Эль Пасо, а может?— в лучшем случае?— устроился в качестве декоративного элемента над камином какого-нибудь нувориша (конечно, надписью к стене, кому, кроме Бадда, захочется читать эту выцарапанную сентиментальщину?).—?Я его заложил,?— вот так сказал Бадд.А потом мягко, сочувственно улыбнулся, убрал с лица волосы, отхлебнул дешевое пиво, и вот тогда Билл подумал, что лучше бы Бадд действительно его прирезал.В наипрямейшем смысле.