14. (1/1)

Перед появлением Тони — Энтони Эдварда Старка, мага, гения, миллиардера, изобретателя — Маша очень волновалась. Что с ней будут делать? Как?Злата уже с утра распивала что-то из фляги, курила ароматные самокрутки и всячески одаряла вниманием своих мужей. Она была в своей неизменной длинной юбке и топике, который подчёркивал её выдающуюся грудь.Тони привёл Стив и сразу куда-то свалил — ему роли в предстоящей вакханалии не было. В этот раз Тони был одет как-то даже по-домашнему и совершенно не казался тем самым великим и знаменитым человеком. Скорее походил на механика с придорожной заправки. — Мы ещё так не делали, — ?обрадовала? Машу Злата. — Но тебе нужно будет просто расслабиться и получать удовольствие. Тони и Злата о чём-то говорили, Баки сначала хотел перевести Маше, но потом понял, что сам запутался в том, о чём они там говорят, и плюнул на это гиблое дело. — Они обсуждают архитектуру того, что собираются делать, — просто объяснил Баки. — Не бойся. Злата мне как-то руку отрастила заново, у меня протез был. — Я не боюсь, — объяснила ему Маша. — Я переживаю. А где Брок?— В подвале, наращивает мышечную массу, — ответил Баки. — Тренируется он, в общем. Но придёт погладить Злату, когда она будет колдовать. — Утюгом? — хмуро ухмыльнулась Маша. — А какие здесь утюги? Я ещё не видела. — Зачем гладить Злату утюгом? — не понял Баки, а потом рассмеялся. — Нет, чтобы было проще творить магию, Злате нужно… сфокусироваться. Мы с Броком будем её ласкать. — Мне можно не смотреть? — вздохнула Маша. — Пожалуйста.— Хочешь, мы тебе глаза завяжем? — рассмеялся Баки. — Чем ты уже девочку напугал? — строго спросила Злата, оторвавшись от разговора с Тони: они всё уже решили. — Сказали, что будем тебя с Броком гладить, — снова рассмеялся Баки. — Дубина, — хохотнула Злата. — Ладно, зови Брока, и начнём. Маш, вот это, — Злата взяла какую-то сеточку с датчиками, — надо надеть на голову. Больно не будет, обещаю. Провод от шапки-сеточки Тони споро подключил к ноутбуку и застучал по клавиатуре.Маша послушно надела странную сетку и спросила:— Мне сесть или стоять?— Лучше сядь, эффект можно быть… разный, — обтекаемо сказала Злата и повернулась к Тони. — Начнём. — Да, — кивнул Тони и застучал по клавишам. — Начали, мальчики, — Злата развалилась на диване, а Брок с Баки устроились рядом с ней, положив руки на живот и грудь. Маша села просто на пол, обхватила колени руками и закрыла глаза. Слышался стук клавиш ноутбука Тони, тяжёлое дыхание Златы, и больше ничего. А потом тишина стала просто оглушающей, словно они все оказались в комнате сенсорной депривации. Маша не слышала даже своего дыхания. В голове не было ни единой мысли. Сколько всё это продолжалось, сказать было невозможно. Может, прошли минуты, а может, часы. — Всё, — сказал Тони, захлопывая ноутбук. — Нужно проверить. — Да, — услышала Маша голос Златы, даже по интонациям чувствовалось, что та довольна. — Надо проверить. Дорогая? Открывай глазки. — Ой! А я вас понимаю! — воскликнула Маша и открыла глаза. — Значит, наш невероятный эксперимент удался, — заключил Тони. — Прекрасно, только на поток я это ставить не буду. Он выглядел уставшим, Злата тоже, несмотря на то, что была невероятно довольна. — Завтра приходите ко мне в лабораторию, — сказал Тони. — Нужно провести кое-какие тесты. — Да, я с тобой полностью согласна, — кивнула Злата. — Дорогая, осваивайся с новыми знаниями, почитай, порешай уравнения, не знаю даже… Вон, Баки возьми, он у нас умный. — Да чего сразу я? — встрепенулся Баки, отрываясь от Брока, которого почти затащил к себе на колени. — Я книжку почитаю, — сказала Маша и пошла в библиотеку. Она долго изучала названия на корешках и в конце концов выбрала книгу со странным названием ?Моя семья и другие звери?. — Отставить разврат, — рассмеялась Злата, когда Маша ушла просто пунцовая. — Метнитесь за детьми, мы с Тони пока кое-что обсудим. Ты же останешься на ужин?— О нет, дорогая, — рассмеялся Тони. — Семейные ужины — не моё. Так что я пошёл. До завтра. — До завтра, — махнула рукой Злата. — Сам там закроешь. Маша тем временем взяла самый пушистый плед, надела мягкие сапожки из овчины, самый толстый свитер и устроилась на террасе в кресле. Моросил дождь, пахло прелью, холодок трогал за пальцы, и было хорошо. Книга увлекла её — смешная, милая и очень интересная. До сих пор ей не приходилось ничего читать о повседневном быте англичан, и он оказался совсем не таким, как она себе представляла, тем более когда они переехали на Корфу. Злата выглянула, увидела Машу с книжкой и не стала ей мешать. У них ещё будет время для разговоров. Зато теперь нужно было подыскать ей хорошую школу. Денег с лихвой хватало на дорогой престижный лицей, а потом и на любой колледж мира, в который только Маша захочет поступить, но Злата была уверена, что Маше всё это не нужно. Тем более подобные заведения были для статусных детей, и простые смертные, попавшие в этот мир, частенько становились объектом для травли. А Маша вообще была деревенская и всего этого не понимала. — Ты над чем голову ломаешь? — спросил Баки, обнимая Злату со спины. — Про школу думаю, — ответила Злата, откинув голову на плечо Баки. — Может, в ту же, которую Крис закончила? Директриса меня ненавидит, — рассмеялась Злата. — Зато Стива просто обожает, — Баки улыбнулся, целуя Злату в макушку. — Так что его и зашлём прокладывать тропу. Но ты сначала у Маши спроси, чего она хочет. — Да, ничего идея, ты прав, — Злата повернулась в объятиях и поцеловала Баки. — Как Брок?— Теперь он такой же, как мы с тобой, — ответил Баки.— Такой же… — задумчиво сказала Злата. — Ладно, готовьте обед, или ужин уже, за столом обсудим, куда Маше пойти учиться. Маша оторвалась от книги, только когда совсем озябла. Ей не помешали даже ранние сумерки, потому что свет на террасе зажигался сам собой. — О, — резко обернулся Брок, услышав Машу, — ты как раз вовремя. Дуй за стол уже, а то мы тебя звать собирались. — Почему меня готовить не позвали? — удивилась она. — Ты бы там просто не поместилась, — рассмеялся Баки. — Мы с Броком обычно готовим. Тем более ты бы занята. — Большая ведь кухня, — удивилась Маша. — Вы ж там не дрались. Не дрались же?— Подраться у нас полно других мест, — Баки улыбнулся. — В следующий раз обязательно позовём. А пока садись за стол. Злата в это время переливала содержимое кастрюли — нечто тёмно-красное — в фарфоровые кофейники, которые поставила на стол. Он был уже накрыт, а на углу, рядом с Баки, пристроилась огромная супница, на которую Маша посмотрела с недоумением: они со Стивом ничем таким не пользовались, и она вообще не представляла, для чего эта белая фарфоровая штука в цветочек. — Это сливочный суп из шампиньонов, — объяснила Злата, когда Баки налил ей в глубокую большую чашку нечто сероватого цвета. А потом поднял крышку на другой объёмной вазочке. — А это сухарики к нему. Попробуй, очень вкусно. — Шампиньоны — это что? — на всякий случай уточнила Маша, помыв руки и сев за стол. — Это грибы, — ответила Злата. — Их можно и в природе найти, но эти специально выращивают на грибных фермах. Можем, если хочешь, и дома их выращивать. Я только те травы выращиваю, что курю, остальное можно купить. — В Америке грибы не собирают, — пояснил Баки. — Так что в лесу их всегда полно, но мы тут все грибники аховые. — Тут, наверное, и грибы другие, — вздохнула Маша. — Зато если грибы выращивают, они круглый год, наверное, есть свежие. — Конечно, есть, — заверила Злата. — Сейчас можно круглый год всё свежее покупать. Хоть грибы, хоть морковь, хоть помидоры. Или ананасы и питахайю. — Ага, я ела питахайю, Стив покупал. Она на кактусе вырастает. Ананас мне не понравился, от него губы щиплет, — сообщила Маша и попробовала суп. — Очень вкусно!На второе были запечённые свиные рёбра под каким-то острым соусом, который Стив никогда не готовил. За едой Злата, как обычно, пила водку из штофа, которую ей подливал Брок. При этом выражение лица у него было какое-то по-идиотски счастливое. Сами мужчины пили пахнущее пряностями вино из кофейников. — Хочешь стаканчик? — спросил Баки у Маши. — Нет, — помотала головой та. — Я себе чаю сделаю. Со сливками. — Вот и не пей, — очень серьёзно сказала Злата. — Раньше начнёшь — раньше кончишься. Маша покивала. — Кто-нибудь из нашей деревни выжил? — спросила она у Брока. — Я не знаю, — честно ответил Брок. — Так что радовать тебя надеждой не буду. Всех детей, стариков и практически всех женщин убили в первый же день. — Сволочи! — сжала кулаки Маша. — Чтоб они все сдохли!— Они все умерли, — заверила Злата. — Кто-то раньше, кто-то позже. Многих судили и заточили в тюрьму, некоторых пожизненно. Недавно умер один из таких. Маш, для тебя ещё не закончилась война, а я отмечала восемьдесят пять лет с её окончания. Но мне жаль твоих родных. — Да их и не осталось никого, — тихо сказала Маша. — На батю еще зимой сорок первого похоронка пришла. Мама той же зимой заболела легочной горячкой и померла — в деревне и фельдшера не осталось. Братьев перед войной ещё в армию забрали. Я у тётки жила. С грустной темы надо было съезжать. Злата левитацией, как любил делать Стивка, убрала со стола всю посуду, оставив только стаканы и выпивку и сообщив, что закуску каждый добывает себе сам. Баки притащил на всех чипсы из сушёной оленины и поставил здоровенную миску с ними на стол. — Маш, а в какой школе ты бы хотела учиться? — спросила Злата. — Можно в самой обычной, а можно в крутом дорогом лицее. Есть и промежуточные варианты. — Но учат-то везде одинаково, так? — сказала Маша. Она налила себе чаю, достала из холодильника маленькое круглое пирожное-корзинку с ягодами и вернулась за стол. — И потом, я знаю, что в четырнадцать уже направление выбрали все. Ну, чем хотят заниматься. Только я пока ничего не решила. — А чем бы ты хотела заниматься? — спросил Баки. — Профессиональным спортом, конечно, поздновато, но… Может, есть какая мечта детства?Маша отрицательно качнула головой. — Я о таком особо не думала. Маленькая была. Думала, вырасту, стану дояркой, ударницей коммунистического труда. Пригласят меня в Москву, к Сталину, и он мне орден даст. — Может, ты врачом хочешь стать? — предложила Злата. — Или вообще всю жизнь только учиться чему-то новому? — Можешь в силовые структуры пойти, — предложил Баки. — Кстати, хочешь научиться стрелять?— Бак, — вздохнул Брок. — Тебе хоть кол на голове теши, а всё одно про войну. — О, наш самый мирный член семьи, — рассмеялся Баки. — А кто из нас самым молодым в армию ушёл? Да ещё и высшее армейское заведение закончил. — Разве женщинам можно в армию? — удивилась Маша. — Можно, — заверила Злата. — И в ту войну было можно. Были целые отряды женские. Зенитчицы, лётчицы, медсёстры, конечно. И в партизанах женщины были. И сейчас можно хоть летать научиться, хоть в море податься. Моя сестра — капитан корабля военного, к примеру. Но она там, в другом мире. — Летать? — вскинулась Маша. — И на вертолёте можно? На медицинском?— Хочешь стать пилотом вертолёта? — уточнила Злата. — Медицинского, — уверенно сказала Маша. — Который доставляет раненых с аварий в больницы и всё такое. Мы со Стивом летали на вертолёте, но на военном. — Да я тебя на чём хочешь летать научу, — заверил Баки. — И на джете тоже. Такой выбор надо отметить. И поднял свой бокал, за ним подняли бокалы все остальные, и каждый пригубил свой напиток. — Понятно, значит, школу будем искать с лётным уклоном, — решила Злата. — Плюс дополнительные курсы, ну и да, Баки тебя многому уже заочно научить может. — И тогда, наверное, ещё надо на фельдшера учиться, не только на пилота? — спросила Маша. — Это было бы очень ценно, — согласилась Злата, — но с этим уже ко мне, я расскажу, что тебе для начала нужно будет знать. Кстати, я смотрю, парни магичили всю дорогу, что ты моей магии не пугаешься. — Ну да, — кивнула Маша. — Они же всё время… Стивка вообще руками ничего не носит. Стас тоже постоянно с огоньками играет. — О, чего сейчас покажу, — Злата снова хлебнула из своего стакана, поиграла лучиком света в его гранях, и над столом появился не то экран, не то что-то очень похожее, на котором разворачивалось действо. Вокруг Стивки летали металлические предметы, в руках он держал обычный меч, а Стас весь полыхал и шёл в атаку с горящим мечом. Парни очень картинно рубились на фоне добротных замковых ворот, создавая атмосферу магического средневековья. — Вот это да! — ахнула Маша. — Это кино или по-настоящему было?— По-настоящему, — заверила Злата. — Это у них в школе самодеятельность такая, а нас пригласили посмотреть. Меня туда работать звали, но я плохой учитель и ненавижу правила, мне с Тони интереснее. Вот где полёт фантазии гения, где можно сидеть в кумаре и на рабочем столе и менять свойства веществ. Мы с ним сейчас думаем над одной интересной штукой типа адронного коллайдера — не заморачивайся, — которая могла бы поставить на поток новые материалы, изменённые магией, но без нашего вмешательства. Но пока только тестируем. Пытаемся экологию улучшить. — Это чтобы природе не вредить? — уточнила Маша. — Злата, я не понимаю: вот нам всегда говорили, что человек не ждет милостей от природы. У нас реки перегораживали плотинами даже. А теперь, наоборот, везде твердят, что природу надо беречь. Почему?Изображение сменилось пляжем, залитым чем-то чёрным, маслянистым. По этому черному ходили люди в резиновых костюмах и освобождали животных, что увязли в нём. Потом появилось другое изображение, где ловили зверюшек и птиц и снимали с них пластик, освобождая. Животные были вялые, полумёртвые.Злата показывала техногенные катастрофы молча, никак не комментируя: страшно загаженные реки Индии и Китая, где купались дети; тихоокеанское мусорное пятно; птиц, погибших от голода, потому что вместо еды они наглотались пластиковых отходов; черепаху, которая выросла, искалеченная, в пластиковом кольце, как в неснимаемом поясе — всё, до чего в природе человек добрался и извратил. — А как же плотины?.. — очень тихо спросила Маша. — Я не понимаю.— А плотины мешают рыбам идти на нерест, затапливают огромные пространства леса, и там не могут жить звери, — объяснила Злата. — Мы с Тони можем создать батарейку, которая бы питала огромный город целый год, а то и больше, но это магия, штучный товар. Тони создал такой для себя, ему надолго хватит, а потом мы вместе сделали дубликат для меня, для этого дома. Но… Это не решение для всех людей даже в Штатах, не говоря уже обо всём мире. — Почему? — спросила Маша. — Очень дорого стоит? Дороже, чем построить ГЭС?— Мы экспериментировали с разными материалами, — начала Злата, отхлебнув ещё, мужчины же сидели и просто слушали. — Сначала Тони делал это один, для того, чтобы спасти себе жизнь. Когда нашёл вроде бы правильный рецепт, то все свои заводы и башню, всё, что так или иначе ему принадлежит, он перевёл на этот источник питания. Получилось дорого, но он старался для себя. Потом появилась я, и мы изменили кое-какие материалы. Энергоёмкость стала в разы больше, а вот стоимость не уменьшилась, и дело даже не в деньгах, а в том, что такие материалы могу создать только я, даже Тони не может, он по другим вещам спец. А я за бесплатно не работаю даже во благо мира. Вот мы с Тони и пытаемся найти относительно дешёвый способ производства некоторых материалов. Злата задумалась, снова играя светом в бокале, а потом призвала с кухни нож. Осушила бокал и, положив его на бок, проткнула ножом, как бумажный лист, насквозь. — Вот это наглядное пособие по тому, как можно магией изменить свойства материи, — объяснила она. Маша ахнула. Долго смотрела на Злату. Она уже успела привыкнуть к бессребренику Стиву, к беззаботным мальчишкам, к щедрой Кристине. Злату она понять не могла. — Это… сложно, да? — наконец спросила она. — Поэтому не может быть бесплатно? — Любой труд, — как-то очень строго сказала Злата, — должен быть оплачен. Альтруизм никогда в моде не был, а сейчас и подавно. А труд уникальный — тем более. Создавая вещи, которые творим мы с Тони, мы тратим очень сложновосполнимый ресурс. Мы, маги, называем его квинтэссенцией. На Земле всего пара десятков мест, где её можно восполнить. И просто так слетать туда и помедитировать часок не получится. Так что ради своих я готова тратить квинтэссенцию, но другие люди ничем моего расположения не заслужили, чтобы я отдавала им этот ресурс забесплатно. — Как… кровь? Даже важнее крови, да? — прищурилась Маша. — А когда мы с Броком поменялись, это ты сделала?— Как кровь, похоже, — согласилась Злата. — А насчёт вас с Броком — я не умею управлять временем, только чувствовать его. Так что вас поменяло местами что-то другое. Тони сказал, что это ловушка, но кем она поставлена и зачем, мы уже не узнаем, а хотелось бы. — Узнаете, если этот кто-то снова насторожит свою ловушку, — заметила Маша. — Он же не добился того, чего хотел: все живы, Брок вернулся. Значит, будет пробовать ещё. — Не факт, — ответила Злата. — Это больше похоже на ошибку, да и питание у магической ловушки не бесконечное. Тем более что просто ступить в неё чаще всего недостаточно, есть ряд условий. Эта зарядилась от смертей там. — На той стороне или на этой? — уточнила Маша. — И… её же могли и с той стороны установить, да?— Маш, я не знаю, потому что я не успела ознакомиться подробно с материалами, — вздохнула Злата, чувствуя, что вообще не представляет, как объяснить Маше все тонкости магических ловушек. — Ну да, загадка, — кивнула Маша. — Тут много странного. Или просто в наших газетах о таких вещах почему-то не писали. — В ваших газетах и десятой доли того, что на самом деле происходит, не писали, — заверила Злата. — Про вампиров, оборотней, призраков, которые живут среди вас. Некоторые вещи просто нельзя открывать людям, иначе начнётся полный беспредел. — Разве здесь иначе? — спросила Маша. — Тут боги, пришельцы из иных миров, суперсолдаты и супергерои, маги, — сказала Злата. — Но тут иначе, Маш. Тут тебя ночью не загрызут, потому что хотят есть. Тут нельзя совершить сделку с демоном и поплатиться за это своей душой. Тут мир, если можно так выразиться, одномерный. Да, есть Асгард, но это отдельный мир, а не слой этого мира. А вообще не заморачивайся. Просто живи. Маша только кивнула. И вдруг спросила:— А тут бывают такие красивые чашки, ну как в старину были? — Чашки как в старину? — не поняла Злата, да мужчины посмотрели на неё странно.Маша вытащила телефон и быстро нашла фотографию чашечки из тонкого полупрозрачного фарфора.— Вот, — показала она. — Просто здесь только кружки. И в магазинах таких красивых нет.Злата взяла у Маши телефон, очень внимательно разглядывая изображение, почитала описание этой красивой чайной пары и отдала телефон обратно. — В магазине, говоришь, таких нет, — задорно сказала она, поднимаясь из-за стола. Она погремела на кухне посудой и вернулась за стол с двумя кружками, которых Маша до этого не видела. Одна была со сколом, вторая с трещиной, и зачем их держали в доме, непонятно. — Закрой глаза, — попросила Злата Машу. Маша крепко зажмурилась и для надежности закрыла лицо руками. Было тихо, не переговаривались Баки с Броком, молчал и Стив, казалось, все замерли, и даже позвякивания стаканов не было слышно, ничего. А потом что-то нежно-нежно звякнуло и словно загудело. — Открывай, — разрешила Злата, перед которой стояли уже не две дурацкие кружки, а шикарная чайная пара. — Держи. И не бойся, не разобьётся. Маша распахнула глаза и ахнула, всплеснув руками. — Какая красивая! Спасибо!— Не за что, — улыбнулась Злата. — Так, Маш, прежде чем пойти в школу, нужно, чтобы ты прочитала придуманную для тебя Тони биографию. Вернее, придумывал её не Тони, он-то вообще может не знать, что там написано. Теперь ты в состоянии сама прочитать, заодно и расскажешь, что там написано. — А где она? — спросила девочка. — Сейчас принесу, — поднялся из-за стола Брок. — Чего мы тут сидим? — задала риторический вопрос Злата. — Пошли на диван сидеть тогда. Все довольно быстро перебрались на диван, Злата подвесила в воздухе свой бокал, устроилась рядом с Баки. Тот тут же развалился, устроив голову у Златы на коленях.Брок спустился с папкой и вручил её Маше. — Держи. — Спасибо! — кивнула Маша и устроилась в кресле читать. Читала она неторопливо. Прочитала раз, другой. — Почему из Кондопоги? — спросила она. — Это вообще что и где? Над столом снова появилось изображение карты, на котором стояла точка рядом с Онежским озером. — Это вот тут, — объяснила Злата и, словно на компьютере, откатила карту, показывая, где Беларусь, откуда была Маша, и где Кондопога. — Надо будет про неё прочитать, — тихо сказала девочка. — Я только не поняла, почему отец неизвестен. Так разве бывает? И чтобы мать сдала в детский дом?— Тебя очень интересует этот аспект жизни? — спросила Злата очень серьёзно. Она была готова говорить с Машей на любые темы, та уже была достаточно взрослой, чтобы узнать всю неприглядную сторону жизни, но почему-то не хотелось, чтобы Маша думала про новое время хуже, чем оно было на самом деле. — У нас в деревне не было, чтобы так, — покачала головой Маша. — Но Кондопога же город. Может, в городах так и бывает. Отчего при живой матери ребенка в приют сдают?— Кондопога — очень маленький город, — Злата запустила обе руки в волосы Баки, который повернулся на бок и, казалось, тихо заурчал, как огромный кот. — А что до детских домов… Не всегда мать может или хочет воспитывать родившегося ребёнка. А что отец неизвестен, такое тоже случается. Тут всё сложно, Маш, не заморачивайся. Теперь мы твои официальные родители. Маша кивнула.— В школе не будут дразниться, что у меня два папы и мама? — Почему? — не поняла Злата. — Брок тебя научит, — не отрываясь от балдежа, заговорил Баки. — Дашь в морду всем, кто будет дразнить. А вообще сейчас это неважно. У некоторых нет папы, у некоторых мамы, а у кого-то два папы или две мамы. — А почему нет мамы или папы? — удивилась Маша. — Ты когда-нибудь слышала про развод? — спросила Злата. — У нас никто не разводился, — помотала головой Маша. — Так вот, есть такая штука — развод, — Злата вздохнула. — Когда родители расходятся и дети остаются либо с мамой, либо с папой. Но это не значит, что у них нет мамы или папы, они просто не живут вместе. Но да, иногда бывает так, что один из родителей просто уходит, больше ничего не желая иметь общего с семьей, членом которой он был. — И это сейчас считается нормально? — удивилась Маша. — Что именно? — не поняла Злата.— Маш, вот ты бы хотела жить с отцом, который бьёт тебя или твою маму, или вас обеих? — подал голос Баки. — Так я и жила, — удивилась Маша. — У всех так. — Я спросил не это, — лукаво сказал Баки. — Я папу любила, — Маша надулась. — Он хороший был. Чудил, если выпьет. Но он только по праздникам выпивал. — Маш, нельзя бить детей, — сказал Брок. — И женщин тоже. И сейчас, если муж бьёт жену или ребёнка, с ним можно развестись, выставить его из дома и только получать деньги на содержание ребёнка. Для этого и нужен развод. Но бывает, что люди просто больше не хотят жить вместе, поэтому и разводятся. Маша кивнула, просто приняв этот факт, как принимала многое непонятное в этом времени, не пытаясь осмыслить и просто запоминая. — Я тебе больше скажу, — Злата выдержала театральную паузу, — сейчас за то, что ты бьёшь ребёнка или жену, или мужа — да, и такое бывает, — можно в тюрьму сесть. — Правда? — вскинулась Маша. — Но… за что?— Что значит ?за что?? — изумились все трое. — Что такого в том, чтобы непослушного ребенка шлёпнуть? — спросила она. — Шлёпнуть-то можно, — ответила Злата, — бить нельзя. — Тогда разница в чём? — уставилась на неё Маша. — Ты совсем разницы не видишь? — прищурилась Злата. — Нет, — покачала головой девочка. — Меня, бывало, и мамка так шлёпала, что три дня не сядешь. — Вот это называется — бить, — пояснила Злата. — Шлёпнуть — это вот. Она высвободила изящную ручку из волос Баки, потянулась и от души огрела его ладонью по заднице.— Ай, — притворно надулся Баки. — За что? Меня нельзя бить. — Ну ты на меня ещё в суд подай, — рассмеялась Злата вместе с обоими мужьями. — Ладно, — кивнула Маша. — Ладно. Я просто запомню. — Это не значит, что детей не бьют, — добавила Злата. — Это просто значит, что бить их нельзя. Вообще людей бить плохо. — Сказала та, кто двадцать лет воевала, — хмыкнул Баки. — Просто сейчас время такое, Маш. Можно заключить брак на троих, можно искусственно оплодотворять женщин, нельзя бить детей, да много всего. Я мелким от бати так огребал, что желание творить всякую хрень отпадало аж на неделю. — А потом неделя заканчивалась и ты снова принимался? — улыбнулась Маша. — Ага, — кивнул Баки, хотя лёжа это делать было очень неудобно. — Главное во всех этих проделках — не попадаться. А вот Стива никто в детстве не бил. У него была только мама, и она его очень любила и была очень-очень доброй женщиной. Жаль, что рано умерла. — Брок, а у тебя тоже родители умерли? — внезапно спросила Маша. — Нет, — пожал плечами Брок. — Живут на другом конце страны. Мы не общаемся. Им не нравится мой образ жизни, скажем так. — Что у тебя сразу и муж, и жена? — она пристально посмотрела на него. — Я думала, тут такое всем нравится. — Нет, это нравится далеко не всем, — ответил Брок. — Есть масса людей, которым подобные союзы не по душе. Смешно то, что они чаще всего не могут объяснить своё негативное мнение хоть как-то аргументированно. А лет тридцать назад за то, что двое мужчин — пара, можно было отхватить так, что не унесёшь. — В моё время за однополую любовь в дурдом клали и лоботомию делали, — весело сказал Баки. — Что такое лоботомия? — уставилась на него Маша. — Это когда длинной толстой иглой через глаз человеку проникают в мозг, чтобы разрушить связь между долями мозга, — объяснила Злата. — От этой практики давно отказались из-за её полной неэффективности. — Тогда зачем её придумали? — удивилась Маша. — Чтобы просто помучить?— В те времена это считалось прогрессивным веянием психиатрии, — ответила Злата. — В медицине вообще много всего было придумано такого, от чего мурашки по коже бегают. К примеру, трепанация черепа. Это когда из черепа вырезают кусочек, чтобы снять давление на мозг. Процедура была известна со времён древних египтян и используется до сих пор. А вот лоботомия не получила такого успеха. Просто люди с каждым веком, десятилетием, годом узнают что-то новое о теле человека, и какие-то старые методики уходят в прошлое, и появляется что-то новое. — Медицина — это сложно, — вздохнула Маша. — Но очень интересно!