Алые росчерки кленовых листьев // Сыну/Донпе (1/1)

Среди сентября, закутанного в песчаного цвета пальто и кашемировый шарф, глаза Донпе сияли ярче капель росы в лучах рассветного солнца. Алели щеки и мазали блики по нежной коже, осыпая поцелуями веснушчатый нос. Так говорил Сыну, пряча смех за измазанными в чернилах ладонями?— и невозможно было ему не поверить.В клетчатом жилете на белоснежную рубашку он выглядел младше своих лет и трогательнее; из-за уха, путаясь в прядях волос, торчало последнее соцветие умершего лета, осыпаясь сухими лепестками на крепкие плечи. Сыну их не смахивал, Донпе?— тоже не собирался с духом, потому что смахнуть значило перечеркнуть, сделать безразличным, неважным. Это лето оказалось слаще других, Донпе как конфету перекатывал его на языке и изо всех сил держался, хоть за окном и шел дождь, а еще?— пахло грибами.—?Потом посмотришь, будет целое грибное поле,?— улыбаясь, пророчил Сыну, водя пальцами по запотевшему стеклу; было детским и глуповатым, но сложилось из отдельных букв в слова: Донпе + Сыну = ?—?Не то чтобы мне так уж не нравились грибы,?— морщил носик Донпе, натягивая рукава пиджака?— холодало с каждым днем календарной осени сильнее. —?Но лучше бы как летом, пахло цветами и скошенной травой.—?Но разве перед дождем не пахло сегодня травой?—?Эта трава не пропитана солнцем,?— упрямился, пока Сыну не остановил то ли взмахом руки, то ли:—?Зато ты солнцем пропитан, малыш.Сорванный ветром алый кленовый лист прибился к стеклу, точно прося войти; слезы неба стекали по нему, размывая краски, а края трепетали нежно и тоскливо. Сентябрь. Дожди и нужда в тепле, в человеческом и близком, чем-то собирательном из заваренного на двоих чая с мятой, пледа на плечах и объятий крепких-крепких. Изо рта вырывался пар и растворялся в холодном воздухе, Донпе подрагивал в такт кленовому листу и испытывал жалость.—?Давай впустим? Лист впустим,?— и не споря, Сыну раскрыл окно.Благодарно шурша, лист сполз со стекла на пол, но был подхвачен Донпе; и даже в его ладонях, которые другие называли крохотными, лист казался маленьким и хрупким, нуждающимся в спасении и хранении меж желтоватых страниц сборника поэзии чего-то годов двадцатых прошлого столетия.Вместе с листом ворвался сквозняк и глумливо пронесся по коридорам пансиона, хлопая дверями и звеня в трубах; распелся на пустых этажах, мешая учителям вести урок; спрятался в уголках, ожидая ночи, чтобы залезть под одеяло кому-нибудь и холодными руками водить по ребрам.Сыну зарылся пальцами Донпе в волосы и покачал головой, от него донесся запах какой-то сладкой туалетной воды, запечатлелся на самом кончике носа и остался воспоминанием на долгие месяцы. —?И куда денешь этот лист?Донпе поделился: о книжном, поэтичном, чуть-чуть винтажно пыльном и романтическим. Лист все еще подрагивал в руках, пачкая рукава и срываясь на пол дождевыми камнями; они разбивались уже льдом.—?Каждому из нас нужен тот, кто согреет, Сыну хён.На это Сыну тоже улыбнулся; его взгляд немного скрадывала челка, но все демонстрировали слишком явно ямочки?— Донпе чуть-чуть ослеп.—?Лучше бы на моих уроках ты был таким красноречивым.Перед самым звонком они урвали поцелуй на доли секунд, но с тем неповторимым осенним оттенком: меда, корицы, черного чая. ?Хен? трансформировалось в ?учитель?, чтобы насмешить их обоих, а пуговицы скрыли открытую для пухлых губ кожу.—?И в этот раз не шли мне воздушные поцелуи со своей последней парты,?— впуская учеников в класс, на ухо прошептал Сыну, согревая дыханием.Донпе не стал ничего обещать и прижал лист к груди.Но возможно, один осенний день он побудет послушным мальчиком.