Глава 2 ( не завершена) (1/1)

Выждав, пока я прохлопаю глазами в замешательстве, папа окинув меня ласковым взглядом, полез на полку и взял оттуда альбом. Раскрыв его на одной из страниц, отец грустно посмотрел на одно из фото и передал альбом мне:— Вот смотри. Это Кевин. Старший брат Энн…Кажется, даже не обращая внимание на мое замешательство,после такого открытия, папа глубоко вздохнув начал:-Такие люди как он, врываются в твою жизнь, переворачивают ее вверх дном к твоему негодованию и… Остаются в ней навсегда. Потому что, в какой-то момент, ты понимаешь, что не сможет отпустить. Не сможешь сменить эту суетуи балаган на размеренный, спокойный образ жизни. Мне казалось, что явсем доволен. Но все познается в сравнении. И этот парень показал мне, чего же я действительно хочу на самом деле… С фото на меня смотрел задорный парнишка с улыбкой от уха до уха, с такими же соломенными волосамикак у Энн, и необычайными глазами цвета молодой листвы, которые даже так, с фото излучали жизненную энергию, бьющую через край. Подростковая стрижка топорщилась во все стороны, брови подняты вверх…Да, таких людей называют жизнелюбами, оптимистами. Однако отец, прервал мои размышления:— Кевин… Кевин был просто какзаноза в заду! Неугомонный, иногда надоедливый… Иногда безответственныйи озорной. Он брал от этой жизни все. Его могла как огорчить, так и привести в восторг любая мелочь. Настроение менялось каждые пять минут! — папа растопырил и показал мне ладонь – Выражения его, были иногда противоречивы, иногда дерзки. Кевин насмехался над человеческими пороками, не отрицая присутствия в себе большынства из них. Он казался мне ненормальным в первые дни знакомства. Раздражающим.Я не могу припомнить, в какой же именно момент это раздражение, озлобленность на его беззаботность и прочее, переросли не вжгучую ненависть, а в любовь. Но когда я очухался, было слишком поздно. Я был захвачен в плен его глаз целиком и надолго. Конечно, может тебе неприятно все это слушать, но… Ты ведь теперь уже взрослая и наверное знаешь, что это такое – впервые так оглушительно влюбиться… Дело в том, что с твоей мамой у нас складывались довольно милые и ласковые отношения. Нереально теплые и … дружественные. И тогда мне казалось — что такая она и есть настоящая любовь. О том, что в нашей совместной жизни ей не хватает искры, страсти, твоя мама,к сожалению, заговорила слишком поздно. Уже тогда, когда у нас появилась ты ивсе свое внимание сосредоточили на тебе.В конце концов, пока растим тебя, мы решили оставить все как есть. Без лишних нервов нам пришлось все же признать что наш брак — он фиктивен по сути. Но мама в то время была поглощена тобой а я – намечающимся повышением по службе. Странно, но мыслей о поиске кого-то на стороне я не допускал. И вот тут в моей жизни появился он. Тогда, когда я размышлял о том, что в принципе доволен тем, что имею. Где-то в глубине души, что-то скребло, но… Он вломился в мой кабинет, придерживая ногу, из которой хлестала кровь и с жутким ирландским акцентом проорал:— Эй, док! Ты сможешь что-то с этим сделать?!Признаться, я так опешил от такого хамства, что словно в трансе рассыпал бумаги, которые держал в руках и не слышалкриков медсестер и секретаря, прыгающих вокруг Кевина, не видел, какой бардак мне устроил его визит. Я стоялкак идиот с приоткрытым ртоми смотрел на красивого паренька, который улыбался и скакал на одной ноге, показывая мне едва не рваную рану на второй, заливая кровью пол в кабинете.Когда исступление этого первого момента прошло, я первым делом усадил его на кушетку, выставил всех медсестер и принялся осматривать рану. Попутно я весьма удрученно и резко объяснил кто я такой, что не допустимо себя так вести ни в больнице, ни, тем более, в моем кабинете и собственно пытался выяснить ктотакой он, почему позволяет себя так вламываться ко мне и где ему так досталось и за что?Оказалось что Кевин — начинающая звезда ирландских танцев, после удачного концерта, по ирландской традиции решил освежиться в пабе. И там же после неумеренного потребления спиртного ввязался в драку. Но вот сегодня кто-то решил отомстить за избитого Кевином товарища и всадил ему это перо в ногу. А поскольку он надеялся еще плясать, то испугавшись, ринулся в больницу.Как назло, именно моябольница была первой попавшейся на путиуперепуганного насмерть таксиста, а мое имя и специализацию он вычитал с информационного табло в холле…Обработав и самостоятельно зашив рану (хотя мог все это оставить на медсестер, что было бы верным решением, поскольку Кевин матерился и дергался ), я пожелал моему странному пациенту всего доброго и надеялся больше никогда его не увидеть. Написав подробнейшее заключение для других докторов, которым предстояло осматривать его после того, как рана заживет. Не тут-то было!Через три дня, он появился на пороге моего кабинета вновь. Все так же улыбаясь от уха до уха. Он, прихрамывая, направился к моему столу, подняв руку в приветствии. Я возмутился было, причем и как доктор, поскольку не рекомендовал бы двигаться в его положении, надеясь покорить профессиональную сцену и как человек, не выносящий такого панибратства и нахальности. Но как я не пытался вложить все эти чувства в свой взгляд и голос, он казалось, не слышал меня, заведя веселую бравадуо том, что он теперь как новенький, и спасибо мне, и вот вам билеты на выступление.-Выступление?-Ну да…-Но ваша нога, ваша рана…-Ох, док бросьте, вы ведь все сделали как надо? Так что и мне переживать не к чему. Я уже на следующий день отбивал чечетку…Его задор, простодушие… Оно пугало меня. Я не привык, когда люди так открыто выражают свои эмоции. – Что ж вижу, вы заняты. Ну, во всяком случае, приходите на вступление!

И сплясав,отбивая мне недавно отреставрированныйпол, он раскланялся и вышел из кабинета. Вот же шут гороховый! Я хмыкнул. Но право даже не знаю почему. Я был обескуражен, поражен и еще бог весть что… А на концерт я не пришел. То ли ты тогда приболела, то ли стряслось что-то. Но о билетах я вообще вспомнил приблизительно через неделю, раскладывая карточки и папки с документами. Хотя Кевина я припоминал не раз. Странно, из головы не выходила его улыбка. Я таких еще не видел просто. Таких искренних. – Отец грустно опустил глаза и замолчал, потом вскинулся — Ну дальнейшее, вплоть до появления Энн, думаю, стоит опустить… Неожиданно для себя я даже привстала возражая:-Нет! Расскажи… Мне. Все.

– Дэйю, милая, ты уверена, что тебе это нужно? — неуверенно спросил меня папа. Он не видел, надо полагать, погруженныый в воспоминания,что все это время, пока он рассказывал, я ловила каждое его слово, каждую эмоцию проскальзывающую по лицу. Он говорил так, что все словно оживало у меняна глазах… Но вот что самое удивительное, я не ощущала ни злобы ни… Ревности… Стало немного стыдно за себя.И теперь я безумно хотела выслушать все до конца.— Да папа… признаться. Мне стыдно. Я то все видела с другой стороны. Я… отгораживалась от тебя, полагая… Я плохо думала о нем. Не о тебе. Я. просто…Папа обнял меня. – Ну что ты, что ты. Кому как не мне понять тебя? Я ведь, точно так, привык отгораживаться, стараться придерживатьсякомфортного мне варианта развития событий…Так же я пытался поступить и тогда, Но Кевин, разве он мог мне позволить такое? Он ласково отстранился и продолжал: — Не успел я с каким-то даже сожалениемвышвырнуть билеты в мусорное ведро, через пару дней он снова стоял на моем пороге. Все так же ослепительно улыбающийся, расхлябанно одет, взъерошенный как воробей, босяковатый, неуместный в моем царстве порядка и чистоты. В пошлый раз с него капала кровь, в этот раз вода.— Представляете, попал под дождь, док! Шел мимо и решил найти приюта у вас. – Начал он с порога, словно заскочил в гости к старому приятелю — Не выгоните же?— Насмешливо спросил он,состроив полуобиженное лицо. Подобрав слова и придя в себя от неожиданности, я ответил ему, что он забывается и позволяет себе слишком много. И если ему действительно негде укрыться от дождя, он может сделать это как в коридоре, так и в кафе на первом этаже. Я сказал, что он можеткатиться к черту или в часовню, которую открыли на девятом, но здесь ему точно не место, так как выглядит он, словно сплошная антисанитария, а у меня куча работы и…— Ужасное настроение! Вам же просто противопоказано, принимать пациентов в таком состоянии!!!Я только набирал в легкие побольше воздуха, что бы разразиться в праведном гневе, однако он подошел кстолу, облокотился на него и заглядывая прямо в глаза, продолжил как священник исповедующий преступника:-Бросьте,вы, могу поспорить, славный малый… Что… Неделька — дрянь выдалась, а?И было в его глазах что-то такое человеческое и понимающее, что я… Я сдался. Плюнул на все и пошел с ним в кафе.

Если вы думаете, что наблюдать за парнем, поглощающим третью порцию бифштекса с картофелем и салатом, непрерывающим, однако беседы – приятное зрелище, вы —либо невежда, либо — конченый романтик… Кевин спрашивал и комментировал, увлеченно работая вилкой. После же, я решил из вежливости тоже его о чем-нибудь спросить и заканчивать свой импровизированный перерыв на обед.

— Как ваша нога, Кевин?-О, да говорю ж— все в порядке. Да и что мы все на вы? Кажется не особенная то и разница ввозрасте…

-Хорошо, вы, ты… Снова приехал на гастроли в Америку?-Не а… Из танцев меня того! — показал он неопределенный жест рукой — вышвырнули…-Из-за травмы?— Да что ты такой нудный и непонятливый, док? Говорю же нет… За пьянку…Я поморщился и отвернулся. Большего я от такого обалдуя, каким он мне показался с первого взгляда и не ожидал.— От чего же вы решили вернуться?

— Да так, открываю новые горизонты. Ну и понравилось мне тут у вас…— Добро пожаловать… — бесцветно произнес я, и отшвырнул скомканный стакан, допив свой кофе.— Ну а ты… Что с тобой не так?В прошлый раз ты был более воодушевлен, что ли? Могу предположить, что скука донимает всякого, хоть и тебя, хотя кажетесь ты весьма серьезным человеком… Нужно больше развлекаться.— Ты на психолога не учился?— Подловил…— расплылся он в нереальной улыбке.«О, Господи!»— подумалось мне— таких же к людям категорически пускать нельзя.— Мать настояла, но моя страсть — это танцы, тебе нравятся танцы?— Никогда в них толком не разбирался…— Да чтоты… В танцах не нужно разбираться, их нужно… Любить.

— Что ж Америка — страна возможностей, может тут вы найдете, наконец, свое истинное призвание. Спасибо за компанию — я встал.– И всего вам доброго, прощайте…Я всеми силами тактично пытался намекнуть Кевину,что продлевать наше знакомство и уж тем более заводить дружбу. Но неугомонный ирландец лишь весело подмигнул мне:— До скорого! И через неделю я уж не знал злиться мне, открыто прогнать его во время очередного визита, или, чем черт не шутит, продолжить общение на уровне приятелей? Он ведьбыл прав — время от времени я должен был переключаться на что-то кроме работы, а так вышло, что кроме коллег по работе и твоей матери я не обзавелся связями. Мне не было с кем даже выбраться на футбол. Так что я довольствовался вылазками на природу с тобой, совместнымисемейными отпусками ипикниками.Поначалу я все еще с раздражением встречал его, конечно же, не вовремя возникающего в кабинете, затем просил перезванивать, если он вознамериться прийти. Затем автоматически бросал «Привет, Кевин, жди в кафе!» не отрывая носа от бумаг, когда мои двери распахивались.-Ты… Узнавал его даже по звуку распахивающейся двери — Вырвалось у меня восторженно. Я уже сидела, разинув рот и поджав ноги, как ребенок слушающий сказку на ночь…-О, это далеко не предел. Я узнавал его по звуку шагов, по шороху одежды… Кончилась эта эпопея с визитами тем, что в один прекрасный момент, яшвырнул ему с порога белый халат заявив, что не принято в таких заведениях без них шляться. В самом начале, яскорее походил на гида для иностранца в наших совместных вылазках. Где-то только через месяца три, я понял, что уже без смущения жму ему руку при встрече, смеюсь над его шуточками, порой и откровенно пошлыми, не возмущаюсь и практически не удивляюсь новым его выходкам. Однажды Кевин серьезно спросил меня:— Почему ты не рассказываешь о своей семье? Ты ведь женат?— Ты тут у нас психолог, вот и выдвигай теории. – Предложил я. И он вложил мне на ладони все, в чемя не имел смелости признаться даже сам себе.— И тебе кажется так правильней? — грустно заключил он. Мы замолчали оба и больше не возвращались к этой теме.И как-то так все завертелось, замерло в тот момент и пошло уже в другом ритме, с другой скоростью. Закружилось так, что не успел я и опомниться, как понял, что черезчур о нем беспокоюсь, провожубольше чем полагается между друзьями времени, делюсь весьма сокровенным. Но, даже распознав этот момент, когда крепкая дружба готова была перерасти во что-то большее, я не сумел затормозить. Я познал страсть.Я скрывал свои чувства, еще до конца в них и не разобравшись, но не сомневался, что стоит мне отпустить тормоза, Кевин согласиться даже на такую авантюру. Долго так продолжаться не могло. Я отчаянно выбирал время и подбирал слова, что бы поговорить с ним на эту тему, но он все сделал по-своему: Просто прижал меня к сидению авто и поцеловал…Наш роман был бурным, не смотря на всю конспирацию. Сам от себя не ожидал я такой бури желаний и чувств.Единственное, что не нравилось ни мне, ни ему — это то, что я лгал твоей матери. Кевин презирал лицемерие. И то, что происходило, он называл как раз лицемерием. Он не давил на меня, однако не уставал напоминать — она не заслуживает, что бы ей так жестоко лгали. Вот тогда я и решил ей признаться. Близилась восьмая годовщина нашей свадьбы и первая — со дня нашей встречи с Кевином…После того нелегкого разговора, все сразу стало на свои места. Я словно начал дышать свободно, на полную грудь. Единственное что расстраивало, было то, что ты разозлилась на меня, начала отдаляться. Я все силился себя убедить, что так будет не всегда. Что однажды ты захочешь узнать, простишь меня, поймешь… Но все решил случай. Я надеялся, что никуда не уйду из клиники, где вскоре должен был стать директором, Кевин же начал учебу — хотел открыть собственную школу танцев. Я знал, что в другом городе живет его мать и отчим с малолетней строй. Отчима Кевин ненавидел — тот часто бил мать, в детстве поколачивал его, да и к собственной дочке не очень-то ласково относился. Когда я сидел и продумывал планы на ближайший уикенд — Кев позвонил мне и сбивающимся голосом, стал что-то тараторить о срочном приеме, экстренном случае и его сестре. Крошку Энн доставили ко мне на операционный стол уже без сознания. Она родилась с врожденной патологией сердца, затеяв скандал, отчим утром слишком сильно ударил ее и один из сосудов лопнул… Операция прошла успешно, девчушка молодец, как говориться, боролась за жизнь. Большего труда мне стило утихомирить Кевина, отговорить его он расправы над отчимом. Энн пришла в себя и шла на поправку. Не раз и не два, пытался он уговорить мать образумиться и уйти от ревнивца, В итоге — вскипел, наконец, и через суд пошел оформлять документы на опеку.

Если до этого мы с ним даже и подумать не могли о том чтобы жить вдвоем, то теперь я понимал, как он рассчитывает на мою поддержку. А Энн требовалось постоянное наблюдение и медицинский уход. Естественно, так просто я не мог уладить такие формальности. И поэтому подал прошение на перевод сюда. Мы купили эту усадьбу, почти развалину и как только малышка могла без риска передвигаться — переехали. Ремонт, новая работа, присмотр за маленьким ребенком — все это отнимало немало сил. Еще перед отъездом я сделал отчаянную попытку увидеть тебя, но мама сказала, что ты все еще не готова. Делать было нечего.

Здесь я постепенно обустраивался вместе с этой семейкой. Очень скучал по тебе, но под руки все время попадалась Энн. И я дарил ей все тепло, которое хотел бы подарить тебе. Тут у меня быстро появлялись знакомые, чаще всего это были мои бывшие пациенты. Одним их них стал Кийоши сенсэй. Удивленный тем,как быстро восстанавливается он после операции на сердце, я заинтересовался влиянием восточных практик на здоровье человека. Рассказал ему об Энн. Зачастую ведь, дети перенесшие в раннем возрасте такие сложные операции, растут болезненными, слабыми. Я хотел помочь ей стать нормальным жизнерадостным ребенком, не ограничивать е в действиях. Тогда-то Кийоши и предложил свою помощь. Все эти годы она занималась с ним и — ты видишь результат. Она наверстала упущенное и через год ее было не узнать — она резвилась, носилась, начала танцевать… Если б не шрам, наверное я сам забыл бы, что ее оперировали…Почти потеряв надежу на то, что ты захочешь восстановить со мной связь, я корил себя долгое время за все. Раз за разом припоминая слова Кевина о лицемерии.Что же до Энн, то она долгое время была нашей общей маленькой принцессой. Смышленый, общительный ребенок. Ее нельзя было не баловать. Второй ее страстью после японской культурыбыли танцы. Приходя в класс, она шестилетней крошкой умела дать фору многимболее опытным ученикам Кевина.Они удивительно похожи друг на друга. Как внешне, так и характером. Такой же запал, пламя в глазах, страсть к танцам. Вот гляди! — И папа снова ткнул пальцем в фотографию: Маленькая Энн хохотала, сидя на руках у смеющегося Кевина.А вот она боле серьезная, возле школы руку с ним же. Похожи как две капли воды… А вот и то самое фото, про которое мне рассказывала Мэри — Энн в красивом кимоно, кажущаяся в нем совсем миниатюрной сосредоточенно глядит куда-то, держа в руках тренировочный меч — бокен.— Однако жалея Энн,— продолжил отец — Стараясь скрасить в ее жизни отсутствие матери и как бы извиняясь перед нею за нас с Кевином, за то, что у нее такая… Неправильная семья, мы черезчур ей стали потакать. Вот в шутку Кевин и заметил, что нам нужен второй ребенок. Страшно подумать — к тому моменту мы быливместе уже целых пять лет… Эйприл буквально свалилась нам наголову — она жертва авиакатастрофы. Родственники отказались забирать ее, узнав, что она может остаться калекой, да еще и психически неуравновешенной. Дикий коктейль из моего упрямства, процедур, акупунктуры и психологической реабилитации, вернули девочку к жизни. А я привязался к ней за все это время. Да и она тянулась ко мне… Немного покапризничав вначале, Эннприняла к себе сестренку. Стала опекать ее как младшую, почувствовала ответственность. Но с двумя девочками, стало вдвое больше хлопот и мы наняли Мэри. Примерно тогда же Энн начала интересоваться у твоей мамы, заезжающей в гости, чтоэто за девочка на фото, которые она привозит мне.Так мы попытались объяснить ей о тебе. Влюбленная в своего сенсеэя, Энн немножко ревниво изучила твои фото в кимоно, однако одну все же утащила к себе в комнату.А потом появились Келли и Шелли. Подарок на рождество — кто-то оставил их с воспалением легких на пороге госпиталя в ночь моего дежурства…Я всегда интересовался, как ты там растешь, чем занимаешься, собирал твои фото… Но практически потерял надежу на то, что увижу тебя… Прости. Череда рывков в карьере, воспитание девочек, все завертелось, однако разве он дал бы мне погрузнуть в повседневности? Я не ощущал, сколько лет прошло и сколько мне самому сейчас. То как мы жили, казалось похожим на красивую сказку, никто не предполагал, что она окончиться так… Нелепо, не вовремя, случайно… Кевин как появился в моей жизни, такиз нее и ушел…— Отец вздохнул, выдержал некоторую паузу –Благодаря Кийоши и Мэри позаботившихся в то время о девочках, я смог отойти. Успокоиться, справиться с тем, что на меня опустилось. Мне казалось, я потерял все. Мне казалось, что это неимоверно жестоко — заставить меня познать другую жизнь, научить любить ее так же страстно и… Бросить, оставить.Пустоту, которая была в моем сердце казалось никто и ничто не сможет впредь заполнить. Но… Однажды, выйдя наконец на улицу, я оглянулся вокруг. Я понял, что этот мир… Я все так же вижу его таким же ярким. Я изменился теперь уже навсегда. Кевин оставил мне огромный подарок –теперь я умел видеть жизнь его глазами. В конце концов, у меня оставалась память о нем, бесценные десять лет. Самых лучших десять лет.Кевин по-прежнему оставался со мной. Пускай незримо. В Шорохе листвы, в улыбках девочек, в звуках музыки. Он смотрел на меня глазами Энн… И это дало мне силы продолжать идти дальше.