- 4 - (1/1)

Администратор всё ещё выл, пока Беатрикс возвращалась к лифту. Осталось совсем немного: вставить ключ, заставить кабину работать наконец — и спуститься на первый этаж, к желанному выходу.В мыслях Беатрикс уже представляла, как выйдет за ворота ?Маунт-Мэссив? вместе с Биби и больше никогда сюда не вернётся.Она бы с удовольствием сбежала прямо сейчас. Теперь, когда выход становился всё ближе, можно было сразу броситься к железной ограде, выскользнуть за неё, найти какую-нибудь машину — кажется, из окна в прошлый раз она сумела разглядеть чью-то брошенную развалюху, — и уехать так далеко, как только возможно.Но бросить ребёнка в таком месте, как это, сумело бы лишь чудовище.Беатрикс подавила тяжёлый вздох, подумав о визите в профессиональный цех. Что бы ни являл собой Билл на самом деле, его здесь боялись — и боялись сильно, до дрожи и визга. Нужно быть самоубийцей, чтобы по собственной воле прийти туда, где он обосновался.Значит, она — самая что ни на есть настоящая самоубийца.Напряжение, долгое время сковывающее мышцы, наконец отпустило — только изуродованные руки по-прежнему болели. Теперь, когда в лифте горел свет, Беатрикс могла их рассмотреть — и от этого зрелища снова потянуло блевать, но её желудок уже опустел.Тщетно стараясь унять дрожь, она закрыла кабину лифта — пронзительно скрипящая решётка поддавалась неохотно — и нажала на кнопку с поблекшей единицей. Лифт уже тронулся с места, когда Элли с рычанием выбежала из-за угла и кинулась вперёд.— Чёрта с два ты сбежишь от меня, грязная сука!Она успела схватить Беатрикс за воротник форменной куртки — и тянула изо всех сил, будто не замечая, что лифт опускается всё ниже, а самой ей приходится лежать на полу. На губах Элли выступила пена, единственный глаз едва не вылез из орбиты.— Не… уйдёшь… — выдавила она с трудом.Беатрикс услышала хруст — вдвое громче того, что звучал, когда Элли отсекла ей пальцы — и отшатнулась к стене, глядя в её искажённое мучением лицо. Лифт дрогнул и остановился. Тело Элли повисло на решётке, переломанное и неподвижное.На ум Беатрикс пришла дурацкая шутка о соковыжималке, и она хихикнула. Как ни пытайся отличаться от здешних безумцев, в какой-то момент всё равно начинаешь мыслить похожим образом. Она не стала исключением. Иногда собственные рассуждения казались Беатрикс слишком мрачными и жуткими, иногда — попросту нелепыми.Впрочем, это малая плата за вдохновляющую прогулку по подобному месту.Щель между этажами оказалась слишком узкой и для того, чтобы вытолкнуть обратно тело Элли, и для попытки вылезти самой. Беатрикс только чертыхнулась, осматриваясь: успеешь поверить во что-то хорошее — и у тебя тут же это отберут. Клиника ?Маунт-Мэссив? казалась живой и будто всеми силами старалась не допустить хотя бы облегчения для тех, кто был заключён в её стенах.Приподнявшись на цыпочках, Беатрикс сдвинула вентиляционную решётку, не без труда подтянулась и заползла в шахту.На этаже, который совсем недавно безраздельно принадлежал Элли, теперь было безопасно — ну или практически безопасно. Беатрикс прошла мимо администратора с перерезанным горлом, мимо разбросанных на полу инструментов. Единственное, чего ей хотелось сейчас — получить обратно нож. Элли первым делом сорвала его с её пояса и отбросила куда-то в сторону.Он лежал там же, где остались её чёртовы пальцы — среди подсыхающей крови в импровизированной операционной. Беатрикс переступила через лужу собственной рвоты, сжала нож, игнорируя очередной приступ боли.Теперь можно идти дальше, выдохнула она. Теперь-то точно можно.Было странно ступать по коридору, который буквально только что пересекла в инвалидной коляске. Беатрикс вслушивалась в едва уловимые шорохи, пыталась разобрать шепотки, доносящиеся из-за дверей — но внутрь благоразумно не входила. После встречи с Элли она не сомневалась: та напугала всех так, что другие пациенты предпочли закрыться в палатах.Вскоре они поймут, что их мучительницы больше нет — и уж тогда-то всё будет совсем иначе.Она выглянула в окно, не огороженное стальными прутьями, и едва не закричала от восторга. Строительные леса громоздились совсем близко — только руку протяни. Беатрикс не видела ведущих вниз лестниц, но теперь могла поискать обходной путь.Переступая с подоконника на деревянную перекладину, она на миг замерла и сделала глубокий вдох, втягивая свежий ночной воздух. Снаружи царила темнота — но это, знала Беатрикс, не самое страшное. Темнота может стать ценнейшей из союзниц, если в ней никто не таится.Доски скрипели под тяжёлыми ботинками. Беатрикс осторожно вытягивала ногу, ощупывала пространство перед собой, прежде чем сделать очередной шаг. Один раз это спасло ей если не жизнь, то несколько костей точно: неловкое движение — и перекладина, слишком хлипкая, рассыпалась в пыль.Переступая с доски на доску, Беатрикс спускалась всё ниже — и наконец спрыгнула на землю. В других обстоятельствах она ёжилась бы от холода и искала, где бы укрыться, но только не теперь.Она потянулась, расправляя спину, подставила лицо ветру.На ограду Беатрикс покосилась с сожалением. Стоило уйти сейчас, пока есть возможность, стоило, но Биби… Она вспомнила, с каким доверием та глядела на неё, хотя видела впервые в жизни — и сомнений не осталось.Территория лечебницы казалась огромной. Соседнее здание, не такое высокое, как главный корпус, тонуло в тумане — Беатрикс различала лишь тёмно-серую стену да колючую проволоку, обвившую всё вокруг. Редкие кусты с облетевшими листьями тянули к ней голые ветви. Фонтан рядом с корпусом пустовал — только по дну были рассыпаны мелкие заржавевшие монетки.С трудом различив под ногами узкую тропку, Беатрикс направилась к зданию за колючей проволокой. Она долго гадала, что это — но в конце концов отмела все варианты, кроме одного. Местная тюрьма, вероятно.Это означало лишь, что некоторых психов не могли сдержать даже стены палаты — требовалась охрана покрепче и решётки попрочнее.Она шла вдоль металлического забора, пытаясь найти дверь или хотя бы прореху в проволоке, позволяющую втиснуться внутрь. Из тумана доносилось невнятное бормотание: судя по всему, в тюремном дворике заключённые гуляли ровно тогда, когда сами того хотели — а значит, бунт перекинулся и на это здание.Беатрикс нахмурилась.Дверь оказалась открытой — и она, сжимая нож, шагнула внутрь. Здесь туман будто стал гуще: что впереди, разглядеть не получалось, и Беатрикс двигалась на ощупь, держась одной рукой за забор.Наконец она уткнулась в каменную стену корпуса, прислонилась к ней и села прямо на холодную землю. Ноги дрожали от непривычной нагрузки. Беатрикс не знала, как долго пролежала без движения — но, судя по внешности Биби, никак не меньше нескольких лет.За это время с ней могли сделать что угодно — и от одной мысли об этом становилось тошно.Передохнув немного, Беатрикс поднялась — икры гудели, точно она только что пробежала марафон, — и, не отрываясь от стены, пошла дальше. Прикосновение к ледяному камню успокаивало ноющую руку. Беатрикс мельком подумала, что будет, если она успела заработать заражение крови, когда Элли отрезала ей пальцы — мерзкая и, должно быть, мучительная смерть.Эта мысль не вызвала ни страха, ни отвращения.Ладонь, до того скользившая по каменной кладке, вдруг наткнулась на стекло. Беатрикс присела и вгляделась в небольшое грязное окошко, находившееся на уровне её пояса. Слишком низко — значит, подвальное помещение. Склад с консервами, может быть, или даже с оружием.Она представила, как зачёрпывает мясо — или нечто, смутно напоминающее его, — согнутой крышкой, и сглотнула голодную слюну.Жрать хотелось невыносимо.Беатрикс знала, что рано или поздно воспоминания снова начнут возвращаться к ней, и нехитрый обед наверняка окажется на полу — слишком сильно мутило её, пока память беззастенчиво подбрасывала новые и новые картины, — но удержаться не могла.Ударом ноги она вышибла стекло, локтем сбила осколки, чтобы не изрезать лицо и руки — и нырнула в здание.***На первый взгляд тюрьма выглядела опустошённой и безжизненной. Беатрикс быстро добралась до охранного пункта у главного входа и не нашла ничего, кроме обезображенного трупа в форме, похожей на ту, что сейчас была надета на ней самой.На поясе убитого охранника болталась пластиковая карта. Недолго думая, Беатрикс сдёрнула её и сунула в карман.Каждый раз, когда она слишком резко и неосторожно поднимала руки или тянула их куда-то, волна боли обдавала её с головы до пят — и почти сразу же отступала, чтобы вскоре вернуться. Надо будет показаться хорошему хирургу, подумала Беатрикс мельком, когда она выберется отсюда.Хорошему — то есть какому угодно, только не Элли Драйвер.Покорёженное тело наверняка уже стащили с решётки лифта те, кого она месяцами заставляла отсиживаться в пустых кабинетах и палатах. Сама Беатрикс ни за что не стала бы мстить трупу — какой в этом прок, если обидчик не может ответить? — но пациенты, которые прежде боялись Элли, точно решат отыграться.В другом конце коридора, у самого поворота, вдруг мелькнула маленькая светловолосая фигурка — и Беатрикс сорвалась с места, забыв об усталости и боли.— Биби! Биби, постой!Девочка ничего не ответила — она, казалось, вообще не слышала крика Беатрикс и не обращала никакого внимания на происходящее вокруг. По этажу разнёсся мелодичный смех, похожий на звон колокольчика, и тут же стих.— Биби, подожди!..За поворотом никого не было — Биби будто растаяла в воздухе.Беатрикс потёрла глаза, проверяя, не обманывает ли её зрение, распахнула ближайшую дверь, перевернула чёртов кабинет вверх дном, но вокруг по-прежнему царила тишина, давящая на уши и обволакивающая её плотным коконом. Никто больше не смеялся.— Прекрасно, — произнесла почти беззвучно Беатрикс, — теперь и я свихнулась.Открытые камеры пустовали. Создавалось впечатление, что все заключённые, избавившись от надзирателей, просто ушли куда-то — туда, где могли почувствовать себя свободными. Скорее всего, именно это и произошло. Кто-то попросту сбежал из ?Маунт-Мэссив?, кто-то перебрался в главный корпус и, удостоверившись, что охрана больше не помешает, принялся за врачей.Будто нечто по-настоящему жуткое заставило заключённых покинуть это место — иначе хоть несколько человек да остались бы.Гробовая тишина настораживала сильнее, чем горячечный шёпот и полные гнева крики. Беатрикс шла, оглядываясь по сторонам куда чаще обычного, и надеялась, что в ближайшее время ей не придётся пускать нож в ход.— Биби? — позвала она снова. — Ты здесь?Ни звука.На второй этаж Беатрикс поднялась беспрепятственно — останавливать её было некому. Она зашла в кабинет, который прежде наверняка принадлежал начальнику тюрьмы, покопалась в разбросанных бумагах. Табличку с двери, как и со многих других, сорвали, но кресло внутри выглядело достаточно дорогим, чтобы принадлежать какой-нибудь важной шишке.Из окна неплохо просматривалась вся территория клиники. Беатрикс прильнула к нему, вглядываясь в удивительно не похожие друг на друга здания. Казалось, комплекс в своё время проектировали разные люди — и каждый плевать хотел на работу предшественника.Туман почти рассеялся. Рассвет вселял надежду — на то, что ещё один день, проведённый в этой дыре, всё же будет последним, — и Беатрикс неожиданно для себя улыбнулась.Осталось забрать Биби и завести машину. Они никогда больше сюда не вернутся.С неохотой оторвавшись от окна, Беатрикс отправилась дальше исследовать тюрьму, но не нашла ничего, что заслуживало хотя бы намёка на интерес. Еды и оружия, к полному разочарованию, не нашла тоже.— Значит, уходим, — сказала она себе.Разговоры с самой собой, знала Беатрикс, не приведут ни к чему хорошему. Но что ей терять в таком месте, как это? В конце концов, других собеседников поблизости не было, и этому стоило скорее радоваться, чем огорчаться.Теперь, когда рассвело, тюремный двор совсем не казался жутким. Неподалёку высилась водонапорная башня, до того тонувшая в тумане — обзор с её крыши, судя по всему, открывался неплохой. Беатрикс пожала плечами: если оттуда можно будет увидеть вход в профессиональный цех, почему бы и не рискнуть.К тому же одна только мысль о свежей ледяной воде, не разбавленной кровью пациентов и ржавчиной, придавала сил.Она прикинула, как можно добраться до башни — и по всему выходило, что единственный путь лежал через бассейн. Через затянутый тиной и заваленный мусором огороженный пруд, который раньше считался бассейном, поправила себя Беатрикс и двинулась к воде.На забор за клятым прудом она взглянула с тоской. Ей показалось — всего на долю секунды, — что по металлу пробежала искра. Электричество — ну разумеется. Никто не мог покинуть это место просто так.Правда, куда тогда делись все заключённые?С досадой поморщившись, Беатрикс шагнула в ледяную воду. Она до последнего не была уверена, что умеет плавать — однако тело прекрасно помнило, как двигаться.Мусор, качающийся на поверхности, она не замечала вовсе. После всего дерьма, увиденного в лечебнице, мало кто испугался бы лезть в бассейн из-за грязных размокших бумаг, тряпок и банок. Но когда Беатрикс на миг остановилась, пытаясь отдышаться, нога в грубом ботинке охранника коснулась чего-то мягкого и большого.Она набрала в грудь побольше воздуха и нырнула, вглядываясь в мутную воду.Теперь Беатрикс знала, куда пропали заключённые. Тела, небрежно сваленные на дно бассейна, уже опухли — но не достаточно, чтобы всплыть на поверхность. Их было никак не меньше пятидесяти. Что убило этих людей, Беатрикс не поняла — не сумела заставить себя присмотреться к изуродованным трупам в поисках следов ранений.Она была уверена, что видела в ?Маунт-Мэссив? всё, но от этого зрелища ей стало дурно.Дыхание удалось перевести только на земле — лёжа в пожухлой траве, дрожа от холода и отвращения. Перед глазами по-прежнему стояли лица с лохмотьями вместо кожи, сгнившие робы, переломанные руки и ноги. С телами никто не церемонился, сваливая сюда — да и при жизни над ними, верно, особо не тряслись.В Беатрикс душной волной поднимался гнев. Здесь десятками губили людей — но об этом по-прежнему знали единицы. Если эта клиника такая паршивая, почему даже самая завалящая газетёнка не соизволила опубликовать об этом хоть пару абзацев? Сама Беатрикс никогда не слышала о ?Маунт-Мэссив?, пока не попала в палату — а придя в себя, поняла, что уже откуда-то знает, где находится.Одним рывком она поднялась с земли и направилась к водонапорной башне. Злость подгоняла не хуже преследующих безумцев, а желание забрать из этого ада Биби подхлёстывало сильней любого кнута.У входа в водонапорную башню Беатрикс немного замешкалась — и это спасло ей жизнь. Прямо под ноги с пронзительным криком рухнул пациент, одетый в тюремную робу. Сбросил его кто-то или он сам не выдержал всего, что происходило вокруг, она пока не знала — но ничего хорошего это в любом случае не сулило.Он был ещё жив и хрипло, с присвистом дышал, когда Беатрикс, не оборачиваясь, переступила через него и вошла в башню.Внутри та выглядела куда более хлипкой, нежели снаружи: казалось, стоит ветру подуть чуть сильнее — и башня обрушится на землю, рассыпавшись на тысячи деталей конструктора из яркого пластика. Эта картина представлялась до того чётко, что Беатрикс передёрнуло.Окно на самом верху было открыто — и она двинулась туда по скрипящей лестнице, не дожидаясь, пока внутрь ворвётся кто-нибудь из уцелевших заключённых. Некоторые наверняка сумели выжить и теперь затаились в тени, дожидаясь, когда на их территорию вторгнется посторонний — беззащитный и безоружный.Беатрикс, к счастью, привычно сжимала в руке нож и знала, что с ним делать.На крыше дул пронизывающий ветер — такой холодный, что после заплыва в грязном бассейне, полном мертвецов, Беатрикс колотила дрожь. Она огляделась: в едва уловимом свете солнечных лучей, которые никак не могли пробиться сквозь тучи, затянувшие небо, лечебница казалась обыкновенным заброшенным зданием.Соседняя постройка дышала на ладан. Ветхие деревянные балконы выглядели так, будто вот-вот рассыплются в пыль; стёкла кто-то выбил, и на месте окон теперь остались лишь чёрные провалы.На мгновение ей почудилась тень, мелькнувшая в одном из них. Может, и так — мало ли куда могли разбежаться пациенты в попытке сохранить жизнь.Лестница, по которой Беатрикс добралась сюда, рассыпалась едва ли не под её ногами — и потому других вариантов не осталось. Она прыгнула вперёд, понимая, что переломает все кости, если не уцепится за что-нибудь — и из последних сил впилась ногтями в ограду балкона. Искалеченные руки отозвались яркой, пронизывающей всё тело болью, но Беатрикс только стиснула зубы и подтянулась повыше.Когда перила не выдержали, она наконец закричала.***Затхлый воздух, полумрак, нагромождение вещей, которые кто-то явно стаскивал отовсюду, где только мог найти — первые секунды Беатрикс думала, что очнулась на свалке.Из-за стены доносилось негромкое бормотание. Ему вторил другой голос — раздражённый, более чёткий, — а чуть позже присоединился и третий.— Гости… Поговорить…— Не о чем нам с ними разговаривать. Если будем трепаться попусту, Билл доберётся до нас — и тогда всем тут крышка.— Может, не доберётся ещё.— Тебе что, жить надоело?Что-то в этих голосах настораживало Беатрикс. Разные интонации, громкость, но в остальном… Наконец она догадалась: один и тот же человек. Прежде ей доводилось только слышать о тех, кто вмещал несколько личностей, но она никогда не сталкивалась с человеком, который страдал бы подобным расстройством. Чутьё подсказывало, что и не стоит — по крайней мере, не с этим.— Отдадим… Ему?..— А ты дело говоришь, — бойко отозвался второй. — Может, если Билл получит кого-нибудь, то мы ему и не понадобимся.— Жертвенный козлик?— Жертвенный козлик. Самое то для этого урода.Превозмогая боль, Беатрикс осторожно поднялась и, осторожно пробираясь между деревянными досками, старой мебелью и мусором, направилась на поиски выхода. Пациент с множественными личностями, казалось, сделал всё возможное, чтобы создать лабиринт, который невозможно покинуть — и она блуждала в его стенах, чувствуя себя загнанной в угол.Правая нога слушалась с трудом. Беатрикс знала, что это не перелом — иначе и шагу бы не удалось ступить, — однако легче не становилось. Если её увидят и начнётся погоня, оторваться едва ли получится.Она протиснулась в узкую щель меж досок — и оказалась в просторном зале, пропахшем пылью. На столах громоздились старые швейные машинки. Беатрикс не умела шить и подозревала, что даже не разобралась бы, как на этом работать. Впрочем, за ними и так давно никто не сидел — от пыли и столешницы, и машинки казались серыми.В дальнем углу горел свет — единственная лампочка во мраке зала. Только этот угол, заметила Беатрикс, кто-то потрудился закрыть занавеской. Стало быть, пациент, который обосновался здесь, дорожил тем, что так отчаянно прятал — и это подогревало интерес.Помедлив, она откинула занавес — и ощутила, как к горлу подкатывает тугой комок. Взгляд выхватывал отдельные фрагменты быстрее, чем ей самой хотелось бы. Согнутые в коленях ноги, кровавая дыра на месте члена. Рассечённый живот — пустой, тёмно-коричневый от засохшей крови. Удивительно чистое по сравнению с ним лицо, искажённое страданием.Беатрикс отшатнулась. Хотелось покинуть эту комнату так быстро, как только возможно — и плевать, какой ценой даётся каждый шаг. Она пересекла зал, затем следующий — поменьше, — и упёрлась в дверь со стеклянной вставкой.— Привет, милая.Голос из-за двери звучал глухо. Человек, прильнувший к стеклу, смотрел на Беатрикс в упор, и в его взгляде ей чудилось что-то знакомое — что-то, заставляющее колени дрожать, а сердце — биться куда чаще обычного. Она боялась — невыносимо сильно, по-настоящему. Боялась больше, чем О-Рен и Элли, больше, чем людоедки Гого.— Б-билл, — заикаясь, выплюнула она.Никем другим человек, прильнувший к стеклу, быть не мог.Голова закружилась. Беатрикс не решалась прислониться к двери и села прямо на пол, глядя на него снизу вверх. Очертания улыбающегося лица Билла расплывались, точно кто-то нарисовал его на стекле, а теперь пытался стереть.я видел как ты сражаешься ты великолепнаработай на меня беатрикс киддо и я дам тебе всё чего ты хочешь рубашка пропахла табаком и одеколоном губы сами собой расползаются в усмешке рядом с ним невозможно оставаться спокойной но почему какого чёрта это просто человектакой же как всесовсем другой особенный иначе она никогда не согласилась быэто твой ребёнок биллне стреляй пожалуйста не стреляй я хочу увидеть нашу дочь хочу взять её на руки хочу услышать как она зовёт меня мамой биллНе разбирая дороги, Беатрикс поползла вперёд на четвереньках — лишь бы оказаться как можно дальше отсюда. Дверь не скрипела. Возможно, Билл выбрал другой путь — и только это давало ей возможность исчезнуть или хотя бы спрятаться, пока он не покинет мастерскую.Мир медленно, но верно прекращал кружиться перед глазами.— Теперь мы снова будем вместе, — услышала она. По спине пробежал холодок. — Я всё думал, сможешь ли ты найти меня. Сама понимаешь, далеко не все здесь относятся к тебе с тем же теплом, что и я — но ты всё-таки здесь.Беатрикс не переставала ползти — и замерла лишь в миг, когда нога Билла с силой надавила между лопаток. Удостоверившись, что она не пытается сбежать, он перевернул её коротким пинком под рёбра. Дыхание перехватило.Рывком Билл поднял её на ноги. Беатрикс замотала головой, дёрнулась, делая вид, что ничего не соображает от боли, позволила ему потащить себя куда-то к выходу из зала. На деле он оказался куда сильнее, чем выглядел.— Странно, что у тебя такой плоский живот, — негромко сказал он, — куда же ты дела моего ребёнка, дорогая? Придётся проверить, как он там.Она не ответила — краем глаза следила за дорогой, запоминала каждый поворот. В какой-то момент ей показалось, что за ними наблюдает женщина в грязном свадебном платье, и Беатрикс едва не вскрикнула.Чуть позже она убедилась: всего лишь манекен. Их тут было немало — и всех Билл одел в белое, точно мёртвых покорных невест, готовых родить ему столько детей, сколько потребуется. Беатрикс вспомнила мёртвого мужчину с рассечённым животом. В какой момент манекенов перестало хватать и понадобились люди?..— Мама всегда говорила: женись, сынок, и ты познаешь счастье, — пропел Билл одними губами. — Но где бы я ни искал, не мог найти той самой… Мне так повезло снова встретиться с тобой, Беатрикс.Он расслабился.Беатрикс извернулась и, не глядя, куда бьёт, ударила его ножом. Хватка ослабла — достаточно для того, чтобы вырваться и броситься бежать. Коридоры сменяли друг друга, одинаково узкие и тёмные, надписи и таблички сливались в одну, нога непрерывно болела, но Беатрикс не останавливалась. Всё было ясно как день: передышка равносильна смерти.В конце коридора маячило окно. Она не знала, на каком этаже находится — но в любом случае достаточно низко, чтобы рискнуть. Лучше переломать все чёртовы кости, чем закончить на столе Билла как тот выпотрошенный пациент.Она уже могла коснуться оконной рамы, когда её сбили с ног. Мозолистые крепкие ладони легли на шею, крепко сжали. Беатрикс захрипела, забилась под тяжестью его веса.Свет померк.***— Посмотрим, милая, может быть, сгодишься и ты, — различила она голос Билла. — Только не кричи, пожалуйста, у меня от этого ужасно болят уши.Беатрикс открыла глаза и попыталась пошевелиться. Щиколотки и запястья стягивали верёвки, за спиной ощущалось что-то твёрдое — судя по всему, её втолкнули в железный ящик и заперли на замок. Не сразу она увидела небольшую щёлку и догадалась, что это один из шкафчиков для одежды персонала.Лица Билла она не видела. Он склонился над столом, на котором был распят очередной пациент, обнажённый и окровавленный, и не переставал бормотать, не то утешая, не то успокаивая.— ...познакомить с мамой, — разобрала Беатрикс.Блеснул нож.Оставалось лишь наблюдать, как Билл потрошит очередного пленника: отсекает член привычным жестом, вспарывает брюхо, точно пойманной рыбе, запускает руку в горячее нутро.— Не стоило и надеяться, верно? — вздохнул Билл. В его голосе чудилась насмешка.Дверца шкафа отворилась. Измазанные кровью ладони легли Беатрикс на плечи, потянули на себя. Она втянула носом знакомый металлический запах и не поморщилась: уж к чему, а к крови в ?Маунт-Мэссив? привыкаешь быстро.— Я пытался найти ту, что была бы такой же особенной, как ты, — Билл усадил её на грубо сколоченный табурет и, не церемонясь, сбросил со стола труп. — Но это невозможно. Подожди немного, я приберу тут для тебя.Он улыбался тепло и приветливо, точно они и в самом деле были супружеской парой, расставшейся на время из-за обстоятельств, неподвластных им. Для семейной идиллии не хватало только Биби. Казалось, сейчас она распахнёт дверь, шагнёт в комнату и сердито скажет, что папочка так и не купил ей золотую рыбку — а ведь обещал.Безучастно наблюдая за Биллом, Беатрикс пыталась высвободить руки, связанные за спиной. Верёвки не поддавались. Ладони уже начало покалывать, ступни — тоже. Так не убежишь, даже если очень захочешь. Сделаешь шаг — а затёкшие ноги подведут.Она вспомнила, как пришла в себя в палате и сколько усилий приложила для того, чтобы вновь обрести контроль над телом. Упрямство — вот что помогло ей тогда.Поможет и сейчас.— Нужно было отдать мне ребёнка сразу, — сказал вдруг Билл. — И ничего страшного бы не произошло.?Но Биби и так здесь!? — вертелось на языке у Беатрикс. Она промолчала: расчленивший стольких в поисках несуществующего младенца, Билл явно жил в своём мире. Его вела к цели одержимость, и никто не сумел бы найти слова, способные его переубедить.— Жаль, что так вышло, — добавил он. — Но если бы…Выживший пациент — должно быть, запертый Биллом где-то в другой комнате, — набросился на него так неожиданно, что Беатрикс не удержалась от крика, и вцепился зубами ему в плечо. Они покатились по полу — один старался сбросить с себя другого, но тщетно.Заметив всаженный в столешницу нож, Беатрикс придвинулась к нему — и, удостоверившись, что оба безумца увлечены схваткой, принялась пилить верёвки на руках. Они поддавались — неохотно, но всё же, — и вскоре она смогла растереть затёкшие запястья, а затем взяться за связанные щиколотки.Освобождённые ноги слушались неохотно, казались чужими. Беатрикс сделала шаг, другой — и чудом удержала равновесие. В последний раз она оглянулась на Билла, который всё ещё пытался высвободиться из хватки обозлённого пациента.Медлить было нельзя.Она вышла в коридор. Поворот, ещё поворот — ровно та же дорога, какой Билл нёс её в свою мастерскую. Беатрикс старалась не мешкать, но в тёмные ниши всё же заглядывала: вдруг в одной из них притаилась Биби, привыкшая ко всему происходящему здесь?Шум в мастерской стих — и она ускорила шаг. Билл, должно быть, вот-вот хватится её, и тогда придётся побороться за жизнь. Едва ли он будет так же вежлив с ней после того, как этот пациент чуть не выбил из него всё дерьмо. Сейчас этот бедолага явно мёртв.Впрочем, она ждала такого исхода — и ни капли не удивилась.Человек, который устроил бунт в ?Маунт-Мэссив?, не мог проиграть одному безумцу — для того, чтобы одолеть его, потребуется куда больше. Запоздало Беатрикс осознала, что Билл, каким бы психопатом он ни был, вызывает у неё уважение. Он руководствовался чёткими целями — пусть, быть может, понятными лишь ему одному. Он сражался за них. И, в конце концов, он сделал так, что другие обитатели лечебницы — ничуть не менее опасные — боялись даже приблизиться к профессиональному цеху.Будь Беатрикс кем-то вроде Элли Драйвер — последовала бы за ним куда угодно.До окна она добралась беспрепятственно — и застыла на месте, не решаясь прыгать. Часовня, у которой будто бы совсем недавно стояла Вернита, горела. Ветер донёс до Беатрикс едкий запах дыма, швырнул его в лицо — а следом донёс и тонкий пронзительный вопль, который мог принадлежать лишь одному человеку.— Вернита! — крикнула Беатрикс, позабыв, что та в любом случае не услышала бы.Ей вдруг вспомнилось личное дело, найденное в кабинете Веги. Женщина, которая сожгла заживо собственного ребёнка, выбрала ту же участь — пусть и годы спустя. Беатрикс понадеялась только, что огонь распространился достаточно быстро, и Вернита недолго чувствовала боль.На первый взгляд прыгать было не так уж и высоко, но от одной мысли об этом всё равно стало неуютно. Закрыв глаза, Беатрикс снова и снова переживала предыдущий прыжок, оказывалась в моменте, когда деревянные перила крошились под пальцами.?Биби?, — напомнила она себе.Перекинуть ногу через оконную раму, повиснуть на руках, разжать пальцы — простые и предельно понятные действия. Беатрикс села на подоконник, глянула вниз — и её передёрнуло.— Ладно, — сказала она, — просто держись крепче. Держись крепче, и всё полу…Лезвие легко пропороло форменную куртку и вошло в бок — а затем повернулось в ране. Беатрикс взглянула на руку, сжимавшую его, подняла голову.Билл улыбнулся.— Никто тебя не заменит, — услышала она. Сухие тёплые губы коснулись её щеки, нож с влажным чавканьем вышел из раны.Откуда-то она знала, что Билл собирается делать теперь — и никак не отреагировала, когда мозолистая крепкая ладонь толкнула её в грудь. Опора исчезла, точно её и не было вовсе, запах дыма стал ярче, назойливо защекотал ноздри.Удар.Земля, и без того холодная, на сей раз казалась попросту ледяной. Спина болела всё сильнее, бок, пронзённый ножом, будто жгло калёным железом. Беатрикс тяжело и прерывисто дышала, не решаясь пошевелиться.— Только не засыпай, — попросила она, едва ворочая языком. — Не засыпай.Глаза закрылись сами.***Беатрикс лежала на узкой больничной койке, ощупывала непослушными руками плоский живот с длинным выпуклым шрамом и рыдала взахлёб. Она точно помнила, что ждала ребёнка — и теперь знала: кто-то вырезал его, пока она спала.Как долго?..Она попыталась подняться, но упала на жёсткий каменный пол.В палате, где её заперли, царила тишина, перемежающаяся лишь её судорожными всхлипами. Нестерпимо хотелось встать на ноги, но тело отказывалось повиноваться.Место, где она очнулась, казалось смутно знакомым.Спустя несколько томительных долгих минут Беатрикс вспомнила, где находится — психиатрическая лечебница ?Маунт-Мэссив?. И больше ничего — будто кто-то прошёлся по её памяти и безжалостно вырезал оттуда все воспоминания, которые представляли угрозу.Для неё самой или окружающих — чёрт знает.Услышав шорох шагов снаружи, Беатрикс закатилась под койку и замерла, боясь лишний раз вздохнуть. Чутьё подсказывало ей, что связываться с человеком, готовым переступить порог палаты, не стоит.А ещё — что выбраться отсюда будет не так уж и просто.***Две фигуры — большую и маленькую — Софи увидела издалека. Вот они приблизились к высоким воротам, вот обменялись парой реплик с охранником и вошли на территорию лечебницы.Билл и его дочь Биби — Беатрикс-младшая — приходили сюда каждую субботу, и Софи не могла припомнить, чтобы хоть один день оказался пропущен. Такая преданность грела ей душу.Она поправила халат — управляться одной рукой до сих пор получалось немного неловко, — и вышла в коридор. Стоило, пожалуй, наконец решить вопрос с чёртовым протезом, но Софи почему-то боялась — будто кусок пластика с металлическими деталями мог отнять у неё душу или просто сделать менее человечной.— Папа, — донеслось с лестницы, — маме понравится рисунок, как думаешь?— Иначе и быть не может, милая.Софи привыкла вести себя приветливо с посетителями, но при виде Билла и Биби губы сами растягивались в искренней, ни капли не похожей на притворную гримасу улыбке. То, как Билл вёл себя с дочерью, неизменно трогало её. Отец самой Софи, помнится, считал, что хороший ребёнок — тот, которого не видно и не слышно.— Уильям, — она склонила голову в знак приветствия. — Привет, Биби!— Привет, Софи! — отозвалась та.— Надеюсь, ты не забыла про наш уговор?Из кармана халата Софи вытянула пару конфет в разноцветных фантиках. Биби просияла: здесь её угощали сладостями каждый раз, и об этом она наверняка хорошо помнила. Если и существовали уговоры, про которые не могли забыть маленькие девочки — то, без сомнения, только такие.— Биби, поблагодари доктора Фаталь, — посоветовал Билл.— Я же просила звать меня Софи.— Так и я просил называть меня Биллом. Только родители обращались ко мне полным именем.Софи кивнула.Они проследовали за ней по коридору до самого конца — до палаты, лаконичная надпись на двери которой гласила ?Б. Киддо?, — и ключ дважды повернулся в замке. Софи посторонилась, пропуская Билла с дочерью вперёд.— Выглядит хорошо, — сказал он.— Недавно она сбежала, но мы быстро нашли её. Успела добраться только до кафетерия.— Значит, внутри всё…— Да, по-прежнему, — с сожалением ответила Софи. — Поговорить с ней удаётся не так часто, как хотелось бы. Так или иначе, она видит это место… опасным, должно быть. Попыталась отобрать у нашей поварихи нож.— У Юбари-сан? — Билл улыбнулся, но взгляд его не потеплел ни на йоту. — Большая ошибка с её стороны.Он сел у койки Беатрикс, накрыл её ладонь своей — та даже не дрогнула. Биби, помедлив, положила на тумбочку рисунок, на котором, как поняла Софи, была изображена она сама вместе с родителями.Лечебница ?Маунт-Мэссив? заставила свыкнуться с многим, но от этого зрелища Софи захотелось заплакать. Она не уронила ни слезинки — лишь потому, что местные специалисты должны были сохранять спокойствие, что бы ни произошло. Это правило Софи запомнила в первую очередь.— Вы не оставите нас ненадолго? — попросил Билл. — Хочу немного… хочу поговорить с ней.Она молча прикрыла за собой дверь. Из палаты доносилось радостное щебетание Биби, которая, по-видимому, делилась с матерью последними новостями.Софи стало тошно.