1. (1/1)

— Удачи, Злат, — махнула рукой Кристина. — Найди Брока. — Найду, — пообещала Злата, — обязательно найду и верну. — Ну что, Маша, поехали. — Кристина забралась на водительское место и завела машину. — Ох, мы же тебе купальник не купили. Кристина всплеснула руками, обернулась на Машу, посмотрела, что-то прикидывая. — Ладно, для начала, думаю, тебе мой купальник подойдёт, — сказала она. — Я в твоём возрасте тоже была такая тоненькая. А потом купим новый. Маша в обсуждение вступать не стала, просто сидела на заднем сиденье, глядя в окно, не в силах оторвать взгляда от людей, машин, домов, вывесок. С полчаса езды, и они оказались у знакомого дома в три этажа. Кристина вынула из багажника все покупки, часть пакетов с ручками — картонных, разноцветных, с непонятными надписями — отдав Маше. И снова они на третьем этаже прошли через странную дверь, которую Злата называла порталом, и оказались в знакомой деревянной гостиной. — Пойдём разберём твои вещи, — предложила Кристина, — заодно и комнату себе выберешь. — Выберу? — с изумлением спросила Маша. — Что значит ?выберу?? А тут что, у каждого своя комната? Да не бывает так. — Здесь бывает, — раздался голос Стива, который подошёл совершенно неслышно и забрал все пакеты. — Правда, есть всего два варианта: угловая, где две стены стеклянные и выходят на балкон, и небольшая крайняя, но она тоже выходит на балкон. Он по всему второму этажу тянется. Пойдём, покажем. Кристина кивнула, хотела было взять Машу за руку, но передумала. Маша посмотрела на Стива — громадного, светловолосого, красивого, мужественного, как военный или рабочий с плакатов. Вот такие и должны вести к коммунизму. А он — капиталист. — Разве стеклянные стены бывают? — с недоверием спросила она. — Зимой холодно, наверное. — Что ты, — Стив улыбнулся, позволяя Маше идти впереди себя. — Дом очень тёплый, и стёкла специальные. В этом времени много всего такого, чему не устаёшь удивляться. Машины, отопление, одежда. — А ты откуда знаешь? — с подозрением спросила Маша. — Ты же давным-давно не жил!— Я давным-давно жил, — Стив улыбнулся, вспоминая, как только-только очнулся в новом времени. Да, теперь он этот период мог вспоминать с улыбкой. — Просто так получилось, что я дожил до будущего, потому что я очень долго спал. Кристина, шедшая первой, распахнула одну из дверей, за которой через лёгкие колышущиеся шторы лился солнечный свет.— Вот, можешь остаться здесь, — предложил Стив. — Тут не светит солнце по утрам. Я иногда рисую на этой стороне дома. — Солнце по утрам будит, и будильника не надо, — сказала Маша, оглядываясь. Комната была большая, просторная, с широкой кроватью под бежевым вязаным покрывалом, столиком возле нее и какими-то решетчатыми дверцами в стене. — Какая здоровенная!— Нравится? — спросила Кристина. — Сюда ещё влезет стол, за котором тебе будет удобно делать уроки, и ты можешь сидеть на балконе, если не хочется спускаться. Маш, ты говори, если что-то не так, спрашивай, мы тебе поможем. Маша уставилась на нее, растерянно хлопая глазами. Она не представляла, о чём можно спрашивать и что попросить. Эта комната была только чуть меньше, чем весь их деревенский дом. — А можно мне водички? — робко попросила она. — Ох, — всплеснула руками Кристина, — конечно, можно. Что же ты сразу не сказала? А то мы целый день… Сейчас. Кристина открыла дверь в правой стене, за которой Маша заметила что-то белое и блестящее, и вернулась, держа в руках высокий стакан с водой. — Держи, — протянула Кристина стакан. — Оглядись вокруг, или давай Стив останется здесь, а мы пойдём смотреть другую комнату?Маша, взяв стакан обеими руками, жадно выпила воду. — Можно посмотреть, — нерешительно сказала она. — Конечно, — заверил Стив вместе с Кристиной. — Смотри сколько хочешь. Когда-то и для меня такая комната была всем домом, но сейчас это комната для одного человека. И ты можешь обставить всё как хочешь. — Цветочки бы… — вздохнула Маша. — Ваньку мокрого или гераньку… — Захочешь — обязательно будут тебе цветочки, — заверила Кристина, ведя Машу во вторую комнату. Та была не такая светлая, часть потолка скошена, а широкая кровать стояла в алькове. Тут же были двери, одна, тоже стеклянная, вела на балкон, а вторая в ванную. Комната выглядела меньше, чем предыдущая, и была темнее. — Ой! — воскликнула Маша. — Лучше эту, можно?— Конечно, можно, — обрадовались и Стив, и Кристина. — Давай разложим твои вещи. — Кристина выхватила у Стива несколько сумок. — Пап, иди уже, мы, девочки, сами справимся. — Конечно-конечно. — Стив поставил все сумки недалеко от двери и чуть склонил голову. — Совсем не заиграйтесь, я вас позову ужинать. — Пап, — сердито насупилась Кристина, и Стив прикрыл за собой дверь, а Кристина тут же перевела всё своё внимание на Машу. — Ну что, давай обживаться?Маша покивала. Ей очень понравилась эта комната. Она была похожа на картинку из какой-нибудь хорошей книжки. — Можно будет цветочки? — ещё раз спросила она. — Обязательно будут цветочки, — заверила Кристина. — А сейчас давай разберём твои вещи. Кристина распахнула встроенный в стену шкаф. Глянула на Машу, улыбнулась. Та с опаской посмотрела на пакеты, потом на шкаф и спросила:— Это кладовка такая?— Это гардеробная, — объяснила Кристина. — Встроенный шкаф для всей твоей одежды и обуви. Чтобы не покупать специально отдельную мебель. — А у нас была вешалка и занавеска, чтобы не пылилось, — сказала Маша. — И ещё сундук. И она горестно вздохнула, вспомнив, как в дом ворвались страшные немецкие солдаты и выгнали её, крича и больно ударяя прикладами. — Маш, — Кристина села перед ней на корточки, — больше никто тебя не обидит, совершенно никто. Тебе больше нечего бояться. — Угу. — Маша кивнула и принялась подтаскивать к шкафу пакеты. Она совершенно не помнила, что Злата ей покупала. — А почему у Златы разноцветные волосы?— Если честно, то я не знаю, — призналась Кристина, усевшись на длинноворсовый коврик, который выполнял исключительно декоративную функцию. — Когда она меня нашла, она уже была такая. Красивая и очень яркая. Я думаю, ей просто так нравится. Сейчас же можно выглядеть совершенно как хочешь, и никто тебя не осудит. А если и осудит, то исключительно про себя. — И что, ни правил нет, ни приличий? — уставилась на нее Маша. — Вот прямо кто что хочет, тот и делает? Даже голые ходят?— Есть и такие, — кивнула Кристина. Она сидела напротив зеркала и шуршала маленькими пакетами, в которых лежало нижнее бельё. Говоря о Злате, она глянула на своё отражение. Когда-то такая же худая, как сейчас Маша, из гадкого утёнка почти без участия Златы она превратилась если не в прекрасного лебедя, то в очень привлекательную уточку. Ухоженные тёмно-русые волосы, едва доходящие до лопаток, светлая кожа, правильные черты овального лица, голубые, как у Стива, глаза. Кислотно-розовая футболка с принтом котопса и светлые бермуды сейчас скрывали подтянутую фигуру. — Нет, люди не потеряли все правила приличия, — принялась объяснять Кристина. — Есть места, куда можно прийти только в деловой… строгой одежде. Костюме, к примеру. Ну а если ты хочешь пойти в… на танцы, то можно надеть очень короткую юбку или обтягивающее платье. Помнишь, мы такие видели в магазине, но ты наотрез отказалась мерить. Маша покраснела и с преувеличенным вниманием принялась копаться в пакетах, вынимая синие штаны из грубой ткани, какие-то кофточки, маечки, носочки. — Кристина, — спросила она, не поднимая взгляда, — а как ты считаешь, оборки и кружево — это мещанство? И геранька? Лида Маркевич, ну, наша староста класса, всегда говорила, что настоящие комсомольцы борются с мещанством. А мне так нравятся гераньки...— Я и слова-то такого не слышала, — улыбнулась Кристина, — чтобы кто-то так говорил, только в книжках читала. Так что тебе не стоит об этом беспокоиться. Если захочешь у себя кружево и герань — всё будет. У нас каждый создаёт в своей комнате такой уют, как ему нравится. Хочешь, посмотрим мою комнату? Я там, правда, редко бываю, мы с мужем живём в городе. Но он уехал в командировку, а я могу работать из дома, вот и приехала к папе. — О, так ты замужем? — вскинулась Маша. — А детки у тебя есть? А как это — из дома работать?— Нет, детей у нас пока нет, — ответила Кристина. — Карл, мой муж, говорит, что рано нам детей, не нагулялись ещё. А дома работать… Вот представь, что ты на работе занимаешься тем, что пишешь формулы в тетрадке. Для этого же не обязательно ходить куда-то, ты просто пишешь, а потом по почте посылаешь эти тетрадки тем, кому эти формулы нужны, а они тебе присылают деньги. Но это как пример. — А-а-а-а… — протянула Маша. — Получается, здесь аборты разрешены, да?— О как, — удивилась Кристина, повертела в руках пакет с трусиками и положила обратно. — Да, ты права, аборты разрешены. Но сейчас есть множество способов не допустить беременности. Презервативы, это такая штука из очень тонкой резины, которую мужчины надевают себе на член. Можно вставить маточную спираль, есть противозачаточные таблетки. Но мне Злата наколдовала, чтобы я не могла забеременеть безо всех этих штук. Маша ойкнула и спрятала лицо в ладони. Ей было очень стыдно разговаривать о таких вещах. Конечно, она — деревенская девочка — отлично знала, как получаются телята, поросята, котята и цыплята. Да и родители жили в одной комнате с ней, и что они там делают ночью в кровати, она знала. Но о таких вещах не говорили. Это было не принято, и если девочка вообще о таком думает, значит, она испорченная. — Ты чего? — удивилась Кристина. — Стыдно, — выдавила Маша. — Да, тема не для беседы за столом, — согласилась Кристина, — но постыдного в ней ничего нет. Об этом можно говорить с подругой или врачом. Со мной или Златой тоже можно. Со Златой даже нужно, потому что она у нас врач любой специализации. — Врач — это здорово, — вздохнула Маша и зевнула, прикрыв рот кулаком. — Давай уже разберем всё. Нужник у вас справа или слева от дома?Кристине было стыдно смеяться над Машей, но она всё равно рассмеялась. — Прости, — виновато улыбнулась она. — Пойдём, я тебе покажу. Легко поднявшись с коврика, Кристина подошла и распахнула одну из дверей, за которой прятался санузел. — Вот тут прячется твоя личная уборная, — объяснила она. — Тут всё будет только твоё. Шампунь, мыло, гель для душа, прокладки, когда у тебя начнутся месячные, полотенца, сейчас тут гостевые, но мы можем съездить в город купить другие, если эти не понравятся. И вообще, если тебе вдруг что-то надо, ты говори, думаю, на первое время найдётся. Так, а вот зубную щётку и пасту надо сразу поставить, я что-то забыла. А, и если хочется пить, можно пить воду из-под крана, тут стакан даже есть. — А… где? — растерянно спросила Маша, озираясь и не видя привычной вонючей дыры в полу.— Вот это унитаз, — показала Кристина на привычное ей фаянсовое изделие. — Садишься, делаешь все дела, потом нажимаешь на эту кнопку, и всё смывается. Если запачкалось — вот ёршик, им всё почистишь и смываешь. Вот мыло, моешь руки. Вот бумага подтереться. — А почему она такая? — с недоумением спросила Маша. — Ну, белая, с листиками этими… У нас газета была. Где ведерко, куда бумагу выкидывать?— Всё можешь кидать в унитаз, оно смывается, это специальная бумага, которая растворяется водой, — объяснила Кристина. — Но, если нужно, ведёрко вот. Она показала на голубое, в тон кафеля, пластиковое ведро с болтающейся удобной крышкой, в которое был вставлен пакет. — И не волнуйся, к нам приходит уборщица раз в неделю, она всё выкинет и приберёт, — заверила Кристина. — Не переживай, твои вещи она трогать не будет, только уберёт мусор и вымоет полы. Но если тебе что-то надо, то её можно попросить. — Вы всё-таки капиталисты, — сокрушённо вздохнула Маша. Она обошла ванную, посмотрелась на себя в зеркало — оттянула нижнее веко, высунула язык, пригладила волосы. — Да, мы капиталисты, — вздохнула Кристина, совершенно не представляя, как убедить Машу, что они хорошие. Потому что, по мнению Маши, капиталисты были чуть ли не злом во плоти. — Но сейчас Советского Союза больше не существует, и в России, так теперь называется та огромная страна, тоже капитализм. Сейчас практически везде капитализм. Маша потерянно посмотрела на нее.— Значит, всё было зря? — спросила она. — И революция, и гражданская война? Снова царь, и капиталисты угнетают рабочий класс? Выжимают все соки?По её щекам потекли слезы. Кристина подошла, обняла Машу, погладила по спине, по волосам, не зная, как её успокоить, какие подобрать слова, чтобы они оказались правильными, чтобы девочка не расстраивалась так сильно, но слов не было. — Нет, царя нет, есть президент, и он меняется каждые четыре года, — решила приоткрыть завесу тайны нынешнего строя Кристина. — Его выбирают люди всей страны, все, кому исполнилось восемнадцать лет, могут прийти и проголосовать за одного из кандидатов. Так выбирается президент. Как здесь, в Штатах, так и в России. Да и в большинстве стран мира тоже. Но Маша продолжала плакать. На неё навалилось вдруг сразу всё, что она не позволяла себе почувствовать в последние два года, сосредоточенная только на том, чтобы выжить: война, похоронка на отца, ушедшие в армию братья, оккупация, страшные немцы, голод, холод, смерть матери и под конец — странное, страшное перемещение в этот незнакомый и такой пугающий, чужой мир. Решив больше ничего не говорить, Кристина просто дала Маше выплакаться, оставаясь рядом, обнимая её. Злата, скорее всего, отыскала бы нужные слова, знала бы, как объяснить этот мир, такой иной по сравнению с машиным, но Златы не было. Наверное, и Стив бы нашёл эти слова, но Стив тоже отсутствовал, была только Кристина, которая ничего не знала о времени, из которого тут были почти все. — Извини, — выдавила наконец Маша. — Можно я умоюсь? Только умывальника нет… — Смотри, — Кристина подняла рычажок крана, и полилась вода, опустила — и вода литься перестала. — Двигаешь влево-вправо, и вода будет холоднее или горячее. Если повернёшь до упора, то будет или совсем холодная, или совсем горячая. — Тут где-то печка и котел, чтобы воду греть? — понимающе спросила Маша. — Да, воду мы греем сами, но её много, просто так всю не выльешь, особенно если просто руки будешь мыть, — заверила Кристина, а потом показала на голубую пластиковую корзину, стоящую в углу: — Кстати, вот корзина, она для грязной одежды и белья. Всё, что тебе надо постирать, кидай сюда. У нас есть специальная машина, которая за нас стирает. И посуду тоже мыть не надо, для этого есть другая машина. А душ принимать можно и даже нужно каждый день. Так, что-то я тебя сильно нагрузила информацией. А ты в туалет хотела. Так что давай, я пока твои вещи в шкаф начну складывать. Маша кивнула. Когда Кристина вышла, Маша сделала все свои дела, вытерлась, спустила воду и вымыла руки душистым овальным мылом. Снова покривлялась перед зеркалом — она ещё нигде не видела такого большого. Потом одёрнула сарафан и вышла в комнату. К тому времени Кристина уже успела повесить на вешалку пару платьев и выложила на кровать нижнее бельё и носки, которым было место в комоде. — Давай разложим вещи, — предложила она, — и ты ляжешь отдохнёшь. Если хочешь, можно даже чего-нибудь съесть. Ужин будет нескоро: Баки тоже уехал, а Стив готовит не сказать чтобы хорошо. Мальчишки тоже не самые искусные кашевары. Так что нас ожидает овощной салат, картошка фри, это как жареная, но немного иначе, и запечённая курица. Кристина говорила, чтобы отвлечь Машу от невесёлых её дум, старалась как-то переключить девочку на что-то повседневное, хоть и не простое. Даже подумала начать учить с ней язык, но решила, что с такого нервного потрясения, уставшая, Маша вряд ли запомнит, как по-английски будет кровать, не говоря уже о чём-то более сложном, поэтому оставила затею на потом. — Я умею готовить, — сообщила Маша, складывая вещи в комод. Белье было странное — из непонятной ткани, как чулки, но не шерстяное, и с рисунками — бабочками, белочками, цветочками. — Картошку могу почистить, морковку. — Здорово, — обрадовалась Кристина, — Значит, поможешь Стиву вечером. Он тебя научит всем пользоваться, сможешь сама готовить. Если хочешь, конечно. А сейчас могу тебе предложить чаю с печеньем. Или сразу ляжешь отдохнуть? — Ну… светло еще, — неуверенно сказала Маша, разглядывая комплект из коротких штанишек и кофточки с оборочками, кружевами и ленточками — бежевый, в рыжих собачках. — Сколько времени?— Всего пять вечера, — ответила Кристина, достав из кармана мобильник. — Если ляжешь сейчас, то как раз к готовке ужина проснёшься, я думаю. А если нет, то ничего страшного. Тебе надо отдохнуть и переварить информацию. Я, когда сюда попала, конечно, была знакома и с краном, и с горячей водой, но всё равно обалдела. Но я больше была поражена тем, что Злата меня вылечила, потому что я умирала от одной очень страшной болезни. Так что я отчасти тебя понимаю. И, поверь, поспать — очень хороший вариант. Маша кивнула.— Ночнушки нет, — сокрушенно сказала она, совершенно не представляя, как можно спать без ночной рубашки. — А вот этот милый костюмчик и есть ночнушка, — улыбнулась Кристина, указывая на пижаму в собачках, — специально для сна. Ну и если одна дома, можно тоже в ней ходить. А вообще домашняя одежда — вот эта.Кристина достала из шкафа трикотажные штаны и футболку, показывая их Маше. Штаны были чёрные, а вот футболка лиловая, Злата ещё в магазине подшаманила над цветом, чтобы был ближе к тому, какой нравится Маше. — Зачем для дома отдельная одежда? — не поняла Маша. Кристина растерялась, не представляя, как объяснить вещь, которая была для неё просто фактом, совершенно не нуждающимся в объяснении. — Чтобы не занашивать уличную одежду, — пожала она плечами. — Или случайно не запачкать. Ты же не будешь в нарядном платье готовить? Вот для этого и нужна домашняя одежда. Её не страшно запачкать, не страшно, что она впитает в себя какие-то запахи при готовке, её можно часто стирать. Как-то так, наверное. — Злата очень богатая, да? — спросила вдруг Маша. — Столько одежды, да еще покупной. Дом большой. Прислуга даже. Мясо каждый день. Вода горячая. — Да, — не стала юлить Кристина, отметив, что Маша очень чётко осознала, кто в доме главный, — Злата богатая. Но она много работает, иногда по несколько дней может дома не появляться. Маша глубоко вздохнула. Тяжелая усталость внезапно пригнула её вниз. — Отдыхай, — Кристина погладила Машу по плечу. — Если не проснёшься, мы тебя к ужину обязательно позовём. И ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь, оставляя Машу в одиночестве. Они не стали покупать ей ни телефона, ни планшета, чтобы не загружать ещё и этой информацией. Индукционная плита для Маши — и та была сложна, что уж говорить про такую штуку, как телефон. Всё у неё появится, но со временем.