Мёд (1/1)
Если кто ждал, то искренне извиняюсь за задержку.Часть вышла несколько длиннее и несколько не о том, о чём я предполагала. В общем, зацените=)-Иван!!Пруссия со всех ног бросился в дом. Сшибая всё, что только можно, он буквально влетел в светлую и просторную комнату. Сейчас, когда всё закончилось, она казалась такой же милой и приятной, какой была прежде. Но стоило опусить глаза на окровавленный пол и неподвижно лежащее на нём существо, как страшные видения вновь представали перед глазами Гилберта. Парень опустился на колени и для начала легонько дотронулся до хрупкого плеча русского.
-Брагинский...Никакой реакции со стороны России не последовало. Он всё так женеподвижно лежал на боку, отвернувшись от Пруссии. Ярко-алая кровь стекала по кончикам светлых волос и крупными каплями беззвучно ударялась о пол.
Ещё несколько минут Гилберт дёргал Ивана за плечо, пытаясь выбить из него хоть какие-то признаки жизни. Но русский не подавал их. Собственно, даже не было понятно, дышит он или нет. Жив ли он вообще, или нет. Пруссия осторожно приобнял Россию за оба плеча и перевернул на спину, также бережно опустив обратно на пол.Лиловые блестящие глаза Ивана, обрамленные длиннымиресницами были широко раскрыты. Тоненькие струйки крови струились из них по белоснежным щекам и тонким, таким же белоснежным губам. Сейчас Брагинский сильно напоминал фарфоровую куклу. Прекрасную, но холодную. Безжизненную. А на губах его всё ещё играла ласковая солнечная улыбка, не адресованная никому. Она просто застыла на его губах. На его холодных фарфоровых губах.Гилберт судорожно пытался нащупать пульс, но где бы он не пытался это сделать, он натыкался на кровавую ссадину или порез. В порыве чувств Пруссия изо всех сил рванул ветхую рубашку русского, чего та, конечно,не могла выдержать. Гил вздрогнул. Теперь боевые ранения России предстали перед ним во всей красе. Не смотря на молодость и незрелость, тело парня было сплошь покрыто многолетними шрамами. Альбинос ошарашенно провёл рукой по одному из них. Старый. Интересно, сколько ему было, когда он получил его? Несчастный. С самого детства он терпел такое..Пруссия наклонился и аккуратно, страясь не задеть свежие раны, положил голову на обнажённую грудь России. Несколько мгновений он не слышал ничего. Но вдруг его слух пронзил глухой спокойный удар. Ещё один. Третий. Четвёртый. Сердце России, несмотря на потерю крови, билось. Билось также спокойно и медленно, как раньше.-Gott sei Dank..-прошептал Гилберт, поднимаясь. Теперь, когда онбыл уверен, лицо Ивана не казалось таким уж безжизненным. Пухлые губы, казалось, снова начали розоветь, а кожа преобретать нормальный оттенок. Разумеется, на самом деле мало что изменилось. Просто теперь Пруссия точно знал, что у него на руках сейчас живой человек.Альбинос осторожно провёл тонким пальцемпо лицу русского, стирая след кровавой слезы..-Ну и напугал ты меня...Ещё и спит с открытыми глазами, ублюдок...Ещё одним прикосновением Пруссия опустил веки России. Теперь, когда стеклянные, неественного цвета глаза были закрыты, Иван больше не казался Гилберту чем-то ненастоящим, сверхьестественным. Он больше не пугал жутким контрастом ласковой улыбки и ледяного взгляда. Осталась только улыбка, не адресовнанная никому конкретному. Просто по ней было ясно, что сейчас он видит что-то хорошее.Первый раз за всё время прибывания здесь у Пруссии появилось время, чтобы оглядеться вокруг. Первым, что бросилось ему в глаза, была огромная печь, занимающая почти половину всего пространства внутри дома. Байльшмидт, конечно, и раньше слышал о знаменитых русских печах, но никогда не видел вживую. Белая, искусно расписанная различными причудливыми завитками она была, наверное, самой главной деталью интерьера, так как всё остальное выглядело по сравнению с ней слишком просто и непримечательно. Просто, но аккуратно. И чисто. Очень чисто. Гилберт с удивлением взглянул на Ваню. Он никак не мог подумать, что русскиебывают чистоплотными. Даже у него, немца, дома было не так чисто..Приметив рядом с печкой длинную лавку, скорее всего служившую Брагинскому для сна, Пруссия подхватил Россию на руки и погрузил на скамейку, а сам присел на её краешек, продолжая молча наблюдать за спящим Ваней. А тот тем временем улыбался так блаженно, что Гилберт ему даже немного позавидовал. Никогда в жизни ему ещё не предоставлялся повод так улыбнуться.-Что ж тебе там такое снится ?Как бы в ответ на риторический вопрос Пруссии Иван перевернулся на бок и, обхватив одной рукой талию Гила, что-то сонно пробурчал..-Эээй..ты чего это?! Отцепись от меня!Гилберт попытался выбраться из обьятий, но едва ли ему это удалось. Даже во сне, даже после того, что случилось, хватка у России оставалась невероятно крепкой. Обняв свою жертву посильнее, Брагинский снова подал голос:-Ммм..-Чего?!-М..ёёё..д.....ме..док.....ме.до..ву..ше...чкаа..Пруссия ожидал чего угодно, но только не этого. Как только до него дошёл смысл бессознательно сказанного Россией, он засмеялся. Засмеялся так громко, что пришлось зажимать ладонью рот, дабы русский слуйчайно не проснулся. Почему-то сегодня ему целый день приходилось скрывать свои эмоции.Театрально опустив лицо на ладонь, Гилберт произнёс одно единственное слово, наиболее полно, по его мнению, характеризующее Россию.-Безнадёжен. Абсолютно и беспросветно безнадёжен.Но отчего-то ему был симпатичен этот простосердечный русский. Несморя на огромную силу, не смотря на пугающий туманный взгляд, что-то в нём несомненно притягивало Гилберта..Вдруг в голове у Байльшмидта промелькнула одна интересная мысль: "Интересно, а где он хранит эту свою медовуху.." Несомненно, после всего случившегося сегодня Гилберту, как истинному немцу, было необходимо выпить. Не долго думая, он встал с "шикарного" ложа России и отправился на поиски алкогольной продукции...Спустя каких-то полчаса от прежнего порядка Ивана не осталось и следа.Гилберт бесцеремонно разворотил всё, что только можно было разворотить и теперь злобно метал молнии в сторону мирно сопящего русского.Но тут его взгляд снова привлекла огромных размеров печь.-Только там ещё не смотрел..Альбинос потянул насебя заржавевшие железные створки печи и...в один момент перестал быть альбиносом. На несчастного высыпалось такое количество сажи, что выглядел он теперь так, как будто только что сам вывалился из дымохода. Далее последовал стандартный набор немецких ругательств аля Гилберт, но как только он таки смог открыть глаза, челюсть у парня буквально отвисла:Немногочисленные лучи света, проникающие в узкое окошко печки и тускло освещали множество огромных бочек в глубине тёмного пространства, непонятно как протиснутых туда. (коммент от автора: Кораблики в бутылках нервно курят в сторонке!)Пруссия попытался дотянуться до ближайшей из них, но как и следовало ожидать, его рука оказалась на каких-то полметра короче, чем того требовала ситуация.-Как этот чёртов пьяница вообще их оттуда достаёт?!-Серп, коса, кирка, палка, лопата...ммм.. может разрешение хозяина?!Пруссия вздрогнул. Медленно-медленно, стараясь хоть на мгновение оттянуть момент расплаты, Гил обернулся. Позади него на расстоянии метра стоял Россия и насмешливо улыбался. По выражению лица сложно было понять, о чём думал этот человек. На губах его играла улыбка. Но глаза казались такими же холодными и стеклянными, как всегда. Это лицо никогда не менялась, но и оно не было типичным каменным лицом. И это пугало Пруссию. Мысленно перекрестившись, Байльшмидт решил таки попытать удачу. Моментально приклеив выражение лица "Великого себя", парень начал:-Я, знаешь ли, выпить хотел, а ты дрых! Вот я тут и..ну это..как бы..Гилберт изо всех сил хотел пытался собрать свои разлетающиеся мысли, чтобы хоть как-то оправдать разгром в доме России, но что-то постоянно отвлекало его от этой важной операции. Глаза его с быстротой молнии бегали по комнате, умышленно игнорируя Ивана, как-то больно грозно помахивающего длинной кочергой. "Успокойся-думал Пруссия-Успокойся.."Сделав огромное усилие над собой он остановил свой взгляд на одной точке. И тут же снова смущённо отвернулся, так как этой самой точкой оказался обнажённый торс русского. Сам Гилберт хоть не до конца понимал причину своего смущения, но всё-таки ничего не мог с собой поделать. Совсем раскрасневшись, он нашёл самым лучшим решением тупо уставиться в пол и попытаться хоть что-то сообразить.А русский тем временем, удивлённо изогнув одну бровь, терпеливо наблюдал за изменениями выражения и цвета лица незваного гостя. Гил не проронил ни слова. И после нескольких минут неловкого молчания Пруссия решил подвести итог:-Выпить. хотел. я.-смущённо пропыхтел альбинос.-Выпить то, разумеется, дело святое ...Но..Пруссия-кун, что ты здесь вообще делаешь?Я проснулся, решил, значит, опохмелиться, а тут ты в моей печке роешься...Некрасиво как-то выходит...От этого человека, его поведения, его манеры говорить, его взглядов, его улыбки-от всего этого Гилберту хотелось биться головой об стенку. Когда он говорит серьёзно, а когда шутит? Когда радуется, а когда грустит? Когда говорит от чистого сердца, а когда просто насмехается над тобой? Гилберт не понимал его. Не мог предугадать его дальнейших действий. Например, он не мог с уверенностью сказать, что через пару секунд не отхватит тяжеленной кочергой по башке.-А ты не помнишь?-Не особо..-Так, эммм, может, как раз выпьем..я тебе всё и расскажу..-Хорошее предложение..Жестом Иван велел Пруссии отойти от "кладовой". Запустив длинную кочергу внутрь он моментально подцепил одну из бочек и притянул к себе.-А к чему такая сложная система?Россия обернулся и смерил Пруссию недовольным взглядом, от чего последнего в очередной раз бросило в дрожь.-Да не пугайся ты так..Видишь эту царапину?Иван провёл по самому большому, ещё не совсем зажившему своему шраму.-Да. И откуда это?-Чингисхан тоже не дотянулся..Только проткнул своим копьём две бочки.
-Идиот. Даже я бы не пошёл на такое ради алкоголя..-пробурчал в сторону Пруссия. Россия для него, как был, так и оставался человеком-загадкой.-Там моё сердце. Без него я вряд ли долго протяну.-произнёс Ваня, с небывалой нежностью похлопав по одной из бочек. Сейчас он точно говорил искренне. И слова эти звучали очень печально, также, как и выглядели сейчас опущенные уголки розоватых губ. .И в этот момент ему вдруг стало жаль Россию. Почему? Просто, наверное, он начал понимать его. Понимать, что он просто одинок.У него нет близких, нет родных, ему некого защищать. Но человеку, по своей природе, необходимо чем-то дорожить, и поэтому он бережет этот мёд, как нечто родное, близкое ему. Тяжело, наверное, всегда пить одному. Вот он сам, Пруссия, например: у него хоть и нет друзей, зато есть брат. У Италии есть и брат и друзей пол-Европы. А у него никого нет. Никого.Только кружка мёда. В этот момент Пруссия вспомнил чувство, возникшее у него, когда он сидел там, под окном и смотрел, как избивают ослабшего Россию. Сейчас ему так же хотелось сорваться, помочь, спасти..Сказать что-нибудь одобряющее, поддержать. Неуверенно Гилберт медленно протянул руку к широкому плечу России. Но в нескольких сантиметрах от него остановился. Мысленно он ругал себя за это, пытаясь заставить себя действовать. Но руку как будто парализовало.-Ты чего?— Иваннепонимающим взглядом смерил альбиноса от макушки до кончиков тонких пальцев.-Я..эээ..ну..Ничего. Прости. Скоро там?Байльшмидт резко расслабил руку и с ужасающе мрачным взглядом уставился в пол. Все его мысли сейчас заполняла одна единственная фраза: "Я ничтожество. Я ничтожество. Я ничтожество."-про себя повторял он. Сейчас ему больше всего хотелось убиться головой о стену вместе со своей неуверенностью .-Всё готово. Только вот кружку я нашёл только одну..-Ничего. Давай её сюда.-Эээ..нет. первый тост хозяйский! Традиции, тут ничего не поделаешь..-Хорошо. Хозяйский, так хозяйский.-Прошу.— Россия отодвинул дубовую скамейку от стола и театрально приклонился, предлагая Гилберту сесть. Затем присел и сам.-Так вот. Тост.-За встречу.-предложил Пруссия без особого энтузиазма. Он всё ещё был зол на самого себя и думал только о том, чтобы либо сдохнуть, либо напиться. Второй вариант устравивал его куда больше, поэтому тост его уже не особо волновал.-Ладно, за встречу!-видимо желание Ивана были схожи с желаниями Гилберта, поэтому он тоже не стал долго церемониться и отхлебнул из внушительных размеров кружки, чем-то напоминавшей те бочки, только в уменьшином варианте. Затем, решив что для начала хватит, он протянул кружку Пруссии. И когда тот, сделав небольшой глоток, поставил кружку на стол, Брагинский непринуждённо спросил:-Так вот, Гилберт, к нашему с тобой разговору...так что, ты говоришь, ты здесь забыл?-Я начну, пожалуй, с начала.И он начал с начала. И рассказал ему всё, всё, всё...